Is It Scary/Страшно ли

"Зазеркалье" Умпа-лумпа, известная как мадам Роза, повернула голову на знакомый звук каблуков, доносившихся из кухни. В них чувствовалась определенная пружинистость, а шаги казались особенно воздушными, что указывало на то, что он шатается. — Чувствуешь себя лучше? Спокойно сказала миниатюрная женщина в пышном зеленом платье. На ее губах был завиток. Она не удосужилась посмотреть в его сторону, просто сделала медленный глоток горячего пряного шоколада после того, как заговорила. Щеки Вилли Вонки приобрели оттенок, достойный ее имени. Он был очень рад, что в комнате не было гадающего зеркала. Он пробормотал: — Откуда ты знаешь? Теперь пожилая женщина повернулась к нему в своем специально сконструированном детском стульчике, ее молочно-голубые глаза поднялись примерно до его уровня, а губы позволяли себе полную ухмылку, чтобы показать: — Я слепая, не глухая и уж точно не немая, Спасатель. Единственное и застенчиво — Хех было ответом. Она промокнула уголки рта льняной салфеткой с вышитым цветком, символизирующим ее имя, и снова заговорила. — Наверное, это было неизбежно, вас явно тянет друг к другу. На первый взгляд Чарли может показаться обычным… Мистер Вонка обиженно прервал ее: — Нет, он не такой! Он особенный! Очень, очень особенный! Ей пришлось снова улыбнуться: — Я собиралась сказать, что внутри него есть что- то особенное, и что для тебя он просто идеален. Это порадовало шоколатье значительно больше. Он выдвинул ближайший к ней стул обычных размеров и повернул его, чтобы сесть на него задом наперёд; ноги разведены в стороны, а руки скрещены наверху. На его вишневых губах была широкая сомкнутая улыбка, а в полузакрытых глазах был пристальный взгляд. — Вы, ребята, были действительно хороши во всем этом. — задумчиво сказал мистер Вонка. — Потому что мы хотим, чтобы вы были счастливы. Вы этого заслуживаете, особенно после стольких страданий в вашей жизни. Она поставила на стол свою изящную чашку и направила в его сторону свой странный хриплый голос. — Вы счастливы? — Проверь себя. Он взял ее руку и положил ее на свое лицо, лежавшее на его скрещенных руках. Широкая ухмылка осталась на его лице, когда он закрыл глаза и позволил мадам Роз погладить его черты. Умпа-лумпа обычно не считались «микробами» в своде личных правил мистера Вонки, но этот человек был особенно привилегирован как из-за ее недостатков, так и из-за качеств. — Ты. Она подтвердила это удовлетворенным тоном и взглядом издалека, представляя, как он выглядел в ее воображении. Он издал долгий довольный вздох: — Ах, очень, но я также сбит с толку и… и… что-то еще, например, когда я думаю о гнули или… о моем отце. — Вы бойтесь. — мягко сказала беловолосая женщина. — Я не! Вонка немедленно запротестовал юношеским тоном. Мистер Вонка убрал от лица ее крохотные руки, положив их себе на бедра. Она подняла одну бровь и посмотрела на него понимающим взглядом. Он нахмурился, затем неохотно сдался: — Хорошо, я… но почему? — Потому что это наказание за любовь, страх потерять его. Она мудро ответила, а затем откусила еще один кусочек своего шоколадного блюда. Глаза мистера Вонки вылезли из орбит, а губы опустились в клоунском выражении. Ее слова сильно ударили его. Весь свет вытек из его бледно-лиловых радужных оболочек, и они стали похожи на далекую темную туманность в космическом пространстве. Он едва произнес: — Нет. Нет, я… не могу. — Хм? — спросила старая умпа-лумпа. Он снова взял ее крошечную руку, но на этот раз крепко и нетвердо; его внутренности скрутило: — Пожалуйста, я не могу его потерять. Она чувствовала, как он расстроен. В его голосе было что-то беспомощное, детское. Она погладила его длинные волосы шоколадного цвета. — Шшш... Шшш... все в порядке. В данный момент на нем не было цилиндра, из-за чего он казался ей еще моложе. Мадам Роза и ее люди привыкли к такой реакции Вилли Вонки, хотя никогда раньше на подобную тему. — Его отец подозрительный. — заявил Вонка с такими же пустыми глазами, как и у старухи. Выражение лица не выражало никаких эмоций. На ее лице отразился легкий гнев: — К сожалению, но не неожиданно. Не без оснований, но его опасения неуместны. Через несколько секунд она спросила: — Ты пробовал заклинание? Мистер Вонка снова немного покраснел, вспомнив, как он пытался провести приятную процедуру. Он признал тихо и с небольшим разочарованием: — Это не сработало. — Хм, — пробормотала она, как часто делала в раздумьях, — он, должно быть, еще не созрел. Впрочем, скоро созреет, придется постараться. На его лице расплылась волчья ухмылка: — Ну, если ты настаиваешь. Мадам Розе было приятно, что спаситель ее народа снова отвлекся от забот. Он был не в лучшей форме, когда его тяготила неуверенность. Извращенное отвлечение, что это было, было бы достаточно. Не то чтобы ее люди не получали удовольствия от секса. На самом деле их культура считала себя весьма образованной в этом вопросе. Какао-бобы были