Горькая тоска по парню по имени Йен.

Сильно захлопнув дверь так, чтоб с первого раза открыть её было бы сложно (а Йен так умел, и даже пытался объяснить этот фокус Карлу, решившему, что дрочить с незапертой дверью в комнату безопасно), Йен упал в кровать. Чувствуя мягкий матрас, который раньше казался ему жёстким, однако терпимым, больше не хотелось плакать. Хотелось расслабиться и уснуть, плыть по течению, не замечать плохой погоды за окном, зудящей шеи, которая все ещё ощущала пальцы Микки на себе, не чувствовать более ничего, даже ужасного последствия седативных - хотя скорее всего, это всё и есть последствие седативных. "Весь мир - это последствие седативных" - подумал Йен, на секунду вспомнил о блестящей жёлтой упаковке, выпавшей из рук Микки ещё около кухни, еще в тот момент, когда Йена чуть не придушили - и уснул. Практически никогда Йену ничего не снилось - просто черный цвет перед глазами, и все на этом. Но сегодня приснилось. Приснился коротенький сон, который толком даже не запомнился Галлагеру - но он был словно настоящий. Снилась его же шея, со следами пальцев Микки на ней, хрипы, кашель и мелкие стоны, вылетающие из перетянутого горла. А затем снился сам Микки - по-необычному более злой, чем обычно, более обидчивый и заносчивый.Неизвестно, как так получилось, что сквозь все звуки, вылетающие из гортани, Йен смог прошептать "я люблю тебя, Микки", но реакция черноволосого была еще более пугающей: -Принимай таблетки, псих! Рука на шее сжималась все сильнее, мир словно кружился, словно танцевал невероятно дикие танцы с сознанием Галлагера, а слово "таблетки" звонко раздавалось в ушах. Стало слишком плохо, невыносимо.Горло сжималось скорее не от руки, а от переживаний и чувств - внутри все переворачивалось, не сидело на месте, подселяло тревогу в сердце, которое и так уже билось, словно сумасшедшее. Терпеть невозможно. И Йен, откинув одеяло, проснулся. На кухне привычно пахло чем-то пригоревшим.Дебби, наверно, уже могла бы готовить, но скорее всего, браться за сковородку все же опасалась, поэтому Фиона со своим врождённым ангельским милосердием готовила завтраки сама, что-то приговаривая, а затем умело раскладывала еду по тарелкам. Проходя мимо зеркала в ванной, Йен случайно увидел свое отражение и ужаснулся - вид, словно пил всю ночь, вот только алкоголь заливал в глаза, а не в рот.Мешки под глазами, может быть, немного и исчезли, но сами глаза опухли - можно было подумать, что у Йена аллергия на что-то. Щеки блестели, до сих пор оставшись влажными - видимо, Йен плакал и во сне.Вообще, слёзы - это не его метод решения проблемы, и вообще, плачущий мужчина это не лучшее зрелище, но в этот раз было настолько плохо, что он беспрекословно разрешил себе разрыдаться. Парень вытер полотенцем щеки, протёр глаза и глянул на шею: к сожалению, в мутно-пыльном зеркале не было видно настолько мелких деталей, как маленькие повреждения. "Всё в порядке."- зачем-то заверил себя парень, параллельно понимая, что ничего на самом деле не в порядке. Наконец, спустился на кухню.Родные лица встретили его по разному: например, глаза Фионы выражали недоумение и все же, наверное, сочувствие к младшему брату.Дебби вопросительно оглядывала синюю рубашку, руки и домашние штаны Йена.Лип и Карл, видимо, прервав свой разговор, практически одинаково странно смотрели на брата, чуть ли не одновременно моргая. Лиам кушал, а Френка снова не было дома. "Может, сбегать от своих проблем и правда вариант."- мельком проскочила мысль в голове рыжеволосого. -Йен!Что произошло?Ты чего так...