Is It Scary/Страшно ли

"Иди ко мне на руки, мой лучезарный мальчик" Чарли наконец дочитал чудесный экземпляр «Алисы в стране чудес», который он одолжил у мистера Вонки. Он мог бы подождать до следующего дня, чтобы вернуть его, но не хотел. Это был повод пойти и попытаться найти своего кумира, сбежавшего ранее днем. Он разгладил свои рваные вельветовые штаны, повозился с обтрепанными краями заплаты на одной ноге, а затем вошел в свой знакомый ветхий коттедж. Ребенок забрался в свою импровизированную комнату; пол частично сделан из старой двери, остальное — не более чем выброшенные деревянные доски. На стенах его спальни все еще были изображены рисунки фабрики мистера Вонки и пять оберток от шоколадных батончиков, на приобретение которых у него ушло целых пять лет. Мальчик быстро снял свою потрепанную прочную сумку с книгами цветом ржавого гвоздя, и повесил ее себе на плечи. Затем осторожно положил внутрь красивую книгу в кожаном переплете. Он снова спустился по маленькой деревянной лестнице, сказав матери, что не задержится надолго. К тому же до ужина было еще далеко. У миссис Бакет сейчас были дела поважнее. Она была занята, пытаясь создать новый рецепт из неестественных, но дразнящих растений, которые теперь украшали их бесконечный газон. Мальчик наблюдал, как она сунула указательный палец в горшок и слизнула с него липкое темно-фиолетовое вещество. — Хорошо, Чарли, но не заблудись на фабрике. — мягко сказала его Мать. Она всегда так говорила. Остальная часть семьи Чарли не особо рисковала посещать огромную фабрику по производству конфет Вилли Вонки. Дедушка Джо был единственным исключением, однако даже он не рисковал уходить далеко без сопровождения хозяина. Чарли был самым смелым или, может быть, просто самым любопытным. Никто не мог винить его. Говорят, что однажды фабрика будет принадлежать ему, так что ему лучше заняться ее изучением! Тем не менее, его семья иногда беспокоилась. Чарли действительно мог отсутствовать очень долгое время, хотя казалось бы, что в какой-то момент он всегда находил великого шоколатье. Мальчик обычно приводил его домой к обеду или, по крайней мере, упоминал о нем. — Постараюсь! — полушутливо заявил юный Бакет. Было же рискованно обещать что-то. Чарли вошел в Большой стеклянный лифт и нажал внутри кнопку «Литературные аллюзии». Эта кнопка ведет к удивительной библиотеке мистера Вонки. Транспортное средство тут же отлетело в сторону, и юноша расхохотался от его скорости. Большая часть его семьи была бы рада, если бы они никогда больше не ступили в невозможный лифт, но только не Чарли, он любил прилив, который это ему доставляло! Его сердце билось быстрее, а голова начинала кружиться, пытаясь обработать все картины, которые мелькали перед ним. Именно в такие моменты он считал, что наиболее близок к пониманию того, как должен работать разум его кумира. Он считал, что воображение мистера Вонки способно двигаться даже быстрее, чем сам Большой стеклянный лифт! Чарли помахал занятым умпа-лумпам по всей фабрике. Недавно он смог отличить их друг от друга и пытался выучить их язык, чтобы лучше с ними разговаривать. Большая часть речи была безмолвной, на йодль, что означало: «Призови» или «Иди сюда!», был одним из самых громких звуков, которые они издавали! В первый раз, когда мальчик услышал этот резкий, пронзительный звук, мальчику показалось странным, но он не засмеялся. Это было бы грубо, и, в конце концов, оказалось, что в этом была цель. Как правило, во всех вещах, которые делал шоколатье, была цель, как бы странно это ни казалось кому-то другому. Мистер Вонка объяснил Чарли, что язык крошечных людей на самом деле не так уж сложен, но важнее всего контекст, в который помещаются вещи. Молодой наследник определенно не хотел оскорблять