афродизиаком. Теперь, как ни забавно было наконец увидеть, что их хозяин понимает их интерес, мадам Роза и ее люди были больше всего озабочены Вилли Вонка. Они были обеспокоены тем, что он был уязвим в своем нынешнем состоянии. Однако они надеялись, что в конечном итоге он станет более могущественным благодаря союзу, и поэтому делали все возможное, чтобы поощрять его. — Он особенный, Спасатель, но он не твой. Ты мог бы отметить его. Затем она взглянула на него с легким наказанием: — Ты еще не пытался сделать это, не так ли? — Конечно нет, за кого ты меня принимаешь? За какого-то хама? Вилли Вонка встал из-за стола и начал открывать свои шкафы, доставая еду. Кухня была тем, что Чарли ранее принял за лабораторию; Со всеми бутылками с этикетками, резиновыми трубками, стеклянными сосудами, большими мензурками, центрифугами, гладкими устройствами для хранения и т. д. По правде говоря, это служило и тем, и другим, поскольку лабораторные эксперименты мистера Вонки носили «съедобный» характер. — Хорошо, потому что это наиболее эффективно, когда все сделано правильно с первого раза. Особенно, когда это верно для обеих сторон. Сказала мудрая старуха, откусив кусок пирога с дьявольской едой, который она выбрала на десерт. Это был довольно большой кусок для умпа-лумпы. Что делало версию Вонки особенной, так это едва заметный намек на лаванду вместе с особой густой глазурью. Сливки в нем были от стада особых коров Вонки. Их частично кормили диетой из его собственных шоколадных батончиков. Это сделало их молоко очень сливочным, а взбивание сделало его легким и пушистым еще до того, как оно покинуло их тело. Путешествие по миру многому научило г-на Вонка в обращении с оружием. Он стал особенно опытным в использовании кнутов, о чем свидетельствует посвящение двух комнат на его фабрике. — Видите? Я много тренировался, контролируя себя, хотя… это становится все труднее. Я имею в виду, что сначала это было просто прихотью, потом это было своего рода любопытством, но теперь… тск, иногда мои мозги чувствуют себя как яичница-болтунья в некоторые дни. В ее ушах стоял звук вытаскивания новых предметов и нагретой сковороды. Мадам Роза только усмехнулась своим странным вибрато: — Нормально, совершенно нормально. Вы понимаете, почему я никогда не позволяла себе союза; слишком много жертв. Подождите, пока я не скажу Юнгу, что мы обсуждали, он будет так ревновать! Мистер Вонка отвернулся от своих усилий по приготовлению еды: — Нет, не говорите Юнгу! Это слишком мистически и-и... интимно. Кроме того, он мой психиатр, а не мой личный советник. Он снова властно поднял челюсть и, взмахнув указательным пальцем, заявил: — Э-э, это все конфиденциально. — Умпа-лумпа не знает ничего секретного, вы должны это знать. — сказала мадам Роза дразнящим тоном. Она нюхала воздух, пытаясь определить ароматы, которые выделял ее нос. Он бросил в ее сторону раздраженный, невидимый взгляд — это правда, они были жуткие сплетники. Однако, как и уникальное племя, он смирился с хорошим и плохим в своем характере. Вонка просто должен был бы сделать то же самое для них. Кроме того, они росли и приспосабливались к его потребностям и даже развивались в новой среде на фабрике. Сначала крошечные люди были просто заменой рабочих, которых он потерял, но со временем они стали значить для него гораздо больше. У него и у них было много общего, особенно когда у него появилось более глубокое понимание жизни и смерти. Затем избранные стали друзьями и доверенными лицами. Во всем, что люди подвели его, умпа-лумпы преуспели. Бакеты могли оказаться исключением, а мог быть только Чарли. Время покажет. Его мысли прервал тихий голос. — Что ты готовишь на обед? Любопытство взяло верх над Мадам Розе. — О, ах… ничего особенного. — заявил Вонка с загадочной ухмылкой. Внизу на великолепной круглой кровати растянулось тело босого маленького мальчика в причудливом школьном костюме. Чарли едва пошевелился из-за отдаленного жужжащего звука. Его гибкое тело прижалось к теплу и комфорту, которые окружали его тело. Никогда в жизни своей он не чувствовал себя таким чудесно сонным и умиротворенным; это было похоже на утробу, как будто он был завернут во сне. Он прижался к теплу чуть глубже. Мальчик лежал лицом вниз на чем-то похожем на облако, как будто кто-то прял пух с самого неба и сделал из него одеяло. — Хррмм… — это был самый умный звук, который он мог сейчас сформулировать. Он приоткрыл глаза и увидел, что его облако было оттенка сахарной ваты. Ребенок провел сквозь нее растопыренными пальцами левой руки. Это был мех? Он вспомнил свою экскурсию по фабрике и вспомнил круглую пушистую розовую овцу. Он издал слабый смешок. Глубокий вдох наполнил его легкие мускусно-сладким ароматом наставника. — Ой! Его глаза вспыхнули. Мистер Вонка! Мысль о знаменитом шоколатье сама по себе вызывала множественные реакции внутри его тела, но осознание того, что он лежит на самой своей кровати, заставило