***
Что бы мне ни было известно о Дине, я бы никогда не подумал, что он вор. Но Дин, как всегда, удивил меня, проявив себя очень опытным мошенником. У него не было никаких угрызений совести по поводу воровства, он считал, что это компенсация за «санитарную зачистку», которую он проводит для правительства. К тому же мошенничество с кредитками позволило Сэму поступить в колледж. Конечно, Сэм бы всё равно поступил, но деньги позволили ему снять комнату в общежитии, купить учебники и хороший автомобиль. Он был мозговым центром их команды, в то время как Дин — исполнителем, и, хотя я не одобряю их действий, я ничего не мог поделать с тем, что был впечатлён их совместной работой. Дин связался с Сэмом и объяснил, что ему нужна помощь в ограблении. Сэм казался удивлённым. Я уверен, что все эти отели и лишний рот проделали приличную брешь в кармане Дина. И именно это чувство вины привело меня в банк вместе с Дином, который прямо сейчас во всё горло кричит всем ложиться на пол. Я думаю, что даже если Дин попросит меня прыгнуть из самолёта без парашюта, я просто доверюсь ему. Я паду ради Дина. — Всем лечь на сраный пол! — орёт Дин охранникам в лицо. Дин и раньше грабил банки — в Айове. Ещё он ограбил три винных магазина, когда был подростком и у него не осталось ни цента на содержание себя и Сэма, пока их отец отсутствовал неделями напролёт. Я наблюдаю за тем, как мягко в его руках лежит пистолет, как он направляет его то на женщину, закрывающую собой детей, то на молодую пару. Это неправильно, но я не останавливаю его. — Отойди назад, — кивает он мне. Зелёные глаза сверкают из-под чёрной маски, закрывающей остальную часть его лица. Я вижу контур его пухлых губ, проступающий через маску, когда он громко обращается ко мне. Я оглядываю людей, они все лежат на животе. У меня скручивает желудок. Дин уверил меня, что он никогда никого не ранил в подобных грабежах. Это были невинные люди, поэтому в его глазах они заслуживали защиты. Но, конечно, сначала им придётся заплатить за неё. — Давай, детка. Идём! — кричит мне Дин, он не может сейчас использовать моё настоящее имя. Я киваю, подходя к нему с того места, откуда я смотрел на женщину, успокаивающую своего плачущего ребёнка. Дин поднимает на ноги симпатичную сотрудницу банка и тащит её к хранилищу. Он прижимает пистолет к её голове. Она тихо всхлипывает, и я бросаю короткий взгляд на Дина. Он ослабляет хватку на её волосах. — Открывай хранилище, — его голос твёрже сверкающего металла пистолета. Я присматриваю за людьми, как мне и было поручено Дином, наблюдая за тем, чтобы никто не попытался сбежать. Губы женщины дрожат, по её румяным щекам катятся слёзы. Её руки сильно трясутся, и она роняет ключ на пол, Дин ругается. — Быстрее, — глухо рычит он, сильнее оттягивая её волосы. Она наконец-то проводит магнитной картой по замку и вводит код. Дин отталкивает её в сторону, и она заползает под стол. — Отлично. Собирай наличку, — напоминает Дин, словно мы не повторяли наш план тысячу раз. Он был практически беспроигрышен. Сэм купил станцию активных помех, которая находилась в Импале. Сам же он в это время сидел в своей комнате в общежитии, взламывая со своим другом-специалистом банковскую систему. — Детка, давай! — кричит Дин, вырывая меня из задумчивости, медленно и угрожающе осматривая заложников. Я быстро рассовываю деньги по мешкам. Я заполняю две сумки, прежде чем Дин останавливает меня. Я бросаю взгляд вниз, чтобы убедиться, что ремни на сумках тщательно закреплены, когда слышу громкое эхо выстрела, словно молния прокатившегося по комнате. — Блядь! Дерьмо! — ревёт Дин, лежа на полу и вцепившись в своё плечо. Его зелёные глаза зажмурены от боли, в уголках проступили слёзы. Сотрудница банка, которой пришлось открывать хранилище, держит в руках один из тех крошечных карманных пистолетов, её руки дрожат, она целится в Дина. Казалось, что всё последующее произошло словно в замедленной съемке. В одну секунду она смотрит на Дина, а в следующую — уже лежит в луже собственной крови. Красивые голубые глаза потускнели и наполнились безжизненным холодом. Так много крови. И крики, ещё больше криков. Они давят на мой мозг. Уверен, они тоже добавятся в тот список кошмаров, которые проигрываются в моей голове каждую ночь. Дин пытается подняться, но с громкими ругательствами падает. Он ударяется о пол резко и подворачивает щиколотку. Я хватаю сумки с деньгами, пистолет Дина, беру Дина под руки и тащу его на улицу, прикладывая такие усилия, о которых я и сам не догадывался. Адреналин добела раскалил мои вены. Я бросаю Дина на заднее сиденье и оббегаю автомобиль. Мы покидаем стоянку, оставляя позади себя запах гари, крови и слёз.***
Я медленно вытаскиваю пинцетом пулю из плеча Дина. Металл ускользает от блестящего инструмента, и Дин громко скулит в ремень, стуча здоровой ногой, чтобы хоть как-то облегчить боль. Я не понимаю, чем это ему помогает, но Дин, кажется, был способен переломать все вещи в комнате, пока пуля оставалась у него в плече. — Кас… — Дин выдыхает моё имя в кожу ремня. Я киваю, пытаясь унять дрожь в руках. Я окунаю пинцет в его мясистые мышцы. Дин откидывается к кухонному шкафу, он сидит рядом с духовкой. Металл издаёт звенящий звук, когда я бросаю его в чашку. — Я достал её, Дин, — говорю я ему, показывая кусок металла, который только что был в его верхнем бицепсе. — Хорошо. — Дин громко сглатывает, ремень заглушает его голос. — А теперь сделай это, — приказывает он. Я замираю на мгновение, прежде чем поднимаю с открытого огня утюг. Дыхание Дина становится частым и тяжелым, кожа вокруг его глаз собирается морщинками, когда он сосредотачивается. Я прижимаюсь своими губами к его губам, и он кричит мне в рот, когда я опускаю горячий утюг на его плечо. Я слышу, как пузырится и лопается его кожа, словно полиэтилен с пупырышками, которым я играл в детстве. Дин кричит мне в губы, руками карабкается вверх по моему телу, хватая меня за затылок. Его тупые ногти глубоко вонзаются в мою кожу. Я не вздрагиваю, я позволяю ему оставить на себе шрамы, пока сам продолжаю держать раскаленный утюг на его плече. Запах палёной кожи забирается мне в нос и горло. — Я держу тебя, — шепчу я ему в подбородок, когда он опускает своё ярко-красное и вспотевшее лицо. Сухожилия под кожей на его шее проступили, кровь бешено пульсирует по венам. Он шепчет моё имя, пока я смазываю его плечо противоожоговым кремом. Этот отпечаток останется на нём на всю его оставшуюся жизнь. Мой отпечаток останется на нём на всю его оставшуюся жизнь.