Нет.

— Тебе надо перестать надеяться на свою способность, — говорил Куникида, поднимаясь вместе с Ацуши в агентство. — Физически ты ещё подготовишься, приёмы изучишь. Но тебе не хватает хитрости. — Хитрости? — вопросительно протянул Накаджима, пытаясь хоть как-то поправить полностью взъерошенные волосы. — Не особо понимаю, как хитрость может помочь при перекидываниях через спину. — Думаю, Дазай объяснит это лучше, — сжал губы парень, чуть касаясь спины Ацуши. — Ну ладно, шкет. Чтобы бумаги были у меня на столе до обеда. — Вот эти двое и появились, — послышался самый обычный, немного весёлый голос Дазая, когда они вошли в агенство. Куникида вопросительно посмотрел на него: — Что-то случилось? — Нет-нет, что ты, всё отлично. Твоя девушка наконец-то нас навестила, — Осаму очень наигранно улыбался и ударил тыльной стороной ладони бедро удивленного напарника, — А то так давно не заходила. Работы много наверное. — Не издевайся… — прошептал Доппо, наконец-то смотря на Энамото, которая говорила с Акико. Дикое чувство тревоги подступило комом в горле. Ему так и хотелось просто застыть, не двигаясь с места, чтобы его не замечали. А Осаму вообще чего добивается этими дебильными шутками? Скорее всего девушка пришла, чтобы просто повидаться с Есано… Ох, и это самое ужасное. Самое главное чтобы врач ничего не заподозрила. Проходя мимо них, Доппо лишь кивнул и сказал короткое «привет», как и Харуко. И, что-то пробубнив про «Дазая, который испортил отчёты», занялся работой, пытаясь больше не попадаться на глаза девушкам. Что же это. Так тревожно. Что думает про него Энамото? Что она вообще думала про него за всё это время? И насколько часто? Куникида чувствовал несправедливость к ней. Потому что он как никак переживал это всё с любимым человеком, а она одна. Доппо точно знал что одна. Интересно, какой он сейчас в её глазах? Пришла ли к выводу о том, почему они расстались? Было же всё хорошо. Точнее, идеально. Но видно, Куникида настолько привык именно стремится к идеалу, а не жить в нём, что просто сбежал к этому непостоянному, несправедливому миру. — А что с девушкой своей не общаешься? Поссорились что ли? — вывел из мыслей голос Осаму, который сел напротив Куникиды опять с тем же наигранно любопытным лицом. — Совсем идей для шуток нет? Или уже рассудок помутился? — Какие шутки, ты что. Просто ты так волнуешься. Вдруг что любимая Энамото про тебя подумает. — Ты же прекрасно знаешь, почему я себя так веду, — вздохнул Куникида, дописывая ежедневные дела в блокнот. Но тут он опять посмотрел на Дазая, вопросительно поднимая брови. — Погоди… Ты что, ревнуешь? У Доппо неосознанно вылезла сжатая улыбка. Его теперь даже радовало, что Осаму ведёт себя так. Получается любит? -Дазай, мы бы не сошлись, если бы я этого не хотел, — шёпотом передразнил голос Осаму, вспоминая их недавний разговор. Кто бы подумал, что они всё-таки могут испытывать похожие, «глупые» чувства. Напарник же походу не особо понимал как реагировать на такое прямое разоблачение его чувств, поэтому одновременно и быстро вздохнул, поджал губы и закатил глаза. Но через несколько секунд опять улыбнулся. — А что ты сделаешь если я всё всем расскажу сам? У Доппо же наоборот, расслаблено-шутливое выражение лица изменилось на хмуро-испуганное: — Убью тебя. — Ну, Куникидушка, не аргумент, — протягивая последний слог парень всё больше и больше растягивался в улыбке. — Ты же знаешь, что мне такой вариант даже больше нравится. — Я не хочу, чтобы другие знали, — ещё более строго и хмуро произнёс он, уже конкретно тревожась. — Этого не избежать, пойми. Чем раньше узнают, тем раньше примут. — Дазай, нет, — стул, на котором он сидел заскрипел, пытаясь безуспешно отодвинуться от стола, что только привлекало внимание. Осаму, который до этого лишь немного приближался к нему, был уже слишком близко, протягиваясь через стол. — Нет, нет, нет. Было слишком поздно бежать. Да если бы Куникида попытался, выглядело бы так же всё странно и неправильно. И как бы он не вжимался в стул, губы Дазая всё-таки коснулись его. Поцелуй недолгий, сухой. Но и этого было достаточно, чтобы разрушить идиллию, которая была в агентстве. Кажется, послышался