его проснуться. Мальчик попытался перевернуться, но понял, что одна его часть не двигалась, как остальные, — его правая рука. Также послышался звон какого-то металлического шума. Его две тонкие брови тут же сошлись вместе. Озадаченный взгляд, мило нахмурив рот. Посмотрев на свою руку, он увидел, что она была в наручниках и привязана короткой цепью к спинке кровати. У мальчика отвисла челюсть от шока, который он мог бы выразить словами, если бы его глаза не поймали то самое произведение шоколадного искусства, о котором Вонка упомянул во время рисования портрета. Вон там, внутри тяжелой занавешенной кровати, высоко на раме маячила — она висела. Жуткий трехмерный рельеф, изображающий его самого и мистера Вонка в Шоколадной комнате, выполнен в детальном мультяшном стиле. На самом деле это очень подходило его наставнику: как и тревожный элемент образа. Там была гравюра, на которой он стоял рядом с мистером Вонки. Кондитер с одной рукой на плече и собственное лицо Чарли, изображенное в изумлении. По совпадению, именно так он и выглядел сейчас. Другие дети, выигравшие знаменитые «Золотые билеты», тоже присутствовали, но были представлены в виде конечностей и голов, поглощенных Шоколадной комнатой, которая выглядела гротескно заросшей и дикой; больше похоже на кошмарный лес, чем на страну фантазий, которую он обычно видел. Единственное, что действительно выделялось, — это одно красное пятно в дико выглядящей версии шоколатье. Мальчик мгновенно узнал в нем «Бесконечного Гобстоппера». Это был самый первый подарок, который мистер Вонка преподнес ему при входе на фабрику. Он даже был выпущен для публики в его честь; «конфета, которая никогда не теряла своего вкуса, для детей с очень небольшими карманными деньгами». Это были его точные слова. Он вспомнил, как мужчина настаивал на том, чтобы он попробовал это прямо сейчас. Каким довольным мистер Вонка, казалось, смотрел, как он сосет его, пока его новый наследник ручается за его восхитительный вкус. На самом деле он несколько дней занимался этим, пока Вонка водил его и его семью на гораздо более тщательную экскурсию по фабрике. Он каким-то образом вдохновил его еще до встречи с Вилли Вонка? Мистер Вонка специально сделал так чтобы Чарли выиграл конкурс или он… саботировал его? Чарли мог только продолжать смотреть на сложное произведение съедобного искусства. Ребенок был в таком глубоком сосредоточенном трансе, что был застигнут врасплох, когда знакомая трель наполнила комнату: — Итак, ты готов к обеду? — Ах! Он неудержимо кричал, дергаясь на кровати, громко гремя цепью, пытаясь повернуться лицом к своему эксцентричному благодетелю, который был то ли экстрасенсом, то ли мазохистски хитрым. Любой вариант был ошеломляющим, особенно в сочетании с другими чувствами, недавно пробежавшими по его телу. Голубые карие глаза ребенка теперь полностью обнажены и окружены белым. Кондитер снова был в своем фирменном цилиндре и нес полный поднос с веточками крошечного белого цветка в форме колокольчика в вазе из пробирки. Вонка только усмехнулся в ответ: — Извини, что подкрался к тебе, я был очень тихим, на случай, если ты еще не проснулся. Чарли моргнул, его дыхание участилось. Его смутила приветливая поза мужчины, ставящего поднос на подставку возле кровати, в сочетании с его текущим положением связанности. Он чувствовал себя гораздо более напуганным им, чем обычно. Мистер Вонка посмотрел на распростертое тело мальчика, когда Чарли снова попытался перевернуть свое тело. Теперь он был лицом вверх, но его грудь и спина выгнулись вверх, а правая рука была вывернута вверх и высоко над головой. Его юношеские глаза были еще довольно широко раскрыты. Всего несколько секунд на лице шоколатье было очень странное выражение, прежде чем оно превратилось во что-то знакомое, что-то... доброе. Мужчина изобразил нееврейскую улыбку и сказал: — О, позволь мне отпустить тебя. Как будто это самая нормальная вещь в мире - приковать ребенка к своей кровати. Засунув руку в карман жилета, он вытащил связку ключей и склонился над Чарли. Грудь мальчика все еще двигалась, как будто он пробежал марафон; в каждом взмахе палевых ресниц можно было проследить острые движения его глаз. — Ой, ошибся. — заявил Вонка, удерживая его на месте, снова ищя ключи на громоздном кольце. Забавно, как иногда он терял из виду все эти ключи, а иногда мог мгновенно найти именно тот, который ему был нужен. Их груди были прижаты друг к другу, и разум его наследника был переполнен недавними интимными ощущениями. Внезапно Чарли с удивлением обнаружил, что он совсем не возражает против того, чтобы его заковали в цепи. Слабым шепотом, боясь говорить, он сказал: — Вы знали, что я выиграю конкурс? Вонка только что вставил еще один ключ в замок. Он совсем перестал двигаться, затем взглянул на лицо Чарли. — Возможно. Сказал Вилли Вонка. Ребенок сделал драматическую паузу, прежде чем ответить вопросом: — Но как? — Я видел