***
Мы проводим целый день, пытаясь отыскать информацию. Аластар не вступил в контакт ни с кем из нас, что кажется Сэму странным. Видимо, Аластару нравится растягивать пытки на столь долго, сколько он может себе позволить. Наши с Сэмом поиски не привели ни к чему. Поэтому Сэм засел в баре, пытаясь отыскать в Интернете старые новостные сводки об Аластаре. Он искал информацию о том, где Аластар обычно держал своих жертв, но всё было безуспешно. — Ну, так в чём дело? — спрашивает Сэм, не отрываясь от экрана. Этот бар немного лучше, чем те, в которые приводил меня Дин. Деревянные столы чище, люди менее шумные. — Не понимаю о чём ты, — озадаченно хмурюсь я. Сэм говорит странно, и это сбивает меня с толку. Он закатывает глаза, словно читает мои мысли. — Ты и Дин. Что между вами двоими происходит? — косится на меня Сэм поверх ноутбука. Я отвожу глаза в сторону, неловко ерзая на стуле. — Мы попутчики, — пожимаю я плечами, ковыряя дырки в джинсах, надетых на мне. Они принадлежат Дину. — Дин не возит с собой «попутчиков». Я думал, что к этому времени он уже выбросит тебя где-нибудь на обочине дороги, — ворчит Сэм, глазами он с надеждой изучает экран, но, наконец, вздыхает и открывает другую страницу. Я не говорю Сэму, что накануне Дин фактически и выбросил меня на обочине. — Я нужен ему. Это правда. Я нужен Дину почти так же, как он нужен мне, и это приносит мне большое утешение. Я — якорь Дина в реальном мире, я держу его от того, чтобы он не затерялся в том кровавом мире, котором он живёт. Сэма удивляет моё смелое заявление. — Вы что, трахаетесь? — выпаливает Сэм. Я чувствую, как мои щёки начинают гореть от унижения, и качаю головой. — Нет! Нет. Конечно, нет. Дин, он… защищает меня, — и закусываю нижнюю губу. Дин никогда бы не сделал чего-то настолько дикого и нечистого со мной. Он любит меня. Меня воспитали с убеждением, что такого рода отношения — неправильные, грешные. И это укоренилось в моём сознании. Тот человек, который касался меня, человек, которого я убил, только укрепил эту мысль. Дин бы никогда не сделал чего-то настолько ужасного со мной. — Как скажешь, Энди Стицер [12], — фыркает наконец Сэм, почёсывая свой нос. — Меня зовут Кастиэль, — напоминаю я, и Сэм снова закатывает глаза. Я в замешательстве. Мы долгое время сидим в тишине. И чтобы занять свою голову хоть чем-нибудь, я изучаю лицо Сэма. К сожалению, чертами лица он не похож на Дина. Но я думаю, что другие люди посчитали бы его привлекательным. — Я нашёл кое-что, — говорит Сэм, едва сдерживая волнение. Я наклоняюсь к экрану, и он указывает на полицейский отчёт. — Он предпочитает большие открытые изолированные комнаты, потому что ему нравится заставлять своих жертв кричать… Милер-Пойнт, — задыхаясь выдаёт Сэм, и захлопывает крышку компьютера. Он выбегает из бара, и я следую за ним.***
Милер-Пойнт — старинный особняк, располагающийся недалеко от леса. Сэм проезжает по скрипящему мосту и паркуется достаточно далеко от здания, и, стараясь остаться незамеченными, мы подкрадываемся ближе. Входные двери нам преграждают двое мужчин в костюмах. — Я не понимаю, — шепчу я Сэму, когда мы приседаем за большим валуном. Сэм разглядывает людей на улице. — Аластар иногда нанимает головорезов, чтобы те следили за округой. Этот урод умён. Он успешно скрывается, потому что думает наперёд, — скрипит Сэм, копаясь в своей сумке. — Зайдём с другой стороны, — говорит он, и мы обходим дом по кругу. Задняя дверь закрыта, окна зашторены, и мы не сможем их открыть, не привлекая внимания. — Дерьмо, — ругается Сэм себе под нос, прислоняясь к стене дома. Мы стоим прямо между