***
— Что, Поттер, упала в обморок от обычного дементора? Защитница нашлась, — усмехнувшись, Дин Томас толкнул локтём Финигана, кивнув на слизеринку с издёвкой. — Рот закрой, иначе я тебе его зашью, — Панси заслонила собой Певерелл и стала в позу, уперев руки в бока. Гарри одёрнула подругу, тихо попросив не обращать внимания, и они отошли подальше, в круг своих софакультетников, который сомкнулся за ними. Гриффиндорцы на это лишь фыркнули. Вскоре пришёл Хагрид и стал, волнуясь, рассказывать про Гиппогрифов. Видимо, он очень хотел произвести впечатление на детей в свой первый день в качестве преподавателя и взял такое опасное и неуправляемое существо. Конечно, эффект он произвёл. Алознамёные были в восторге, но не слизеринцы. Они, как более начитанные, знали, насколько опасными могут быть гиппогрифы. Мужчина предложил кому-то первым познакомиться с таким гордым существом, однако, почему-то все отступили от него. Видя, что никто не хочет, Хагрид предложил Гарри быть первой. Ну, конечно, как же иначе. Скрепя сердце, следуя инструкциям полу-великана, она склонилась в поклоне и испытала невероятный восторг, когда животное склонилось и ей, а уж когда она коснулась перьев — это стало для неё словно откровением. Девочка всегда любила животных, даже больше, чем людей. Может, она свяжет свою судьбу с ними? Может, станет учителем УЗМС? Или укротителем? Нужно было об этом серьёзно поразмышлять. — Ну, как мой первый урок? — С волнением, отведя её в сторону, спросил лесник. Гарри в ответ слегка помялась, но кивнула, сказав, что урок произвёл впечатление. — Но, Хагрид, такие существа опасны, тебе нужно сначала теоретически знакомить нас с ними, или начать с более… безобидных особей, — чтобы не обидеть, она аккуратно подбирала слова. А в это время, в стороне от них, происходила настоящая драма, в которой, естественно, участвовали оба факкультета. — Что, Панси, трусишь? — Томас, если ты не заткнёшься, я заткну тебя! — Да ты прямо-таки курица трусливая. Бта-аак! — Парень сложил руки и подвигал ими, словно крыльями, а голову слегка вытянул. — Придурок гриффиндурский. К твоему сведению, гиппогрифы очень опасные существа и приближаться к ним… — Так и скажи, что трусишь! — Томас, закрой свой рот, будь добр, иначе это придётся сделать мне, — Теодор вступился за однокурсницу, но та тем временем уже направилась прямиком к парнокопытной птице, ведомая злостью. Не ожидающий таких резких действий, Клювокрыл взревел, начав размахивать крыльями. Заметивший это Хагрид кинулся наперерез, крича существу остановиться. Малфой дёрнул брюнетку за свою спину, успевая лишь прикрыться руками, когда копыта гиппогрифа прошлись по его руке, а сила толчка повалила на землю. В панике животное встало на дыбы, а полу-великан наконец-то оказался вблизи, отвлекая того. За неимением никакой лучшей идеи, Гарри ухватилась за хвост волшебной твари, дёргая на себя. Естественно, Клювокрыл сразу же повернулся к ней. — Стой! Успокойся! Всё хорошо… всё хорошо, успокойся, — по мере того, как зверь становился более вменяемым, её голос понижался. Вскоре, парнокопытное подошло к Певерелл, клацнув клювом, и упёрся им в подставленную ладонь. Панси, напуганная случившимся, бросилась к Драко, извиняясь. Лесник же, подняв блондина на руки, направился в лазарет. — Поттер, может ты и Того-кого-нельзя-называть приручишь? А то все тёмные твари только тебя и слушаются, — с намёком на слизеринцев выплюнул Дин, с завистью следя за тем, как птицеподобная лошадь обходит девочку. Нотт таки вдарил Томасу, ставя тому фингал под глазом, а после Гринрасс прокляла его, наслав заклятие фурункулов на всё тело.***
