***
Испания была… жаркой. И дело совершенно не касалось погоды. Люди были приветливыми, улыбчивыми, светлыми. И это было так дико после мрачной, холодной и отстранённой Англии! Но Гарри привыкла. Буквально спустя неделю она приковывала к себе взгляды. Платье миди насыщенного чёрного цвета с вышитыми алыми цветами по подолу и формирующейся груди, распущенные шёлковые волосы, волнистыми локонами струящиеся по спине, и магические, яркие, зелёные глаза. В плен попадали сердца счастливчиков — жгучих, загорелых брюнетов с шоколадными глазами. Белла смеялась, видя как ревностно Сириус оберегал дочь от новых знакомств, и сама наслаждалась вниманием, что ей уделяли совершенно незнакомые мужчины. И, конечно же, родственники уговаривали Сириуса заключить помолвку между Гарри и одним из мужчин другой ветви, от чего мужчина стойко отказывался, заворачивая разговор каждый раз в другое русло. Уж его кровиночка сама решит, кого любить и на ком жениться. А Белла вводила крёстную дочь, согласно этикету, во взрослую жизнь. Ведь четырнадцать лет — это уже второе магическое совершеннолетие, половое созревание и осознанные взгляды на мужчин или женщин. Самым удивительным было умение испанцев использовать сырую магию. В меньшинстве своём они пользовались палочками, а вот большинство обходилось либо какими-то украшениями, усиливающими магию, либо творили волшбу голыми руками, лишь произнося заклинания. И да, Поттер пожелала научиться и этому. Помимо боевой магии и защиты, она училась управлению рода ещё у тогдашнего главы, познавая паралельно сырую магию и пытаясь отучиться от палочки, которая за те недолгие три года словно стала её продолжением. Во всём этом безумии — в учёбе и вообще — она не забывала общаться с Марволо. Реддл исправно ждал, пока она погрузится в себя, в вечер воскресенья, и слушал. Каждое воскресенье он набирался сил, зная, что его крестраж растёт, развивается и всё так же скучает по нему. К своему стыду, он уже начал забывать, как выглядит Певерелл. Виделись-то они лишь ничего, да и короткой та встреча была. Сириус, как отец, мог привести её в Хогвартс, с разъяснением о зове крови и опасности дочери, а вот остальные были вынуждены вернуться и разбираться уже в другом месте. Люпина, конечно же, забрали с собой. Директору было сказано, что профессор защиты сбежал, и тот, на удивление, принял слова во внимание. Последние учебные дни защиту от тёмных искусств отменили, а экзамен по этому предмету принимал министерский работник. И, конечно же, тот был не очень доволен знаниями учеников, о чем доложил министру, который решил на следующий год поставить на должность преподавателя ЗОТИ своего человека.***
Певерелл вошла в расширенную изнутри палатку и с восхищением осмотрелась. Магия воочию восхищала. Любое её проявление было сродни новому чуду в её сердце. И хоть она не горела желанием находиться на квиддиче, она хотела проводить с отцом как можно больше времени, хоть это и значило бросить обучение и вернуться в промёрзлую Англию. — Гарри, — ей навстречу вышел Драко. За это лето он изменился. Перегнал её в росте на пару сантиметров, хотя перед тем, как они расстались, были наравне. Сестра тоже изменилась, это Малфой видел очень ярко. Она была в платье. Загорелая, глаза сияли счастьем, волосы отросли, а тело уже сформировывало красивую фигуру. Талия, бёдра, небольшая грудь. Гибкость движений выдавали её усердные тренировки. Она стала походить на хищника. Парень хмыкнул, и принял девушку в свои объятия, прижимая и с радостью вдыхая родной запах. — Я скучал. — Я тоже, Драко, — она замолчала, наслаждаясь близостью, шевелением магии между ними и теплом, идущим из собственного сердца. Насладившись и зарядившись сполна, она взглянула на недавно подошедших дядю и тётю, которых тоже не преминула обнять, хотя тётю она уже видела,— та прибыла в Испанию в июле, чтобы помогать Гарри, пока Драко обучался в Англии, — но уже успела соскучиться. Женщина тихо посмеялась, но прижала её к себе, погладив по голове, после чего отпустила. — Мы зарезервировали ложу, но отца пригласил Фардж, поэтому если хочешь — пошли с нами, — чёрный костюм поверх такой же чёрной водолазки очень шёл брату. Он был в этом образе как копия Люциуса. Девушка