двумя группами охранников. Я поднимаю взгляд наверх, и с нетерпением одёргиваю его тоже посмотреть. Там небольшая дыра, образовавшаяся из-за обрушения дома. Сэм складывает руки в форме чашки и садится на корточки. Я с недоумением смотрю на него. Он раздражённо вздыхает. — Я подниму тебя, — шепчет он, показывая, чтобы я встал на его руки. Я испуганно качаю головой, пятясь от него. — Сэм, я не могу. Здесь прогнившие доски, — мой голос ломается. Я хочу, чтобы Сэм сам поднялся наверх, но он слишком большой. Я сам едва ли смогу пролезть в ту щель. — Да просто, блядь… — шипит Сэм. — Ты не понимаешь! — начинаю задыхаться я, у меня дрожат руки, поэтому я хватаюсь ими за свою слишком большую рубашку, которая тоже принадлежит Дину. Сэм замирает и долго и молча смотрит на меня. — Если ты этого не сделаешь, Дин может умереть, — вкрадчиво говорит он. Боль разрывает мою грудь, и я неуверенно киваю. Ради Дина я буду храбрым. Я снова киваю, и на этот раз большей частью себе. Я подхожу к стене, и Сэм соединяет ладони вместе. Я стараюсь не дотрагиваться до него, но это невозможно. Моя рука прикасается к стене дома, и я скулю от отвращения. Сэм успокаивает меня, но я продолжаю хныкать, когда моя грудь оказывается на одном уровне с щелью. Внутри неё грязно и темно, отсыревшие деревянные доски покрыты плесенью, сама вентиляционная шахта плотно занавешена паутиной. Громко сглотнув, я собираюсь с духом и протираю себе место рукавом куртки Дина, которую я нашёл в Импале. Её запах успокаивает меня. Пауки разбегаются в стороны, и я чувствую, как мой рот от отвращения наполняется слюной. — Давай же, — рычит Сэм снизу. Я киваю, неуверенно хватаясь за края щели. Я забираюсь внутрь и резко дёргаюсь, когда один из пауков проползает по моей челюсти. Я сбиваю его, и он сплющивается под моей ладонью, улетая мне за шею. — Попробуй найти незаколоченные окна или отвлеки внимание, чтобы я смог проникнуть внутрь, — раздаётся снизу голос Сэма. Слёзы скользят по моим щекам, когда я ползу на четвереньках по узкой шахте. Я никогда не был раньше в таком тесном пространстве, и я с радостью осознаю, что, похоже, у меня ещё и клаустрофобия. Дерево, протестуя, стонет под моим весом, и я, наконец, вижу впереди тусклый свет. Плесень прилипает к моей коже, а её запах настолько сильный, что щекочет нос, маленькие споры попадают ко мне в ноздри. Я вытаскиваю металлическую решётку и оказываюсь в обветшалой старой гостиной. Мокрые обои на деревянных досках вздулись. Моя рубашка промокла насквозь, но куртка Дина защитила большую часть кожи моих предплечий от этого ужаса. Я тянусь вверх и налегаю ещё сильнее. У меня гипервентиляция, мой разум и сердце ускоряются в одном ритме. Чёрные точки кружат перед глазами, угрожая мне обмороком. Сильные вспышки боли простреливают живот и грудь, словно в меня вонзили нож. Я отчаянно пытаюсь преодолеть себя, но моё тело сковывает от всего этого. Я падаю на колени, и в этот момент до моего слуха доносятся громкие шаги. Мне удаётся заползти за диван, и я слышу тот же голос, что слышал по телефону. — «Я в раю, я в раю» [13], — и следующее за этим голосом эхо, нарушает тишину особняка. Я слышу скрипучий визг открывающейся металлической двери и звук шагов, спускающихся по лестнице. — «И моё сердце бьётся так сильно, что я едва могу говорить», — медленно и почти насмешливо поёт мужчина. Пошатываясь, я поднимаюсь на колени, опираясь на промокший диван, и следую за голосом по лестнице вниз, в подвал. — Это она, верно, Дин? Песня, под которую ты танцевал в ночь своей свадьбы, — голос Аластара звучит жестоко. Он даже разговаривает