***
Тот человек заходится криком, когда я вонзаю нож в его живот. Странно — как быстро и легко можно причинить кому-то боль, какие люди хрупкие: на самом деле мы просто мешки с мясом. Человек кричит, и по его щекам катятся слёзы. Я вытаскиваю нож обратно из его живота и провожу лезвием по его рукам, которыми он прикасался ко мне, пока я сидел привязанный к стулу и с кляпом во рту, и понимаю, что тоже плачу. Его кровь брызжет фонтаном, когда я перерезаю его артерию, и попадает на мою кожу. У Дина тяжёлое дыхание, холодные глаза, и он пугает меня. Он держит этого человека своими сильными руками, пока я медленно полосую ножом его тело. Дин спокойным голосом даёт мне инструкции, рассказывает, чего избегать, чтобы жертвы хватило на более долгое время. Дин наслаждается этим, ведь он убийца. Его зелёные глаза сверкают ненавистью и гневом, прежде чем вспыхнуть удовлетворением от каждого нового крика этого жалкого человека. Даже несмотря на то, что Дин получает удовольствие от этих пыток, я всё равно не разочаровываюсь в нём. Он до сих пор не убивает невинных, он не убивает для себя. Я знаю, что на самом деле не прошло даже пятнадцати минут, прежде чем тот человек полностью истек кровью. Но во сне они кажутся часами, его кровь хлещет во все стороны, заливается ко мне в рот и глаза, попадает мне на волосы. Я запятнан грехом. Когда я заканчиваю, я позволяю своему телу с мокрым шлепком упасть на бетон. Дин выпускает меня из своей хватки и вынимает из моих рук нож. И когда он ведёт меня к Импале, он прижимается губами к моему виску. От меня пахнет рвотой, кровью и смертью. Голос Дина вытаскивает меня из сна, я просыпаюсь. — Кас, — шипит он. Мои глаза распахиваются, Дин взволнованно смотрит на меня сверху вниз. Я вижу только его силуэт в темноте. Мы припарковались вдалеке от шоссе, он спал на переднем сиденье, а я сзади. — Кошмар? — хмурится он, его хватка на моём запястье ослабевает, я чувствую его лёгкие поглаживания поверх всё ещё болящих шрамов. Я закрываюсь от него, и его глаза темнеют. — Нет, — облизываю я губы, отворачиваясь. Я весь мокрый. — Воспоминания.***
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Дин, когда мы прогуливаемся по центру города. Мы пытаемся достать информацию о человеке, который, притворяясь раненым, отлавливает женщин в переулках, а затем насилует их и убивает. — Хорошо, — лгу я, поражённый этим вопросом. Дин уже неделю не говорит о том случае. Его испачканные в крови губы и жёсткие глаза всё ещё опасно мелькают в моей голове. Он держит тело, которое я разрезаю на куски, и все его мышцы напряжены. Я встряхиваю головой, прогоняя воспоминание прочь. — Первый раз — всегда самый тяжёлый, — говорит он, и его рука обвивается вокруг моего локтя, отстраняя меня от толпы людей, которая может меня задеть. Дин стал более предусмотрительным после моего последнего приступа. Кажется, моё состояние ухудшилось. Потому что теперь, когда до меня дотрагиваются люди, вместо того чтобы увернуться и быстро отряхнуться, я впадаю в истерику и набрасываюсь на них. Но зато Дин теперь может свободно дотрагиваться до меня, его большие крепкие руки, даже запачканные машинным маслом Импалы, не вызывают у меня ничего, кроме чувства комфорта. Кажется, я стал ещё больше зависим от серийного убийцы. — Я убил человека, Дин. Я не могу просто взять и закрыть на это глаза, — шепчу я ему. Он стоит рядом, закрывая меня от сгущающейся у кинотеатра толпы. — Чушь, — он отодвигает локти какого-то человека, когда тот проходит слишком близко. Я вздрагиваю и прижимаюсь к Дину. — Ребята, которые служат в армии, убивают людей ежедневно, а затем возвращаются и живут совершенно обычной жизнью. Я хочу сказать, что, конечно, такая