взглянула на отца, который был очень взбудоражен предстоящим матчем, и отказалась. Уж лучше она посидит в ложе с тётей, чем получит в глаз локтём от отца, который слишком бурно реагирует на всё происходящее. — Мудрый выбор, солнышко. Там нас уже будет ждать Белла, — Нарцисса коротко посмеялась и предложила племяннице пойти вместе с ней, осмотреться вокруг, пока не стемнело, ведь ещё была возможность купить какую-то безделушку или попробовать новое блюдо. Не каждый же день Болгары и Ирландцы хвастаются всем, чем знамениты, чтобы переплюнуть друг друга. Тётя и вправду ждала их в ложе, под оборотным, а рядом с ней, судя по магии, сидел Рудольфус. Гарри не стала присаживаться и подошла к перилам, опираясь на них ладонями, выпрямив руки и слегка нагнулась, осматривая всё поле, и землю, и небо. Большие кольца, три по двум сторонам, обозначали врата. Люди шумели, но благодаря чарам, стоящим на ложе, ничего слышно не было, кроме лёгкой музыки. — Так, это Ирландцы, — в воздух взмыла команда в зелёном, и из всполохов фейерверков появился лепрекон, начавший танцевать. Певерелл попыталась всмотреться в лица пролетающих мимо игроков и с удивлением заметила довольно-таки старого усатого мужчину. Тот, наверное, очень много лет провёл в небе, раз так хорошо маневрирует. Да и остальные тоже были хороши, хоть и моложе своего командира. А то, что это был командир, ей не приходилось сомневаться, ведь летел усатый впереди остальных членов команды. Болгары влетели на поле в аккурат разбив лепрекона, заставив того разлететься снопом алых искр. Ну, хоть будет понятно, где какая команда. Болгары в алом, а Ирландцы в зелёном. Проехавшись задом, едва не стоя на руках на метле, вызывая визги и восторженные крики, — а в этом Гарри была уверена, — появился Виктор Крам. От отца она уже слышала, что это неплохой игрок, а вот внешность у него была грубоватая. Девушка была уверена, что тот горбился, потому как спина и плечи его были слишком массивными. Большой экран показал фигуру и лицо парня, что, задрав кулак, подмывал толпу к новым воплям. Парень безразличным и твёрдым взглядом прошёлся по ложам, сначала где был министр, кивая верхушке общества, после — по всем остальным. И взгляд его зацепился за изумрудные и очень яркие глаза. В черноте ночи, с освещённым полем и затемнёнными трибунами, он мог бы ничего не заметить. Но эти глаза были яркими, как сама магия. Уголок губ парня дёрнулся в подобии улыбки. Певерелл от чего-то ощутила жар, приливший к щекам. За спиной присвистнул Рудольфус, чем отвлёк её, и девушка резко отстранилась от перил, пройдя вглубь ложи и присаживаясь в аккурат между тётей и мамой. — Кажется, он тебя заметил, — нагнувшись вперёд и смотря на слизеринку через жену, протянул Лестрейндж, за что удостоился удара локтем в бок от своей благоверной. Певерелл же и вовсе смутилась, уведя взгляд в сторону, рассматривая что-то там, за пределами ложи.***
Гарри смотрела на брата и отца, идя следом за ними под руку с тётей. Мужчины бурно обсуждали игру, восхищаясь навыками команд. Сама Певерелл едва ли не клевала носом и, чтобы отвлечься, стала осматриваться. Ирландцы праздновали победу ярко и с размахом. Но, в какой-то момент, всполохи где-то вдали поля заставили насторожиться. Как-то не кстати Певерелл вспомнила, что её палочка находится в палатке, ведь она уже начала привыкать обходиться без неё. Крики зазвучали слишком громко, слишком пугающе. Люди ринулись в рассыпную, явно убегая от чего-то или кого-то. — Все, быстро, хватайтесь, — Люциус слитным движением достал из кармана кулон на длинной цепочке, за которую ухватились все, но взгляд Гарри наткнулся на ребёнка, рыдающего надрывно среди хаоса и начинающихся пожаров. И в последний момент она отпустила цепочку, бросаясь вперёд. Зачем? Почему ей вдруг стала важна жизнь совершенно чужого ребёнка? Но кто ей теперь ответит. И всё же девушка знала, что её ожидает. Она бросается в толпу, получая локтем в ребро, а ногой в колено, толкает кого-то плечом, потом ещё раз. Паника нарастает, как и суматоха. Толпа не редеет — они забыли, что являются волшебниками и, подобно маглам, бегут прочь от опасности. Певерелл поднимает малыша на руки и мчится в палатку, где на кровати