Черничный привкус

      Она молчит на вопрос отца о том, что случилось в поместье Слизерин-мэнора. Единственное, на что её хватает, это ложь: «Ничего, папочка, я там не была. Просто состояние ухудшилось после случившегося и решила сходить к камню рода». Ложь, в которую легко поверят, ведь совсем недавно она была едва ли не на грани жизни и смерти… снова.       Да и по дороге в школу друзья не трогали её — сами видели газеты, да и Драко поведал, что случилось. Они не хотели утомлять её и лишь были рядом, поддерживая молча. Певерелл была им благодарна. Нет, в самом деле. Луна поглаживала её руку, плела косички, ласково теребя локоны. Астория и сёстры Патил чистили фрукты, иногда делясь с ней и остальными, а мальчишки предпочитали молчаливой защитной стеной сидеть у двери и, в случае чего, встать на защиту.       По сравнению с прошлыми годами — все они выросли. Стали более настороженными, внимательными. А ведь на первом курсе всё вокруг было ожившей сказкой, мечтой, ставшей явью. И сейчас, уже сидя в большом зале, слушая речь директора Дамблдора, что вещал о турнире трёх школ, она видела — не все этому радовались. Казалось бы, удивительно, разные школы, разные культуры соберутся под одной крышей, но всё омрачали недавние события, произошедшие на финале кубка по квидичу.       — В общем, что касается турнира, в котором участвуют лишь семикурсники, — в этот же вечер декан явился в гостиную, где каждый год в день прибытия собираются все курсы, чтобы приветствовать первокурсников, — предупреждаю вас о том, что это будет опасно. Уж не знаю, что директора школ и министр задумали, но не советую вам в этом участвовать, если хотите остаться живы. Если же в ваших змеиных головах всё же сидит безмозглый гриффиндорец — дерзайте, но на мою помощь не рассчитывайте. — Его тёмные, словно ночь, глаза прошлись по семикурсникам. Те понятливо молчали. Будучи в большинстве своём из семей аристократов и зная историю, они помнили, что раньше были подобные турниры, но, чтобы освежить память, а после поведать всё младшим, они явно наведаются в библиотеку.       А потом потекли будни, за которыми Гарри почти не вспоминала про Марволо, пока не наступило воскресенье. Это должен был быть обычный, ничем не примечательный, день. Да, должен был быть, однако Певерелл была как на иголках, ведь она снова закрылась от мужчины.       — Подумает ещё, что я истеричка или неуравновешенный подросток, но ведь! Там была к-кровь… или нет? Может он убивал кого-то или… — от совершенно противоположной, возникшей в голове картины, щёки девушки заалели, словно спелые персики, а в груди сжалось сердце. Неприятно.       — Он взрослый мужчина, — отдёргивает себя слизеринка, разворачиваясь в сторону. Ветер ударил в лицо сильным порывом, заставляя зажмуриться. Гарри глубоко вдохнула, выдохнула и приоткрыла веки, всматриваясь в гладь черного озера, у которого стояла.       — Да, Том же взрослый мужчина, и ему нужна женщина, — убеждённо она кивнула. Конечно, было непривычно знать, что Том с кем-то делает ЭТО, но…       — АХ! Да, Милорд! Ещё, повелитель!       — АГХ! — Магия взметнулась чёрным вихрем, всплеском эмоций покидая её тело, силовым щитом отбрасывая воздух от себя и искрясь. Галька под ногами раскрошилась в метре вокруг неё, а птицы замолчали. — Да лучше бы он убивал кого-то! — Сердито пройдя вперёд, волшебница больно плюхнулась на большой камень, хмурясь и упираясь в колени локтями, подпёрла подбородок, поднимая взгляд в небо, после чего осматривая округу.       — Почему ты злишься, звёздочка? — Глаза расширяются в удивлении, горло вмиг пересыхает не веря, что всё взаправду. Гарри оборачивается на звук голоса того, кто стал ей родным за это короткое время.       — Мама? — Из-за деревьев вышагнула Белатрисса Лестрейндж собственной персоной. С ухмылкой женщина распахнула объятия, принимая в них вскочившую крёстную дочь. Тепло, нежность, забота, любовь — всё это было в магии крёстной. — Как ты, почему ты здесь?       — Ну, дело в том, что… тебе же говорили, что из министерства пришлют нового учителя по ЗОТИ?       — Ты?! — Слизеринка отстраняется от неё, смотря в глаза удивлённо. Уже неделю не было занятий по защите, а Директор предупредил, что новый профессор запаздывает, потому что его пригласили из другой страны.       — Не совсем. Я буду под личиной кузины Альбы Блэк, помнишь её? — Жгучая брюнетка с красивыми формами завораживала магов Испании. Она была родной сестрой Камило Блэк, который настаивал, чтобы Гарри была помолвлена с кем-то из их семьи. Она помнила ту женщину и да, с крёстной матерью они были очень похожи, только цвет кожи отличался из-за загара и цвета глаз. — Люциус немного подёргал за ниточки в министерстве и вуаля, я буду здесь.       — Это же здорово! А я могу напроситься на дополнительные занятия? — Певерелл сощурилась, улыбаясь, словно хитрая лисица, ведь знает, что ей не откажут.       — Ах ты, моя пушинка! — Женщина сразу ухватила её за щёки, щипая и сюсюкаясь, после чего обняла крестницу и коротко посмеялась. — Конечно же можешь. Всё, что угодно для моей ненаглядной звёздочки. И всё же, почему ты злилась? — Спустя несколько мгновений тёплых объятий, женщина всё же снова отстранила от себя волшебницу, заглядывая в изумрудные глаза, участливо интересуясь. Вдохнув, она длинно выдохнула, отходя от Лестрейндж.       — Не знаю, правильно ли будет это рассказать. В общем, помнишь, я хотела увидеться с Милордом? — От такого обращения к мужчине со стороны девушки к их лорду Белла вздрогнула, но промолчала и кивнула. — В общем, я была тогда у него. Искала по всему поместью, пока не добралась до спальни, а там… — Щёки её запылали, а взгляд метнулся в сторону. — В общем, он был не один.       — И ты видела? — Женщина прижала к губам ладонь, но Гарри тут же заверила её, что ничего не видела и даже сама запаниковала.       — Нет, не видела! Я только слышала, — И плечи опустились, а губы поджались.       — И ты поэтому злилась? — Белла присела на тот же камень, где недавно располагалась Певерелл, и внимательно стала осматривать крестницу. О её привязанности к милорду в курсе были все. С одной стороны, они принимали это, ведь он казался ей наставником, кумиром для малышки Гариэтт. Но с другой — он же был старше, даже вдвое! Конечно, у аристократов возраст не в приоритете — у них главное выгода для рода, а это магический потенциал, капитал, знания, артефакты, наследия. А если к этому ещё привязаны и чувства, то это очень выгодная партия!       — Да ты бы хоть слышала, что эта тварь кричала! — Вспылила девушка и сама закрыла свой рот ладонью. Не в её характере ругаться, но это были цветочки по сравнению с тем, что иногда выдавал Долохов. Вот там можно было разгуляться. Но крёстная оставалась спокойной, казалось, что она совершенно не была удивлена. — Ты не будешь ругаться? — успокоившись, решила спросить Певерелл, слегка сощурившись, словно в подозрении смотря на Лестрейндж.       — А чего мне ругаться? Ты Блэк, милая, а мы все вспыльчивые, а ещё ревнивые. Когда Руди клюнул на ту вейлу, я обоим надрала зад, — от последнего высказывания Гарри тихо захихикала. Было непривычно и очень весело слышать от мамы ругательства. Женщина улыбнулась, понимая, что атмосфера изменилась, и решила вернуться к чувствам крестницы. — Давай ты проучишься этот год, а потом всё спросишь у милорда сама, ладно? Может, за этот год ты много чего переосмыслишь, осознаешь. Время помогает в таком.       