жизнь не наполнена бабочками и радугами. Но мы помогаем людям, Кас. Только наша война идёт прямо здесь, и нам просто приходится жить с её последствиями, — говорит Дин, раздражаясь, когда молодая пара врезается в него. Он кладёт руку мне на плечо и переводит меня на пустую сторону улицы. — Хочешь сказать… Ты хочешь, чтобы я снова помог тебе убить? — шепчу я, а он смотрит на меня сверху вниз. На улице тихо и мы с ним очень долго смотрим друг на друга. Рука Дина по-прежнему крепко держит меня, и я должен чувствовать отвращение, или, по крайней мере, лёгкое раздражение, но я не чувствую ничего, кроме тяжёлой конечности, которая надежно обхватывает меня. — Нет, — произносит он наконец. Он отпускает меня, и меня начинает потряхивать от холода. — Нет, Кас. Ты не такой, как я, ты хороший. Я на девяносто девять процентов состою из дерьма, и работаю на самой хреновой работе. Но ты умный, прямо как Сэмми. У тебя должна быть семья и хорошая работа. Такие вещи… Они отстойные. Я не хочу тебе такой жизни, — говорит он, засовывая руки в карманы, и смотрит на выход с улочки, где всё так же туда-сюда ходят люди. От удивления что-то переворачивается у меня в животе, и я впиваюсь в Дина взглядом. — Тогда зачем я здесь? — спрашиваю я, заглядывая ему в глаза в поисках ответа. Его взгляд встречается с моим, и какое-то время мы просто сверлим друг друга глазами. Между нами словно искрит что-то, заставляя меня громко сглотнуть. Дин стискивает челюсти и по-мальчишески пожимает плечами, не вынимая рук из карманов джинсов. — Не знаю, — признаётся он, проводя рукой по волосам. Он уходит вперёд по тёмному переулку, и я шагаю позади. Вокруг меня сгущаются тени, но Дин продолжает идти вперёд, поэтому я следую за ним. Я всегда последую за ним, осознаю я. Куда бы Дин ни пошёл, туда же пойду и я. — Но знаешь, что говорят? — улыбается он, подмигивая мне через плечо. — Любопытство кошку сгубило. Я хмурюсь и спотыкаюсь в темноте.***
На юге очень жарко. Мы с Дином сняли маленький охотничий домик, потому что оказалось, этот убийца скрывается намного тщательнее всех прочих. Дин уверен, что этот парень постарается от него ускользнуть. В общем, этот крошечный домик находится возле болота и полон мошкары. Здесь только одна кровать и складной диван, на котором спит Дин. Я смотрю на гудящий вентилятор, который никак не спасает от духоты, пропитывающей меня до костей. Я вздыхаю, лёгкий шум в моей голове помогает замедлить мои мысли. Я уверен, что находился бы сейчас в полнейшей панике от этого грязного дома, если бы не проглотил только что свои последние таблетки. Может быть, я принял слишком много, но, по крайней мере, лучше так, чем сожалеть, что я этого не сделал. Входная дверь хлопает, и Дин заваливается в наш дом, сверкая глазами. — Дерьмо… — рычит он, стряхивая с дивана вещи. Он тянется к телевизору, крутит и настраивает практически доисторическую антенну. На экране появляется моё лицо. — Кастиэль Новак, 20 лет, всё ещё числится пропавшим без вести. Студент из Орхид-Таун, Небраска, был похищен два месяца назад серийным убийцей Дином Винчестером. Видеозапись пары с камер наблюдения была обнаружена сегодня утром, — говорит в микрофон женщина. На экране появляется запись, где Дин притягивает меня к себе и его нос прижимается к моему уху, я улыбаюсь, кивая ему. Я в ужасе вспыхиваю от того, насколько непристойно это выглядит. Я не помню о чём мы тогда с ним разговаривали, но это произошло несколько дней назад, в нескольких штатах отсюда. — Блядь, они знают, что мы вместе, — шипит Дин, проводя по волосам рукой. — Какое это имеет значение? — спрашиваю я, рассматривая свои запястья. Уродливые шрамы до сих пор не зажили. Я отрываюсь от их