Is It Scary/Страшно ли

«Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший. Ты сумасшедший». Вонка мягко, но насильно отвернул Чарли от отца после того, как они обменялись прощаниями в форме сердечек. Двое мужчин обменялись последними взглядами друг с другом, прежде чем шоколатье и мальчик направились к гигантской розовой лодке в форме морского конька, ожидающей их в шоколадной реке; полностью вырезанный из съедобных леденцов, он был одним из бесчисленных невозможностей, существующих внутри легендарной фабрики. Маленькому Бакету нравилось, как свет проходил через точеные гребни его водной формы, добавляя ей сияния. Поскольку на абордаж поднялись только они вдвоем, понадобилась только половина умпа-лумпов; каждый из них был одет в свои ярко-синие комбинезоны и шапочки для плавания, а один из них был назначен барабанщиком. Его тяжелые удары руками заставляли маленьких человечков грести мощным, синхронным движением и увеличивать или уменьшать скорость. Это была точно такая же техника, которую использовали викинги в былые времена. Г-н Вонка изучал все культуры и времена, чтобы найти хорошие идеи. Он не отбрасывал по глупости вещи как не относящиеся к делу только потому, что они устарели. Чарли неожиданно остановился перед посадкой. — Мы забыли всю эту посуду и еду! Разве мы не должны вернуться и убрать беспорядок? Он по-прежнему мыслил как скромный, ответственный ребенок, а не как наследник огромного состояния и дворца грез. Это было качество, которое очень полюбило его как его семью, так и его благодетеля. — Мой дорогой мальчик, все, о чем тебе когда-либо придется беспокоиться, это научиться всему, чему ты можешь быть моим учеником. Мои работники позаботятся обо всем остальном, они рады, что делают это. Мистер Вонка осторожно ткнул мальчика в спину спиралевидным шариком своей трости, направляя его в сосуд. — Ну ладно, у нас так мало дел сегодня и так много времени, чтобы сделать это! — Гм, вы не имеете в виду обратную сторону этого сэра? — озадаченно сказал Чарли, шагая дальше. — Я имел в виду то, что сказал, маленький мальчик, теперь прыгай на борт. Вонка возразил сладким, но властным тоном. Ему не нравилось, когда ему противоречили, и его разум все еще был раздражен конфронтацией с мистером Бакетом, произошедшей несколько минут назад. Он знал, что это произойдет, но это все равно не означало, что ему нравилось, когда ему бросают вызов. Мальчик поднялся на борт лодки и приподнял свой новый маленький цилиндр перед крохотными гребцами. Следующим его движением было протянуть руку мистеру Вонка, который удерживал равновесие на борту, сжимая свою трость, наполненную конфетами. Мальчик часто задавался вопросом, каковы будут на вкус крошечные пастельные шарики в твердом стекле. Однажды он может узнать, но сейчас лучше не связываться с тростью, потому что она была просто продолжением могучего человека, который ею пользовался. — Мистер Вонка, о чем вы говорили с моим отцом? — нерешительно спросил Чарли, как только они сели. Это действительно давило на его разум, наряду с несколькими десятками других вопросов, на которые он надеялся получить ответы сегодня. Заиграл барабанщик, добавляя к ритмам всасывающего устройства и плеску горячей густой жидкой реки. Непрозрачная ярко-розовая лодка отправилась в путь. Мистер Вонка, казалось, почти игнорировал мальчика. Однако он смотрел на него искоса и начал мотать головой взад и вперед, а также притопывать ногой в такт. Вскоре он сорвался на песенный стишок: Мы говорили об обещаниях, и мы говорили о лжи, О полусбывшихся мечтах, О том, что видишь в глазах, Как желания могут падать с небес, Но не в том случае, если они оскорбляют священные семейные узы, Из тех вещей, которые заставляют мои заботы вздыхать, Ибо все мои надежды могут только взлететь высоко, Если гнездо позволит маленькой птичке летать! Он скрестил руки и образовал летающие крылья, взмахивая ими в конце своей прозы. Умпа-лумпа с барабаном был счастлив угодить физическим сигналам г-на Вонки для бита, чтобы сопровождать спонтанную песенку. Сначала Чарли был ужасно впечатлен тем, что Вилли Вонка пел в манере, похожей на умпа-лумпу! Как умно! Однако по мере того, как лирика продолжалась, лицо шоколатье поникло. Он полагал, что понимает, к чему клонит этот человек. — Ты рассказал ему о… нашем обещании? Он понизил свой юношеский голос, говоря около уха Вилли. Мистер Вонка слегка покачал головой, его подстриженные блестящие волосы шоколадного цвета взметнулись в такт движениям. Мальчик выдохнул. Вероятно, было бы лучше, если бы он сначала затронул эту тему со своей семьей. — Он не доверяет мне так, как ты. Вонка ответил просто. Чарли знал, какое важное слово это было для шоколатье в тот момент. Он осторожно коснулся вельветового