***
В конце концов в поисках решения вопроса Амбридж Гарри обращается к рунам, как он это делал прежде для решения проблемы Нотта с Волдемортом. Стоило признать, что те исследования были начаты скорее из-за обнаружения руны на обратной стороне Кубка Огня, но с тех пор Гарри все больше и больше увлекается рунами. Оказалось, что их можно использовать самыми разными способами, при условии, что вы не пытаетесь делать это необдуманно и импульсивно. Он обнаруживает руны для исцеления, руны для связывания, руны для разрушения или блокировки определенного магического артефакта, но это всё не сможет помочь ему лишить Амбридж её власти (хотя Гарри копирует несколько исцеляющих рун и анонимно отправляет их совой Лонгботтому, полагая, что Грейнджер будет знать, как их использовать). И даже если он сломает кровавое перо, она может сделать или украсть другое. Наконец, Гарри решает, что подойти может только комбинация рун, и приступает к сооружению своей ловушки. Ему приходится чертить рунический круг снова, и снова, и снова, потому что каждый раз, когда он думает, что все идеально, он замечает какое-то несовершенство, которое означает, что Амбридж сможет выскользнуть из ловушки. Это маловероятно, но Гарри хочет найти решение, которое сработает с первого раза, поэтому приступает к работе по новой. Он очень сомневается, что у него будет больше одной попытки. В один из дней в библиотеке он хмуро смотрит на свой круг и вдруг слышит, как один из его пергаментов упал на пол. Мгновенно он понимает, как опасно раскидываться такими бумагами в месте, где любой лист без контакта с ним может быть прочитан кем угодно. Он поднимает голову и находит потерянный лист в руках Нотта, который проводит, хоть и меньше, чем в прошлом году, но всё же достаточно времени в библиотеке. Нотт громко сглатывает и оглядывается, затем осторожно кладет пергамент на стол Гарри. Его голос звучит едва слышно, когда он говорит: — Я знаю, что ты тот самый человек, который помог мне в прошлом году. Это предположение, а не знание. Гарри почти произносит это вслух. Но поскольку Нотт ищет человека, нарисовавшего рунический круг, его слов будет достаточно, чтобы защитное заклинание перестало работать, поэтому он сидит неподвижно, а Нотт продолжает более тихим, задумчивым голосом. — Я всё ещё должен тебе за это. И если ты хочешь избавиться от Амбридж, я помогу тебе сделать это даже не в счёт долга. Я тоже ее ненавижу, — Нотт медленно закатывает рукав и на его руке становится видна едва зажившая рана. Гарри шипит себе под нос. Ослепляющая ярость на секунду пронзает его грудь. В прошлом году он столько трудился, чтобы защитить Нотта, и для чего? И вообще, как это произошло? Он не слышал, чтобы Нотт маршировал по школе, провозглашая о возвращении Волдеморта, но, возможно, Амбридж раздает отработки и по другим причинам. Нотт крутит головой, но его взгляд по-прежнему проходит прямо мимо Гарри, пока тот тихо наблюдает за слизеринцем. Наконец Нотт говорит: — Почему ты прячешься от меня? Потому что я не хочу, чтобы меня нашли? Гарри закатывает глаза, уверенный в том, что такой ответ не смог бы оскорбить Нотта. Честно говоря, на некоторые вопросы есть простые ответы. Не все является заговором, как это любят представлять слизеринцы. — Когда ты передумаешь и придешь ко мне за помощью, — наконец говорит Нотт, разглаживая рисунок рунического круга, — я всё ещё буду готов её оказать. И он уходит, а Гарри возвращается к своей ловушке. Честно говоря, если бы ему нужна была помощь, он бы попросил ее.***
