Птенчик

— А ты чего здесь забыл? — Тэхён, вытирая тряпкой руки, идёт в сторону Чонгука. — Я сбежал. — Откуда? — С курсов по математике. Сказал, что мне плохо. — А сюда зачем пришёл? — Я тут забыл кое-что, а номера у меня твоего нет. — А, ну проходи тогда, — Тэхён машет рукой в сторону нужной двери. — Я сейчас подкручу кое-что и присоединюсь. Чонгук не хочет признавать, что в мастерской ему впервые было по-настоящему спокойно. Он несколько дней искал для самого себя предлог, чтобы вернуться, но каждый раз либо трусил, либо оставался у Сехуна, который действительно утром забрал его с того же места, где вытолкнул из машины. Он долго извинялся, уверял, что такого больше не повторится, подарил огромный букет красных роз и отвёл в дорогой ресторан. И Чонгук простил. А что ещё ему оставалось, если Сехун его истинная пара? Но сейчас, наконец собравшись с силами, Чонгук по-свойски идёт в комнату отдыха и ставит кипятиться чайник. Из единственной тумбочки, стоящей между холодильником и раковиной, достаёт коробку с волшебными пакетиками, которые моментально окрашивают кипяток в цвет чая и приятно пахнут, и бросает один в пластиковый одноразовый стаканчик. — Ты забыл тут чай попить? — смеётся у входа альфа, снова улыбаясь своей чуднóй квадратной улыбкой. — Нет, я пришёл просто так, — всё же признаётся Чонгук. — Да я понял, — альфа невольно чешет затылок, поглядывая на омегу, который абсолютно не вписывается в интерьер их мастерской. — Приходи в любое время, здесь тебе всегда рады. — А ты разве не учишься? — интересуется Чонгук, заливая пакетик кипятком. — Учусь, но у меня нет допов, поэтому после уроков иду сразу сюда. О, а сделай и мне тоже чай. — Сейчас. Чонгук достаёт второй пакетик и кидает в новый стаканчик. — А у тебя проблемы с математикой? — Нет, мне это неинтересно. Мать записала. — Так откажись. — Не могу, — Чонгук протягивает горячий стаканчик Тэхёну. — У меня нет права слова в доме, да и надо же соответствовать Сехуну на приёмах и собраниях. — Как же у вас всё сложно. Я бы вряд ли потерпел такое отношение к себе. — Просто ты альфа и ничего не понимаешь. — А причём тут мой вторичный пол? — Тэхён делает глоток, но тут же выплёвывает горяченный чай обратно. — Мерзость какая, — в шутку кривится Чонгук, — я сюда больше не приду. — Ого, птенчик, что за угрозы? — с ноги в комнату заходит потрёпанный Хосок. — Вы что, опять за старое? — Тэхён сплевывает очередную порцию чая. — Просил же, где угодно, но только не здесь! — А ну цыц! У взрослых дяденек страсть! — Хосок по-деловому поднимает указательный палец вверх. — А Юнги пока работать не сможет. О, птенчик, а сделай мне тоже чай. — Сам сделай. Чонгук делает маленький глоток, чтобы не обжечься, и плюхается на старый скрипучий диван, на котором провёл ночь. На следующее утро спина, не привыкшая к близкому контакту с пружинами, болела нещадно. — Даже обидно как-то, — Хосок плетётся к тумбочке. — Тэхён, принеси птенчику завтра пирожных что ли, которые у вашей школы продают. Отвечаю, — альфа поворачивается к Чонгуку, — это отвал башки. Пища богов. Через несколько дней, когда Чонгуку удалось вырваться и приехать в мастерскую, Тэхён действительно принёс расхваленный десерт. Пирожные не были какими-то особенными. Неплохой бисквит, немного дешёвый на вкус крем, явно разбавленный растительными сливками, куча очень мелко дробленных орешков и солёная карамель. Но глядя в щенячьи глаза Хосока, с трепетом наблюдавшим за каждым движением челюсти, Чонгук сказал, что это действительно самые вкусные пирожные. «Так и знал!» — ответил Хосок под хохот товарищей. Со временем Чонгуку стало казаться, что мастерская стала его вторым домом. При любой удобной возможности он брал такси и ехал в своё личное убежище, где его всегда радостно приветствовали и обязательно угощали чем-нибудь вкусным. Тэхён, к удивлению Чонгука, быстро подмечал, что ему нравится, поэтому всевозможные пирожные и снеки сменились свежими фруктами и десертами без сахара. Всё-таки привычные для всех сладости были слишком приторные для омеги. Но больше всего Чонгук был удивлён, когда Хосок с Юнги взяли на себя всю работу и оставили Тэхёна ухаживать за ним, когда он по неосторожности простыл. Никто не воротил от него нос и не заставлял принимать душ после спада температуры, ему сварили, наверное, самый вкусный куриный бульон в его жизни, а альфа даже принёс небольшой матрац, чтобы было комфортней лежать. Для семьи Чон простуда — не повод для отдыха, поэтому, если бы не новые знакомые, то болезнь затянулась бы на несколько недель. Мать замечала странные изменения в сыне, он стал, по её мнению, какой-то слишком умиротворенный и счастливый. Однако она всё списывала на положительное влияние Сехуна. Сам же альфа считал, что Чонгук стал таким после его воспитания, и был шибко