рукава мистера Вонки. Теперь он чувствовал себя более комфортно, прикасаясь к нему, но все же не хотел переходить границы; не говоря уже о странном лизании его кумира (о котором он старался не думать). Сначала Чарли был ужасно впечатлен тем, что Вилли Вонка пел в манере, похожей на умпа-лумпу! Как умно! Однако по мере того, как лирика продолжалась, лицо шоколатье поникло. — Вы поссорились? — с большим беспокойством сказал мальчик. Мистер Вонка только стыдливо опустил голову. Чарли пришел к выводу, что в эмоционально сложной ситуации его друг предпочитал говорить косвенно через рифму. Возможно, он научился этой привычке у коренных жителей Лумпалэнда. И все же он все еще думал обо всех тех спектаклях, которые устраивали рабочие во время экскурсии по фабрике. Кто действительно кого научил ? Однако сейчас было не время говорить об этом. — Ты рассказал ему о… нашем обещании? Он понизил свой юношеский голос, говоря около уха Вилли. Мистер Вонка слегка покачал головой, его подстриженные блестящие волосы шоколадного цвета взметнулись в такт движениям. Мальчик выдохнул, который сдерживал. Вероятно, было бы лучше, если бы он сначала затронул эту тему со своей семьей. — Он не доверяет мне так, как ты. Вонка ответил просто. Чарли знал, какое важное слово это было для шоколатье в тот момент. Он осторожно коснулся вельветового рукава мистера Вонки. Теперь он чувствовал себя более комфортно, прикасаясь к нему, но все же не хотел переходить границы; не говоря уже о странном лизании его кумира (о котором он старался не думать). — Сэр, я поговорю с отцом. Я заставлю его понять. Он не причинит никакого вреда, честное слово. Шоколатье посмотрел вверх и искоса на ребенка, слабая улыбка тронула уголки его рта. — А не так ли? Потому что я, кажется, не слишком хорош в этом, и мне действительно нужен твой отец; он ценный инженер. В конце концов, я заставил его работать над моим самым секретным проектом. — Над каким проектом? Мальчик забыл о серьезности секундной давности в своей любознательности. Вонка ответил только с скрытным лицом; глаза подняты вверх, губы сжаты, обе руки на подушечке трости, стоящей между ног. — Что это! — спросил он более умоляюще, дергая себя за рукав. Мальчик заметил ослабевшее выражение лица шоколатье от его сладкого, настойчивого тона. — Туннель. Ответил Вонка просто. — Туннель? Чарли выглядел сбитым с толку. Затем он почувствовал знакомое погружение лодки, мчащейся в основное течение. Его уши были наполнены смехом Вилли; мужчина каждый раз наслаждался спешкой всего происходящего . Он почувствовал, как одна из рук Вонка прижала шляпу к голове его наследника — у Чарли еще не было в этом большой практики. Лодка крутилась и поворачивалась так, будто могла перевернуться, в течение нескольких минут, прежде чем, наконец, изящно остановиться посреди главного артериального туннеля. Сияющая улыбка заполнила их лица. — В детскую комнату ! — позвал Вилли, поднеся руку к лицу. Затем он повернулся к своему наследнику: — Я хотел бы проверить твою маму, прежде чем продолжать. Мальчик улыбнулся, ему довелось увидеть место, где работала его мать, только один раз. Его мысли вернулись к тому вопросу, который они обсуждали, прежде чем его отвлекла захватывающая поездка. — Скажи-ка! — сказал он с притворным фырканьем, дергая своего благодетеля за рукав, за что тот быстро получил пощечину. — О, ладно, ты выжал ответ. Это… спутник! Вонка признался, взволнованно размахивая руками и широко ухмыляясь ребенку. — Ни за что! Чарли перенял этот жаргон от своего наставника. — ПУТЬ! — воскликнул шоколатье. Его речь изобиловала жестами. — Видишь ли, это единственный способ заставить Wonkavision работать! Мы все еще работаем над ошибками, но скоро каждый в мире , у кого есть телевизор, сможет получить плитку шоколада Wonka! Просто протяни руку и… возьми ее! Это будет дорого, но что за уловка! — Это потрясающе! Вау! Чарли был потрясен. — Вы хотите сказать, что собираетесь запускать что-то в открытый космос ? — Конечно! Он хихикнул своей знакомой ликующей трелью. — Держу пари , все будут смотреть! — ответил мальчик, глядя вдаль, пытаясь представить себе все это зрелище. — Да, но не из космоса. Мой Большой Стеклянный Лифт тоже оборудован для космических путешествий! — сказал мистер Вонка, с гордостью держась за лацкан своего сливового пальто. Чарли потерял самообладание и крепко обнял его. Он кричал: — Я собираюсь стать космонавтом! Вонка был застигнут врасплох, но быстро расслабился и обнял его. Чарли воспользовался принятым объятием и потерся лицом о плюшевую ткань пальто. Мужчина был доволен, что ему удалось удивить мальчика. Он должен был признать, что это было частью мотивации завершить проект так быстро. И утереть нос несносному мальчишке Майку