И Гариэтт задумалась, прикусив нижнюю губу, начав теребить медальон в пальцах. Тот поблёскивал на солнце, исправно действовал, скрывая её тёмную суть и был прекрасным украшением. Действительно, может стоит подумать об этом подольше? Почему нужно сразу всё выпытывать у Тома? Да и потом, может ли она? Имеет ли право спрашивать о таком?       — Хорошо, мама, ты права. — Наконец складка между бровями разгладилась и слизеринка слегка улыбнулась кивнув, принимая правоту Лестрейндж в этом вопросе. — Прогуляемся до замка?       — О, милая, мне нужно принять оборотное, а оно не с собой, поэтому давай в другой раз. И зови меня профессор Блэк при других. — Встав, брюнетка пригрозила пальцем юной леди и со смехом чмокнула ту в лоб, после чего ушла, оставляя вставшую по стойке смирно крестницу одну.       Проводив Лестрейндж взглядом, Певерелл глубоко вдохнула и длинно выдохнула, ощущая, как внутри всё отпустило и стало легко. Хотя лёгкий осадок чего-то неприятного маячил на краю сознания. Прекрасный пейзаж скрывается под веками, которые она закрыла, а звуки смолкли. Дифда Блэк сосредоточилась на себе, своём сознании и распахнула своё сердце. Мужчина сидел в своём кабинете. В одной руке у него была чашка с кофе, а в другой очередной пергамент, исписанный размашистым почерком дяди Люциуса. Вот, он чувствует, как сознание искажается от лёгкого, словно пёрышко, проникновения, и кончики губ приподнимаются в улыбке. Реддл кладёт пергамент и чашку на места, а сам откидывается на спинку, чтобы закрыть веки и расслабится.       — «Здравствуй, Том».       — «Здравствуй», моя душа. — Вслух говорит он, зная, что Гарри этого не услышит. Слышать голос крестража, пусть и мысленно, приносило какое-то удовольствие. Хотя с Нагайной такого не было. Нужно будет подумать об этом на досуге.

***

      — Это Каркаров. Игорь Каркаров, а рядом с ним Виктор Крам. Боже, не могу поверить. — Астория тихо шептала, прикрыв рот ладонью, во все глаза рассматривая прибывших болгаров. Они стояли на улице, среди толпы таких же замёрзших студентов других факультетов. Однако, вместо того, чтобы лезть вперёд, толкаться и пихаться, чтобы высмотреть новоприбывших, они были в стороне. Девушки сидели на лавочке, а парни стояли позади них и, что было интересно, другие студенты не закрывали им обзор. Их маленькая группа казалась какой-то отдельной элитой среди всего сброда. Хотя это, без сомнения, было не так.       Гарри помнила его. Именно этот мужчина спас её — Игорь Каркаров. Статный мужчина сорока лет, с мощными бровями, густыми волосами, козлиной бородкой. Чёрт возьми! Если бы не борода, она бы влюбилась! Да что там, смотря на такого мужчину хотелось оказаться немощной царевной!       — Ничего такой, — прошептала девушка и склонила голову, слегка усмехнувшись, осматривая директора Дурмстранга. В конце концов, бороду ведь можно сбрить? Астория замолчала, перестав тихо шептать, и взглянула на однокурсницу. Гермиона перегнулась через сестёр Патил, в шоке уставившись на Певерелл, а Луна тихо посмеялась. Конечно же, они подумали, что слизеринка заинтересовалась Виктором, как и все остальные.       — Гарри, брат, ты что, девочка? Почему ты не сказала, что тебе нравятся парни? — Теодор перегнулся через Падму, заглядывая в лицо подруги. И его выражение было таким растерянным и ошарашенным, что слизеринка засмеялась, да так громко, что невольно привлекла внимание именно тех, на кого они смотрели. Друзья подхватили её веселье, а Драко, не сдержавшись, дал Нотту подзатыльник со словами:       — Проснулся, блин, спящий красавец.       — А тебе что, нравятся спящие красавцы? — И поиграл бровями, паскуда, заставляя наследника Малфой покраснеть и едва не кинуться на него, но воспитание не давало.       — Так, мальчики, тихо, не позорьте нас, — примирила их Панси, сидя как истинная леди, после чего даже достала откуда-то веер, прикрыв половину лица. Смех едва не набрал новые обороты, когда уже на Паркинсон смотрели шокировано, но их прервали: из кареты вышагнули француженки, заставившие себя ждать, хотя прилетели они много раньше болгар.       — Так-так, — произнесла Панси, и девушки повернулись посмотреть на парней. Ну да, так и есть, вейловские чары. Дамы поиграли в переглядки, молча спрашивая друг у друга, может, оставить всё как есть? Или они, бедные, пропадут без них? М-да уж, этих болезных всегда спасать нужно. Коллективным молчаливым решением и синхронным движением палочек, парни пришли в себя, ограждённые от чар.       — Значит так, сегодня же чтобы заказали, купили или взяли в сейфах артефакты, что не дают влиять на разум, — встав, прокомментировала Грейнджер. — Ты посмотри, взглянули на слабеньких вейл и уже растеклись во флобер-червей. Идите, пока я вас «ешь слизней» не прокляла. — И взгляд её пламенный особо долго задержался на Блейзе, что, сдаваясь, поднял руки.       А после вечер, где на ужине представили нового преподавателя по защите — Альбу Блэк, и снова приветствовали учеников других школ, что вошли в большой зал с представлением. Конечно, огненные болгары впечатлили и силой, и магией, а ветренные француженки, распуская феромоны и бабочки, впорхнули вслед за ними. Настала очередь Хогвартса показывать представление. Директор подступил к кафедре, но не успел и слова сказать, как к нему подбежала Полумна Лавгуд. Директор подступил к ней, слегка склонившись, внимательно слушая, что же щебечет ему ученица, и улыбался, по-доброму, искренне, кивая в конце и щепча что-то в ответ, после чего девушка осмотрела зал, и стала немного в стороне от Дамблдора.       — Для наших дорогих гостей несколько учеников приготовили небольшое выступление. Конечно, я бы очень хотел, чтобы все мы вновь спели гимн нашей школы… — Он сделал многозначительную паузу, при которой профессор Снейп поморщился, а профессор Макгонагалл закатила глаза, ведь слушать нестройный хор множества людей слишком давило на голову и повышало давление. — Но почему бы не отдать право выбирать самим ученикам? Прошу, поддержите их. — И первый стал аплодировать, уходя в сторону. Послышались вялые хлопки, и свет в зале померк, лишь звёзды зачарованного потолка освещали пространство. Присутствовавшие притихли, замирая.       Заиграла тихая мелодия, и голос Полумны разнёсся на весь зал, словно в уши присутствующих полилась музыка.       — Когда-то, в тяжёлые времена, гонений ведьм и колдунов, четыре волшебника решили создать безопасное место, где маги могут не бояться быть собой, — прямо в середине большого зала, серебряным свечением, возникали картины, как бегут волшебники от магглов с факелами, вилами и указывающими на магов пальцами, — совместными усилиями тогдашние лорды создали совет, в который входили главы каждого из старинных родов. Связываясь с другими советами из разных стран, они решили спрятать мир магов от маглов и, таким образом, спастись. Так были созданы магические карманы, — множество палочек, магических артефактов, посохов было устремлено вверх, создавая разнообразные купола по поверхности земного шара. Импровизированная иллюстрация завораживала и никто не смел шевельнуться. Луна же продолжила: — Времена гонений прошли. Убежище, созданное четырьмя магами, пустовало, и решили они, чтобы никто не забыл, сделать из самого защищённого места школу.       — Школу, где будущие ведьмы и колдуны будут в безопасности, где они будут познавать мир магии, в котором живут, чтить традиции этого мира, уважать Жизнь свою и других, почитать Смерть за мирное посмертие и перерождение, благодарить Магию за дары её детям своим. — По очереди всплывали силуэты, означающие трёх сестёр, а голос Колина Криви чистым пением соловья выводил их из мрачной истории в светлое будущее. — Но они знали, что не каждый будет способен освоить всю магию, что существовала, и решили четыре волшебника создать четыре факультета и сильный артефакт, который будет считывать предрасположенность магии новых студентов.       