Нет.

Прошло недели три. В рабочей жизни Куникиды ничего не поменялось. Также много бумаг, преступников, криков из кабинета Есано и недовольства на Дазая. Вот только вместо привычных рубашек, Куникида начал иногда надевать водолазки, которые он ненавидел всей душой, с полностью покрытым горлом. Никого это особо не смущало, ведь стало холодать. Но Дазай то знал, почему он это носит Напарник, на которого он орал днём, стабильно ходил к нему домой несколько раз в неделю. В выходные оставался на ночь. С тем, кого он, как казалось некоторым, не переносил, он целовался вечерами. И в его блокноте, всегда сбоку от основных строчек ежедневного плана, было вписано: «Дазай». Потому что он не знал, когда именно Осаму пойдёт за ним и сколько по времени это будет длиться. И что удивительно, Доппо и правда отдыхал в его присутствии. Да, он также готовил (только теперь на двоих), убирал, занимался работой. Но с ним это ощущалось по другому. Ведь с ним Куникида искренне радовался, что его еда в очередной раз вкусная, и то что новое аромомасло удачное по запаху. Ведь Дазаю нравилось. *** — Любишь европейскую кухню? — спросил Дазай, лениво лежа на диване закидывая ноги на колени сидящего Куникиды, который что-то писал в блокноте. — Да. — Давай пиццу закажем, — предложил Осаму, на что блондин на него странно, с подозрением покосился. Поэтому тот вздохнув, продолжил — А ещё купим вино к ней. — Так и думал. — Ну давай, — жалобно проскулил Дазай, строя милую мордашку, и касаясь ладонью чужой руки. — Пожалуйста. Доппо смотрел на него несколько секунд, размышляя. В принципе, завтра выходной, можно и выпить. И тем более если Осаму просит. — Ладно, — сдался парень со вздохом. На что другой через чур уж радостно вскочил, и поцеловал Куникиду в край губ. — Сходишь один? — улыбнулся Дазай, гладя его колено, закрытое лёгкой тканью штанов. — Я в алкоголе не разбираюсь. — Ну почему же, вина записанные в твоём блокноте довольно неплохие. — Ты когда его читать успеваешь? — возмутился было Доппо, но его быстро успокоили, ну точнее, больше заткнули, поставленным указательным пальцем у его губ. Через несколько секунд раздался вздох. — Хорошо, я схожу. Но я уже много раз говорил, не брать мой блокнот. — Да-да. Но ты же вообще ничего о себе не говоришь. — Моя жизнь и прошлое не такие интересные. — говорил Куникида, не смотря на напарника и параллельно одеваясь. — По крайней мере я — не бывший мафиози. — Я хочу прочитать твой блокнот полностью. Неужели у тебя нет никаких мыслей? — игнорируя выпад в свою сторону, продолжал своё Дазай. — Не думаю, что там есть что-то стоящее. — отрезал парень, смотря в зеркало. Чуть потрепал Осаму по волосам. — Скоро приду. Просто ушёл от ответа, да. Куникида не привык говорить о себе. И не любил вспоминать прошлое. Сейчас его жизнь далеко не лучшая, но все познаётся в сравнении. И он это понял. Поэтому и доволен тем, что происходит сейчас в его жизни. Беспокойная работа в агенстве и спокойная дома. Да, это кажется лучшим вариантом. Не боятся возвращаться домой многого стоит. *** А Дазай был недоволен. Хотелось узнать больше о Доппо. Отрывочные фразы, которые иногда у него проскакивали, очевидно, о детской обиде на родителей, давали многое, но недостаточно. Не хотели его, поэтому и дали такое странное имя. Были строгими и довольно жестокими. Ну это же не всё. Не бывает всё настолько однобоко. Тем более его жизнь состояла не только из родителей. Но если сам Куникида не скажет, узнать о не мало шансов. Только если спросить. У Ёсано например. У них с Куникидой отношения чуть ли не «старшая сестра и младший брат». Но то, что она скажет что-то ему вообще мало вероятно. По телевизору шла какая-то глупая программа, и парень оставил попытки переключать и найти что-то нормальное. От скуки Дазай стал ходить по комнатам и заглядывать в ящики. Всё идеально расставлено. От одеколонов до упаковок с таблетками. Не одной пылинки. — Ненормальный, — лишь подумал вслух Осаму, но всё равно аккуратно закрывал все дверцы, чтобы не нарушить эту идиллию. Но через пару минут бессмысленного хождения, он нашёл интересную коробку в дальнем углу. Казалось в таких местах подростки прячут порно-журналы от родителей. Но открыв её, он нашёл вещи намного интереснее. Там лежало много фотографий, неходящие наручные часы, сломанные прямоугольные очки, салфетка с номером телефона, и если Дазаю не изменяла память, это