ТиВи. Назовешь меня «идиотом», ладно? Хорошо, ты хочешь провести все свое время, глядя на двухмерный экран, а затем прожить остаток своей жизни таким образом! Ха! На самом деле мистер Вонка очень хотел, чтобы Чарли и весь мир видели в нем нечто большее, чем просто «кондитер»; они должны видеть в нем неоспоримую силу ! Конфеты были только началом… — Подожди, я скажу маме, что я собираюсь стать космонавтом ! Он повторял это слово с большей выразительностью. Это была одна из самых крутых вещей во всем мире, и благодаря его наставнику и новому лучшему другу он собирался стать одним из них! — Нет, ты будешь шоконавтом! — пошутил мистер Вонка. Чарли рассмеялся; ему нравились глупые шутки мистера Вонки, они делали его таким детским. Он часто думал о мифическом кондитере как о чем-то вроде Питера Пэна. С другой стороны, были времена, когда он тоже казался капитаном Крюком. Он усмехнулся чуть громче своим собственным мыслям — мистер Вонка то ли в трико, то ли с повязкой на глазу. Шоколатье снова отдалился. Его следующее заявление было более серьезным: — Ну, то есть, если все пойдет по плану, как и должно быть. Не заставляйте их оставаться, и я знаю, что вам придется пойти с ними. Он намеренно положил свою левую руку на руку Чарли, а затем в тревоге закрыл глаза. Рот мальчика был открыт, тонкие брови приподнялись, он не знал, что сказать. Уйдет ли он? Почему он должен спрашивать себя об этом сейчас? Возможно, потому, что теперь он знал о Вонки больше: его боль, гигантские шаги, которые сделал изолированный человек, и особую дружбу, которую они теперь скрепили. Нет, он не подумает о том, чтобы снова принять это ужасное решение. Вместо этого он должен сделать все возможное, чтобы убедиться, что ему никогда не придется делать такой выбор. Мистер Вонка изучал обеспокоенное лицо Чарли, отчаянно пытаясь понять, о чем он думал в этот момент. Внезапный, быстрый удар барабана показал, что они прибыли в пункт назначения. Чтобы попасть в эту комнату, расположенную далеко внизу по реке, требовался специальный код. Чарли отпустил мистера Вонка, позволив ему встать. Он перегнулся через нос корабля и кончиком трости нажал кнопки у безымянной двери-люка: " Глидди! Глаб! Глупи! Нибби! Набби! Нупи! Ла! Ла! Ла! Ло! Ло!" Послышались музыкальные звуки светящихся кнопок без опознавательных знаков. Код запускал выпускной клапан, который двигался против часовой стрелки, открывая дверь и позволяя лодке пройти в причал. Кто бы мог подумать, что он будет издавать такие сложные, причудливые звуки? Именно такие вещи сделали фабрику и человека, который ее создал, невозможными для сопротивления. Внутри были самые маленькие люди, которых когда-либо видели! Их скопления собрались вокруг миниатюрных копий многих сооружений фабрики. Так они получили посвящение в то, что однажды повлечет за собой их жизнь, ибо они были детьми умпа-лумпав. Настолько хрупкие и драгоценные, что Вилли Вонка защитил их специальным кодом и внутри комнаты без опознавательных знаков, чтобы злоумышленник никогда не проник на фабрику. Комнаты были разделены на большие открытые кабинки, которые мистер Вонка и Чарли могли осмотреть, спускаясь по балкону. Большинство инструкторов были женщинами, но было и несколько мужчин постарше. Умпа-лумпы представляли собой то, что некоторые назвали бы «сексистским» обществом, хотя г-н Вонка предпочитал термин «традиционные роли». Ведь как опекуны ицелители , женщины племен пользовались большим уважением. Чарли Бакет подумал, что найти женщину в четыре раза крупнее и на несколько тонов светлее остальных было бы легко, но его матери нигде не было видно. Мистер Вонка осведомился о местонахождении миссис Бакет, и одна из женщин прошептала ответ ему на ухо. Шоколатье знал всех умпа-лумпов, говоривших по-английски, поскольку они всегда его понимали и обычно могли отвечать без языка жестов. По крайней мере, так казалось. Вонка издал легкий вздох при этом ответе. — Что-то случилось?" Мальчик искренне надеялся, что плохих новостей о его родителях больше не будет. — Нет, нет, совсем нет. Иди сюда. Сказал Вонка с искренней ухмылкой и нелепым жестом, который, как знал Чарли, ожидал от него подражания. Что-то подбодрило шоколатье, что он выкинул эту старую шутку. Ребенок последовал за ним и радостно копировал танцевальные движения по маленьким коридорам, его каблуки издавали чуть меньшие щелчки сразу после более громких щелчков наставника. Он не мог свыкнуться с тем, насколько все было маленьким , как кукольная версия всего! Дети ахнули и указали на Мистера Вонки и Чарли. Вилли остановился и позволил всем миниатюрным людям собраться у его ног, большинство из них не выше его голени. Он прижал руку к груди, и его глаза выглядели немного водянистыми. Голоса детей также