это в зеркале. Взгляд Вонки и Чарли остановился на похожем на святыню изображении, украшавшем изголовье кровати. Его наследника поразило, что нынешняя улыбка шоколатье выглядит точно так же, как у Чеширского кота в «Алисе в стране чудес». Как ни странно, такой загадочный ответ успокоил мальчика. Возможно, это означало, что мистер Вонка не фальсифицировал конкурс, что он не полностью контролировал судьбу этих детей. Мистер Вонка повернул ключ, но ничего не произошло. — Дай мне попробовать еще раз. Чарли издал звук, похожий на тихое всхлипывание, снова потянув за связывающий ремень. Вилли на секунду закрыл глаза после этого звука. Он знал, что ему не должна нравиться эта ситуация так сильно, как ему. Мужчина также знал, что пытался растянуть момент как можно дольше. Кому не было бы трудно сопротивляться всему, что они когда-либо тайно хотели? Мальчик нерешительно положил руку на руку, которой его наставник искал ключи. Он снова прошептал: — Вы не должны запирать меня. Я не собираюсь убегать. Фиолетовые глаза снова открылись и рассмотрели его, как этому маленькому мальчику удалось так проникнуть прямо в его душу ? Он скрыл серьезность своих мыслей словами: — Я просто не хотел, чтобы ты к чему-нибудь прикасался, вот и все. Чарли не купился ни на это, ни на последовавшее за этим хихиканье, но он знал, что его, наставник услышал его слова. То, как он себя чувствовал, находясь так близко к мистеру Вонки, заставило его понять, что ему нужно новое слово для того, что этот человек значил для него сейчас. Один пришел на ум, хотя он еще не был готов использовать его. Это действительно был невероятный опыт, но… Прозвучал щелчок Все - таки это был правильный ключ к замку. Вилли снова встал, наблюдая, как ребенок потирает запястье, пока кладет ключи на их законное место. Он сказал немного мягко со своей обычной ухмылкой на лице: — Я присяду, а ты оставайся здесь. Мистер Вонка сел в ближайший к нему стул и начал переворачиваться, используя ноги. Это заставляло его выглядеть совсем молодым в душе. Затем Чарли наблюдал, как предположительно взрослый мужчина начал крутиться кругами, как только снова приблизился. Вот он и пошел, дико меняя личности, как обычно. Что случилось с человеком, который изучал его с этим чуждым выражением лица? Но это был Вилли Вонка, подпрыгивающий повсюду, фигурально и буквально . Очень похоже на Тигра из «Винни-Пуха» — недаром он пел эту песню перед тем, как они вошли в его жилище. Однако у мальчика было еще кое-что, что он хотел решить, прежде чем он смог вернуться к их прежней дружбе. — Мистер Вонка… — Уииии! Он продолжал вертеться кругами, запрокинув голову к занавешенному потолку. — Мистер Вонка. — сказал Чарли более настойчиво, заставив его, наконец, остановиться с шаркающим звуком. Мальчик отвел глаза и поиграл с одной из подвязок на своих носках, задав свой вопрос: — То, что мы сделали… неправильно? Маленькая понимающая улыбка тронула уголки рта мистера Вонки. Он ответил на вопрос мальчика: — Это было неправильно? Чарли покраснел, метнул взгляд туда-сюда, честно отвечая. — Нет… это… это было действительно хорошо. — Хорошо, потому что на самом деле… Мистер Вонка проехал небольшое расстояние и наклонился, чтобы закончить, — это было САМОЕ особенное, что когда-либо случалось со мной. Он смотрел прямо на мальчика, ожидая, что тот посмотрит на него. Он хотел, чтобы он почувствовал эти слова. Как только ребенок взглянул на него, он скопировал ранее избегавшее выражение лица мальчика, прежде чем мягко добавить: — Теперь я чувствую себя очень близко к тебе. Мальчик подавил, как широко ему хотелось улыбнуться при этом; глубина его ямочек выдавала этот факт. Он дал Вилли Вонки самый особенный опыт, который у него когда-либо был! Не говоря уже о том, что ему самому все это нравилось. Однако его беспокоило другое. — Но я не могу сказать своей семье, не так ли? Его голова все еще была наклонена вниз, когда он опирался на множество подушек и мягких игрушек на спинке кровати Вонки. В конце фразы он снова взглянул на своего благодетеля. Он вздохнул: — Я не буду говорить тебе, что им сказать, но я обещаю ничего не говорить. После секундной тишины он добавил: — Не считай это ложью , это… секрет. Да! Им не обязательно знать, не так ли? Чарли полностью выпрямился и гладил большую мягкую корову под правой рукой, как будто она была настоящей. Это было «совершенно» очаровательно! Вонка поклялся, что ему придется нарисовать портрет мальчика, лежащего вот так в своей постели. Только для того, чтобы он им наслаждался. — Конечно я согласен. Ребенок автоматически ответил. Забыв предостережение о периодической дисциплине мистера Вонки и обстоятельствах недавней записки, которая была приклеена скотчем к его потолку. — Да неужели? Бросил вызов Вонка, подняв одну руку в воздух: — Когда ты был чертовски беден и хотел игрушку, которую не мог себе позволить, ты сказал им? — Неееет… — медленно ответил