умпа-лумпу; для этого они были слишком добры к нему и мистеру Вонка. Не говоря уже о том, насколько они были важны для фабрики. Итак, маленький мальчик начал досконально изучать их язык. В настоящее время он мог общаться только основными словами. Тем не менее, это взволновало их; это показало, что Чарли Бакет уважал их и их культуру. Остальные члены семьи Бакет не были столь амбициозны. Ведь они еще привыкали к самому Вилли Вонке! Умпа-лумпы всегда встречали Чарли любезно и с почтением. Они знали, как важен ребенок для Вилли, и боготворили шоколатье не меньше, чем сами какао-бобы. Маленький народ знал, что их мистический хозяин, как всегда, сделал правильный выбор; что мальчик действительно принадлежал их фабрике, их миру. Ведь они почти предсказали само его присутствие. Лифт плавно, но резко остановился и издал приятный тихий звук. Чарли вышел и услышал, как позади него со свистом промчался лифт. Кто-то другой, должно быть, вызвал его; по всей вероятности, это был сам Вилли Вонка. Чарли повернул голову на бок и задался вопросом, что задумал этот человек. Казалось, он всегда задавался этим вопросом… даже до того, как встретил его. Хотя он ничего не видел, мальчик был почти уверен, что в какой-то момент они столкнутся друг с другом, как обычно, поэтому он вытащил свою крошечную связку ключей и вставил ключ в медную замочную скважину на двери. Мистер Вонка давал ему ключи только от безобидных комнат или комнат под пристальным наблюдением умпа-лумпа. Ключ от библиотеки был одним из его любимых. Во-первых, потому что он любил читать книги; особенно многие странные и замечательные, которые хранил мистер Вонка. Во-вторых, потому что он знал, что библиотека находится где-то в личных покоях кондитера. Находясь в комнате, он чувствовал себя ближе к самому мужчине. Эта мысль заставила его сердце биться чаще, сопровождаемая обычным ощущением трепета, смешанного с любопытством. Он сделал небольшой вдох и успокоился. В любом случае, Вонки, вероятно, не было рядом с библиотекой. Замочная скважина в огромной комнате была спроектирована так, чтобы на ней было лицо; дыра выглядела как испуганный рот. Это была причудливая идея, которую его наставник вполне мог почерпнуть из той же книги, что и мальчик. Громкий гулкий щелчок сопровождал автоматическое открытие тяжелой стальной двери. Эта комната была заперта, как хранилище денег, ибо в ней было то, что мистер Вонка ценил даже больше, чем нежность, — знание. При входе в комнату Чарли встречали ряды, ряды, ряды, стопки, стопки книг. Плотно заставленные полки взбирались на сводчатый потолок. Сколько времени понадобилось кондитеру, чтобы прочитать их все? Книги резко различались по тематике. Мистер Вонка не запрещал Чарли читать все, что он пожелает, но предупредил его, что книги, которые стоят на самых верхних полках, до которых можно добраться только по специальным встроенным вращающимся лестницам, вызывают наибольшее беспокойство. Чарли еще не набрался храбрости, чтобы узнать, кто они такие. Он только прочитал переплет одного; эта книга содержала ВСЕ отчеты об информации, собранной нацистскими врачами .. Он не был полностью уверен, что означает символ на переплете, но знал, что это плохо. Он упомянул об этом в частном порядке г-ну Вонка и с большим беспокойством по поводу того, почему он у него есть. Человек только ответил, что способ получения знания может быть плохим, но само это знание не может быть плохим; разница заключалась в том, как его использовали. Кроме того, он указал, что у него также есть несколько переводов Торы , а также сотня или более книг по самой религии. Все они смешались среди книг на такие глупые темы, как шутки про тук-тук, резину, йо-йо и утконосов. Хотя Чарли наверняка интересовались этими книгами наверху. Он