варьировались по тону, но были выше, чем у их родителей. Казалось, они пищали ему дифирамбы. Воспитатели Умпа-лумпы быстро побежали за сбежавшими детьми, наказывая их, особенно тех, кто осмеливался дергать своего работодателя за штанины. У Чарли было несколько поклонников. Мальчик был так смущен, но это было слишком мило, чтобы заставить их остановиться. Он чувствовал себя Гулливером в своих «путешествиях»! Вонка начал радостно махать руками, издавая кричащие и хрюкающие звуки. Взрослые перестали контролировать маленьких детей. Толпа детей стояла по стойке смирно, опустив руки по бокам; их большие темные глаза расширились от предвкушения. Затем шоколатье поднял трость и открутил набалдашник. — Чарли, дай мне свои руки, пожалуйста. Он руководил. Мальчик так и сделал, и мистер Вонка начал наполнять их яркими шариками, смеясь при этом, обнажая почти все свои блестящие зубы. — Давай, дай им это! Они посыпают конфетами, сделанными из их любимых вкусов: кислой папайи, карамболы, маракуйи, лазурной дыни и зефира! Сердце мальчика растаяло. Так вот для чего были крошечные леденцы внутри трости! Как его отец мог доставить неприятности своему герою? Как он мог не видеть за странностью того, что на самом деле скрывалось за ней? С другой стороны, Чарли тоже нравилась эта «странность». Наследник Вонки наклонился, и каждый ребенок умпа-лумпа вежливо взял из его рук маленькие ложечки. У них были кулаки размером с младенцев! После этого можно было услышать счастливые хрустящие звуки, сопровождаемые крошечным хихиканьем. Что может быть прекраснее этого! Забавно, Вилли Вонка думал точно так же о Чарли Бакете, посвященном в эту практику. — Мистер Вонка? — позвал знакомый мягкий голос. — Ах, миссис Бакет, вы нашли нас раньше, чем мы нашли вас! Вонка высыпал конфеты в сложенные чашечкой руки Чарли, опустошив половину трости. Мальчику было легче согнуться так низко, чем ему самому. Когда Чарли вернулся, он увидел, что его мать держит в руках пять крошечных, хорошо завернутых свертков. Каждый был размером с новорожденного щенка, оставляя более чем достаточно места для всех их тел в объятиях человеческой женщины. Значит, было что-то более милое, чем дети умпа-лумпав… их младенцы! Мальчик прижал обе руки в перчатках, словно молясь, ко рту, переполненный эмоциями. У Вонки было более нежное, но такое же мягкое выражение лица. — Это последняя партия новорожденных, мистер Вонка. Они просили, чтобы я принесла их вам для вашего благословения. Женщина стояла рядом с шоколатье, протягивая сложенные в колыбели руки. На ней была ее обычная лоскутная одежда ручной работы и атласная лента в кудрявых каштановых волосах. Ее взгляд поймал одежду сына. Она воскликнула: — Чарли, ты выглядишь так красиво! Настоящий цилиндр и все такое! Мальчик немного покраснел от этой похвалы, но больше был сосредоточен на том, как мистер Вонка водил рукой над каждым из крохотных темнокожих младенцев, как он при этом что-то бормотал. Казалось, это загипнотизировало их, и они перестали суетиться, пока он повторял процесс для каждого из них. Спящие сразу открыли глаза по своей очереди. Его наследник задался вопросом, было ли это какое-то заклинание, которое наложил этот человек, и его сердце ускорилось при одной только мысли об этом. После последнего младенца Вилли закрыл глаза всего на секунду, прежде чем снова открыть их и головокружительно объявить: — Спасибо, миссис Бакет! Вы делаете потрясающую работу! Все мои работники так говорят, и я так рад, что вам нравится Наряд Чарли! — Да! Мистер Вонка, вы, должно быть, один из самых стильных мужчин, которых я когда-либо знала! Я только хотела бы, чтобы у меня было ваше чутье на моду. Вы должны дать мне несколько советов как-нибудь. Его мать сказала это так же застенчиво, как и сам Чарли. Ее глаза изучали собственные рукава и оборки передника с неуверенным выражением лица. Мистер Вонка снял свой цилиндр и прижал его к груди, он сверкнул ей идеальной улыбкой, его странные бледно-лиловые глаза сверкнули. — Миссис Бакет, я думаю, вы всегда выглядите очаровательно. Но, если вы настаиваете, я был бы просто счастлив примерить на вас несколько платьев. — Пьер, сам по себе гений ! Что-то щелкнуло в голове Чарли. Пьер? Он никогда не встречал никакого Пьера. — Мистер Вонка, как вам удалось подогнать эту одежду по размеру? — Какая? Он ответил, немного брошенно. Мальчик подумал, что может симулировать глухоту или обвинить его в бормотании (необычный ответ на вопрос, на который он не хотел отвечать), вместо этого последовало импровизированное предложение после: — О, я нашел тебя спящим в моей библиотеке вчера и тайно измерил тебя. Мальчик вспомнил происшествие и печенье… — Подлый, да? Он хихикнул и снова надел шляпу на голову. Переведя взгляд с одного