лежит палочка. По дороге к ней бросается едва ли старше мальчика девчушка — по тому, как она окликнула ребёнка слизеринка поняла, что те — родственники, и схватила ребёнка за руку, потащив за собой. В растерянности и девочка не стала сопротивляться, позволяя себя утащить. Палатки не коснулся огонь, который уже был едва ли не повсюду. Влетев в помещение, она поставила малыша на пол и взглянула в глаза девочки, как старшей, показывая жестами, и чётко повторила: — Оставайтесь здесь. Ясно? — На каждое повторение девочка кивала, сильнее прижимая к себе брата. Певерелл бросилась в свою комнату, сразу находя палочку, и направилась на выход, под конец повернувшись, замечая, что дети всё ещё смотрят на неё, ещё раз повторила: — Оставайтесь здесь, — после чего вышла, ныряя в полную суматоху, неразбериху и животный страх. В палатку вскоре влетела женщина, которую левитировала Гарри. Певерелл убедилась, что постройка не пострадает, а потому решилась вновь ринуться в гущу событий. Опустив стонущую на кровать, девушка снова направилась на выход и снова повторила: — Оставайтесь здесь. Девчушка, по первой слыша крики, дрожа как осиновый лист, лишь к четвёртому влетевшему в палатку человеку пришла в себя. Ребёнок осматривал взрослых, подавал воду стонущему мужчине и аккуратно убирала ткань с ран. Заклятия летели во все стороны. Людей уже почти не осталось, а Певерелл бежала на плач. Ну кой чёрт дёрнул её в это пекло?! Мужчина — тонкий, сухой, измождённый — шёл вразвалочку, словно опьянённый, хохоча словно сумасшедший. Он замечает ребёнка и заливается хохотом, направляя палочку на маленького человека. — Конфринго! — Протего! — На бегу кричит Певерелл, направляя палочку и отбивая проклятие, что вызывает пожар, смешанный со взрывом. Мерлин и Моргана! Это же ребёнок! — Вермикулюс! — Выкрикивает она в надежде, что противник станет червём, всё ещё несясь к девочке, но тот отбивает заклинание, обращая внимание на ведьму. — Так-так-так. Вечерок всё веселее! Конфринго! — Не даёт он очухаться уже направляя палочку на неё. — Глациус, — сопротивляющиеся друг другу заклятия встречаются на середине пути, создавая взрыв, благодаря которому девушка успевает добраться до плачущей и задвигает за свою спину. — Брахиабиндо, Аларте Аскендаре, Аларте Аскендаре, — связывающее, которое мужчина отбивает и вот два огромных куска дерева летят в него, отвлекая, пока Певерелл хватает на руки ребёнка и несётся прочь. Сердце больно бьёт о рёбра, грязь на лице смешивается с потом, а в голове поразительно чисто — никаких лишних мыслей. Смех за спиной слышится всё отчётливее. — Куда ты, мышка?! — И снова хохот, пробирающий до костей. Обычное заклинание подножки ударяет неожиданно сбоку, и к тонкому мужчине присоединяется низкий и толстый, с выпирающими передними зубами. Гарри прижимает к себе девочку, больно ударяясь плечом об обломок, что впивается в её предплечье. Боль пронзает, заставляя вскрикнуть, но слизеринка садится, отпуская девочку и запихивая её себе за спину, впивается взглядом в стоящих рядом нападавших. — Паучок красавчик мышку заловил, паучок красавчик мышку уку… СИЛ! — Бомбарда летит точно в неё и единственное, что успевает она, это инстинктивно собрать магию в руке, закрываясь. В ладонь влетает заклинание, которое девушка откидывает в сторону. Со стороны казалось, что красный луч пошёл по косой, но ладонь разворотило, она кровоточила от сильного заклятия, которое приняла на себя уже измождённая Блэк. Она стискивает зубы, чтобы не взвыть. Рука повисает безформеной тряпкой, явно отказываясь слушаться. — О, какая, — присвистнул тонкий, после чего обратился к толстому: — Как думаешь, Хвост, стоит ли нам с ней поиграться? Такая в постели горяча… — Луч жёлтого заклинания ударяет в грудь, закрывая рот нападавшего. Перед ней возникает из ниоткуда мужчина, при виде которого толстый некто по имени Хвост сразу трансгрессирует. Козлиная бородка, шапка на голове, строгий кожух, высокие сапоги. — Морсмоде, — направляет палочку вверх неизвестный, который спас её жизнь. За спиной мужчины был, кажется, Крам? Или это уже её воображение? Хлопки раздаются во множественном числе. К девочке бросается Белла и Нарцисса, на которых шикает профессор Снейп. — Поттер! Вы моё проклятие! — Несдержанно выкрикивает декан, и девушка усмехается. Да уж, и не посмотришь ведь. Снейп сразу же переходит к диагностике и лечению. — Там, в палатке, люди, я…хотела помочь, — хрипит девушка под злобное шипение профессора, наконец-то расслабляясь, оказываясь среди знакомых и родных, которые её защитят.***