ребенок, задаваясь вопросом, какое это имеет отношение к чему-либо. Его наставник, способный сделать вывод о его жизни, также застал его врасплох. — А когда живот болел от голода, ты жаловался? Каждый раз? Продолжил Мистер Вонка. Прохаживаясь пальцами по расстеленной кровати и массируя живот мальчика. — Я не говорил. Он ответил правдиво, не сумев сдержать смешок от дразнящего прикосновения мистера Вонки, несмотря на его сосредоточенный образ мыслей. — Так, это была ложь? Ты ничего не скрывал ? Были следующие наводящие вопросы Вонки. Все сказано преувеличенно простым тоном. — Они бы только расстроились, если бы сказали им такие вещи. — ответил нежный британский голос Чарли. — Ах-ха. Это был единственный комментарий Вонки. Он прижал один покрытый пластиком кончик пальца к губам мальчика в манере «шшш». Через секунду он снял его и снова сел, скрестив ноги. Он доказал свою правоту. Чарли отвел взгляд в сторону, размышляя над основательным спором с его наставником, который улыбался ему, когда он это делал. Он повторил предыдущее заявление Вонки, как будто размышляя над ним, прокручивая его в своем мозгу: — Не ложь… секрет? — Угу, но только потому, что мы не хотим расстраивать людей и потому что мы можем доверять друг другу. Мистер Вонка махнул рукой между собой и Чарли, когда сказал «мы». В его глазах снова было очень напряженное выражение, но оно не было обычным, потому что не было ни улыбки, ни мерцания, сопровождающих его. Изгиб рта ребенка, глаза, скошенные в сторону, и быстрый кивок головы указывали на форму согласия. Мерцание и улыбка вернулись на лицо его друга. — Хорошо! Поедим! Мальчик мог подумать об этом позже, пока он почти забыл, что там была еда! Он обнаружил, что необычайно голоден, и быстро направился к импровизированному столику. На тарелке со спиралью лежал пухлый хот-дог, картофель фри оранжевого цвета и высокий коктейль. Коктейль был странного оттенка светло-зеленого. Чарли посмотрел на довольного и ожидающего Вонка. — Где твой? — Я уже перекусил, пока готовил это. Он сделал быстрое движение руками в пурпурных перчатках. В отличие от своего наставника, перед едой мальчик снял обе перчатки. Вилли зачарованно смотрел на него. Сначала мальчик решил попробовать прохладительный коктейль. Ему пришлось очень сильно сосать, чтобы вещество попало только наполовину по длинной извилистой соломинке в форме Вонка. Одна сторона его губ все еще срослась, он посмотрел на мистера Вонка, выражение лица которого резко изменилось, прежде чем глаза его наследника достигли его. — Он действительно толстый. Его голос был почти жалобой. — Да! Так лучше. — сказал мистер Вонка сладким голосом, на секунду зажмурив глаза в веселой улыбке. Чарли пожал плечами, глубоко вздохнул и снова отдался делу. Его щеки сильно впали от интенсивных усилий. Мужчина в полосатом темно-бордовом бархатном жакете вцепился в сиденье стула, на котором сидел, сжав под ним пальцы. Хищное выражение лица вновь появилось. Все, о чем он мог думать, это то, что ему не терпелось увидеть, как мальчик обхватывает теми же губами большой хот-дог. Кто знал, что его гений может быть применен таким новым и чудесным образом? Ребенок, наконец, попробовал вещество только для того, чтобы отреагировать на это слегка отталкивающим выражением лица. Он неохотно вытер языком привкус с нёба, сопротивляясь сильному желанию сказать. — Что это за вкус мороженого? — Брюссельская капуста. Мистер Вонка ответил немедленно. — Думаю, тебе следует ввести в свой организм немного овощей. Выражение лица мальчика стало немного хуже: — Мистер Вонка, я лучше буду есть настоящие овощи, чем мороженое. А вам это нравится? — Э-э, на самом деле нет. Его улыбка упала. — Я тоже думаю, что это довольно мерзко. Я надеялся, что ты это сделаешь, поскольку мне нужно заполнить всю комнату барахлом, с которым я не знаю, что делать. Это был один из тех провалов, которые я придумал до того, как вы переехали. Он чувствовал себя немного виноватым за то, что заставил человека создать такой ужасный вкус. Ребенок сказал невпопад. — Вы могли продать его как подарок для шутки. Люди могли купить его для своих врагов и притвориться, что это фисташка. Вонка поднес руку к подбородку, и это сопровождалось комичным задумчивым выражением. — Знаешь, это неплохая идея. У тебя очень хорошо получается с этим. Хм, может быть, я пошлю пинту своим не очень дружелюбным конкурентам. Пусть негодяи украдут этот рецепт! Ха! Мальчик гордо улыбнулся и взял сосиску в пушистой булочке. Глаза Вонки снова загорелись, а рот остался слегка приоткрытым в предвкушении. Незадолго до того, как положить его в рот, его наследник остановился и посмотрел на него. — Есть ли в этом что-то странное, о чем мне следует знать? — Кетчуп выглядит как горчица, а горчица похожа на кетчуп. Ответил в шоколатье, указывая пальцем на вещества. Чарли мог только моргнуть, прежде чем громко расхохотаться. Только Вилли Вонка мог создать что-то настолько