на другого, он поднял палец и заявил. — Но я сделал это по нескольким причинам! Миссис Бакет, пожалуйста, верните новые маленькие комочки радости женщинам и следуйте за мной. Да ладно, есть кое-что, что я хочу показать вам обоим! Тем временем в огромном ангаре комнаты обратного проектирования отцу Чарли было трудно сосредоточиться на своей работе. Он продолжал смотреть на чертежи спутника, но прокручивал в голове конфронтацию с мистером Вонки. Совершил ли он ошибку? Почему кондитер так разозлился, если он это сделал? Я имею в виду, что он этого не представлял, этот человек угрожал ему и всей его семье, верно? Почему он так быстро потерял решимость? Что, если шоколатье прямо сейчас делает что-то ужасное с его сыном! "Аргх!" Он должен быть со своим сыном, а не работать над новым гаджетом этого сумасшедшего… это был удивительный вызов. Он глубоко вздохнул и снял очки, бросив их на планы. Внутри вогнутых стальных стен лежало грандиозное приспособление, растянутое и наполовину сконструированное, как механический бегемот. Эта комната была одной из немногих, близких к потолку и внешнему миру. Иногда, когда наступала минутная тишина, мистер Бакет мог поклясться, что мог разобрать звук птицы или, возможно, даже группы людей, проходящих мимо. Хотя было трудно быть уверенным, потому что сама фабрика была изолирована на большом расстоянии от этих железных ворот, похожих на челюсти. Ни один человек не мог действительно приблизиться к нему, не получив доступа. Маленькие рабочие внутри внимательно следили за его действиями; было гораздо меньше разговоров, чем обычно, и совсем не было пения, что было очень необычно. Он знал, что они знали о противостоянии, все они; что каким-то образом те немногие в шоколадной комнате рассказали обо всем его команде, как какая-то обширная сеть шпионов. Без сомнения, они будут докладывать о каждом его слове и действии самому Вилли Вонке. Эти люди не работали на него, это была лишь иллюзия, созданная знаменитым человеком. Мистер Бакет попытался притвориться, что не обращает внимания на их внимание, ведя себя очень вежливо, пытаясь компенсировать свою предыдущую вспыльчивость. Почему он боялся таких маленьких людей? Может быть, это было из -за песен; тексты часто были похожи на загадки и усеяны черным юмором, как и человек, для которого они были спеты. Стройный инженер знал, что не сможет держать это в бутылке весь день. Ему нужно было поговорить с кем-то еще из семьи обо всей этой ситуации; он не мог вести битву против Вилли Вонки в одиночку. Никто никогда не мог. Как только он получил перерыв, он украдкой отправился в свой кабинет и запер дверь. Мистер Вонка был человеком крайне закрытым; якобы он дал семье такое же право. Бакетам было разрешено иметь специальные коды, которые они сами выбирали, чтобы звонить друг другу по видеотелефонам. Поскольку он был инженером и все больше и больше знакомился с дурацкими принципами работы фабричных машин, он был почти уверен, что линии защищены. Линия звенела несколько раз, каждый раз чирикая первые такты «Приветственной песни Вилли Вонка» и делая мистера Бакета еще более параноиком. Вот это да! Разве человек не устал от самого себя? Снова прозвучал гимн удивительного шоколатье. Давай, заканчивай уже! Отец кричал внутри своего черепа. Наконец перед глазами предстал образ его отца. Как обычно, он был одет в плюшевый халат, майку и, предположительно, широкие полосатые трусы-боксеры под ним. Слегка пузатый мужчина сидел в мужественно обставленном зале заседаний, обставленном богато украшенной скульптурной мебелью, такой же, как в библиотеке мистера Вонки. Головы странных зверей висели на стене вместе с бесконечной цифровой лентой биржевых котировок. Несколько телевизоров были включены и говорили одновременно, а в углу виднелась полуобнаженная скульптура Венеры. Стопки журналов, газет, желтой прессы и неупакованных конфет валялись на большом столе дедушки Джорджа. Появился бледнолицый мужчина с запавшими глазами, тяжелыми веками и тонкими губами, как у мистера Бакета: — Эй, сынок, как дела? Вонка хочет, чтобы я подытожил все последние новости из Европы сегодня но это все еще лучшая чертова работа, которую я когда-либо имел! Этот сумасшедший старый ублюдок разрешает мне приходить на работу в пижаме, а эти его умпа-лумпы приносят мне все, что я хочу. Взгляни на это! Он сунул толстую сигару в поле зрения маленькой цифровой камеры. — Кубинский табак, обработанный эссенцией его собственных какао-бобов, поступает из его личных заначек. О, это просто великолепно, скажу я вам! Я принесу домой, чтобы вы попробовали. И с этими словами старик с суровым лицом закинул ноги на стол, обнажая пару старых, потертых тапочек. Дедушка Джордж начал сильно затягиваться сигарой. — Пап! — закричал