вытянул свою маленькую шею вверх к ним… не похоже, чтобы его семья узнала, если бы он прочитал несколько из них. Он подошел к большому прямоугольному столу. Стол сам по себе произведение искусства! Он был построен крохотными рабочими мистера Вонки, столешница большого стола стояла на толстых резных ножках, которые представляли собой скульптуры людей умпа-лумпа в традиционной племенной одежде. Полированная столешница была украшена причудливыми украшениями по периметру, которые были изобразительным языком крошечных людей. Во всех сказках говорилось о какао-бобах, а форма какао-бобов украшала их скульптуры. Чарли улыбнулся; в этом они были очаровательны и предсказуемы. Он провел пальцем по изображениям. Большая витражная «стеклянная» стена светилась и образовывала всю заднюю часть комнаты. Мягкий свет, исходящий откуда-то из-за непрозрачной, съедобной конструкции, создает непринужденную и уютную атмосферу. Декоративное окно на самом деле было сделано из цветного твердого сахара, как леденцы на палочке; цвета закружились гигантской полосатой рябью, кое-где захватывая искривленные пузырьки воздуха. Только одна ярко-красная полоса, свернутая в гигантскую скоропись: «Не бойся мечтать». Чарли запрыгнул в одно из обитых кожей тронных кресел, окружающих длинный стол, и положил на него свою сумку с книгами. Он любил сидеть на этих богато украшенных стульях и притворяться сэром Галахадом из Рыцарей Круглого Стола. Мистер Вонка мог быть Мерлином, решил он. Мальчик знал, что ему нельзя верить в волшебство, но втайне он верил, а также втайне думал, может быть, даже больше, чем думал, что мистер Вонка разбирается в волшебстве. Он издал самый глубокий вздох, на который только были способны его молодые легкие, и мечтательно оперся руками о странный элегантный стол. При этом его глаза заметили тарелку с угощениями и высокий термос. На полированной медной поверхности термоса была искусно выгравирована фраза «Выпей меня». Угощения были в форме цилиндра, и все они были покрыты глазурью с надписью «Съешь меня». Чарли рассмеялся, похоже, мистер Вонка оставил ему закуску по мотивам книги Льюиса Кэрролла. Мальчик с удовольствием выполнял «съедобные» команды. Он первым налил напиток и сделал самый маленький глоток. В термосе был горячий, пряный, карамельный яблочный сидр, выжатый из конфетных деревьев мистера Вонка. Ничего странного с ним не произошло, поэтому он позволил себе сделать несколько больших вкусных глотков. Напиток очень хорошо сочетался с печеньем забавной формы. Тесто было таким же черным, как настоящий цилиндр мистера Вонка, и имело вкус темного шоколада с пряностями; на его палитре остался послевкусие черного перца и имбиря. Он причмокнул губами, собирая во рту все вкусы. Мистер Вонка был чрезвычайно доволен тем, насколько чувствительными были вкусовые рецепторы Чарли, и заявил, что все эти годы без правильного питания, вероятно, были причиной. Шоколатье также пошутил, что, как бы ни были плохи эти события для Чарли, теперь он должен подумать, какой полезный эффект они произвели на него сейчас. За этим заявлением последовал Вонка, изучающий мальчика со странным, напряженным выражением лица. Молодой наследник фабрики обдумывал это воспоминание, слизывая глазурь с верхушки печенья. Ярко-красная глазурь, украшавшая печенье, имела вкус «снозберри»; интенсивная, терпкая ягода, которую, казалось, знал только сам знаменитый кондитер. Казалось, было много вещей, о которых знал этот человек, но никто другой не знал. Несмотря на то, что он боялся спросить, ребенок очень, очень хотел знать, почему это произошло. Однако вскоре после того, как он съел замечательные угощения, его начало сильно клонить в сон. Его маленький рот широко зевнул, удивив самого себя. — Извините меня! сказал Чарли