разглядывания и вижу, что Дин тоже смотрит на мои руки острым горящим взглядом. Звук знакомого голоса заставляет меня развернуться обратно к телевизору. — Кастиэль очень болен. Он принимает лекарства от приступов тревожности, мизофобии и обсессивно-компульсивного расстройства [10]. Кастиэлю нужны его семья и врачи. Пожалуйста, верните его нам… — изображение Анны и Самандриэля исчезает, когда Дин выключает телевизор. Молчание в комнате можно рубить топором, кажется, его даже больше, чем воздуха. — Я отвезу тебя обратно, — голос Дина настолько пуст, что почти пугает. Но не так сильно как те слова, что он произносит. — Нет, — мгновенно отвечаю я и изумлённо смотрю на Дина, который глядит на меня испуганно. — Что значит «нет»? — выплёвывает он, подходя ко мне. Я отмечаю про себя, что Дин использует ту же тактику запугивания, что и Сэм. Она не очень эффективна. — Я не вернусь. Я хочу остаться с тобой. Я смотрю на Дина и вижу, как его щёки бледнеют, прежде чем залиться румянцем, он нервно пробегает рукой по волосам, приводя их в беспорядок. — Разве ты не скучаешь по своей семье? — спрашивает он, хмуро сдвигая брови. Он приближается ко мне на несколько шагов, прежде чем осознаёт это, и тяжело опускается на край дивана. — Конечно, скучаю, — отвечаю я. Чувство тоски переполняет меня, когда я вспоминаю милое лицо Самандриэля и ласковый голос Анны, которая всегда успокаивала меня, когда начинались приступы. Я очень скучаю по ним обоим. — Тогда поче… — Я не знаю, — говорю я Дину то же, что ответил его брату. Я не понимаю этого навязчивого желания, этой потребности быть рядом с Дином. Но она есть, и с каждым днём только увеличивается. Дин смотрит на меня так, словно пытается прочесть мои мысли, пытается заглянуть мне в душу. Он раздражённо вспыхивает. — Хорошо. Но нам придётся вести себя ещё более осторожно, — вздыхает он, уставившись в телевизор.***
Время за полночь, когда входная дверь громко хлопает, вытягивая меня из моего кошмара. Покрытый потом, я рывком сажусь на кровати. Я по пояс раздет, я весь липкий, и мои спальные штаны съехали мне на бёдра. Дин делает два шага вперёд и падает на пол. — Дин, — кричу я, скатываясь с кровати и подбегая к нему. Я поднимаю его, поворачиваясь к свету. Лицо Дина едва узнаваемо. Его глаза закрыты и разбита губа. Вся его рубашка залита кровью. — Дин… — моё дыхание срывается. Дин смотрит на красные пятна, заляпавшие его рубашку. — Не моя, — говорит он невнятно, сплёвывая на пол кровь. Мой желудок скручивается от отвращения. Я смотрю на разбитое лицо Дина, пытаясь отвлечься. — Ты ранен, дай мне помочь. Я затаскиваю его на диван. Его голова падает на спинку. Я осторожно снимаю с него рубашку. Мускусный запах его тела смешивается с металлическим запахом крови. Я быстро приношу всё необходимое, чтобы промыть раны Дина. Запоздало я вспоминаю, что забыл надеть перчатки. Раны Дина — это единственное, что меня сейчас беспокоит. Я стараюсь не думать о бактериях, когда промываю раны. Я протягиваю Дину таблетку обезболивающего, и он стонет, рассасывая её на языке. — Проглоти её, Дин, — уговариваю я его, поднося стакан с водой к его распухшим губам. Он смотрит на меня здоровым глазом, вокруг которого тоже расплывается тёмно-фиолетовое пятно. — Нннн, — стонет Дин. Я провожу большим пальцем по его нижней губе, оттягивая её, чтобы прислонить стакан к его рту. Он громко глотает и смотрит на меня, пока я продолжаю обрабатывать его раны. Его пальцы изрезаны и сквозь глубокие порезы можно увидеть кости. После того, как раны Дина полностью промыты и обработаны, я укладываю его на диван. Я не надеваю на него рубашку, потому что в комнате и так слишком жарко. Я стаскиваю с него ботинки, покрытые