мистер Бакет, отчаянно пытаясь вставить словечко. Седовласый, лысеющий мужчина задохнулся от удивления. — Что! Ты чуть не напугал меня до чертиков! Если тебе есть, что сказать, сынок, выкладывай уже! У меня нет времени сидеть и болтать с тобой весь день. Он протянул руку, и тут же появился умпа-лумпа с хрустальной пепельницей для леденцов наготове. — Это серьезно, папа. Мне нужно, чтобы ты попросил всех прийти. Морщины вокруг рта мистера Бакета были особенно глубокими от напряжения. — Для чего? — запротестовал дедушка Джордж, делая еще одну затяжку ароматной шоколадной сигары, а затем выпуская идеальный кружок дыма. — Пожалуйста, просто сделай это. — сказал мистер Бакет чуть ли не скулящим голосом. Удивительно, как, в каком бы возрасте ты ни был, твои родители всегда считали тебя за ребенка. Очевидно, что бы это ни было, это было важно для его сына, поэтому он вежливо попросил их уйти, пока не позовет их вернуться. Как обычно, они исполнили его желание. Он удосужился подмигнуть женщине, которая была его главным секретарем. Забавно, когда он впервые встретил этих маленьких человечков, это заставило его занервничать, как и сам Вилли, которого он смутил, но теперь появился один, с которым он получил удовольствие от флирта. «Ага, — подумал он, — еще понял». — Хорошо, они все ушли, сынок. Что тебя гложет? Он все еще сидел, откинувшись на спинку кожаного кресла с вращающейся спинкой, и почти вся его белая майка была видна. Из всех выражений, которые нужно использовать, подумал взрослый. Это была еще одна вещь, которая несколько беспокоила его в кондитере. Раньше он отмахивался от этого беспокойства, считая его слишком возмутительным, чтобы его можно было принять. Однако, поскольку он оказался на этой дороге, возможно, ему следует вернуть «возможного каннибала» в список. Он начал: — Меня беспокоят отношения мистера Вонки с Чарли. — Не волнуйся, он проникнется симпатией к этому парню. Просто старый болван немного сдержан. Дедушка Джордж полуглазом смотрел в видеофон, полуглазом на переведенную немецкую телепрограмму. Очевидно, Август Глуп все еще находился в заточении, чтобы не дать ему больше поглотить части собственного тела. — Нет, пап! Мистер Бакет раздраженно сказал: « — Меня беспокоит как раз обратное: он слишком любит мальчика, если ты понимаешь, о чем я. Дедушка Джордж наклонил голову вниз и нахмурил брови. — Сын, это очень серьезно, чтобы обвинять кого-то. Вонка может показаться немного, то есть… он любит важничать, но он подписан на Playboy и Penthouse. Я должен знать, я должен прочитать это для него как часть моей работы. Мистер Бакет счел это заявление неприятным сразу на нескольких уровнях и поморщился в ответ, прежде чем прямо заявить: — Если он не делает этого, чтобы показать их Чарли. — Почему? Что плохого в фотографиях красивых обнаженных женщин? Для мальчиков его возраста естественно проявлять любопытство. — грубо заявил он. На самом деле, может быть, ему стоит самому принести домой копию. Так усердно работая над тем, чтобы держать Вилли Вонки в курсе всего, что происходит за пределами фабрики, в последнее время много сделал для его жизненных сил. Жену тоже не обижал. Это была не та реакция, которую ожидал мистер Бакет. Когда они впервые вошли на фабрику, его отец был самым суровым критиком этого человека! — Господи, папа, ты ослеп от всего этого блеска! Я имею в виду, что он может причинить боль нашему маленькому мальчику! Дедушка Джордж снял ноги со стола и прислонился к экрану. — Что ты видел такого, что тебя так разозлило? Я имею в виду, какие у тебя есть доказательства? Худощавый мужчина отвел взгляд: —На самом деле ничего, это в основном чувство. Этим утром мне нужно было вернуться домой, чтобы взять некоторые чертежи, которые я случайно оставил, и я наткнулся на них. — Что они делали! Челюсти старика затряслись от его восклицания, он боялся того, что сын собирался сказать ему дальше. — Завтракали.Он увидел, как отец с сомнением посмотрел на него в ответ: — Но Чарли приготовил это для него! И на нем был этот маленький вычурный наряд! И Вилли стоял так близко к нему! Перед тем, как я вошел. Говорю тебе, что-то было не так. — Хм… — дедушка Джордж покрутил сигару во рту. — Но он гермофоб, он не прикасается к людям, как он может кого-то трогать? — Он ни кого-то трогает, а он трогает Чарли! Почему я единственный, кто замечает эти вещи! Мистер Бакет в отчаянии практически рвал на себе волосы. — Ладно, ладно, успокойся. Это был его единственный сын, который беспокоился о своем единственном внуке, он должен был отдать должное своим словам: — Послушай меня, я поговорю с ним сегодня вечером. Ты поговори с мальчиком уверен, что никаких махинаций не происходит. — Это было бы огромным грузом для меня, потому