- кинулась к нему Фиона, забыв про свое кофе, заваренное и явно остывавшее в чашке. -Что? - отчуждённо прервал её парень. -Чувак, да ты полтора дня спал!Со вчерашнего вечера.- обьяснял Лип, удивленно расширяя глаза. -Со вчерашнего вечера?А...а Микки где?- сонно соображал Йен, водя взглядом по столешнице, наполненной тарелками и кастрюльками. -Микки позавтракал и ушел.Он ничего не говорил, просто молча взял бутерброд и пошел...куда то.Йен, вы поссорились?- сложила руки на груди Фиона. -Да...то есть, нет, но...- запнулся парень, попытавшись ответить. -Не переживай, все будет в порядке, обязательно! - поддержала рыжеволосого вмешавшаяся в какой-то странный и не удачный утренний разговор Дебби.-Вот, держи свой завтрак.- улыбаясь, она протянула ему тарелку с бутербродом и яичницей, обрамлённой яркой коричневой корочкой, свидетельствующей о том, что Фиона явно не была проффесионалом в готовке. -Спасибо.-неловко протянул Йен и сел между Лиамом и Карлом, на углу стола, сопровождаемый дружелюбными взглядами. -Ладно, чего это мы...Лиам, доедай и одевайся, я подвезу тебя до школы, хорошо? - подмигнула Фиона, пальцами показав за спину, на дверь.-Давай-давай, нам бы поспешить. Лиам, в спешке запихав за щеку два оставшихся кусочка от яичницы, помчался на лестницу, затем - поворот, своя комната, школьная форма и портфель.Через пару секунд жующего яичницу Лиама и подгонявшую его Фиону на кухне не стало, а за окнами загудела машина. К счастью для Йена, остальная часть завтрака прошла без разговоров, все молчали, только один раз Лип, словно опомнившись, сказал "Приятного аппетита", чего практически никто здесь не говорил, кроме Фионы, да и та, скорей всего, просто по привычке кидалась милыми домашними фразами. Йен кивнул, притворно улыбнувшись, мол, спасибо, и продолжил потихоньку есть яичницу. Вскоре и остальные Галлагеры ушли с кухни - дела здесь были у всех, кроме единственного ярко-рыжего Галлагера, сидящего с озадаченным выражением лица, и не понимающим, почему с уходом всего лишь одного человека из его жизни внутри стало чего-то не хватать. И снова то кошмарное чувство, выворачивающее, поглощающее полностью, без остатка. Чувство вины и собственной ничтожности. Чувство страха, волнение и непонимание. Тоска. Как же идеально подошло слово "тоска" к описанию внутренней войны с собой, подумал Йен. Тоска по тебе, Микки. Может, даже и убегать не стоило, не стоило закрывать дверь.Это же Микки.Он никогда бы не сделал ничего плохого в адрес Галлагера. Сделал. Осадил физически и убил морально.Затоптал, уничтожил, заставил почувствовать боль во всей своей красе. Нет, нельзя больше об этом думать. "Я сойду с ума."- думал парень. - "Нет, я УЖЕ сошел с ума." Он выглянул в гостинную - желтая пластмассовая банка закатилась под диван и смотрелась так ужасно там, что захотелось поднять и поставить ее на месте. Пройдя в гостинную, в которой, как и на кухне, все еще витал запах жареных яиц, Галлагер нагнулся и поднял банку.Прошел обратно на кухню, поставил на гарнитур и вышел назад в зал, понимая, что ходит кругами. Присел на диван, по привычке закинув ноги на журнальный столик, заваленный журналами и, нарыв в куче журналов с одинаково наряженными женщинами пульт, включил какую-то странную, но веселую программу.За подобными странными программами прошел весь день - точнее, еще звонила Менди, но разговор с ней состоялся недолгим, девушка быстро сбросила, просто спросив, как прошёл день, как дела у Йена с Микки, и рассказав подробно о своих приключениях за день.На вопрос про Микки Йен отвечал уклончиво - не хотелось бы вмешивать других людей в их ссору. Какой ужасный день. Странно, что Йен вообще его пережил.