коркой крови и грязи. — Всегда здесь, рядом со мной, Кас, — говорит он медленно и невнятно. Я киваю, стоя на коленях перед ним, снова и снова проверяя его состояние. Я никогда никого не видел настолько израненным… не считая того человека, которого я убил. И внезапно с ужасом я понимаю: я боюсь потерять Дина. Я глажу его перебинтованную голову и сопротивляюсь желанию взять его израненную руку в свою. — Убил того сукиного сына, — бормочет Дин, утыкаясь носом мне в ладонь, словно большой кот в ожидании похвалы. Я мягко улыбаюсь ему, и он улыбается мне в ответ. Я глажу его по липкому лбу, переживая, не будет ли ему больно. Дин быстро засыпает. Я решаюсь остаться присматривать за ним всю ночь и следить за его дыханием.***
Мы едем обратно на север. Дин подпевает своему любимому року, окна в машине опущены. Я держу слурпи в руках, ледяной напиток хлюпает, когда я делаю глоток. Дин пьёт свою газировку, бросая на меня взгляды через солнечные очки. — Слушай, как насчет того, чтобы взять отпуск? — внезапно предлагает Дин, сверкая белозубой улыбкой. Я удивлённо смотрю на него. — Отпуск? — с сомнением переспрашиваю я. Я никогда раньше не бывал в отпуске, даже со своей семьёй. — Ага. Поедем в Мексику, или ещё куда-нибудь. Посмотрим на цыпочек. — Дин хитро смотрит на меня. Я хмурюсь. — Дин, мы скрываемся от ФБР, отпуск в такое время, наверное, не самое… — Да ладно тебе, Кас! Будет весело! — улыбка Дина широкая, и он толкает меня в плечо. Я всё ещё хмурюсь, глядя на него. — Я не думаю, что это разумно, — настаиваю я. Дин может говорить это под действием момента. Совершенно не продумав, как это будет выглядеть на самом деле. Но ехать в Мексику? Даже звучит смешно. — Поехали. Я куплю тебе пончо, — подмигивает он. — Я не понимаю, для чего нужно надевать на себя одеяло, — бормочу я. Дин смеётся своим глубоким смехом, вырывающимся прямо из груди, приобнимает меня одной рукой за плечи. В душе Дин получает удовольствие от того, что он стал исключением из правила «не прикасаться ко мне». И дело не в том, что он нравится мне больше, чем кто-либо другой. Я уверен, что люблю своих сестру и брата больше, чем этого шумного убийцу, сидящего сейчас рядом со мной. Но я думаю, что это всё из-за того, что я стал слишком зависим от него. Я никогда раньше не проводил ни с кем столько времени. Дин и я едим, пьём и спим вместе. Словно сейчас он — моя вторая половинка, моя отвратительная половинка. И, возможно, из-за того, что я вижу всё, чего он касается, каждого микроба, которого он подцепил, я знаю, чего ожидать. Но, опять же: возможно, я не прав. — Тебе понравится, поверь мне. Плюс ко всему мы сможем спрятаться на пару недель, пока погоня за нами не подостынет, — решает он за нас обоих, разворачивая машину на 180 градусов. И мы едем обратно на юг. Кажется, Дина совершенно не беспокоит, что мы провели 3 дня, направляясь на север, только для того, чтобы развернуться и поехать обратно к границе. Я скрещиваю руки и обижаюсь. — Не люблю жару. Тёплый климат благоприятен для бактерий, — сообщаю я ему. Пальцы Дина сильнее сжимаются сзади на моей шее, и, к моему большому удивлению, мои мышцы расслабляются, словно он делает мне полный массаж тела. — Не парься, Кассандра. Я тебя защищу, — смеётся он. Но вспышка привязанности и защиты, что он посылает, не оставляет во мне никаких сомнений. Я уступчиво вздыхаю, откидываясь обратно на руку Дина. __________________ 10. Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) — психическое расстройство, характеризуется развитием навязчивых мыслей, воспоминаний, движений и действий, а также разнообразными патологическими страхами [http://ru.wikipedia.org/wiki/Обсессивно-компульсивное_расстройство]