Ключ к свободе

Никакого внутреннего кровотечения у меня не случилось, и всё самочувствие в целом было отнюдь не плохим. Субботним утром мадам Помфри обследовала мою рану, заключив, что я определённо иду на поправку. Пара-тройка дней и меня выпишут. Я умело скрыл свою радость, пряча довольное лицо за маской равнодушия. Ну вы же знаете, аристократам положено вести себя так. Однако, при встречах с Грейнджер я почему-то стал забывать о чистоте своей крови. Вообще, я долго думал о прошедшем патрулировании, о минутных объятиях. И просто не мог найти причин, каких-либо объяснений моим поступкам. Я вёл себя как…сентиментальное никчёмное существо. Мерлин, я практически уподобился Поттеру! Стал таким же добрым и чутким слюнтяем. Но воспоминания грели ноющую душу. И я ничего не могу с этим поделать. Равно как и с желанием видеться с Грейнджер. Куда делось то отвращение, которое я испытывал прежде? Куда делись злость и раздражение? Почему всё поменялось? Как же я ненавижу перемены. Но именно этой в глубине души бесконечно рад. Не в состоянии убежать от этих странных и неприятных мыслей, я принялся читать книгу, принесённую Блейзом. «Приключения Тома Сойера». Книжонка оказалась скучной и не особо интересной, тем более для семнадцатилетнего парня. Ведь книга, скорее всего, написана для детей, учитывая сухость сюжета и простоту языка. Но я всё же читал её, усердно и неугомонно, стараясь перекрыть угнетающие меня размышления. Перед тренировкой Блейз заскочил ко мне. Сказал, что очень торопится, но не мог не заглянуть. Не представляете, какая сильная зависть горела внутри меня. А ещё злость. Злость на несправедливый жестокий мир и, конечно, на себя самого. В том, что я уже неделю лежу в постели, никто, кроме меня, не виноват. Блейз сказал, что сегодня вечером будет собрание всех старост, и если скажут что-то интересное, то он завтра утром непременно мне сообщит. Отлично. Меня заставили быть этим чёртовым старостой, но сейчас я даже попросту не могу исполнить свою обязанность и прийти на собрание. Что за чертовщина? Однако, моё ужасное настроение быстро подняла пришедшая после Блейза мадам Помфри. - О, мистер Малфой, я буквально на секундочку. Женщина принялась рыться на моей тумбочке, видимо, ища какую-то микстуру. Взяв нужную пробирку, мадам Помфри суетливо бросила на меня взгляд. А потом вдруг улыбнулась. Я немного растерялся. Улыбающиеся старушки – что-то очень странное для меня, знаете ли. - Кстати, сообщу вам радостную весть: если ваше состояние останется таким же хорошим, то уже в понедельник я смело выпишу вас! – её улыбка стала ещё шире. Кажется, я тоже улыбнулся в ответ. Хотя вообще плохо контролировал свою мимику в то мгновенье. Я был несказанно рад? Да я от счастья готов был прыгать на кровати, как пятилетний ребёнок. Хоть в моей жизни ничего особо и не изменится, кроме того, что я вновь смогу свободно передвигаться. Но радость всё же приятно обволакивала мою грудную клетку. Мадам Помфри быстро ушла. Наверное, спешила куда-то. Да и слава Мерлину, знаете ли, а то я ведь на радостях мог начать благодарить её. Я же теперь безмозглый добряк, ну. *** Казалось бы, что может быть лучше субботнего вечера? Если только ты не лежишь на больничной койке, тихо и мирно разлагаясь. О моём прошлом ночном походе мадам Помфри не узнала. И я всерьёз подумываю, не прогуляться ли ещё раз. Однако, отбой будет только через 20 минут, поэтому сейчас выходить не стоит. Не особо хочется выслушивать нотации какого-нибудь встретившегося по пути профессора. Скучно. Сегодня ко мне уже никто не придёт. По словам Блейза, Пэнси в моё отсутствие успела завести интрижку. Поэтому она ко мне