Для Гарри не составляет труда пробраться в кабинет Амбридж. В отличие от других профессоров у нее нет пароля или портрета, защищающих дверь. Гарри предполагает, что если бы кто-то спросил ее об этом, она бы с приторной улыбкой объявила, что хочет сама приветствовать студентов, когда те хотят нанести ей визит, или что-то в этом роде. Не то чтобы кто-то захотел это делать. Они все слишком ненавидят её. Гарри проникает в кабинет Амбридж в то время, когда у нее в расписании стоит два сдвоенных урока Защиты подряд, и осторожно раскладывает на полу свой рунический круг. Круг состоит из рун, написанных чернилами, смешанными с его собственной кровью и несколькими измельченными в порошок сапфирами, в краже которых Снейп до сих пор обвиняет близнецов Уизли. Гарри было бы стыдно перед ними, если бы те не получали удовольствие от подобных обвинений. Когда приготовления закончены, Гарри садится в центре круга и закрывает глаза. Он несколько раз вдыхает и выдыхает, настраиваясь на магию круга, гудящую на фоне. В конце мелодии слышится помеха, и Гарри кивает и произносит слова: — Сангвис Веритатис. Слышится долгий низкий гул, похожий на шум ветра, а затем мелодия воспроизводится снова, но на этот раз без помехи в конце. Гарри встает и легко выходит из круга. В конце концов, так и должно быть, это ловушка предназначена не для него. А потом он разворачивается возле двери и взмахивает палочкой, из-за чего круг мигает и исчезает. С его кровью он становится так же незаметен для большинства людей, как и он сам. Гарри спускается по лестнице вприпрыжку и насвистывает — всё равно никто его не слышит — с нетерпением ожидая завтрашнего завтрака.***
Отсутствие Амбридж за профессорским столом на следующий день во время завтрака вызывает лишь незначительный переполох. Больше шума становится только когда та всё-таки приходит в Большой Зал со слезами на глазах, кладёт свою палочку на стол прямо перед профессором Дамболдором и объявляет: — Я должна кое в чём признаться. Все глазеют на нее. Кроме Гарри, который просто улыбается, приступая к еде, и Теодора Нотта, который складывает руки на столе и смотрит на Амбридж с каменным выражением лица. Ну, в основном на Амбридж. Гарри видит, как взгляд слизеринца скользит по Большому Залу, останавливаясь на каждом ученике, как будто он пытался по выражению лица вычислить, кто на самом деле проклял Амбридж. Гарри про себя фыркает. Как будто кто-то, кому удалось спрятаться от Нотта и придумать все эти способы использования рун, раскрыл бы себя выражением лица. Гарри думает, что Нотт надеется найти его таким образом от отчаянья, а не глупости. Мысль о том, что человек, в чьё спасение он вложил так много сил и времени, мог быть идиотом кажется ему удручающей. Но тут Амбридж начинает свою речь, и Гарри возвращается к главной звезде этого часа. — Я использовала кровавое перо, чтобы мучить студентов, — говорит Амбридж, склонив голову, и по комнате проносится поражённый ропот. Гарри видит, что даже большинство гриффиндорцев выглядят потрясенными, что очевидно указывает на то, что Лонгботтом не рассказал им о своих шрамах от пера. С другой стороны, учитывая то, как они отреагировали на вполне очевидную новость о возвращении Волдеморта, Гарри понимает, почему Лонгботтом не доверяет им такую личную информацию. — Я намеренно убрала практические знания из курса по Защите за этот год, особенно для старшекурсников, из-за опасений, что директор Дамблдор может собрать свою личную армию. Я провоцировала учеников в классе, которые, как я знала, верили, что Сами-Знаете-Кто вернулся, чтобы я могла наказать их. Я докладывала министру о профессорах Хогвартса и планировала издать декрет, который сделал бы меня директором и генеральным инспектором. У меня есть… В этот момент Дамблдор встает и окутывает Амбридж чарами конфиденциальности, по-видимому догадавшись, что её честность вызвана магией. Однако и уже услышанного оказалось достаточно, чтобы весь Большой Зал потонул в гаме голосов, обсуждающих услышанное. Проходит ещё достаточно времени после того, как профессора вывели Амбридж из зала, прежде чем заместитель директора объявляет, что занятия на сегодня отменяются. Гарри улыбается и идет в библиотеку, махая Нотту рукой, понимая, что тот этого не видит. Глаза Нотта по-прежнему внимательно вглядываются в лица других студентов. Как бы Гарри ни надеялся, что Нотт после этого не попадет в неприятности, он не склонен раскрываться перед другим мальчиком. В конце концов, у него есть свои проекты и цели.***