Сириус лающе засмеялся. И в самом деле, тёмные твари, как и тёмные волшебники, так и притягиваются к ней. Гарри была словно королевой пчёл. Белатрисса усмехнулась услышанному: а ведь племянничек-то герой, который приходит к даме на выручку. Люциус тем временем начал думать о том, как провернуть произошедшее против директора. Ведь, как так (!), даже родителей не известили о произошедшем, а ведь должны были! Ничего, он разберётся, и совет попечителей ему в этом поможет, не будь он Малфой. — А ещё у нас появился неплохой преподаватель по ЗОТИ. Профессор Люпин учит довольно весело и интересно. В следующем семестре мы будем проходить боггарта. Интересно, какой же у меня страх? — Гарри настолько крепко задумалась, что не заметила, как побледнел Сириус. Он знал Люпина, а ещё знал одну его очень опасную тайну. Но говорить об этом здесь не решился. Позже — они пообщаются позже. А сегодня он просто послушает о том, как его дочь успешно справляется с транфигурацией, как ей интересны руны и как она не может понять некоторые формулы в арифмантике. А вскоре наступило следующее утро. Все они собрались на обеде, где уже присутствовал Долохов и Крауч, и начали украшать дом. Русский весело напевал матерную частушку, попеременно получая оплеухи от женщин. Рабастан повесил омелу в самом неожиданном месте, чтобы едва ли не каждый на неё натыкался. Драко засел у рождественской ели, рядом с Гарри, рассматривая старинные украшения, которые хранились в семье Блэк, рядом стоял Кричер, рассказывая с кем из семьи было связано украшение. Оказывается у них была традиция — когда рождается новый член семьи Блэк, то создаётся новое украшение, и ребёнок сам вешает его почти на самую верхушку рождественской ели в присутствии всех родственников. Несколько раз под омелу попали Рудольфус с Беллой, после Сириус и Нарцисса, Долохов и Крауч, Гарри попала под омелу с Люциусом и со смущением цмокнула дядю в щеку, под умиление и улюлюканье со стороны. Потом отец подловил её под омелой и довольный перестал ревновать её к дяде. После Нарцисса и Белла вместе её поцеловали в щёки под омелой, а Драко весь покраснел, когда ему пришлось поцеловать в щеку сначала Рабастана, а после мать. Он мужчина, он не создан был для этих сентиментальных вещей! Но деваться было некуда — магия омелы такова, что пока вы не поцелуетесь — она не пустит вас с места. А потом, после тихого ужина и приятного вечера, наступило рождественское утро и время открытия подарков. С волнением Певерелл раскрывала каждый подарок, но с еще большим волнением наблюдала за тем, как делали это остальные. Единственное, что её огорчало — отсутствие Марволо. С того их разговора они не пересекались, а девочка не решалась заговорить с ним даже мысленно, хоть и безумно скучала по мужчине. Девочка смотрела на звезду, что сияла, лёжа в бархатной коробке, и не могла оторвать от неё взгляд. Да, волшебники тоже были верующими, однако они утверждали, что главным действием всего был не Иисус — магл, а Иисус — первый в мире волшебник, положивший начало всему, и что родился он задолго до того, как маглы стали считать нашу эру. А три короля — это три сестры — Магия, Жизнь и Смерть, что одарили младенца своими дарами. — Найдёшь для неё место? — Сириус заглянул в изумрудные глаза дочери, слегка улыбнулся; она едва не плакала и была тронута. Это её игрушка — она главная звезда этого тёмного рода. Девочка кивнула и отец подсадил её. Тогда Гарри, за которой наблюдали со всех сторон, водрузила звезду на верхушку ели, что засияла новыми красками. Раздались хлопки, поздравления с рождеством. С портретов радовались умершие члены семьи, поддерживая их, а волшебница мечтала лишь об одном — чтобы каждый год она встречала рождество в кругу родных. День был настолько богат на эмоции, что Певерелл уснула уже к вечернему чаепитию, но никто не стал её будить.***