больше и не приходила. Да и слава Мерлину. Хотя сейчас я был бы не против пообщаться и с ней. Но уже поздно, всех учеников уже разогнали по комнатам. А я всё так же один. Внезапно, будто вопреки моим пессимистическим мыслям, скрипнула дверь. - Можно? Разве я вправе возразить? Коротко киваю. Сквозняк окутывает меня медовым ароматом. Грейнджер поспешно подходит к постели, берёт стул и садится. А я внезапно осознаю, что на мне нет рубашки. Я лежу под одеялом в одних лишь джинсах, а рубашка покоится под матрасом. Я ведь не забрал пижаму из комнаты, поэтому пришлось лечь спать в таком виде. Признаться, я на секунду всполошился. Но очень скоро понял, что это ни к чему. - Я…- гриффиндорка запнулась, бегло оглядев мои неприкрытые одеждой ключицы и плечи. – Извини, что без приглашения… Просто я только что вернулась с совета старост и подумала, что ты захочешь узнать, о чём нам говорили. На самом деле вовсе нет. Мне всё равно, абсолютно всё равно. Ну что интересного могут сказать на этих собраниях? Только сообщить о каких-нибудь мероприятиях, напомнить правила, похвалить за хорошую работу, ну или, в противном случае, отчитать за плохую. Ничто из этого меня не волнует. Я почему-то промолчал, хотя мог спокойно высказать гриффиндорке своё «фи». Грейнджер расценила молчание как утвердительный ответ. - Итак, - девушка перебрала листы, которые держала в руках. – В принципе, в основном нам говорили о бале, который случится уже на следующих выходных. Всю неделю профессор МакГонагалл будет проводить танцевальные занятия по вечерам, в 18:00… - Грейнджер, я не нуждаюсь в уроках танцев, - перебиваю. Она окинула меня холодным и слегка обиженным взглядом. Недовольна моим поведением? Полагала, что я теперь всегда буду таким же чутким, как в ту ночь? Ну уж нет. Таких радикальных изменений мой разум не вынесет. Гриффиндорка вернулась к своим записям: - …В следующее воскресенье, в семь вечера, в Большом Зале будет открытие. И… кхм, в общем… Открывать бал будут старосты. Напрягаюсь. Что значит «открывать будут старосты»? Грейнджер, заметив вопросительный взгляд, пояснила: - Старосты факультетов будут танцевать вместе первый танец. Резко выдыхаю. - И старосты школы тоже. Что-то глухо падает внутри меня. Я – буду – танцевать – с - гриффиндоркой. И не с какой-нибудь, а с Грейнджер! Это… ужасно. Отвратительно. Невообразимо. Как? Как мне себя вести? Я даже не уверен, что всерьёз раздражён этой новостью. Далёкий уголок моего мозга активно кричит мне о том, что этот танец скорей всего будет не так уж и плох. Я не могу представить, как он может быть «не так уж и плох»? Мы с Грейнджер будем находиться в непосредственной близости друг к другу. Мои руки – на её талии. Её руки – на моих плечах. Глаза в глаза, не отрываясь. Не могу понять, как я выдержу этот… соблазн? Соблазн чего? Задушить её? Мерлин, нет. Соблазн оттолкнуть, накричать, унизить? Нет, вовсе нет. Соблазн быть ещё ближе. Соблазн снова заключить гриффиндорку в объятия. Прекрати, Малфой. Не заходи так далеко, даже в своих мыслях. Но всё тот же уголок мозга твердит мне, что я и в реальности готов зайти намного дальше. Внезапно я понимаю, что уже с пять минут неотрывно смотрю Грейнджер в глаза. А она, бедолага, не знает, куда себя деть, явно испытывая неловкость. - Я надеюсь, ты умеешь вальсировать, - сухо говорю я, нарушая тишину. Сам танец – уже унижение перед всеми моими «друзьями». А если гриффиндорка ещё и будет двигаться с грацией тюленя, я и вовсе готов буду сквозь землю провалиться. Хотя что-то подсказывает мне, что в тот момент мне будет абсолютно плевать на все эти мелочи. - Не волнуйся, на ноги наступать не буду, - так же