абсурдное и ненужное! Мужчина добавил свою собственную струйку веселья. Когда их смешки утихли, мальчик добавил: — Меня это не усыпит, не так ли? Это застало мистера Вонка врасплох , его рука отпрянула, когда он стиснул идеально ровные зубы. Лицо его наследника стало испуганным; он не хотел намеренно нарушать радостное настроение. — Спасатель, на линии для вас вызов; частный вызов. Прервала мадам Роза с вершины лестницы. Вилли опустил руку и машинально встал. Он поднял одну бровь, прежде чем сказать без особой интонации: — Нет, не будет, но ты можешь не есть цветок… хотя он довольно красивый, каждая часть растения ландыша чрезвычайно ядовита. Не так ли? Он не оглядывался на Чарли, снова поднимаясь по винтовой лестнице, высокий каблук звенел при каждом шаге по их металлической поверхности. Достигнув вершины, он низко наклонился и что-то прошептал на ухо миниатюрной умпа-лумпе, а затем стал слушать, как она проделала то же самое с ним. Как только мистер Вонка вошел в комнаты наверху, она начала спускаться по менее крутой лестнице рядом с ним. Чарли смотрел, как она схватила один край своего зеленого пятнистого платья, не давая ему запутаться под ногами, но и не обнажая их: от ее методичных шагов появлялись лишь движущиеся комочки. Мальчику это показалось милым, и ему удалось слегка улыбнуться в ее сторону. Мадам Роза невольно усмехнулась, когда мальчик угрюмо откусил свой хот-дог. С помощью наблюдательного зеркала размером с планатерий в комнате она теперь могла видеть в его отражении то, что мужчина приготовил для своего ученика. Бесстыдно, но она полагала, что они могли бы извинить его за несколько поблажек, поскольку он никогда раньше не переживал ничего подобного. Было также немного забавно видеть, как Вилли Вонка ведет себя таким образом, а Лумпы любили странный юмор. Как только она приблизилась к Чарли, она заявила: — Ты не должен портить его игры. Он ненавидит это. Почему он заперся на полдня в комнате истерики после того, как тот, кого звали «Майк Тиви», взломал его код для конкурса. Смиренное жевание и виноватый взгляд вернули ее слова. — Я просто хотел не спать, чтобы увидеть больше удивительных вещей. Я не злился на него или что-то в этом роде. Мадам Роза протянула руку и похлопала его по болтающейся ноге. — Конечно. Он просто большой ребенок. Мальчик усмехнулся и откусил еще один, на этот раз более плотный кусок еды. Картофель фри оказался из сладкого картофеля и был очень вкусным, особенно в желтом кетчупе. Может быть, он мог бы взять бутылку этого напитка домой, чтобы удивить свою семью. Об этом лучше говорить, чем о каких-то других событиях… — Есть еще кое-что, что я хотела бы сказать тебе, пока его нет в комнате. Я и другие умпа-лумпы очень довольны вашим… союзом с нашим Спасителем. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам двоим. Ее голос сохранил свой хриплый звук, когда она говорила медленно и нежно. Это напомнило ему его мать, но с гораздо более глубокой мудростью в манерах. Чарли бросил на нее нервный взгляд, прежде чем понял, что она не может видеть выражение его лица. Пыталась ли она сказать, что крошечные люди знали, как они стали сближаться? Он решил перестраховаться простым «Спасибо». — При этом, — продолжила она, — я хочу, чтобы ты знал, что мы считаем Вилли Вонки особенным. — Я тоже! — сказал Чарли с большим энтузиазмом. Губы женщины скривились в улыбке. — Да, но ты должен быть осторожен в том, как ты это выражаешь. Твой наставник чувствителен к тому, чтобы отличаться от других людей. Это беспокоило его большую часть его жизни. Мальчик выглядел очень задумчивым: — Однако он не такой, как другие люди. Это неплохо. — Нет, это не так, и ты прав, это не так уж плохо. Она улыбнулась шире. Все продолжали называть этого мальчика счастливчиком, но именно знаменитому производителю шоколада действительно повезло найти такого великодушного человека, как этот Чарли Бакет. — Я пытаюсь тебе кое-что сказать, не используя определенных слов. Позволь мне перефразировать себя. Все, чем хочет быть Вилли Вонка, — это очень умный и любимый человек, не более того. Ей хотелось по-настоящему посмотреть мальчику в глаза в этот момент. Однако старуха предпочитала смотреть ему в лицо, а не в зеркало, пока говорила такие важные слова. Она бы увидела выражение сострадания на лице его наследника. — Люди предали его! Как они могли быть такими жестокими? Ребенку удалось остановить себя, прежде чем использовать слово «слепыми», чтобы описать то, что, по его мнению, было глупым, ошибочным взглядом на своего героя. Он был бы очень смущен, если бы так небрежно использовал это слово перед кем-то с этим заболеванием. — Они сказали и сделали намного хуже. Ее голос понизился до шепота. — Как ты думаешь, как твой народ назвал бы мой народ? Мы слышали, как другие победители конкурса называли нас. Спасатель знает, что мы не можем покинуть этот завод по другим причинам, кроме простой суровой погоды