— НЕЕЕЕТ! — Гарри распахнула глаза. Ужас сковал всё её тело. На тело словно давил валун. Было темно и от этого ещё более страшно. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но с губ сорвался лишь полузадушенный хрип. — Мама! Мама! — Кричал ребёнок, и Певерелл внезапно осознала, что шевелятся её собственные губы, но это был точно не её голос. Говорил мальчик, и по голосу было понятно, что ещё маленький. — Мама, я не хочу умирать! — Горячие слёзы обжигали, умывая грязное лицо солёными ручьями. Приглушенно, словно недалеко, за стенкой, раздался ещё один крик. Кричал мужчина, потерявший свою дочь. Он только что коснулся её тела, откопав из-под завалов куски фарфоровой куклы, которую его малышка обнимала, чтобы крепче уснуть, ведь «Эмили, папочка, не любит засыпать без меня, ей одиноко!». — Мамочка… это больно, мне так больно, мамочка, — захлёбываясь в рыданиях, хрипел мальчишка. И Гарри выбросило из тела. Она прошла сквозь разбитые стёкла, разрушенные стены, оставшуюся черепицу и оказалась среди хаоса. Это была не волшебная Англия, а магловская, очень старая, судя по окружению. И это была война. Да… летели самолёты, жужжа так громко, словно он пролетал прямо в нескольких футах от неё. И самолёты сбрасывали бомбы. Горело всё вокруг, люди… они были разными — одни кричали, рыдали и, сбивая ладони в кровь, колотили землю; другие пытались сбежать, словно бы соседний дом был щитом, что спасёт их от всех напастей и война не доберётся до них; третьи же стояли, они просто смотрели, словно вся жизнь ушла из них, будто бы дементор поцеловал их прежде, чем они осознали весь ужас, с которым встретились в этот день. Она отступает от всего этого кошмара на пару шагов назад, проходя рядом с одиноко стоящим юношей, и замирает. До этого она участвовала в видениях, будучи лишь наблюдателем, но не сейчас. В ней клубится страх, горечь, боль и ужас происходящего. — Я просто хотел жить, — шепчет юноша, и Певерелл вздрагивает, не ожидая, что он заговорит. Изумрудные глаза медленно поднимаются, а взгляд подмечает пыль и крохи камней, что въелись в потрёпанную одежду недорогого кроя, и натыкаются на пронзительный взгляд ярких голубых глаз. В них была усталость. — Неужели, это моя судьба? Умереть здесь, вот так… — Раздаётся свист и они поднимают головы, подставляя лица навстречу летящей бомбе — настолько маленькой вдали и настолько большой вблизи. Гарри чувствует, как её тянет назад из неожиданного видения, и она в панике встречается всё с тем же усталым взглядом, однако, сейчас на губах юноши лёгкая улыбка. Он словно бы… счастлив? — Нет, подожди! — она тянет ладони, чтобы ухватиться за край его одежды, но пальцы проходят сквозь. — Стой, я не хочу! — упрямо хмурится девушка, ощущая слёзы на глазах. — Постой… Марволо! — Тьма смыкается перед глазами. Она резко вскакивает, тяжело дыша. Тело было неприятно липким от пота и ледяным, словно всю ночь окно было нараспашку и морозный воздух старался её заморозить. Сердце стучало, пульсирующей болью отдавая в виски и затылок. Кончики пальцев, коснувшиеся мокрого лба, дрожали. Резким движением Гарри скидывает с себя одеяло и мчится вниз по ступеням, к каминному залу, минуя гостиную, в которой слышались тихие ночные разговоры перед сном. Она бросает порошок прежде, чем называет адрес и зелёный столб пламени пожирает её, облачённое в белую сорочку, тело. Босые ноги шлёпают по каменному полу, взъерошенные ото сна волосы путаются, развиваясь на ветру, а ноги едва не путаются в задравшемся подоле сорочки. Ноги несут её вверх, в кабинет, но там пусто. Следом она устремляется в спальню, но пусто и там. А в голове метается судорожная мысль: «мёртв». — Марволо, Марволо! — Она зовёт его, шепча отчаянно, на грани безумства. Она едва не сбивает кого-то, громко и недовольно крикнувшего на неё. Плечо впечатывается в косяк, а полные отчаяния и ужаса глаза вырывают из общего буйства красок заклятий, разных людей, стоящих одной большой толпой, его. Темнеющие в ярости глаза, идеально ровная спина, сцепленные за спиной руки, в одной из которых зажата палочка. Он вздрагивает, ощутив её, и ярость сменяется растерянностью, когда яркие голубые