***
— Кас, Кас, подъём. Дин трясёт меня. У него под ногтями кровь, и я морщусь. Он прослеживает мой взгляд, идёт к раковине и отмывает свои руки. — Как насчёт небольшой ночной лодочной прогулки? — спрашивает Дин, вытирая руки о джинсы. Я слабо ему киваю, всё ещё не до конца проснувшись, и Дин помогает мне с плащом, надевает его на меня, словно я ребёнок, который сам не может с этим справиться. Я иду к Импале и дожидаюсь Дина. Он выносит большой длинный мусорный мешок. Дин захлопывает багажник, поместив внутрь свою тяжёлую ношу. Он обходит автомобиль и проскальзывает на водительское место. Его рука ложится на моё плечо. Я сижу ближе, чем это необходимо, но Дин не жалуется. — Что это? — спрашиваю я, зевая, мои глаза закрываются, когда я слышу знакомое урчание Импалы, отзывающееся вибрацией в моей груди. — Просто вывезем мусор, — в голосе Дина слышится улыбка, но я не смотрю на него. Я успеваю задремать, пока Дин ведёт машину. Время замирает для меня, мне кажется, что прошла одна минута или один час, когда Дин останавливается и глушит мотор. Я поднимаюсь и следую за Дином к багажнику. — Иди в лодку, — говорит Дин, протягивая мне цементные блоки и цепи. Они тяжёлые, но я тащу их вниз к небольшому склону. Крошечная лодка мягко ударяется о берег тёмного озера. Над водой стелется зловещий туман, тени танцуют над её поверхностью. Это напоминает мне древнегреческий миф о реке Стикс. — Дин, ты что, Харон? — сонно шучу я, вглядываясь в туман позади себя. Силуэт Дина становится чётче по мере того, как он спускается со своей ношей к реке. — Ага, где твои монеты? — улыбается он, отодвигая меня. Я удивлённо моргаю, потому что не думал, что он поймёт, о чём я говорю. Дин затаскивает на дно лодки цементные блоки и укладывает их рядом со своим свёртком. Он протягивает мне руку, помогая забраться в качающуюся лодку. Я сажусь на лавку, а Дин берёт в руки вёсла. Дин гребёт молча. Зелёные глаза всё ещё смотрят в пустоту после сессии пыток. У Дина всегда уходит некоторое время на то, чтобы прийти в себя. — Разве безопасно оставлять Аластара одного в отеле? — спрашиваю я. Плавные движения Дина сбиваются, и он недоуменно смотрит на меня. Понемногу его удивление тает, он кажется очень усталым. — Аластар не в отеле, Кас, — тихо говорит Дин, пиная свёрток ногой. Осознание даётся мне трудно. Аластар в мешке. У меня сдавливает грудь, и я отворачиваюсь к воде, отодвигая свои ноги подальше от него. Конечно, я был сонный, но тем не менее. Какой же я наивный. — Мы утопим его в озере? — сердито спрашиваю я, отказываясь смотреть на Дина. — Таков план, — мягко отвечает Дин. Дерево скрипит, лодка медленно скользит по спокойной воде. Чем дальше мы отплываем, тем гуще становится туман. Спустя несколько минут Дин перестаёт грести. Он соединяет маленький крючок на цементном блоке с цепью и крепко оборачивает ею свёрток с телом. Дин напрягается изо всех сил, когда пытается поднять тело, отягощенное цепями, и несколько мгновений проходит, прежде чем я решаюсь помочь ему сбросить тело в воду, а затем, подняв цементные блоки, мы сбрасываем их тоже. Я наблюдаю за тем, как из воды поднимаются пузырьки воздуха. Я вижу, как Дин наблюдает за мной краем глаза. — Ты уйдёшь? — от меня. Он не произносит этого, но мне и так понятно, что он имеет в виду. Дину Винчестеру нравится притворяться, что его не волнует, приходят или уходят от него люди. Но я слишком хорошо знаю его. — Нет, — отвечаю я, садясь обратно на лавку. Солнце выглядывает из-за далёкой горы, и уродливая чёрная вода окрашивается в тёплый оранжевый цвет. Но это не снимает ощущения тяжести в груди. — Я не… Мне жаль, — скрипит Дин, и его челюсти сжимаются, когда он отворачивается к воде. Я изучаю в свете восходящего солнца его лицо, щетина на его подбородке несколько длиннее, чем обычно. У него тёмные круги под глазами из-за нескольких бессонных ночей. Мне нужно будет убедиться, что