сейчас не со мной, а я чувствую, как в страхе сам замерзаю, словно его голос, как ледяной клинок, режет воздух. — О, ты выглядел таким счастливым. Танцуя щекой к щеке, — злобно усмехается Аластар. Я стою на лестничной клетке. Дин не произносит ни слова, и я ничего не вижу, кроме монотонно мерцающего света внизу. — Но это всё было ложью, не так ли, Дин? Я сделал тебе одолжение, серьёзно. Я показал тебе, кто ты такой на самом деле. Если бы я не убил Лизу, ты бы никогда не встретился со своим ангелом. — Аластар странно глотает свои слова, словно говорит с ложным сочувствием. Этот человек говорит обо мне? — Я наблюдал за тобой. То, как ты смотришь на него, в самом деле, отвратительно. Хочешь извалять в грязи его маленькую чистую душу? — голос Аластара становится ниже. Я делаю ещё несколько шагов вниз в подвал. — Лиза кричала. Я когда-нибудь говорил тебе об этом? Она умоляла меня остановиться, она думала, что ты спасёшь её. Но ты этого не сделал, Дин, ты подвёл её. Аластар — чудовище. Он точно знает, что нужно говорить, чтобы потопить Дина в его чувстве вины. Я знаю, что Дин нелепо верит в то, что он должен спасти и защитить каждого. И то, что он не может этого сделать, давит на него настолько тяжким грузом, что я не знаю, как у него вообще получалось вставать по утрам. Алкоголь, казалось, был его любимым лекарством. — А теперь Кастиэль, и он ещё красивее, чем она. Он будет кричать или нет? О, возможно я даже могу измазать его чем-нибудь гадким, просто чтобы полюбоваться на то, как он будет корчиться. Ты не должен находиться так близко к таким чистым вещам, Дин. Ты можешь испачкать их. — Аластар усмехается. Гремят цепи, и наконец-то слышится голос Дина. — Иди на хуй! — Дин рычит, яростно вырываясь из своих оков. — Интересно, будет ли плакать наш ангел? Держу пари, он выглядит очень красиво со слезами на щеках. Он же плакал, когда я подослал Рика поиграть с ним. Кажется, ему не понравилось, но я был нежен. Ах, да, он научился любить это, желать меня, — мурлыкнул Аластар. Я делаю последний шаг вниз и выглядываю из-за края лестницы. Моё дыхание перехватывает. Дин весь в крови, привязанный, как орёл с распростёртыми крыльями, к столу лицом вниз. Кровь безостановочно сочится по его телу, капая со стола. — Прикоснёшься хоть к одному грёбаному волосу на его голове, и я повырываю тебе все кости! — как дикое животное злобно рычит Дин. Он мечется так сильно, что наручники впиваются в его запястья. Мои собственные шрамы, как метки, всё ещё виднеются на моих запястьях. Они всегда напоминают мне о том, что сделал «Рик». Аластар подослал его ко мне, и эта мысль ужасна. — Ах, ах, ах. Ты истекаешь кровью, расслабься. Аластар гладит Дина по спине. Дин тихо рычит, но с моего места не видно его лица. — Мы не так сильно различаемся. Кастиэль и я. Пока ты убиваешь из-за своего бредового комплекса героя, у меня и Кастиэля есть цель. Мы убиваем из мести, — на лице Аластара проступает скользкая улыбка. — Кас убил этого ублюдка, потому что тот заслужил, — выплёвывает Дин, с его губ льётся кровь. — Вовсе нет. Рик просто делал свою работу, и он, возможно, позволил себе некоторые вольности, но ведь он был больным человеком. Он не заслужил того, чтобы его порезали на куски, по крайней мере, не за твою идею о странных стандартах, — продолжает Аластар. Я стараюсь фильтровать его слова, чтобы сосредоточиться на голосе Дина. — Заткни нахрен свою пасть. — Но Кас — нечто особенное, верно? В нём столько силы, а он даже не знает об этом. Я имею в виду, он приручил тебя, правда? Убийца, который без тени сомнения убивает людей, дал слабину из-за