что я думаю, что все, что я сделал, это расстроило его, и… он страшный, когда расстроен. Мистеру Бакету стало неприятно признаться в этом вслух. Он звучал как абсолютный ребенок; бояться человека, который делает конфеты для жизни с людьми размером с малышей. Жевуны, я до ужаса боюсь этих чертовых манчкинов, подумал он. — Предоставь это мне. Я знаю, как с ним обращаться. — похвастался дедушка Джордж, еще немного приведя в порядок свою причёску. — Знаешь, я тоже сварливый старый пердун? Он меня не пугает. Но я опоздаю к обеду, хорошо? — Хорошо. Спасибо, папа. Звучит как план. Именно в такие моменты ему пригодился прямолинейный и смелый менталитет его отца. Два Бакета попрощались и приступили к выполнению поставленных перед ними задач, каждый из которых сформулировал, как они проведут остаток вечера. Мистер Бакет тоже был рад, что на его стороне есть кто-то еще. Он хотел попытаться докопаться до правды, пока не стал беспокоить этим жену. Она уже дразнила его за ревность, когда он впервые высказал основные опасения. Дедушка Джо тоже не помог; старик практически весь день пел дифирамбы мистеру Вонка, как какой-то великан, почетный умпа-лумпа. Вернувшись в детскую комнату, мистер Вонка был в блаженном неведении о таких заранее подготовленных планах. Он был занят показом Чарли и миссис Бакет своего последнего проекта. В центре игровой площадки для детей умпа-лумпав была царственная статуя Вилли Вонка в его традиционной фалде, трости, цилиндре и с прической принца Валианта. Тем не менее, новое дополнение было добавлено! Строить леса для статуи немного меньшего размера начали рядом с первоначальным памятником. Из того, что было завершено, было очевидно, что новым субъектом был Чарли. — Боже мой! Я не был здесь весь день. Вы, должно быть, начали это только сегодня утром. Миссис Бакет держала сына за руку и ходила с ним вокруг новой статуи. Это превращалось в очень волнующий день для нового наследника. Огромный завтрак с блинами, предложение Вонки, обещание, перспектива стать космонавтом, а теперь и его собственная статуя! Он запротестовал: — Я не заслуживаю этого мистера Вонка! Я едва добрался сюда! У мистера Вонки в глазах появилось это безумное, решительное выражение. Его прекрасные черты делают выражения его лица более выраженными и неуместными. — Ну, может быть, ты только приехал, а умпа-лумпы уже ждали тебя. — О чем вы говорите? — вопросительно спросила миссис Бакет, глядя на столь же растерянного сына. — У них есть эти маленькие фестивали во время фаз луны, что-то вроде больших вечеринок, куча веселья! У него появилось глупое выражение лица, и он толкнул миссис Бакет локтем, тихо говоря: — Как ты думаешь, почему все дети рождаются группами?» Она немного усмехнулась и покраснела, поняв его вывод о том, что эти маленькие люди, должно быть, вступали в интимные отношения одновременно во время таких празднеств. Это имело смысл, так как обычно они работали почти без остановок, чтобы фабрика работала. Полумесячные перерывы, должно быть, были для них столь необходимым временем отдыха. — Недавно они говорили об этом… как бы это сказать? Мистер Вонка остановился, чтобы потереть челюсть. — Как божественная душа, кто-то, кто станет моим идеальным партнером и принесет непредвиденное процветание. Да. Вот как они это выразили. На лице мальчика и миссис Бакет отразилось удивление. — Когда я в очередной раз подстригался у своего парикмахера, я заметил седой волос со своей головы и тогда я понял. МНЕ НУЖЕН НАСЛЕДНИК, должно быть , это было послание! Мистер Вонка говорил все это с полным энтузиазмом и множеством жестов. Научиться говорить на лумпском языке, должно быть, далось ему совершенно естественно. Несколько детей снова собрались вокруг и сидели в дворике, слушая рассказ мистера Вонка. Чарли заметил, что для них есть даже небольшие аттракционы, а также множество вещей, на которые они могут полазить. Слева от него был мальчик, который поднялся на уровень его глаз и удобно сидел на сферическом месте для отдыха. Крошечный ребенок помахал матери и сыну, которые вежливо помахали в ответ. Молодой мальчик Бакет задавался вопросом, сколько умпа-лумпав в настоящее время проживает на шоколадной фабрике. Г-н Вонка продолжал объяснять исторический план, глядя вдаль: — Мне пришлось немного подумать, как мне найти этого человека. Потом я подумал, а как насчет сообщения ? Сообщение, которое дойдет до всех, кто любит мои конфеты. Что-то, чтобы такой человек встретился, чтобы я встретил его! Как и конкурс, все любят конкурсы, потому что тогда у каждого есть шанс выиграть! Следующий вопрос был "Как"? Положив его в шоколад, конечно! Умпа-лумпы также сказали, что они предвидели золотой цвет, поэтому я подумал, почему бы не указать его на «золотых билетах», чтобы