никому. Он был одним из тех детей, которые будут вежливы даже с воздухом; его манеры были укоренившимися в нем. Чарли еще раз зевнул, прежде чем положить голову на стол, на скрещенные руки. Может быть, немного вздремнуть было хорошей идеей: в последнее время он ужасно сосредотачивался. И с этой последней мыслью он крепко заснул. Через некоторое время через дверь в библиотеку бесшумно приотворилась, и в просвете обнаружена пара маленьких блестящих глаз, а за ними нависла большая тень. Обладатель крошечных черных глаз вошел в комнату и, вытянув шею, увидел Чарли, склонившегося над столом, открытым термосом и наполовину съеденной тарелкой с выпечкой. Маленький человечек в ярком комбинезоне сделал знак согласия на большую деревянную дверь, которая затем распахнулась еще больше, позволяя войти хорошо одетому Вилли Вонке. Он сопротивлялся использованию своей трости и неуклюже на цыпочках подошел к Чарли, наклонив туловище вниз, чтобы полностью осмотреть спящего ребенка. На его бледном лице появилась задумчивая улыбка; план сработал хорошо, потому что у мистера Вонка были глаза и уши по всей его фабрике — он всегда знал, где мальчик и его семья. Маленький человечек снова направился к двери, и вошел второй умпа-лумпа в крошечном элегантном костюме и крошечной шляпе-боло. Он осторожно закрыл за собой дверь в библиотеку и запер ее. Вонка сделал жест «тише» обоим мужчинам. Первый умпа-лумпа прошел под стол и осторожно поднял ноги Чарли себе на спину. Вонка отложил свою трость в сторону и передвинул второй стул, похожий на трон, к ногам мальчика, создав импровизированную кровать, на которой мальчик мог лечь. Выражение сосредоточенного восхищения бессознательным телом Чарли распространилось по его лицу, пока умпа-лумпа в шляпе-боло не дернул своего работодателя за штанину. Вонка сделал жест типа «О, да» и отошел от стульев. Два умпа-лумпа сработали быстро и начали вытаскивать рулетку и записывать все части тела Чарли; его долговязые ноги, длинные руки, тонкая талия, большие туфли, тонкая шея, все. Чарли вообще не двигался, только его грудь вздымалась и опускалась от глубоких вдохов. Сейчас он спал очень крепким сном. Вонка просто продолжал смотреть, сжимая в одной руке трость, а другой играя с чем-то в кармане бархатного пальто, улыбаясь, сомкнув губы. Через некоторое время шоколатье начал осматривать свою библиотеку, изогнув одну бровь и прижав палец в пластике к своим красноватым губам. Вилли отошел и осторожно начал взбираться по одной из крепких высоких лестниц в библиотеке. Некоторое время спустя Чарли проснулся и в недоумении задавался вопросом, сколько сейчас времени. Как долго он спал? Ему снились очень интересные сны: странные, пугающие, чудесные, фантастические сны о нем самом и Вилли Вонка. Такие сны начались с того рокового дня, когда он встретил этого человека. Вонка так и не понял, насколько разбита встреча с шоколатье. Одна его часть была очень рада, когда он появился в киоске для чистки обуви, но другая часть готовилась снова пострадать. Итак, он подыгрывал, делая вид, что не замечает громкого звука и парковки Большого Стеклянного Лифта; притворяясь, что переодетый мужчина, который неуклюже ходил и садился, держа газету возле лица, на самом деле был покупателем. Чарли и тогда хотелось рассмеяться, но он не был уверен, чего хочет мистер Вонка на этот раз. Оказалось, что все, что нужно шоколатье, — это совет; он хотел знать, как «чувствовать себя лучше». Однако шатался не его здоровье, а его дух. После сопровождения мистера Вонки в отдаленное место стоматологического кабинета его отца конфетщик едва мог говорить. Он стоял в напряжении внутри лифта. В тот момент Чарли увидел, что он ненамного старше себя. Он не мог видеть глаз кондитера сквозь громоздкие очки, но