снаружи. Наказание изоляции на себя. Он действительно чувствует себя плохо из-за того, что его мир, вероятно, не примет нас. Вместе мы сделали все возможное, чтобы создать свой собственный мир, может быть, даже лучший. Мальчик только что откусил одну из апельсиновых палочек, обрабатывая ее слова. Таким образом, это была не просто крайне антиобщественная натура, которая держала мистера Вонка взаперти — это также была своего рода лояльность к умпа-лумпам. Мадам Роза склонила голову набок, когда услышала всхлип ребенка. — Чарли? — Он очень сильно пострадал от мира, не так ли? Сказал его наследник дрожащим голосом, вытирая слезу со щеки. — Да, ребенок. Он довольно чувствительный, и мир может быть очень жестоким. Я думаю, что вся боль в его жизни даже ранила его душу. Поэтому я прошу тебя простить его, когда он плохо себя ведет или выходит из себя. Она снова потянулась, чтобы коснуться его. Чарли спрыгнул с кровати и опустился на колени до ее роста. Он протянул руку и положил руку не больше, чем у малыша, на свое маленькое кольцо. — Я уже пообещал это сделать. Мадам Роза ощупала тонкую полоску с зазубринами, которую, как она знала, мужчина хотел подарить ему. Другой рукой она похлопала мальчика по слегка влажной круглой щеке. — Мои люди зовут Вилли Вонка, Спасатель. У нас есть и для тебя имя… это Реставратор. На лице мальчика отразилось благоговение. — Вам двоим лучше не вступать в сговор против меня. С лестницы донесся еще один уникальный, но знакомый голос. Стоит отметить, насколько тихим он мог быть, когда хотел, потому что ни одна из сторон не слышала, как он спускался. — Мы вступаем в «сговор» для вас». — возразила ему Мадам Роза. Мальчик вскочил и подбежал к мистеру Вонки. Его наставник нес еще один маленький поднос с еще одним коктейлем, удерживая Чарли от нападения на него гигантским объятием. Безумный шляпник шоколатье начал нервно объясняться, подталкивая коктейль к своему ученику: — Вот! Я плохо себя чувствовал из-за моего последнего коктейля, поэтому на этот раз я сделал тебе молочный получше. Вообще-то мой любимый — банановый сплит! Имеет завихрения ванили, шоколада и клубники с лентами сиропа в банане, помадке, зефире, супер-ягоде и ананасе, все закручено внутри. Затем я добавляю взбитые сливки, смешанные орехи, а для тебя … мармеладную вишню сверху! Чарли принял его с выражением полного восхищения. Это было произведение замороженного искусства! Тут мальчика что-то осенило — наверное, это было своего рода кондитерское «приношение мира». На его лице появилась маленькая ухмылка. — Это было очень мило с твоей стороны. — Ты можешь съесть его, пока я провожу тебе экскурсию… по моей комнате. И с этим Вилли Вонка начал полностью отвлекать Чарли от того, с кем или о чем он общался. Мадам Роза видела, как шоколатье сделал несколько жестов перед зеркалом, в то время как мальчик рассматривал огромный самоиграющий орган. Его последним жестом был простой символ «ОК». — Я хочу видеть больше рисунков!Чарли забулькал. Сахар был хорошей вещью. Он слизнул каплю помадки с ложки. Вещество было горячим, несмотря на ледяную температуру ароматных завихрений. Волшебным образом остальная часть десерта не растаяла, а все цвета идеально сохранили свою мягкую форму на гладком стекле. Это не должно было быть возможным, но это было. И это было невероятно вкусно. "Оки Доки." Вонка подошел к черному зеркалу, где он повесил множество своих набросков — некоторые из них были гораздо более абстрактными, чем другие. — Что это? Он указал головой на лист, покрытый случайными мазками краски с цветными брызгами. — Не знаю. — заявил он, повернув голову полностью влево и заставив свой боб наклониться. — Иногда я пытаюсь рисовать с завязанными глазами, как мадам Роза. Я имею в виду, если ей не нужно зрение, чтобы видеть видения. Чарли усвоил эту идею, пока шоколатье несколько раз корректировал рисунок. — Я думаю, что это вверх ногами. Он заявил, затем нахмурился: — Или… может быть, нет. Мальчик наклонился, чтобы изучить ту, которая привлекла его внимание через всю комнату. Он был схематичным, с несколькими яркими цветными мазками, детализирующими его. Чарли сразу узнал фабрику на заднем плане, но не ветряные мельницы. Он не был уверен в личности человека, нарисованного на первой странице газеты. Он выглядел почти как мистер Вонка, но фигура была изображена как довольно старая: морщинистая, с жесткими волосами, торчащими из цилиндра вместе с бородкой. Одна рука в перчатке сжимала копье, сделанное из мешанины из мусора. Форма была одета в такой же несоответствующий набор доспехов поверх элегантного наряда. У него также были широко раскрытые глаза с вкраплениями красного и синего, образующими аллегорию фиолетового; большинство иллюстраций были монохромными по стилю с такими смелыми вкраплениями цвета. — Это ты, не так ли? Мальчик нерешительно догадался. — Угу, что-то вроде автопортрета. Я нарисовал его, когда у меня был только