В начале лета, когда она только начала обучение сырой магии, Гарри и представить не могла, что мир откроется с совершенно другой стороны. С каждым днём она осознавала, понимала, ощущала, что абсолютно всё вокруг пропитано магией. Что она и окружающие имеют различия в магическом фоне. Раньше она могла почувствовать, как чужая магия окутывает её, смешивается, но сейчас всё было в несколько раз острее. Словно магический фон имел свой, абсолютно уникальный, вкус, цвет, аромат. Она должна была провести последние две недели до школы в Малфой мэноре, а по итогу первую неделю не вставала с постели, а вторую не использовала магию, не перемещалась камином, даже вещи к школе пришлось заказывать из дому! Каждый день ворчали отец, мать, профессор Снейп и, что удивительно, Долохов, ругая её за безрассудство и хваля за навыки. Конечно же, все они остыли, все успокоились и поняли её. Однако, заголовки газет не радовали. Она была на первой полосе — спасающая кого-то — и какой идиот в этой панике умудрился ещё и снимки делать? Репортёры чёртовы! А какой заголовок, вы только послушайте: «Девочка-которая-выжила снова спасает магов». Словно бы ей было мало приписанной дурацкой победы над Марволо! Марволо… Она уже и забыла, когда в последний раз была у него в гостях. Кажется, это было зимой, когда после видения она испугалась, что Том мёртв. Тоска по мужчине скрашивалась только по воскресеньям. Конечно, ни о чём конкретном они не говорили, да и времени у обоих на разговоры было мало, но послезавтра в школу, а тоска по мужчине почему-то доходила до крайности. Словно она бедный, голодный человек, что в надежде открывает холодильник, но встречается лишь с кристально чистыми полками и половиной луковицы на закромах длинных и широких полок. Неприятное, сосущее чувство оттягивало в груди, и лишь кулон — подарок на Рождество, скрывающий тёмную суть — согревал. — О Мордред, да идите уже, — махнул ей Снейп на очередную просьбу покинуть поместье через камин. Он и так уже натерпелся от этой девчонки, пора бы и отдохнуть, и Блэку нервы помотать, а то больно уж сильно расслабился.***
Она появляется в каминном зале, и полог тишины окутывает её с головы до ног. Певерелл осматривается, выходит из каминной, обходя весь первый этаж. В обычно полном мэноре ни души. Это было странно и тревожно. Тренировочное поле, улица, столовая, лазарет — всё пусто! Она косится в сторону лестницы на второй этаж. Сердце заходится в волнении, а пальцы дрожат. Почему ей не хочется подниматься? Сглотнув, она сжимает подарок, висящий на шее, в ладони и касается перил, поднимаясь наверх. Шаг за шагом эхо доносило до её слуха гул. Почему так страшно? Почему так тревожно? В месте, где ей всегда рады, где её второй дом! Первым был кабинет. Аккуратные стопки бумаг, несколько книг на журнальном столике, зажжённый камин, дымящаяся чашка с кофе, которую ведьма увидела, подойдя к столу. Том был здесь. Кивнув самой себе, она направилась в спальню мужчины, может, он там? Или лучше было сначала в библиотеку? Ладонь легла на позолоченную ручку и Певерелл замерла, опуская взгляд на каменный пол, посередине которого простиралась тёмно-коричневая дорожка из крови. Никаких препятствий, никаких заклинаний не существовало на её пути, и все они разом схлынули. Изумрудные глаза распахнулись в шоке, а рука дёрнулась от ручки, словно ошпаренная. — АХ! Да, Милорд! Ещё, повелитель! — Тонкий, надрывный крик испугал настолько, что она шарахнулась назад, задевая стоящую сзади вазу и та разлетелась в дребезги тотчас же. Боясь, что её поймают с поличным на подслушивании, девушка бросилась прочь. Лестница, каминная комната, всполох зелёного пламени, родовой зал и слёзы. Лишь там, в глубине, в сердце своего дома она поняла, что происходит. Том занимался любовью с кем-то. И ей было хорошо. Единственное, что не понимала Гарри — почему это её так сильно расстраивает?