шёпот где-то в офисе. Но видно напарнику было на это наплевать. — Видишь, как всё просто, Доппо. *** — Я не могу поверить! — разъярённая Акико ходила по медкабинету из угла в угол, не смотря на Куникиду, хотя сама же его сюда притащила. — Хорошо, что Энамото к этому времени уже ушла. Она же даже не упоминала, что вы расстались... — Я её об этом попросил, — Куникида, на удивление слишком спокойный и внешне и внутренне. Он так много раз думал об самом Дазае, Энамото и реакции на это всё Акико, что сейчас всё казалось до банальности очевидным. — Да какого хрена ты вообще с ней расстался?! — Было бы лучше, если бы я ей изменял? — Было бы лучше если ты вообще не контактировал с этим Дазаем! — Я даже не хочу начинать про это разговор, — парень вроде даже отмахнулся, и хотел уйти. Но девушка прекращать разговор не собиралась. — Куникида! — Есано-сенсей, хватит, — голос из спокойного, перешел в серьёзный. — Очень мило, что вы так обо мне заботитесь, и я очень ценю, что вы сделали для меня в прошлом, но достаточно. Я больше не ребёнок, как бы вы не считали. Я осознаю последствия своих действий. Я хочу быть счастливым, как и любой другой человек. Брови Акико расслабились. Она перестала злится. Была видна скорее усталось и разочарование. Интересно, разочарование в чем? Или ком? — Но с ним этого не будет. Доппо раздраженно вздохнул. Брови всё-таки нахмурились. — Откуда вы знаете?! — Действительно, думаешь я забыла обо всём? Изменил один раз, изменит и второй. — Это было недоразумение, — протараторил парень, до конца не понимая, сам он в это верит или нет. — Ну конечно. Ты вроде взрослым себя назвал, так может перестанешь быть таким наивным? Исправь всё пока не поздно. Говорила Акико, будто не понимая, что поздно. Поздно возвращать «правильную» жизнь. Куникида полностью погряз в пучине, именуемую Дазаем. — Не учите меня жить, Есано-сенсей. Терпение закончилось. Дверь захлопнулась. Теперь все знают... Наверное, от этого должно быть проще? Не надо ничего скрывать. Но только на душе будто кошки скребут. Все теперь знают, что Доппо «другой». Не такой, кем пытался быть все эти года. От этого Куникида весь день был мрачен. Ни с Акико, ни с Дазаем не общался. Сразу на двоих он был обижен. На Есано, за то, что она так обвиняла его напарника. А на Осаму за то, что эти обвинения не беспочвенны. И что он не стыдится этого. Не пытается скрыться хотя бы от тех, кто знает о его проступках. *** — Куникида, прошу, давай только без твоих выговоров, — вздыхая сказал Дазай, заходя в квартиру. Выглядел он таким непринужденным, что аж раздражало. — Без выговоров? — возмущённо прикрикнул парень, закрывая дверь. — Ты что там устроил вообще? Я тебе сколько раз говорил, что не хочу этого? — А я тебе сколько раз говорил, что бояться этого бессмысленно? — Осаму растягивал буквы и даже не смотрел на парня. Только смотрел в холодильник. — Как видишь, конца света, вроде, не произошло. С Есано ты точно помиришься, раз тебе это так важно. Или постоянное враньё больше подходит под твои идеалы, чем я? Доппо ненадолго замолк. Не хотел думать об идеалах. Он просто был зол на Дазая. — Я не хотел этого. Так сложно было этого не делать? Осаму вздохнул и наконец-то повернулся к напарнику. Тихий хлопок закрывания холодильника. — Ты слишком чувствительный... — шаги к нему неторопливые, а тон такой снисходительный. И вроде, сначала Доппо это не понравилось. Но как только тонкая рука коснулась его щеки. Дазай ткнул пальцем меж его бровей: — Ну хватит хмурится. Ничего страшного не произошло. Так будет проще. — Кому? — Куникида спросил, зная, что это бессмысленно. Но, по исчезнувшей морщине на лбу, можно было понять, что он уже смирился. Всё равно уже ничего не исправить. Только если не изобретут машину времени. И, наверное поэтому, Осаму не ответил. Только приблизился, коснувшись шеи губами, а после чуть прикусив кожу. Странное проявление обычной близости, но Куникиду даже это могло успокоить. Он всегда в таких ситуациях концентрировался только на прикосновениях, пытаясь прочувствовать каждый миллиметр чужого тела. — Куникида... — кладя подбородок на чужое плечо, прошептал Дазай: — Я голодный.