один магазин. Это было исследование стремления, формулировка моего вдохновения задолго до материализации нашей гибридизации. Он красноречиво пробормотал. Это предложение вызвало очень смущенное выражение на лице Чарли. — Извини, не смог удержаться от сгущения моей аллитерации. Затем последовало натянутое хихиканье и скрипучие хлопки в ладоши. Чарли поклялся, что никогда не будет таким остроумным. Он сосредоточился и попытался скопировать метод: — Мне нужно больше объяснений относительно вашего… обесценивания? Настала очередь его наставника выглядеть растерянным. — Эм, то есть, почему ты выглядишь таким старым на фотографии? Он сопротивлялся каждому желанию протянуть руку и коснуться картины или фантастически блестящей поверхности края зеркала, возле которого он стоял. — Оооо. Это была хорошая попытка!Он ответил искренне. Было приятно иметь кого-то, кто хотел подражать ему все время. Это побеждало дневной свет из-за того, что его высмеивали за то, что он другой. Он продолжил: — Просто, я хотел показать свое желание стать очень старым и очень мудрым. — Что насчет этих? Ребенок указывал на определенный элемент рисунка, но намеренно не касался его. — Конечно, это «ветряные мельницы моего разума» — Они эээ… символичны, являются частью действительно хорошей песни и довольно хорошей пьесы. Далекий взгляд наткнулся на его черты. Он стоял в комнате, но его разума больше не было. — Что представляют собой единороги, мистер Вонка?»— спросил Чарли, осторожно наклоняясь к шоколатье. Мужчина наполовину вышел из транса. — Что? Единороги? — Мне показалось, что я увидела одного в зеркале перед тем, как заснуть. Его наследник признался, одновременно крутя длинной серебряной ложкой остатки лакомства, создавая спираль цветов. Мистер Вонка сразу же положил руку на одно из худых плеч мальчика: — Это сработало! Вот видишь! Ты сделал магию! Ребенок прижал левую руку к своему смущенно ухмыляющемуся лицу, заставляя себя оставаться в контакте с этими блестящими лиловыми глазами и этой яркой улыбкой. — Нет, мы сделали это. Мадам Роза была занята добавлением деталей к портрету, но эти слова привлекли ее внимание. — Единорог — редкая и могущественная вещь. Не каждый может его увидеть. — Я не могу! Объявил мистер Вонка так, словно гордился тем, что его наследник может делать то, чего не может он. Затем он бросил на мальчика более похотливый взгляд и окинул взглядом его тело. Более тихим, более мужественным голосом он добавил: — Держу пари, ты хотел бы увидеть это снова . Это заставило Чарли покраснеть и отвернуться. Он действительно старался не краснеть так сильно в присутствии мистера Вонка, но это было нелегко! Прекрасно понимая, что имел в виду этот человек, он все же сумел пробормотать: — Д-да, сэр. Руки, лежащие на плечах мальчика, при этом слегка дрожали. Чарли был не единственным в комнате, отчаянно сопротивлявшимся желанию «прикоснуться к вещам». Мадам Роза подумала, что через минуту ей придется бросить лед на них обоих. Ей придется довольствоваться словами, которые, надеюсь, произведут тот же эффект. С презрительным лицом она провозгласила: — Единороги олицетворяют чистоту и невинность — они появляются только у людей с таким же характером. Мистер Вонка понял намек, откашлялся и встал. Он дернул свои расклешенные разноцветные рукава с узором пейсли, пытаясь восстановить свой авторитет. — Иди, мальчик, надень туфли. Сегодня мы должны закончить портрет. Чарли кивнул и бросился к кровати, чтобы собрать свою одежду: туфли, одну перчатку и маленький темно-синий цилиндр с павлиньими перьями. Прежде чем он натянул свою яркую правую перчатку, он заметил небольшой синяк в том месте, где его наставник ударил его тростью. Это будет сложно объяснить. Ребенок решил побеспокоиться об этом позже и поспешно вернулся к стулу, где снова сидел мистер Вонка. Он осторожно пересел на колени мужчины с ласковым взглядом. Вилли оставался стойким — на этот раз он заставит себя взять себя в руки. В конце концов, он сегодня вошел во вкус, не надо быть обжорой. Несмотря на это, его руки задержались на тонкой талии, прежде чем вернуть их в исходную позу. Ему стало интересно, нашел ли он наконец что-то еще более соблазнительное, чем сладости. — У тебя должно быть много других дел сегодня, кроме этого, верно? — скромно сказал ребенок, глядя вперед. — Не совсем. Я уже говорил тебе, что у меня так мало дел и так много времени, чтобы сделать это. Я очистил свое расписание для этого. Иногда, чтобы сделать очень мало, нужно много времени. Наклонившись ближе к своему наследнику, мистер Вонка слегка опустил веки. Он чувствовал свой запах на ребенке. Ухмылка тронула его губы на секунду, и он погладил верхнюю часть голой руки ребенка. Разве я не расстрою мистера Бакета? Мадам Роза достала немного розового цвета из своего набора для рисования размером с обувную коробку; в них обоих появилось новое сияние, которое она хотела запечатлеть… Продолжение следует...