он хорошо выспался, прежде чем мы снова отправимся в дорогу. — Если бы полиция нашла тело, они бы арестовали тебя, — медленно говорю я, возвращая взгляд туда, где на поверхность всё ещё продолжают подниматься пузырьки. — Нужно было это доделать, — заключаю я. Дин озадачен моим заявлением. Его губы приоткрываются, и красивая улыбка озаряет его лицо. Она ярче, чем солнце, поднимающееся за его головой. Я подаюсь ему навстречу, и он оставляет один из своих целомудренных дружеских поцелуев в уголке моего рта. — Люблю тебя, приятель, — шепчет он с облегчением, сжимая меня в объятиях. Дин пытается избегать так называемых «сопливых моментов», в число которых объятия тоже входят. Но прижавшись лицом к моей груди, он крепко обвивает руками мою талию. Глядя на озеро позади него, я вздыхаю, прижимаясь губами к его плечу. Ради Дина я сделаю всё, что угодно, и это пугает меня.***
Дин проспал целые сутки. Проснувшись около шести утра следующего дня, он словно помолодел лет на десять. Он практически светился, а я даже забыл, какой на самом деле он красивый: без впавших глаз и с кожей не болезненно-серого цвета. Дин привозит меня в IHOP [14] и заказывает нам на завтрак жирную пищу. — В общем, я думаю отложить нашу поездку в Мексику на несколько недель. То есть, мы же видели только одну половину США, — говорит Дин с полным ртом колбасок. Я проглатываю свою яичницу и делаю глоток кофе прежде, чем сам начинаю говорить. — Я полагаю, что остаться здесь на какое-то время — вполне мудрое решение. Позволим волнениям «утихнуть», как ты и говорил, — комментирую я, отрезая кусочек от своего блинчика. Дин с печальным лицом откидывается на спинку кресла, но радостно светится, когда к нам подходит довольно молоденькая официантка с огромным вырезом на блузке. — Кас, я занимаюсь этим с самого детства и меня до сих пор не поймали, — вызывающе подмигивает мне Дин, и я хмурюсь. — Но теперь у тебя есть я, — и когда я произношу это, щёки Дина почему-то розовеют. — Я могу помешать тебе и оказаться причиной того, что тебя схватят, — понижаю я голос. Разговоры о «работе» Дина в общественных местах строго запрещены. Дин, склоняясь ещё ниже ко мне, издает тяжёлый, полный драматизма, вздох. — Кас, — сурово начинает он свою речь. Я бросаю на него раздражённый взгляд. Я знаю Дина слишком хорошо, чтобы впечатлиться его непроницаемым суровым лицом. — Тебе не нужно ни о чём переживать, дорогой. Я смогу прикрыть свою задницу, и твою тоже, — его хитрый взгляд практически такой же масленый, как и его еда. Я с сомнением оглядываю его. — У тебя яйцо к подбородку прилипло, — сухо отвечаю я, отрезая от своего блинчика ещё один кусок, и лицо Дина заливается ярко-красным цветом.***
Я вырываюсь из крепкой хватки Дина. Я задыхаюсь, когда он тащит меня вперёд. Все мои мышцы болят от усталости, у меня нет сил снова пытаться сбежать от него. — Давай же, — рычит он. Мое сердце бьётся слишком быстро, у меня дрожат пальцы, я царапаю его руки, крепко держащие меня за талию. — Хватит, пожалуйста, — хнычу я, колотя его ногами. Дин подтягивает меня ещё ближе, сильнее прижимаясь своей грудью к моей спине. Я не хочу этого, я, правда, готов разрыдаться. Но у Дина достаточно сил, чтобы удержать меня. — Дин, пожалуйста, — кричу я, привлекая внимание нескольких человек. Дин зловеще усмехается мне в ухо, поднимает меня с земли и затаскивает на своё плечо. Я колочу его по спине, и он продолжает: — Доверься мне, — просит он, открывая дверь в тёмную комнату. Звуки криков заполняют мои уши, и я с трудом проглатываю новые рыдания. — Дин, я тебя умоляю, — мне удаётся сползти настолько, чтобы обнять его за плечи, и теперь Дин смеётся мне прямо в ухо. Он начинает гладить меня по спине, словно я ребёнок какой-то, и я прижимаюсь к нему сильнее. — Господи, Кас. Это просто долбаный фильм, — фыркает Дин, с лёгкостью поднимаясь по лестнице, словно это не он только что