был номер Акико. Несколько карикатур на незнакомых ему людей на оборванном листке бумаге. О, на самом дне и правда порно-журнал. Правда, которому было лет шесть. Нашёл. Нашёл как раз таки такую нужную сейчас вещь, чтобы удалить внутреннее любопытство. Осаму сел на пол и схватил стопку фотографий. Начал внимательно вглядываться. На него в ответ смотрели два школьника. Один растрепанный шатен с круглыми очками и растянутой красной кофте. Зажмуренный и улыбающийся с зубами. Другой же был в школьной форме. Подстриженный под шторы блондин, да настолько светлый, что брови и ресницы были почти не видны. Очки в прямоугольной оправе. Он лишь чуть улыбался, искоса глядя на друга, который держал его за плечо. Катай и Куникида. Это точно. Совсем ещё молодые. На вид лет четырнадцать-пятнадцать. Осаму улыбнулся. Здесь всё выглядело настолько естественно. Куникида ведь всё такой же подросток. Только пытается скрывать это. Пальцы стали перебирать другие фотографии. Еще несколько, с такими же участниками, где в основном Катай на переднем фоне фотографировал ничего не подозревающего Доппо. То в компьютерном клубе, то в качелях на детской площадке, но просто на какой-то улице, где они, походу, пробуют свой первый алкоголь. Дальше Куникида более повзрослевший. Волосы длинее, ресницы и брови темнее (они у него такие не от природы, чтоли?), тело постепенно из худощавого становится более спортивным, а взгляд более потерянный. Таких фотографий тоже много. Где пьяная Акико приобнимает такого же Куникиду. Просто официальная фотография, где Фукудзава, Акико, Ранпо и он. Дальше он, который стоял в кимоно, и казалось, передразнивал директора своим выражением лица. Фотография, где смущённый Доппо сидит напротив торта, на котором горят цифры с числом «18», а его волосы треплет по макушке Есано. О, а здесь его более знакомый вид. Когда он работал ещё в школе. Фотография с его учениками. — Что ты делаешь? — внезапно вернул Дазая из мыслей голос его напарника. Даже не слышал, как он вошёл. — Ну как же, нагло врываюсь в твоё личное пространство, ведь ты не хочешь ничего говорить о себе. — Зачем тебе всё это?.. — вздохнул Доппо, хотя взять фотографии себе, но парень не отдал. Вместо этого, схватил его за рукав, и потянул вниз. Вообще, он просто хотел, чтобы Куникида сел к нему на пол, но вместо этого они стукнулись лбами, так падавший ещё и со скрипом ободрал руки об пол, чтобы не упасть на Осаму. Недовольно посмотрел на него, а после лёг рядом на спину, кладя на лоб ладонь с мелкими царапинами. — Ну епт твою мать, Дазай, — болезненно прошипел Доппо, даже не смотря на также потирающего лоб парня. Но через несколько секунд, Осаму всё-таки наклонился над парнем, и убрал чужие руки от лица, раскрывая недовольный, но такой красивый образ. Поцеловал Куникиду в лоб, тот обиженно вздохнул. — Ну ладно тебе, Куникида-кун, — улыбаясь говорил парень, смотря на лежащего. — У тебя на старых фотографиях такие ресницы и брови светлые.Ты их сейчас красишь, что-ли? — Доппо промолчал. Зачем отвечать, когда Осаму уже всё узнал. Он с нежностью чуть гладил поцарапанные ладони. Особо даже не скрывая, что ему нравится это чужое шипение от небольшой боли. — Давай обработаю, м? Тот молча согласился. Выбора то особого не было. — Куникида, — начал Осаму, после долгого молчания и поливания ран перекисью водорода. Все также, на полу. — Расскажи мне, как ты попал в детективное агентство. — Я не скрываю. Просто это настолько неинтересно, что я даже не знаю как об этом говорить. — Ну, что-что, а скучные вещи ты отлично рассказываешь, — улыбнулся Дазай, приникая к шее Куникиды, целуя. Прижимался всё сильнее, заставляя его облокотиться на кровать. — Ты вроде собирался слушать меня, а не приставать, — говорил парень, не прикасаясь к Осаму. Лишь отворачивался, пряча своё лицо. Ведь недовольство стремительно превращалось в приятное смущение. С каждым днём злится Куникида на него всё меньше и меньше. — Одно другому не мешает, — отвечал Дазай, устраивая свою голову на чужом плече. — Я слушаю. Доппо вздохнул. Опрокинул голову назад. — Мне было пятнадцать когда я познакомился с Ёсано-сенсей. Она проходила мимо нашей драки с одноклассниками. Точнее. Это было больше похоже на избиение меня. Ну, и она мне как бы, «помогла». Как помогает только она. Дазай усмехнулся, сжимая бицепс напарника. — Я тренироваться только в агентстве начал, — оправдывался