глаза медленно осматривают толпу, практикующую заклинания в тренировочном зале, но искать её не было смысла. Белая сорочка бросается перед глазами ярким пятном в серой обыденности и тёмных проклятьях. Он ощущает страх, боль и горечь, видит неверие, надежду и обиду в её глазах. И белое пятно бежит к нему наперерез всему, что находится в тренировочном зале, и Барти рядом немедленно кричит всем прекратить творить волшбу. — Том! — Одним прыжком она врезается в тело мужчины, обхватывая шею руками и едва не повисает на нём, отчего мужчине пришлось слегка согнуться. И тёмный лорд не знает, что ему делать. Это было неожиданно и волнительно, что сбило его с толку. — Том… — Его ладонь касается спины Певерелл и ощущает насколько холодно её тело и как оно дрожит. — Том, — не в пример тела дрожит и голос, да так сильно, словно бы девушка плакала. А она действительно плакала — это мужчина ощутил на своем плече. Тихий всхлип сорвался с губ Гарри и это стало толчком. Редлл опустился ниже, подхватывая на руки слизеринку, и направился к себе быстрым, размашистым шагом, не замечая шёпота за спиной, который прекратился сразу после мощного коллективного конфундуса со стороны всё того же Бартемиуса Крауча — правой руки их тёмного владыки. Ни к чему им помнить то, что произошло всего минуту назад. Взгляд метнулся к дивану, после к креслу, и мужчина занял первое, устраивая на своих коленях всё ещё плачущую Певерелл. Его ладони гладили её спину, перебирали спутанные волосы, убирая их с щёк за спину. — Ты расскажешь мне, что произошло? — Задал он аккуратный вопрос, но волшебница качнула головой, лишь поворачивая голову и утыкаясь носом в его шею. На это мужчина лишь едва слышно вздохнул. — Может, тогда посмотришь на меня? — Молчание было ему ответом, но вскоре, лишь спустя пару минут, она всё же отстранилась. Распухшие щёки, красные глаза и шмыгающий алый нос. Новый вздох едва не вырвался из него. Мужчина убирает волосы, прилипшие к лицу, заправляя их за уши. — Гарри… — Не умирай, — перебивает она начавшего было говорить Редлла, после чего лишь добавляет: — пожалуйста. — Он молчит, проглотив слова, которыми хотел её утешить. Море вопросов возникло в его голове, но лорд решил не озвучивать их, ведь она и сама не желает ничего рассказывать. На глазах снова появляются слёзы и он говорит прежде, чем думает, ведь не хочет снова видеть её слёзы. — Я не умру. — Обещаешь? — Да, обещаю, — выдыхает мужчина, прижимая к себе так нуждающуюся в нём Певерелл. Может, позже он всё же расскажет ей о крестражах и о куске его души, хранящейся в ней. Но не сейчас. Он укрывает волшебницу, ждёт, пока она уснёт и относит в свою кровать, укрывая мягким и лёгким одеялом. Рядом располагается Нагайна, клятвенно заверяя стеречь Блэк до его прихода. Мужчина уходит и лишь потом вызывает эльфа, чтобы передать послание в Блэк-касл, чтобы успокоить живущих там, но не проходит и получаса, как в особняке Слизерин-мэнора появляется вся бригада волшебников во главе с Сириусом и Люциусом. Да, теперь он от них не отвертится, а потому расселяет всех в свободные спальни после того, как Белла и Нарцисса убедились в том, что девочка в порядке. Конечно же, остаток каникул они провели в его особняке. — Том, давай почитаем. — Том, поможешь мне? — Том… — Он думал, что ненавидит своё имя. Столько лет избегал его, как огонь воды. Но это оказалось не так страшно. Намного лучше Марволо, и лучше Тёмного лорда. Но… только не для всех. Его никто больше так не называл. И почему никто не удивился, что Певерелл стала обращаться к нему по-другому? Сердиться на неё не получалось совсем. Он ощущал какую-то трепетную радость от того, что Гарри снова нуждалась в нём, звала и просила. Да, так намного лучше. Блэк почти начал ревновать к концу зимних каникул. И в школу слизеринка отбыла лишь тогда, когда добилась обещания от Тома — связываться каждое воскресенье.