внутри кабинета доктора Вонки (который также был бывшим домом мистера Вонки) они выглядели такими большими, такими потерянными. Прямо как у ребенка. — Спасибо, Чарли. Это все, что он смог сказать после долгой паузы. —В любой момент. Чарли вполне искренне ответил. Стеклянный лифт создавал жуткое ощущение парения в воздухе, птиц, летящих в стороны, и облаков под самыми ногами. Он также почти не издавал шума, когда находился в воздухе, придавая тишине собственный оглушительный голос. Весь опыт был сюрреалистичным; достойная история сама по себе. Мальчику стало немного грустно думать, что это все, что у него будет, — несколько историй. Он поспорил, что каждый день со знаменитым человеком будет приключением. Чарли услышал, как мистер Вонка глубоко вздохнул. —Я скучал по тебе. — тихо сказал он, не глядя на мальчика. Он чувствовал, что это заявление далось мистеру Вонка нелегко. Из того, что он знал о каменных отношениях шоколатье с его отцом, этот человек мог быть гораздо более упрямым, чем даже его дедушка Джордж! —Я скучал по тебе тоже. Он согласился своим тоненьким английским голосом. Мальчик наконец позволил своему лицу изобразить улыбку в сторону Вилли Вонки. "Действительно!" Мистер Вонка, казалось, был очень рад услышать это, его голос подскочил на октаву. Быстро, нервно, он снова собрался. Облака в небе отражались в больших круглых линзах. —Ах, так вот, я подумал, может быть, твоя, ммм, семья тоже могла бы жить со мной на фабрике. Он сделал неприятный глоток после заявления. —Я имею в виду, если ты все еще хочешь иметь фабрику. Глаза Чарли расширились. Он задохнулся. — Вы это имеете в виду? Вы действительно это имеете в виду, мистер Вонка? — Ага. — сказал он с дрожью в голосе и широкой зубастой ухмылкой. Мальчик очень хотел обнять мистера Вонку прямо сейчас, но не позволил себе этого сделать. Он живо помнил, как мужчина отреагировал на объятия Вайолетты Борегард. Нет, он не рискнул бы его обидеть, тем более после такого любезного предложения. — О, но я не знаю, хотели бы мои бабушки и дедушки жить где-нибудь, кроме нашего старого дома. — задумался Чарли. — Тогда почему бы нам не перевезти их вместе с домом? Что скажешь? Места хватит всем! Вот это мысль! — Вонка светился от веселья. — Ты не пожалеешь! Чарли теперь широко улыбался; он ничего не мог поделать. Временами мистер Вонка мог быть таким простым, что мальчик мгновенно прощал ему горе, через которое пришлось пройти его собственному сердцу и семье из-за него. Бедный, странный, одинокий, глуповатый, удивительный Вилли Вонка — он никогда, никогда, за тысячу миллионов лет не догадался бы, что знаменитому кондитеру такой ничтожный человек, как он сам, понадобится так же сильно, как ему нужен мифический человек… Чарли сел и потянулся, подобные мысли имели тенденцию проникать в его мозг, когда он вставал. Он стер песок с глаз и заметил что-то, чего он мог бы поклясться, что раньше там не было. Это была новая книга в кожаном переплете; он назывался «Александр Македонский и греко-римская империя». Какое аккуратное имя! Хм, "Чарли Великий?" Может быть. Но какое отношение этот человек имел к изготовлению конфет и шоколада? Ну, наверное, столько же, сколько Алиса в своей "Стране чудес". Ум г-на Вонки связывал вещи нетрадиционными, но для многих людей остроумными способами. Мальчик принялся листать запыленные страницы с неровными краями: довольно устрашающее количество информации и множество иллюстраций! Тем не менее он был готов попробовать; эта сторона его личности была чем-то еще, чем восхищался г-н Вонка. Внезапно ребенок обернулся, задаваясь вопросом, может ли мистер Вонка все еще быть в комнате. Ему казалось, что за ним наблюдают, но… его друга нигде не было видно. Итак, мальчик спрыгнул со стула. Он решил, что, хотя