тащил на себе взрослого человека. — Микробы… — скулю я. — Можешь сесть мне на коленки, — дразнит Дин. Я пялюсь на него во все глаза. Как только он приземляется в кресло, я заползаю на его ноги. Глаза Дина расширяются в свете мерцающих огоньков заставки. — Кас… — смущённо одёргивает он меня, и я слышу перешептывания и хихиканье компании девочек-подростков позади нас. — Если хочешь остаться в этой помойке, по крайней мере, предоставь мне хоть какой-то комфорт, — шиплю я, устраиваясь на его коленях. Я размещаюсь под его подбородком, пряча своё лицо от экрана. Дин очень спокоен, он словно застыл, на экране всё ещё идет заставка. Дин тёплый, и каждый твёрдый мускул его тела напрягается, когда я к нему прижимаюсь. Когда Дин узнал, что за всю свою жизнь я смотрел только один фильм ужасов и был так сильно напуган, что не хотел видеть больше ни одного из них, он немедленно загорелся идеей это исправить. Фильм начинается, и я с любопытством выглядываю оттуда, где прятался, наблюдая за тем, как симпатичная блондинка в нижнем белье танцует в своей спальне. — Самое страшное в этом фильме — её жуткий музыкальный вкус, — едко комментирую я. Дин громко хохочет, но мы быстро успокаиваемся. Дин расслабляется, обернув свою руку вокруг моей талии. — Не каждый оценит молот богов, — шепчет он мне на ухо, прикасаясь губами к чувствительной коже. По моему телу проходит дрожь, и я прислоняюсь к его ключице. Не менее красивый мужчина с выцветшими волосами и загорелой кожей появляется на экране. Очевидно, он — тот самый стереотип «качка». — Уверен, он умрёт первым, — шепчет Дин мне в ухо. Я хочу, чтобы он перестал это делать, мой желудок делает странное сальто, и я злюсь, когда руками ещё сильнее обхватываю его за плечи. Следующий персонаж представляется нам «придурковатым лучшим другом». — А я думаю, что он, — указываю я. Дин фыркает. — Кас, я думаю, я знаю фильмы ужасов намного лучше тебя, — шипит Дин, перемещая свою руку ещё ниже на моё бедро к тазовой кости. Дин проводит по ней пальцем, и я закусываю нижнюю губу. Очень сложно сосредоточиться на фильме, когда Дин трогает меня. Спустя двадцать минут придурковатого лучшего друга разрезает пополам демонический призрак. Я кричу, пряча лицо на груди Дина, а он ругается: — Чёрт возьми, откуда ты узнал?! — ворчит он, как и всегда в те моменты, когда я оказываюсь прав. Его рука удобно и успокаивающе гладит меня по спине, когда я съёживаюсь на нём. — Дин, я не хочу больше смотреть это, — хнычу я, прижимаясь к Дину настолько близко, что мы с ним делим одно дыхание на двоих. — Да ладно, приятель. Я — самое страшное, что тебе когда-либо встречалось, — усмехается Дин, возвращаясь взглядом обратно к экрану. Я смотрю на него с удивлением, осознавая, что он прав. Когда мы с ним вместе проводим время так, как сейчас, я забываю о том, что только вчера помогал Дину выбросить тело в озеро. Оставшаяся часть фильма проходит достаточно предсказуемо, но конец становится внезапным, потому что призраком оказывается отец блондинки. Неприятная сцена, где рука призрака мужчины гладит по волосам его дочь — последний кадр. — Приятель, это было уныло, — потягиваясь, жалуется Дин, когда я слезаю с него. Наверное, я отсидел ему все ноги, но он ничего не говорит на этот счет. Он раскачивается на пятках, когда поднимается с места. — Ты испугался, когда призрак подвесил её на горящем потолке, — отвечаю я. Мы с Дином в испуге подпрыгнули в том моменте. Я коротко вскрикнул, а он резко выдохнул, широко распахнув глаза. Он обиделся минут на двадцать после того, как я над ним посмеялся. — Заткнись, — фыркает он, оборачивая свою руку вокруг моего бедра, пока мы съезжаем вниз по эскалатору. Он никогда не делал этого прежде, но я нахожу это тёплое прикосновение успокаивающим. __________________ 14. IHOP (International House of Pancakes) — популярная в США сеть блинных, специализирующаяся на завтраках.