Куникида. — Сам видел какой я был раньше. Худым. — Дрыщом ты был. Парень вдвинул локтем Дазаю в бок. И продолжил дальше: — Тогда я просто молча ушёл. Но мы встречались с ней снова. И снова. Проходили рядом по улицам и магазинам. Она постоянно мелькала в моих глазах. Усмехалась, когда видела новые синяки. Но не больше. А потом. — Куникида коснулся ноги Осаму, и стал аккуратно вводить по ней. — Я использовал способность в школе. Во время очередного конфликта с одноклассниками. Ну, ты ведь знаешь. Мы для большинства людей просто выдумка. А тут парень которого вы знаете чуть меньше десяти лет творит какую-то неведомую херню. А в Йокогаме неожиданно стало проявляться какое-то детективное агентство, которое, по слухам, тоже обладает способностями. И вот они хотели увидеть меня. На самом деле, их просто просили поговорить со мной. Вроде как я один из лучших учеников школы, а это может репутацию испортить. И вот неожиданность, меня опять встретила Ёсано. Но на этот раз, её взгляд был очень. Воодушевленный? Она говорила мне, что я обязан работать у них. Говорила, что мои ум, ответственность, перспективы и способность очень нужны агентству, — он краем глаза посмотрев на Дазая. Думая, что он больше не слушает. Но оказался не прав. Тот с интересом ждал продолжения. Доппо вздохнул. — Но я отказался. Я не хотел ни о чем думать, кроме учёбы. Да и… Когда хочешь мира и справедливости, но при этом ты до невозможности труслив, легче находится там, где маловероятно встретятся варварство и бессердечие. — Но ты же совсем не трусливый человек. — Я не знаю, — Куникида сделал паузу, прикусив губу. Ненадолго задумался. Осаму просто ждал, перебирая чужие пальцы и рассматривая идеальный маникюр. — Ёсано-сенсей сказала тогда мне, что я не должен тратить свою жизнь на бессмысленное существование. Не должен скрывать свою способность и. себя. — И ты послушал? — Пф, нет конечно. Когда всю жизнь думал, что будешь самым обычным человеком, а тут говорят раскрыть то, что ты не «обычный» и пользоваться этим. — Но всё же? — Но всё же она оставила свой номер. Я ради приличия взял. Кинул в рюкзак и забыл. И вспомнил через пару лет. Когда сбежал из дома, из университета меня исключили, а на шее у Катая сидеть не особо хотелось. А учителю без образования, которого взяли только потому что учить детей в трущобах другой не пойдёт, платят не особо много. Ну вот я и попросился в агентство. — Из-за денег? — удивлённо посмотрел на него Дазай. — Все мы дети капитализма. К сожалению. Но продолжаю я тут находится не из-за денег. Хотя платить могли и побольше, — усмехнулся Доппо. — я не жалею что вступил в агентство. С того дня не жалел никогда. Хоть и было тяжело. Это моё место. *** — Где у тебя бокалы стоят? — крикнул Осаму, открывая розовое полусладкое вино. Да уж, как бы Куникида не отрицал этого, в вопросе алкоголя он тоже не плох. Тут походу тоже надо сказать «спасибо» Акико. — У меня их нет. Я не пью дома. Парень пожал плечами: — Ладно, будем пить из кружек. *** И так, где-то через час, пару кружек вина, нескольких кусков пиццы и половины не особо интересного фильма, Куникида уже во всю рассказывал про своё начало в вда. Что на это влияло больше: опьянение или очарование Дазая, не понятно. Истории про драки с Ранпо и невыносимые тренировок с Юкичи в любом случае были интересны. Ну и... В каком то роде жестоки, особенно когда узнаешь о «неудачных» приемах директора, на ещё неокрепшем теле Куникиды, из-за которых он ломал руки, или слишком ревнивого молодого Эдогавы, который лепил жевачку к только только отросшим блондинистым волосам, доводя тем самым их обладателя до истерики. Сейчас и не скажешь, что у них были такие отношения. — Дазай, — неожиданно с нежностью произнёс Доппо, обнимая. Алкоголь его раскрепощает. — La lune est si belle, je mourrais pour elle.* — Ты же знаешь, что я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. — Ну и что, — Куникида ложится на колени другого. — Главное, что я понимаю. Смотрит наверх сонно и одновременно влюбленно, на аккуратное, бледное, худое лицо. И хоть Доппо не улыбается, всё равно взгляд очень нежен, пока его волосы нежно убирают за ухо. Оглаживают скулу. Дотрагиваются подушечками пальцев до губ. — Какой-же ты странный, Куникида-кун. — Ты к чему? — Да так, — наклоняется и целует. На этот раз мягко и ласково, а не как раньше, страстно и жадно. А сам Куникида постепенно засыпал.