ему хотелось бы еще немного поискать мистера Вонка, ему лучше вернуться к своей семье. Они могли волноваться. Он положил новый, большой том в свой портфель, вынув прежний. Семья Чарли была лишь слегка обеспокоена. Он отсутствовал какое-то время, но умпа-лумпы принесли записку от самого мистера Вонки, в которой говорилось, что Чарли помогает ему с очень важным проектом. Чарли был озадачен формулировкой на записке с водяными знаками, но не стал ничего спрашивать перед своей семьей. Он восхищался художественным почерком мистера Вонки. Это было похоже на то, что написано в американской Конституции! Миссис Бакет улыбнулась, наблюдая за обожанием Чарли простого листка бумаги, напоминавшего ему о его наставнике. На длинном тонком рту мистера Бакета тоже мелькнула улыбка, но слабее. В последнее время Вилли Вонка часто соперничал за внимание. Подошел дедушка Джо и, прищурившись, посмотрел на бумагу, пока не смог разглядеть ее яснее, а затем получил лицо, очень похожее на лицо Чарли. «Прекрасный почерк — признак настоящего ученого и джентльмена, Чарли». — заявил стройный старик. Чарли подумал о своих довольно ничем не примечательных писательских способностях, и на его лице появилось слегка обеспокоенное выражение. Его отец засмеялся, прочитав мысли сына по выражению лица мальчика: —Не волнуйся, Чарли, у тебя есть много времени, чтобы догнать старого мистера Вонка. — Вилли присоединится к нам за ужином? — небрежно спросила бабушка Жозефина. Чарли замер и оторвался от сосредоточенных усилий. — О, ах… я не уверена на самом деле». — Разве вы не проводили с ним часы? Что он сказал? — спросила его Мать, ее обычная кудрявая стрижка выглядела особенно мило, перевязанная шелковой лентой. Эта лента из причудливой коробки конфет, подаренной семье его благодетелем. Чарли впервые почувствовал себя виноватым с тех пор, как попал на фабрику. Он не совсем сказал правду, не так ли? Но он также не хотел портить письмо мистера Вонки. Возможно, был способ избежать неприятностей с кем-либо из них. В конце концов, разве мистер Вонка не избавил его от неприятностей за то, что он так долго отсутствовал? — Э-э… ​​я забыл спросить об ужине. — наконец очень нервно заявил он. Это не ложь, сказал он себе. — Чарли, это было грубо с твоей стороны. Поскольку мы не хотим, чтобы он чувствовал себя незваным, я на всякий случай поставлю дополнительное место. — сказала она нежным тоном. Его мать никогда не была резкой, когда делала ему выговор. Мистер Вонка не появился в тот вечер, но дедушка Джо рассказал о нем еще одну увлекательную историю из тех дней, когда он работал на фабрике. Это была история о том, как мистер Вонка расквитался с мистером Фиклегрубером и мистером Продноузом за попытку подшутить над ним. Короче говоря, никто не должен связываться с Вилли Вонка в День дурака! На самом деле, г-н Вонка отнесся к этому дню очень серьезно и не ценил никого, кто устраивал розыгрыши в этот конкретный день, особенно за его счет. Когда Чарли спросил своих бабушек и дедушек, что такого важного в первом апреля, только дедушка Джо ответил, сказав Чарли, что он может многому научиться, вспомнив сказку о короле Артуре (еще одна книга, которую он недавно одолжил). Мальчик попытался, но многое из этой истории вылетело из его головы; хотя ему это нравилось. Остальные члены его семьи почему-то выглядели немного нервными. Бабушка Жозефина решила еще немного прояснить ситуацию, просто заявив, что у Вилли Вонки был довольно древний набор верований, который уже почти никто не понимал. Это только еще больше заинтересовало Чарли, но он позволил сменить тему, когда его мать заговорила о своем дне с умпа-лумпами. Ей поручили помогать им с детьми в течение дня, и ей это очень нравилось. Мистеру Бакету и его жене так и не удалось