Черничный привкус

      Она бы очень хотела, чтобы отец встретился с мамой, папой и сестрой, но никто не в силах устроить эту встречу. Лишь она — наследница Смерти — могла без проблем пересекать грань мира смертных и небытия. И Гарри была бы счастлива, если бы могла, не навредив отцу, перевести его на другую сторону, а потом обратно, но мир мёртвых — это не прогулка по магловскому парку.       — Понятно, — тихий шёпот девушки выдался слишком тяжёлым. Друэлла Камелия Блэк была несомненно привлекательной — так считала для себя Гарри. У неё был солнечный характер, даже очень похожий на близнецов Пруэтт. За эти пару дней они прошли проверку крови, связались с потенциальным опекуном, счастью которого не было предела. Игнатиус прибыл в поместье Блэк-касла сразу же, как получил приглашение, застав присутствующих посреди вечерней трапезы, за что молил прощения у Сириуса, а после и у Гарри. Он был благодарен за то, что его пригласили отобедать и весь приём пищи таращился на Фреда и Джорджа так, словно увидел оживших покойников.       — Морганой клянусь, вы копия Фабиана и Гидеона, — высказался тогда статный мужчина почтенного возраста. Увы, его жена не могла иметь наследников из-за шального проклятия, которое в неё попало ещё во время второй магической войны, а потому он сразу же предложил мальчикам войти в род. И да, Гарри его остановила, ведь он ещё не знал, что парни приобрели сюзерена в её лице. Вечернее чаепитие прошло в раздумьях и серьёзных разговорах, после которых Игнатиус высказал, что решения своего не отменяет, ведь мальчики имеют плоть, кровь и магию рода, они нуждаются друг в друге. Тем же вечером мальчишки отбыли, светясь радостью и предвкушением. Пруэтта можно было понять, ведь перед праздниками и ритуалами нужно было ещё очистить их кровь и магию, потом принять в род и отдохнуть.       — Хотела бы я, чтобы все было по-другому, — Гарри опустила голову на плечо старшей, ощущая, как та сжала её ладонь немного сильнее и прижалась щекой к её виску. — Чтобы родители были живы и ты тоже, и даже дядя Регулус, хоть я его и не знала.       Друэлла тихо вздохнула. Как бы они не хотели, а это было не в их силах — исправить прошлое. Всё, что они могли — жить сегодняшним днём, пусть и так, как это есть сейчас.       — Каково здесь? В мире мёртвых, — Певерелл прикрыла веки, наслаждаясь лёгкими касаниями сестры к своим волосам. Её пальцы перебрали локоны, поглаживая их и слегка оттягивая, иногда массируя кожу головы. Это было приятно, отчего-то она ощущала себя ещё малышкой под этой незатейливой лаской и казалась сама себе ещё меньше, чем она есть.       — Здесь все называют это «небытие». Знаешь, не так и плохо. Я познакомилась со многими людьми и нелюдями. С нашими предками и другими, кто ещё не решился уйти на перерождение. Многие здесь обдумывают свою жизнь, есть и те, кто наслаждается тишиной в собственно созданном маленьком мире. Бывает Смерть насильно перерождает души, но не все, лишь те, которым пришло время или уже не место. Это странное место, Гарри. И… Господи, лучше бы я сюда не попадала. Тут столько наших родственников. Они изверги, клянусь тебе, хуже учителей не сыскать. Едва прознали, что я вернусь, так сразу началось: «это на благо рода», «не опозорь нас», «это тебе понадобится» и тому подобное, — покривлялась шатенка, чем заставила младшую захихикать. Друэлла и рада была немного рассмешить сестру своими страданиями, ведь они не сравнятся с болью, которую та испытала в реальности. В небытие время идёт по-другому. У тебя есть вечность на всё, а потому бывшей Еве и нынешней Друэлле было дано достаточно, чтобы осознать себя, свою неизбежную судьбу и научиться тому, что ей вдалбливают умершие родичи.       — Я не знаю, что мне дальше делать. Мне нужно вернуть тебя, дядю Рега, ещё и эта Амбридж, — младшая не сдержала мученического стона. Старшая же тихо вздохнула.       — Гарри, я сейчас серьёзно. Ты не обязана этого делать. И я, и наши родители, и даже дядя — все мы хотим, чтобы ты просто жила и наслаждалась своей жизнью. Пожалуйста, не мучай себя. Это приносит и нам боль. Не обязательно всё делать сейчас и сразу. Живи для себя, расти, учись, люби. Здесь время течёт незаметно. Я и моргнуть не успею, а в твоём мире пройдёт уже пару лет. Ты будешь замужней женщиной, у тебя появятся прекрасные детки, может даже и внуки, — девушка отстранилась от сестры, мрачно на неё глядя и слушая эти слова. Певерелл не представляла себя пожилой дамой от слова совсем, но она хотела семью. И не только, чтобы были дети. Она хотела, чтобы рядом была вся семья, все родственники. Теперь она отчасти понимала, почему хранительница рода просила собрать всех Блэков. Их род, их семья — это стая, без которой они не могут жить. В груди всё чаще нарастает какое-то беспокойство и неясное раздражение. Гарри была счастлива в Рождество, когда все родные были рядом. Тётя Нарцисса, дядя Люциус, Драко, крёстная с мужем и деверем, папа, даже Барти и Антонин и, конечно, Том. В Блэк-касле было много комнат, которые раньше кому-то принадлежали, но теперь пустовали. Но то, как раньше они были обставлены, как Кричер ухаживал за каждой комнатой, как убирал в них — было видно, что он любил каждого, кто раньше здесь жил, и дом тоже любил их и тосковал.       На слова старшей сестры Гариэтт не ответила. Она лишь тихо попрощалась и вскоре исчезла, возвращаясь в реальность из мира мёртвых. Преддверие Рождества несло за собой приготовления к празднику, ритуалы и прочие мелочи, которые хотелось разделить с дорогими сердцу людьми. В этом году они тоже проводили Рождество в Блэк-касле. Не только потому, что хотели быть поближе к Гарри, которую желали защищать, как самую младшую, но и потому, что этот тёмный дом хранил в себе тепло и уют многих поколений Блэков, которые всегда поддерживали друг друга. Малфой и Лестрендж мэноры были холодны, потому что уже не первое поколение маги в них теряли связи, кровь и отказывались от родных, чтобы сохранить долбаную уникальность и чистоту магической крови. Блэки же не стеснялись кровосмешения с маглорождёнными, или магическими существами, считая, что это поддерживает их род, сплачивает его, разбавляет застоявшуюся кровь и избавляет от проклятий. И уже многие поколения доказывают, что таланты изначальных предков передавались из поколения в поколение вне зависимости от того, какой чистоты крови рождался Блэк, ведь род принимал его.       Гарри шагнула из камина, осматривая довольно пустую каминную залу и сразу направилась вперёд, оставляя позади себя ещё полыхающее зелёным пламя догорать. Сегодня она проснулась в предрождественское утро с твёрдым намерением затащить на семейное застолье Марволо, который упрямо проигнорировал предложение Люциуса справить праздник вместе. Магия Слизерин мэнора змеёй сжала её хрупкое тело в своих объятиях, вскоре отпуская. Почему-то ещё с детства она приглянулась этому дому и ей он тоже нравился, даже несмотря на то, что был темнее Блэк-касла, где поколениями сосредотачивалась тьма не только магов, но и магических тварей, таких как дроу, оборотни и иже с ними. Сама девушка в глаза не видела ни вампиров, ни дрогу, но встречала гриндилоу, дракона и оборотня. И никто из них ей не был приятен, Певерелл была даже удивлена тому, что предки связывали свою судьбу с кем-то из них, хотя… любви предела нет. Полюбить можно и козла, но это уже чистая зоофилия.       — Детёныш, — с протяжным шипением позвала её выползающая из потайного хода рептилия. Раньше Гарри думала, что она уж слишком большая, но сейчас волшебная змея казалась хоть и слегка большеватым, но совершенно обычным питоном. Может, для кого-то эта туша и оставляла впечатление опасной хищницы, но повидавшая не одну смерть девушка уже давно перестала видеть угрозу в милой и дорогой сердцу Нагайне. После того, как Певерелл поздоровалась, змея остановилась возле, начав собирать хвост в кольца, и аккуратно попробовала магию вокруг девушки, довольно шипя. — Если ты ищешь хозяина, то он там, — она указала головой на тайный проход, из которого давеча и выползла. — У него сейчас не очень приятное собрание. Маги такие глупые, даже есть те, кто выше моих сил, — совсем по-человечески вздохнув, она поползла дальше, уже не слыша того, как поблагодарила её девушка.       — …Да, Милорд, будет сделано, — услышала она, ещё будучи в двух метрах от выхода из тайного прохода. — Мы постараемся всё сделать как можно быстрее.       — Милорд, Скитер согласна на сотрудничество, если ей дадут первоочерёдное право написать историю про семью Дамблдоров, — говорила девушка. Ещё даже не видя происходящего, в слизеринке вскипела ревность. Да, волшебница понимала, что всё это гормоны. Она не раз и не два наблюдала за тем, как однокурсницы и девушки по-старше ревновали своих парней или друзей к другим людям, и слушала взахлёб рассказы о том, как ревновала тётя и крёстная, но испытывать это чувство было слегка отвратно.       — Пусть. История этой семьи меня не волнует, пусть пишет что хочет, — отмахнулся Редлл, откинувшись на спинку кресла, прикрывая глаза. Пару мгновений назад магия дома на что-то отреагировала, и он пытался понять на что. Но это явно было что-то не опасное и даже родное. Мужчина растерянно моргнул. Родным тут быть ничего не может кроме него самого или Нагайны, или…       — …и, таким образом наша партия приобрела несколько голосов, благодаря которым мы переходим на следующий уровень выборов, — голос говорившего дрожал. Взгляд их повелителя заволокло алым, а на тонких губах заиграла ухмылка. Длинные пальцы несколько раз потарабанили по подлокотнику широкого и очень удобного стула. Присутствующие начали испытывать легкое давление от магии Милорда. Холодный пот покрыл лоб говорившего до этого. Они не могли понять, чем недоволен их лидер?       — М-милорд? — неуверенно позвал его подчинённый. Взгляд сфокусировался на говорившем и тот вздрогнул, едва заметно, но и это подметил мужчина. Подняв ладонь, он махнул несколько раз и, поняв, что его не поняли, всё же сподобился высказать желание вслух:       — Свободны. На следующее собрание я позову вас сам. А сейчас отправляйтесь домой, проведите время с семьёй, — многие откланялись, но не все. Осталась одна женщина. Редлл испытал предвкушение. О, как он скучал по этой тёмной магии, которая пробивалась даже из-под его скрывающего артефакта. — Неужели сама Смерть решила навестить меня? — задумчиво спросил он, прикрыв веки.       Гариэтт тихо прыснула. Изречения Марволо всегда были красноречивыми. Стоило вспомнить про то, что было сказано им на кладбище, что отпечаталось в её сердце более ярким пятном. Девушка вышла из потайного хода и направилась прямиком к тёмному лорду, который, словно ожидая её действий, не принимал никаких попыток встать из-за стола или даже открыть глаза, чтобы на неё посмотреть. Слизеринка испытала лёгкую растерянность и нерешительность, даже не представляя, что должна была сейчас сделать, в то же время в голове миллионами мыслей пронеслось множество картин внезапных идей, как подступить к мужчине одна смелее другой, от чего на её щеках ярко вспыхнул румянец. А он видел, слышал каждую её мысль, тёплым глинтвейном расползающимися в груди, поднимающие волны наслаждения и предвкушения. Она была как эльфийское вино, как долгожданный сладкий сон, смертельно опасный для того, кто не спал уже четвёртые сутки.       От нервов она прикусила нижнюю губу чуть сильнее, из-за чего лёгкая боль немного отрезвила её, а губа налилась кровью, слегка опухнув в одно мгновение. Почему он был так привлекателен? Он походил на греческого Бога. Певерелл не удивлена, что женщины, а иногда и мужчины, засматривались на этого мага. Она и сама едва отрывала от него взгляд. Всегда искала с ним встречи, жаждала его внимания. А сейчас всё это превратилось в жадность. Ей хотелось, чтобы он был всецело её, принадлежал ей. И эта жадность разжигалась в груди с каждым днём всё сильнее. Лёгкая улыбка коснулась её губ и волшебница положила свою ладонь поверх ладони мужчины, что всё ещё лежала на подлокотнике, опираясь на неё. Она ухватилась за платье пониже колена, приподнимая ткань, оттягивая, и смело перекинула ногу через его, седлая колени, с восторгом ощущая, как он напрягается. Но глаза всё ещё закрыты в ожидании следующих смелых действий. Эта мнимая вседозволенность может с лёгкостью вскружить ей голову и успокоить её будет явно труднее, чем раньше. Магия бурлила в ней и Гарри понимала, что если продолжит, то выпустит всё, что накопилось за эти полгода, не выдержав бури эмоций, что разрывали её изнутри.       