получить «золотого ребенка»? Не говоря уже о том, что, ЕСЛИ бы все это было успешным, я, вероятно, заработал бы много денег. Поскольку я не был полностью уверен, что люди хотят увидеть мою старую фабрику, я добавил много призов! Затем моей следующей мыслью было, сколько билетов мне отправить? Чарли находил это столь же увлекательным, как и дети. Он узнавал, что у армии рабочих есть какие-то экстрасенсорные способности, и немного о том, как у мистера Вонка появляются идеи. С другой стороны, у его матери было слегка озадаченное выражение лица; брови приподнялись, а губы сложились в кружок. Позже мальчик снова стал объяснять ей это — она нашла внутреннюю работу разума мистера Вонка такой же запутанной, как и его фабрика, но она любила слушать истории не меньше, чем остальные члены семьи. — ПЯТЬ, видите ли, это совершенно особенное число, это число, которое представляет собой гармонию и человечность — если я собирался доверять другому человеку, мне нужно было отправить особое сообщение в мир. Итак, вот оно, пять золотых билетов внутри мой лучший продукт, мои шоколадные батончики. Мне нужен был только ОДИН наследник, так что я подумал , что этого достаточно! Потом я начал потеть, когда увидел, кто их выигрывает. Умпа-лумпа приносит процветание. И тут же, в самый последний момент… ты нашел его. Счастливое число пять. При последнем комментарии глаза эксцентричного мужчины были очень широко раскрыты, и он наклонился, чтобы посмотреть прямо на Чарли, тяжело опираясь на наполовину наполненную пергаминовую трость. Темные глаза, испещренные сиреневыми спицами, пробежали по всему лицу ребенка, вызвав у Чарли опасение, смешанное с честью. Легкий румянец выступил на его щеках, почему Вилли Вонка так пристально смотрел на него? Почему он вдруг услышал только собственное дыхание? Человек не дышал? Может быть, его собственное сердце просто билось слишком громко, чтобы он мог его услышать. Чарли медленно отвел взгляд от экзотического взгляда мужчины. Он не хотел проявить неуважение, но ничего не мог с собой поделать, это было так интенсивно, как будто он сидел на вершине ревущего камина. Тем не менее, там также был проблеск детских глаз. Это была его любимая часть. Это напомнило ему дедушку Джо, хотя в его старых глазах не было той сложности, что была у мистера Вонки. Опять же, чей? Крошечные аплодисменты прервали их транс. Мистер Вонка встал и слегка поклонился. — Спасибо, но я бы не справился без вас, мои любимые работники… или без вас. Мистер Вонка, к ее удивлению, перевел взгляд на миссис Бакет. — Я… я ничего не делала. Она протестовала. — Вы определённо сделали это, вы дали жизнь Чарли. Его голос стал нежным, и он рукой нырнул в карман пальто. —Сегодня утром я подарила вашему сыну украшение, сделанное из чего-то, что принадлежало моей… моей матери. Я бы хотел подарить и вам что-нибудь из ее украшений. Она протянула руки, чтобы достать из его кармана атласную черную коробочку, которую его руки в пурпурных перчатках охотно сунули туда. Она осторожно открыла его и внутри была золотая подвеска. Она была похожа на фигуристую женщину, с молитвенно сложенными руками на пышной груди. Широкие бедра фигуры образовывали форму сердца. Она держала его за цепочку, изучая однодюймовый амулет и позволяя Чарли сделать то же самое. — Я не знаю, что сказать. Вы уверены, что хотите отдать это мне? Я знаю, как… это должно быть для вас особенным. Миссис Бакет с трудом могла поверить, что он это делает. — Пожалуйста! Вы была богиней-матерью для всех нас с тех пор, как попали сюда. Мистер Вонка говорил бодро, но выглядел уязвимым и нервно крутил тростью. Миссис Бакет взглянула на него и протянула Чарли пустую коробку. Она сразу же надела ожерелье. Как только он был надет, она снова зажала его между пальцами и просто сказала: — Я буду дорожить им, мистер Вонка. Спасибо. — Спасибо. Он ответил с ударением. Его наследник снова улыбался ему, когда он положил коробку в фартук своей матери, а затем позволил ей поцеловать его в щеку. — А теперь, если вы меня извините, у нас с вашим сыном свидание с моей художницей-портретисткой, мадам Роз. Он еще раз поклонился. — Портрет, нарисованный от руки? Какая замечательная старомодная идея! Я не знаю, как вы удержите Чарли от извиваний, он ведь такой же, как и вы, энергичный! Они вдвоем пошли обратно тем же путем, что и пришли, оставив потрясенную и улыбающуюся мать позади. — Мы должны будем воспользоваться Большим стеклянным лифтом до конца пути, потому что это единственное, что ведет в Запретную комнату. Он закончил заявление с почти зловещей улыбкой милой Чарли и взял мальчика за руку. Чарли больше беспокоился о своем наставнике, чем о странных звуках в комнате. — Гм, мистер Вонка, вы должны смотреть, куда вы ид...