В конце концов, Министерство отправляет отряд авроров, которые приходят в себя после травм или по другой причине временно не могут вернуться к работе, чтобы те ненадолго стали профессорами Защиты. Это делает обучение немного бессистемным, потому что преподаватели сменяют друг друга каждые две или три недели, возвращаясь к основной работе. Но даже так занятия проходят намного продуктивнее, чем с профессором Амбридж. И поскольку Гарри «устроил» для нее такое публичное признание, министр не может отрицать или скрыть то, что она сделала. Вскоре Амбридж судят и помещают в Азкабан. Фадж же теряет большую часть поддержки в том числе и из-за того, что некоторые из детей, которых пытала Амбридж, были чистокровными. Дамблдор объявляет о заключении Амбридж в Азкабан еще до того, как об этом сообщают газеты, выходящие с этой новостью только на следующий день. Гарри не удивляется этому, помня, что директор заседает в Визенгамоте и может всё узнать из первых рук. — И я хочу объявить еще кое-что, — говорит Дамблдор, и его глаза кажутся печальными, когда он изучает студентов, шепчущихся друг с другом. — Несмотря на то, что признание мадам Амбридж было подтверждено Веритасерумом и шрамами на руках пострадавших студентов, меня беспокоит то, как именно это признание было получено. Вот так. Гарри закатывает глаза и делает еще один глоток тыквенного сока. — Каким-то образом кто-то использовал магию, чтобы заставить мадам Амбридж признаться, — Дамблдор переводит взгляд с лица на лицо, а затем откидывается назад и смотрит вдоль стола профессоров, хотя ему стоило бы доверять своим коллегам. — Хоть это и помогло нам, а мадам действительно оказалась виновна, этот поступок всё ещё отвратителен, а сам способ во многих отношениях не лучше проклятия Империуса, с которым, как я знаю, знаком каждый студент старше первого курса. Гарри фыркает так сильно, что вынужден поставить кубок на стол. О, хорошо. Он знал, что Дамблдор будет недоволен его методом, но сомневался, что тот зайдет так далеко. — Если кто-нибудь что-нибудь знает об обстоятельствах, приведших к признанию мадам Амбридж, — мягко продолжает Дамблдор, — пожалуйста, подойдите и расскажите мне об этом. Я обещаю, что никто не будет исключён или наказан за сказанное. Он делает паузу, как будто надеясь, что кто-то сейчас же подойдет и сознается, но затем кивает и снова начинает садиться, когда никто ничего не говорит. И тут за слизеринским столом поднимается рука. — Да, мистер Нотт? — Дамблдор кажется выжидающим. Гарри смотрит в сторону Нотта, на этот раз желая, чтобы его взгляд мог пройти сквозь защитное заклинание. Предатель. Не то чтобы слизеринец мог раскрыть имя Гарри или его присутствие или то, как он оказался не пойман, но он может осложнить Гарри учебу в библиотеке, учитывая, что он нашел там два пергамента с рунами. И это после того, как Гарри помог ему! Нотт опускает руку и говорит: — Я думаю, сэр, вам следует оставить того, кто это сделал, в покое. Этот человек избавился от врага Хогвартса, и спас учеников, которые учатся здесь, и это все, что действительно имеет значение, разве не так? Дамблдор немного хмурится. — Хотя этот человек и избавился от профессора Амбридж, мистер Нотт, он сделал это неэтичным способом. Нотт пожимает плечами. — За ней стояло Министерство, так что никто не мог избавиться от неё этичным способом, директор. Я, например, аплодирую этому человеку, кем бы он или она ни был, — и он снова садится и берет свой стакан тыквенного сока. Дамблдор раздраженно вздыхает, но даже некоторые профессора кивают, соглашаясь со словами слизеринца. Дамблдор, видимо, не хочет идти против всех, а потому просто качает головой и садится на своё место. Тем временем Нотт окидывает взглядом стол Когтеврана. Его взгляд не останавливается на Гарри, поэтому тот точно знает, что Нотт всё ещё не может его видеть. Вероятно, он просто решил, что тот, кто может провести исследования, необходимые для рунного круга, поймавшего Амбридж в ловушку, и руны, освободившей самого Нотта, должен учиться на факультете умников. Гарри восхищается его проницательностью. И надеется, что в будущем тот будет держаться подальше от неприятностей. Но, несмотря на всё произошедшее и сказанное, раскрыться перед Ноттом ему и в голову не приходит. Сейчас у него есть почти все, чего он хочет, кроме, может быть, окончания этой изнурительной войны.