Он приоткрыл губы, чтобы явно предупредить. Она должна быть осторожной, должна держать всё под контролем, свою суть, но не успел. Девушка приподнимается, нависая над колдуном. У него пушистые и довольно длинные ресницы, прямой нос, острые скулы и гладкая кожа лица. Какими заклинаниями он пользуется, чтобы выглядеть всегда так сногсшибательно? Её губы легко касаются его нижней, прихватывая и сразу отпуская, после чего она снова прижимается к его губе, обхватывая, и ощущает каждым миллиметром кожи, как он тепло выдыхает, протяжно, и очень горячо. Волосы на затылке встали дыбом. Он открывает глаза резко, встречаясь с её мутным и уже явно затуманенным похотью взором. Пальцы с силой впиваются в подлокотники. Её магия дрожит в предвкушении, в восторге, словно бегун перед стартом задерживает дыхание. Его же сила была готова вот-вот накинуться на её тонкое тело, окутать и проглотить, даже не жуя.       — Гарри… — Тихо зовёт он, остро ощущая, как она вздрагивает от его низкого голоса, как от тембра кожа покрывается мурашками даже на щеках, как волосы встают дыбом, а взгляд фокусируется на нём, после чего она закрывает веки, прижимая ладони к его щекам, подтягивая лицо ближе и сильнее прижимается к его губам. Радостными искрами распадается артефакт, а магия, словно антилопа, срывается с места, вырываясь из своей хозяйки. — Мордред! — ругается он, заставляя её слегка отстраниться, но тут же впивается в её губы, в мгновения ока сжимая в своих объятиях и вбивая в себя. Она тихо мяукает, когда её необузданная магия попадает в плен его силы, и выглядело это так, словно огромная лапа леопарда прижимает шею антилопы к земле, а рык раздаётся той прямо в ухо, заставляя дрожать. И она дрожала, под его натиском, его сильными руками, что сжимали её, его губами, его языком. Он не даёт отстраниться — ладонь путается в волосах, сжимая и не давая двинуться с места.       И если бы не магия дома, не волшба рода, воспротивившаяся несоблюдению правил — закончил бы он свои деньки в Азкабане. Словно поводок дёрнули, и магия рода оттянула его от Певерелл, и мужчина отстранил от себя ведьму, держа за предплечья и сильно сжимая. О, как она была прекрасна: опухшие губы, тяжёлое дыхание, растрёпанные волосы и мутный взгляд, проясняющийся с каждой секундой, что они смотрели друг на друга.       — Ты… порождение похоти, дитя инкуба, моя погибель, Гариэтт,— говорил он тихо, с неприкрытым восторгом, с восхищением глядя на эту невинную и, в то же время, хитрую лису. Его голос действовал на неё словно магнит, или слуховая виагра, возбуждающая лишь только одним тоном. Он сглатывает накопившуюся слюну и усмехается. Если это проделки трёх сестёр, то он был бы совсем не против пережить все те ужасы жизни вновь, лишь бы снова встретить эту колдунью, которая могла свести его с ума одним лишь своим присутствием.       — Теперь ты понимаешь, почему я избегаю тебя? — Она моргает, приходя в себя, и он буквально слышит, как растёкшиеся шестерёнки возвращаются в привычную форму и начинают работать в её замечательной голове. — Почему отказываюсь провести рождество с вами, — шатенка отводит взгляд, надувает, после поджимает губы и тихо мычит. Он отпускает эту непоседу лишь для того, чтобы покрепче обнять прижавшееся к нему тело, с разочарованием и болью понимая, как всё напряжено ниже пояса и никто помочь ему с этим не в силах. Редлл выдыхает, оглаживая её спину, и только сейчас замечает, что в помещении все ещё осталась женщина, которая докладывала о встрече со Скитер, сотрудничество с которой очень им выгодно. Глаза чернокожей брюнетки были стеклянными, неподвижными, а открывшийся в шоке рот едва справлялся с потоком так необходимого для жизни воздуха. Ну, во всяком случае его не волнует присутствие пусть и главы одного из старых родов.       — Пожалуйста, пойдём Том. Я хочу провести с тобой рождество, пожалуйста, — тихий, жалобный голос щекотал его слух. Внутри поднималась волна тепла и чего-то явно щемящего и щекочущего грудную клетку. — Раскроем подарки, поиграем в шарады, я испеку с тётей шоколадные кексы и тебе первому дам попробовать. Ты расчешешь мои волосы, а потом мы будем смотреть на рождественскую ель, сидя под одним пледом, — искусительница, как пить дать демоница. От одного жалобного тона он был готов сделать что угодно, но здравый рассудок не давал пуститься во все тяжкие. Он не спал уже четвёртые сутки и сегодня планировал отрубиться дня на два, если позволят. Но планы рушились.       — Уговорила, — совершенно не сопротивляясь, признал он своё поражение. Певерелл прижалась к его щеке губами, звонко целуя, и снова обняла, мыча уже от радости. Это не могло не отразиться и на нём. Лорд Слизерин улыбнулся, скосив взгляд на хрупкую фигуру уже вившей из него верёвки девушки, которую он… да… скорее всего, да…       — Милорд, — подала голос женщина, звуча робко, как первокурсница перед Снейпом. — Простите, милорд, я хотела просить за сына, — смелости ей было не занимать. И это женщина, отравившая, по крайней мере, троих своих мужей. Самка богомола — тайная кличка, закреплённая за ней со стороны наблюдателей. И каждый раз находились смельчаки, бросающие вызов судьбе, заявляющие, что добьются от этой женщины любви. И она любила их, каждого, по-особенному, но век их был не долог, ведь на этой ведьме висело проклятие чёрной вдовы, что привлекает к себе смертников, которым уже давно была пора на тот свет, да не получалось.       — Да, леди Забини, я слушаю, — мужчина продолжил поглаживать спину сидящей на нём девушки, совершенно не стесняясь присутствия ведьмы, при этом смотрел на собеседницу едва ли заинтересованным взглядом.       — Мой сын… он отказался идти под ваше подчинение и я хотела просить за него, — плечи прекрасной дамы дрогнули и она покрепче сжала платье на коленях, опуская голову. Ни гнева, ни давления не последовало — магия милорда однозначно была занята своей *жертвой* и не отвлекалась на каких-то лишних *мух*.       — Я не трону его, Аманда, будь спокойна. Если он не хочет — не заставляй своего ребёнка. Я же не изверг какой, — от его слов Певерелл тихо захихикала, отчего получила ощутимый щипок за бок, уже после восклицая возмущённо.       — Ты чего щипаешься? — Отстраняется шатенка от мужчины, смотря на него явно недовольно. Её нахмуренные брови, надутые щёки и гневно сверкающие глаза забавляли.       — Нечего смеяться над тёмным лордом, — поучительно щёлкнул он её по носу, заставляя обиженно засопеть. — И что за смешок? Я что, изверг? Хочешь ощутить на себе всю мою силу? — Его магия слегка сильнее сжала её, отчего девушка почувствовала, как будто кит заглотил ее полностью, словно все тело сдавило, не давая дышать. Она не смогла сдержать стон, вытягиваясь и дёргая плечами. На щеках сразу же расцвёл румянец, а в глазах зажегся восторг. Его самого восхитила её реакция, но он сразу же взял себя под контроль и магия схлынула с девушки.       — Если не секрет, какова причина его нежелания к нам присоединиться? — Усмехаясь, он снова вернул взгляд на чернокожую. Женщина выглядела поражённой увиденным, но ничего не говорила, стараясь сидеть тише воды ниже травы.       — Он нашёл себе сюзерена в лице… — она сглатывает от волнения, переводя взгляд на девушку, которую до этого видела лишь мельком. Мужчина тоже перевёл взгляд на Гариэтт, после снова на Аманду, — в лице Гариэтт Певерелл.       — Что? Я? — Слизеринка резко развернулась к ведьме лицом, указывая на себя и удивлённо хлопая глазами. Громким смехом залился мужчина, запрокидывая голову и прикрывая ладонью лицо. Нет, ну серьёзно, как такое могло произойти? Паркинсон, Гринграсс, Малфой, Гойл и теперь ещё Забини. Она не просто хранила в себе его душу — она повторяла его судьбу, начиная покорять аристократов, которые жаждали её покровительства. Следующее поколение магов жаждало видеть не его в качестве своего правителя — а эту… фурию его жизни.