собой доволен. Они по-прежнему ездили вместе в школу, сидели на занятиях и в столовой. Теперь Чонгук наконец не доставал его своими глупыми разговорами, мечтами о каких-то танцах для плебеев, да даже присутствие Пак Чимина теперь бесило меньше. Его пара отлично усвоила урок. Уже на протяжении двух месяцев Чонгук ищет пути и лазейки, чтобы приехать к друзьям, но сегодня впервые сталкивается с закрытой дверью. Множество мыслей вмиг закрутились в голове, и одна хуже другой. Но самая страшная из них, что автомастерская закрылась навсегда. Чонгук судорожно ищет телефон, который ещё в такси закинул в рюкзак, когда дверь перед ним открывается. — Так и знал, что ты здесь, — лучезарная квадратная улыбка озаряет лицо друга. — А почему вы закрыты? — недоумевает Чонгук. — Заходи, сам всё увидишь. Они идут через огромное пустое пространство, которое обычно забито машинами, альфа открывает дверь и сильное амбре алкоголя ударяет в ноздри. — Какие люди! — еле переплетая языком, вскрикивает Юнги. — Птенчик, ик, заходи! — Хосок встаёт и, шатаясь, идёт в сторону вошедших, заранее раскидывая руки, чтобы утопить обоих в объятиях. — А ну стоять! — бедолагу хватают за штаны и оттягивают обратно на диван. — Ты чего к другим обниматься лезешь? Тебе меня мало? — Дорогой, ну что за глупости, — Хосок хватает лицо Юнги и тут же прижимается к его губам своими, запуская язык в рот. Если бы такое было возможно, то челюсть Чонгука наверняка оказалась бы где-то на уровне пола. Он с широко раскрытыми глазами смотрит на происходящее, пока Тэхён пытается разлепить этих двоих, каждый раз крепко бронясь, когда те прилипают друг к другу обратно. Чонгук, конечно, слышал о таком в разговорах своих родителей, но те всегда говорили, что это мерзко и неправильно, что эти люди больные на голову и их лучше обходить стороной, поэтому сейчас внутри омеги творился настоящий хаос. Он уже достаточно хорошо знал Юнги и Хосока, знал, какие они добрые и отзывчивые, что у обоих есть высшее образование и что они мастера своего дела. Чонгук никак не мог повесить на них клеймо «больных» или «ненормальных». — Да сколько раз я вас уже просил! — голос Тэхена выводит из прострации. — Отстань! У нас страсть, — поднимает указательный палец вверх Хосок. — Вы что… Это… Того самое? — Чонгук всё же находит в силы выдавить из себя несколько нечленораздельных звуков. — А ты что, не понял ещё? — хохочет Хосок. — Знаешь, как я сегодня его отжарил в эту самую попку? А вчера он меня! Эй, Тэхён! За что? — За всё хорошее! Вы чего тут устроили? Ладно при мне, не привыкать, но Чонгука зачем травмировать? У них в семье вряд ли одобряют такое. — А пусть он знает, что так тоже бывает! — Хосок пытается встать, чтобы подойти к Чонгуку, но его снова притягивают за штаны назад. — Но… Если вы встретите истинных, то… Что? Как? Я не понимаю, — Чонгук хватается за голову. Кажется, что от мыслей она сейчас просто взорвётся. — Истинные? Так они у нас есть, — невозмутимо отвечает Юнги. — У меня вот Чимин, а у этого дурня Чанёль… — Чимин?! Пак Чимин?! — Чонгук незаметно для себя переходит на крик. — О, так ты его знаешь? — радуется Юнги. — Как дела у него? — Нормально… Чонгук от шока не может больше вымолвить ни слова. Крепкие сильные руки опускаются на его плечи, позволяя телу немного расслабиться. Эта удивительная способность Тэхена выручала уже не раз. — Да, давно мы не виделись с ними, — протягивает Хосок и подливает коньяк Юнги. — Надо бы пересечься как-нибудь. Чонгук, как они там с Чанёлем, не ругаются? Чимин вроде даже последнюю течку отказывался с ним проводить. — Чимин встречается с омегой? — блеет Чонгук. — А ты не знал что ли? Упс, — Хосок прижимает руку ко рту. — Но почему, Юнги? Чимин же такой хороший омега! — А потому, — альфа залпом опустошает бокал коньяка. — Он весь какой-то миленький, мягонький, а я люблю, чтоб жопа крепкая и сиськи такие прям жёсткие! Чтоб вот смотрю и прям, чтоб колом стоял! — Юнги подскакивает с дивана, сжимая руку в кулаке и эпично смотря куда-то вдаль. — Птенчик, не всё крутится вокруг истинности. Мне вот нравятся альфы, Юнги тоже, а нашим омегам омеги. И мы все счастливы. И вот скажи, разве ты счастлив со своим истинным? — Да, счастлив. — Ну тогда нет вопросов, — Хосок выставляет перед собой ладони. — Раз все счастливы, то садись скорее к нам. Для вас, малышей, мы специально купили виноградный сок. — Я в ахуе с вас, если честно, — Тэхён потирает глаза пальцами одной руки. Они ещё долго разговаривали буквально обо всём, потрясая Чонгука всё сильнее и сильнее. И когда старшие альфы дошли до состояния нестояния, Тэхён достал из рюкзака любимый десерт Чонгука с семенами чиа. Эта пара часов была по впечатлениям самой насыщенной за последний месяц. И хоть у Хосока вопросов не было, у Чонгука их теперь прибавилось.