завести еще одного ребенка, так что теперь все маленькие люди были как двоюродные братья Чарли. Мистер Вонка позаботился о том, чтобы все они получили работу на фабрике. Теперь, когда все они могли свободно покинуть фабрику в любое время, они обнаружили, что их работа слишком занята, чтобы даже думать о внешнем мире. Фабрика мистера Вонки была целым миром! В тот вечер Чарли не удалось уснуть. Его мысли были заняты событиями дня. Он поймал себя на том, что просто смотрит в потолок, к которому прикрепил записку для дальнейшего изучения. Особенно ему нравилась подпись его кумира. Разве мистер Вонка не был самым замечательным человеком во всем мире? Он вздохнул. Как он мог когда-либо заполнить свои элегантные туфли? Он посмотрел на свои стоптанные, неуклюжие сапоги на полу и скривил свое личико в досаде; морщась носом. Внезапно он не был уверен, нравится ли ему больше его одежда. Бледно-голубой свет фальшивой луны освещал его крошечную спальню, но этого было достаточно, чтобы рассматривать вещи. Беспокойный, он вытащил из-под кровати книгу, которую дал ему мистер Вонка, и стянул старую ткань, которой он обернул ее для защиты. Он начал пробовать читать. Он был немного суховат, но одна тема в оглавлении сразу же привлекла его внимание: «Как христианство заменило язычество». Он тут же перешел к этой главе и начал читать. В конце концов, он пришел к предложению, в котором говорилось, что христиане устраивали розыгрыши в день языческого Нового года, чтобы оскорбить старую религию: сделать вывод, что это была «шутка». Датой языческого Нового года было 1 апреля. Не поэтому ли мистер Вонка хотел, чтобы он прочитал эту огромную книгу? Затем он задался вопросом, что такое «язычник»? Он никогда не слышал о таком. Проверяя текст на дату, были ссылки на 300 г. до н.э. и ранее! Это было более двух тысяч лет назад! Вау… Он с нетерпением пролистал книгу. Были упоминания о ведьмах, более поздней форме язычества, но ничего подробного. Возможно, была другая книга на эту тему! У него было ощущение, что он уловил что-то очень важное о своем наставнике. Текст в следующих главах ошеломил, но заинтриговал его. Речь шла о знаменитом и красивом «Александре Македонском». Речь шла о том, как они готовили воинов. Фраза «любители мальчиков» использовалась вместе с различными рисунками, иллюстрирующими эти концепции. Он покраснел, представляя весь сценарий. Никто никогда не говорил ему об этом раньше! К его большому шоку, образ целования своего благодетеля всплыл в его сознании. Мальчик зажал руки ко рту! Позор ему! Это был несчастный случай! Он отогнал эту мысль, но она снова всплыла в его голове. Он ничего не мог с собой поделать! Как будто чем больше он говорил себе НЕ думать об этом, тем больше его мозгу удавалось. Некоторые иллюстрации были НАМНОГО более наглядны, чем поцелуи! Он прищурился, закрыл глаза и попытался прогнать образы. Ему следовало бы перестать смотреть на них, подумал он, но все это БЫЛО правдой! Это были не просто «грязные картинки». Мальчик утешал себя мыслью, что это всего лишь история. Он напомнил себе фразу мистера Вонки о том, что плохих знаний не бывает, и несколько расслабился. Пока он продолжал читать главу, в нем говорилось, что даже философы и великие мыслители того времени придерживались этих отношений. Все это было социально приемлемым и ни в малейшей степени не считалось вредным. Наставники ребенка впоследствии часто выбирали жен для своих юных любовников. До этого мальчики были как жены для мужчин; со всеми обязанностями, которые повлекут за собой эти отношения. Глаза Чарли опухли от этой новой информации. Он читал и читал до поздней ночи, не понимая, когда его усталые глаза отвернулись или когда его тело заснуло поверх книги, свесив одну тонкую руку с кровати…