Гарри вошла в большой зал, неся в своих руках распределяющую шляпу, что взирала на всех величественно, сверкая чистотой и новизной — дети очень старались её очистить, что шляпе очень понравилось. Блуждающее сияние вокруг девушки, освещающее шляпу и её, приковывало внимание.       — И четыре волшебника обучали детей тому, что знали сами, собирали знания со всего мира, а после них пришли другие — их ученики, — а после и их ученики, а теперь и наши учителя, дают нам знания, прошедшие века. — Говоря эти слова, Падма подошла к Гарри, на середине пути забрала шляпу и понесла дальше, вскоре водружая на постамент. — А звали этих волшебников…       — Годрик…       — ГРИФФИНДОР! — Шляпа гордо выкрикнула фамилию, продолжая за Криви, который назвал его имя. Гарри сосредотачивала магию в руках, и в этом ей помогало кольцо-артефакт. Из ладоней вырвался алый лев, устремившийся к восхищённо ахнувшим гриффиндорцам, пробежался по столу и взорвался фейерверком, становясь фигурой сурового и мужественного мужчины в доспехах, державшего меч в своих руках.       — Боевая магия и трансфигурация, — тем временем высказал Криви.       — Ровена…       — РАВЕНКЛО! — И вновь крикнула шляпа. Синий ворон взлетел ввысь, и глаза его сверкали агатами. Он обогнул стол профессоров и взорвался искрами, становясь статной женщиной, гордо держащей голову.       — Чары и руны, — продолжила назвавшая имя до этого Гермиона.       — Хельга…       — ХАФЛПАФФ! — Не менее торжественно и, казалось, ещё громче крикнула шляпа, взмахивая своими полами. Жёлтый барсук вынырнул из-под стола, мирно рассыпаясь, становясь слегка полноватой и добродушно улыбающейся женщиной.       — Травология и уход за магическими существами, — тем временем сказала Парвати, не сдерживая улыбки и едва скрывая слёзы волнения.       — Салазар…       — СЛИЗЕРИН! — Слегка растянув гласные, под конец радостно крикнула шляпа. Изумрудно-зелёная змея величественно вползла в помещение, после чего остановилась вначале стола слизерина, и одним слитным и грациозным движением бросилась в атаку, взрываясь искрами и становясь высоким и тонким мужчиной в строгой мантии со скрещёнными на груди руками. Забини усмехнулся, осматривая тихий зал, ловя восхищённые взгляды и продолжил:       — Зелья и артефакторика.       — Хогвартс — это не просто школа или убежище. Это место, где многие века хранятся знания о волшебстве, о его создании, где каждый чистокровный или маглорождённый волшебник познаёт магию. Хогвартс — это и есть волшебство.       Все четыре фигуры вновь стали четырьмя животными и метнулись в сторону Певерелл. У той на лбу выступила испарина. Хоть волшебство и было пустяковым, как таковым, всё равно было сложно, особенно для четырнадцатилетней девушки. Разного цвета вихри закружились вокруг неё и, под мановением ладоней, устремились ввысь, засияв гербом школы.       Музыка стихла, как и волшебство, и голоса учеников, придумавших это. Преподаватели сидели в немом шоке, как и остальные.       — Браво! — С места вскочила Блэк, начав аплодировать, после чего все словно очнулись, и зал наполнился восторженным восхищением и громкими свистами с аплодисментами. Дамблдор смотрел на стоящих в ряд учеников разных факультетов, что придумали это выступление, и взгляд голубых глаз за очками-половинками размылся от слёз, скрывая нежность и радость. Мужчина не сдержался и промокнул уголки глаз платком. И тут он понял — зелье империуса больше не действует на него! Сейчас, он должен что-то сделать сейчас. Нужно обезопасить себя и детей!