сухо отвечает Грейнджер. – Даже уроки танцев посещать буду, если тебе угодно. Хмыкаю. В течение нескольких минут я неустанно думаю, как же будет проходить открытие. Что может случиться, как мне себя вести, о чём говорить, куда смотреть… Грейнджер молчит, угрюмо уставившись на пергаменты. Видимо, у неё совершенно пропало желание что-либо мне рассказывать. Вдруг она слегка дёргается, быстро перебирает пальцами листы и достаёт из середины стопки жёлтый запечатанный конверт. - Забыла сказать: твоя сова принесла сегодня. Я подумала, что стоит отнести его тебе, - протягивает конверт. Я аккуратно беру его из слегка дрожащих бледных рук. Верчу в руках и отчётливо вижу печать герба нашей семьи. Сердце, кажется, подпрыгивает и начинает биться в разы быстрее. Письмо от матери. А она ведь не писала с начала учебного года. Не трудно догадаться о содержании этой бумаги. Грейнджер всё так же сидит на стуле, глаза её жадно впиваются в конверт. Меня это начинает крайне раздражать. Да что там, бесить. - Тебе разве не пора? Фраза довольно резкая, но я прежде говорил и похлеще. Да и что я вообще об этом задумываюсь? Переживёт. Гриффиндорка окидывает меня пронизывающим взглядом. Где-то в глубине шоколадного моря ярко горит досада. - Спокойной ночи, - бросает Грейнджер и, резко встав, поспешно уходит, не убирая стул к стене. Ох уж эти обидчивые девушки. Впрочем, мне плевать. Сейчас, именно в данный момент я не могу думать ни о чём, кроме письма. Мысли о гриффиндорке, о бале, об Оллфорде мгновенно отходят на второй план. В нетерпении отрываю приклеенный уголок конверта. Пальцы словно нарочно заплетаются и спотыкаются друг об друга. Вскоре конверт летит на пол, а я (только со второй попытки) разворачиваю вчетверо сложенный листок. «Дорогой Драко, Надеюсь, ты простишь мне, что я так долго не писала тебе писем. В Мэноре возникали некоторые проблемы, часто приезжали люди из Министерства Магии… Но сейчас всё уже наладилось. Думаю, что подробности тебе знать не нужно, не тревожься об этом…» Ну да, безусловно, Нарцисса считает, что мне не обязательно знать, что именно пытаются разнюхать у нас в доме люди из Министерства. Я же только ребёнок. Глупый, слабый, беззащитный ребёнок с неустойчивой психикой. Мать, конечно, никогда мне подобного не сказала бы. Но я почти уверен, что именно так она и думает. «…Как у тебя дела с учёбой? Верю, что ты по-прежнему на высоте. Как начался год? Вам уже говорили про экзамены, которые будут в конце последнего семестра? Надеюсь, вас хорошо подготовят к ним, ведь хорошая оценка на ЖАБА очень важна…» Вскидываю взгляд к потолку. Никогда не заморачиваюсь по поводу учёбы. Всё выходит как-то само собой, без особых усилий. Поэтому я бегло просматриваю два абзаца, посвящённые вопросам о занятиях и учебном процессе, и жадно впиваюсь взглядом в красную строку, начинающуюся со слов «…ну, а теперь о главном…». Сердце заходится в бешеном галопе. «Ну, а теперь о главном. Ты ведь помнишь наш разговор за день до отбытия в Хогвартс?» Такое забудешь. «Думаю, я нашла тебе невесту.» («Разгерметизация кабины») Мне трудно дышать. Бешено стучащее сердце, кажется, давит на самое горло. Я ведь знал, что это случится, рано или поздно, но всё равно случится… Так почему же я, выходит, не был к этому готов? Возможно потому, что слишком долго надеялся, что всё обойдётся. Был опьянён своей свободой. Всё. Конец. Конец спокойной свободной жизни. Конец иллюзиям вольности и беспечности. Конец всему, что я так боялся потерять. Сначала будет помолвка. По окончании учёбы – свадьба. Наследники. Семейная жизнь. Вечная рутина, как удручающий нескончаемый сон. Конец бодрствованию. Конец