мальчика-студента из города орхидей. Интересно, что в нём тебя так притягивает? Или он просто хорошо пользуется своими пухлыми губами? — издевается Аластар. — Не трогай его. Дин задыхается, его глаза пылают ненавистью. — Я позабочусь о нём, — воркует Аластар. Дин снова начинает вырываться, кровь брызжет с его кожи. Донёсшийся треск сверху приковывает к себе наше внимание. Мне удаётся проскользнуть под лестницу до того, как Аластар оборачивается. Слышится крик человека, а затем его голос прерывается стоном боли. — Мой младший брат сожрёт тебя живьём, — жёстко усмехается Дин, кровь окрасила в красный его белые зубы. Я вздрагиваю из-за того, что он сразу же предположил, что это Сэм пришёл к нему на помощь, словно я на такое не был способен. Аластар вгоняет ноготь в рану Дина, и тот заходится криком. Звуки кричащего от боли Дина будут преследовать меня до конца жизни. — Я скоро вернусь, — обещает Аластар. Он быстро поднимается по лестнице и закрывает за собой тяжёлую металлическую дверь. Я бросаюсь к Дину, облегчение на его лице растапливает все мои тревоги подобно солнцу, согревающему промёрзлую землю после долгой зимы. — Дин… — выдыхаю я, опускаясь перед ним на колени, чтобы взять в ладони его опухшее лицо. Я сталкиваюсь с ним лбом, чувствуя его дыхание на моих губах, уверяясь в том, что он действительно жив. — Кас. — Дин шепчет моё имя как молитву, нетерпеливо прижимаясь к моим рукам. Я глажу его по волосам, влажным от пота и крови. — Я сейчас освобожу тебя, — говорю я, поднимаясь, и исследую комнату в поисках чего-нибудь, чем можно разбить наручники. — Пила вон там. Дин кивает в сторону, и я вижу, что она вся покрыта маленькими частичками кожи и крови Дина. Меня трясёт, когда я беру её в руки и начинаю медленно пилить металл. Я не очень силён. Когда одна рука освобождается, Дин забирает пилу и сам приступает к работе над тремя другими оковами. Даже истекая кровью, он в разы сильнее меня. Дин голым садится на столе, он тяжело дышит, пот катится по его вискам и груди, оставляя за собой тонкие разводы. — Дин, мне жаль… Мне жаль, что я не пришёл раньше. Мне жаль, что я не смог защитить его так же, как он защищал меня. Мне жаль, что я был недостаточно сильным, чтобы правильно воспользоваться пилой. Мне жаль, что Лиза погибла. Но я не произношу ничего из этого. Дин только кивает, у него очень уставшие глаза. — Нужно помочь Сэмми, — ворчит Дин, вставая на пол. Он падает, и я подхватываю его. Он вскрикивает, когда мои руки дотрагиваются до его ран. Я дёргаюсь назад, но ему удаётся схватить меня. — Всё в порядке, — сухо говорит он, прежде чем я успеваю начать извиняться. Я прислоняю его обратно к столу, снимая с себя его кожаную куртку и пытаясь закрыть от себя его бёдра, чтобы не смущать его. Медленно мы поднимаемся вверх по лестнице. Мне приходится держать Дина за руки, потому что вся его спина исполосована рваными ранами. У Дина останутся шрамы. Мы стоим посреди лестницы, когда распахивается дверь. В проходе появляется Сэм, он тоже весь в крови и бросается к нам. Он с лёгкостью помогает дотащить своего старшего брата вверх по лестнице, шепча ему слова утешения, которые не сказал я. Я с головой окунаюсь в пучину депрессии. __________________ 12. Энди Стицер — главный герой фильма "40-летний девственник". 13. "Cheek to Cheek" — композиция, написанная Ирвингом Берлином в 1935 г. для фильма «Цилиндр», и исполненная Фредом Астером [http://en.wikipedia.org/wiki/Cheek_to_Cheek]. Посмотреть можно здесь: [https://www.youtube.com/watch?v=n3RSlUkw9U0]. Аластар также исполнял эту песню в "Сверхъестественном" в серии 4х16.