существованию. «Я понимаю, что тебе это не нравится, Драко. Но, боюсь, у нас нет другого пути.» Иронично кривлю губы. «Твоя будущая невеста – дочь одного вполне влиятельного, но не слишком богатого мага, в прошлом - сотрудника Министерства. Но разве деньги – главное? У нас их предостаточно. А эта девушка, к тому же, скоро поступает в Хогвартс и становится твоей сокурсницей. Её зовут Элизабет. Кстати, она дочь вашего профессора по Защите от Тёмных Искусств – мистера Оллфорда. Надеюсь, вы ладите? Он, лично, был очень рад этой сделке.» Стук тяжёлых капель по стёклам отдаётся глухим эхом в груди. Слишком тихо. Кажется, я что-то забыл. Ах да, дышать. Надо дышать. Судорожный вдох. Выдох. Повторить. Сейчас главное успокоиться. Не злиться, не психовать, а разумно оценить ситуацию. Продышаться, напрячь извилины и подумать… Да о чём же, чёрт возьми?! О том, что дочь странноватого, следящего за мной и странно опекающего меня профессора вскоре станет моей женой? Превосходно, слов нет. Не только я, но и Блейз чувствует, что с этим типом что-то не то. Он так заботится обо мне, чтобы выдать свою дочь замуж за целёхонького и невредимого аристократа с громким именем? Учитывая то, что после падения Тёмного Лорда, это имя весьма и весьма было запятнано. Слишком уж это глупо. Тем более девушка эта только-только придёт в нашу школу, значит, до этого училась в другом месте? Неужели нельзя было подыскать себе жениха там? Зачем всё усложнять? Нарцисса вряд ли стала бы искать незнакомую мне девушку для наиболее выгодной партии. Я был почти уверен, что моей невестой будет Пэнси. Но, скорее всего, Оллфорд связался с матерью и настоял на своём, подкрепляя факты давним сотрудничеством с моим отцом. Что-то явно не сходится во всём этом. Мать не стала бы, нет. Она бы отказалась. Пробегаю глазами до конца письма. Ничего больше, никаких сведений. Только сентиментальные восклицания и формальные предложения. Возможно и скорее всего, я просто бешусь от того, что я не вправе произнести слово «нет», стоя у алтаря. Не способен пойти вопреки правилам, устоям, договорам. Я должен, и я буду им следовать. Придётся. «…дочь мистера Оллфорда…». Какая короткая простая фраза. Но сколько безудержной агрессии и даже некоторой паники она вызывает у меня. Что-то не так. Но я не могу понять – что? Просто надо успокоиться. Ну Оллфорд, ну его дочь, ну помолвка с ней, ну что с того? Подумаешь. Просто успокойся, Малфой. Это всё банальные психи, паранойя, необусловленные фактами опасения. Всё будет нормально. Да и что, в конце концов, может произойти? Интересно, когда я успел встать с постели и начать мерять комнату шагами? В мёртвой тишине Больничного Крыла стук каблуков кажется до жути громким и невероятно раздражающим. Словно тиканье часов, отсчитывающих секунды до взрыва моего воспалённого мозга. Слишком много мыслей. Неприятных, скользких мыслей. Слишком много необусловленных опасений. Слишком много неизвестности. Надо отвлечься. На часах около десяти. Аккуратно достаю рубашку из-под матраса, безуспешно пытаясь разгладить чуть смятую ткань. Застёгиваю её на груди, набрасываю сверху пиджак (который я умудрился «аккуратно сложить» и так же спрятать под матрас). Я готов биться головой об стену из-за мысли, уже с пять минут покоившейся в моей голове. Я не могу пойти к Блейзу, так как точно знаю, что половина слизеринцев ещё не спит. Не очень-то хочется сейчас общаться со своими «друзьями», выслушивать их глупые шуточки… Поэтому придётся выбрать другой путь. Портрет седовласого старика одиноко красуется на стене в конце длинного тёмного коридора. - Чистый разум. Тихий скрип, и сердце на секунду замирает. - Малфой?