Насколько глубока твоя любовь

Сегодня Йен работает в режиме зомби. Иначе никак. Впервые на поле «Галлавич Секьюрити» происходит замена игрока: одного Милковича на другого Милковича, постарше и повыше ростом. Замена, которая волнует, похоже, только Йена Галлагера. Сотрудники легальной марихуановой фермы хихикают, тщательно проверив документы Игги и убедившись в том, что он действительно близкий родственник Микки. Потому что сходства между родными братьями ноль, разве что цвет глаз у них одинаковый. Русоволосый, загорелый, бородатый и худощавый Игги складно сочиняет про свои мега-навыки стрельбы из разных видов оружия и стаж в охранном бизнесе. «Ну, хотя бы не чешет про службу в горячих точках на благо родины», — с облегчением думает Йен. Знакомство временного вооружённого курьера с работодателями проходит гладко. Репутацию Микки Милковича сложно переоценить, его уважают буквально все наниматели. Он отличается надёжностью и исполнительностью. Поэтому нарко-плантаторы так проникаются «срочным отъездом напарника Йена по семейным обстоятельствам», что без колебаний соглашаются оплачивать двухнедельные услуги Игги по той же ставке. Старший Милкович делает вид, что гонорар для него не имеет значения, однако в душе он ликует. Большую часть рабочего дня братец Микки помалкивает и сосредоточенно жуёт кончик спички, из-за чего смахивает на героя вестерна. К Йену с расспросами не пристаёт и своими соображениями не делится. Мимика Игги красноречивее слов: он то и дело вытягивает губы в трубочку, чтобы не усмехнуться, но уголки губ всё равно предательски расползаются в стороны и вверх. Для Игги это первая за почти тридцать лет его жизни законная работа! «Ясно-понятно, он в перманентном ахуе», — делает верный вывод Йен. Будь он на месте Игги, чувствовал бы себя так же. Время от времени Йен вглядывается в новоиспечённого напарника в ожидании подвоха, но подвоха нет. Так что Йену с Игги комфортно. Эти типичные деловитость и невозмутимость братьев-Милковичей умиляют Галлагера. «С другой стороны, почему братьев? Есть ещё Мэнди.», — думает Йен. Тоже деловитая, тоже Милкович, правда, возмутимая… И не брат, а сестра. «Самая отзывчивая, язвительная, добрая, самоотверженная девочка. Та ещё манда. Лучшая подруга». Женская версия любимого мужа Йена. Он ужасно тоскует по Микки, как будто того нет рядом годами. «Как будто это Микки, а не Мэнди упиздовал в чёртову Индиану и нихрена не едет обратно. Грёбаные Милковичи!», — мысленно негодует Йен. Предоставленному самому себе Галлагеру затариться бы контрацептивами на вечер и забыться, нагибая симпатичного парня. Да только где ему унять свои переживания! Брайан ака «мистер крутой потный пресс с беговой дорожки» никуда не денется. Поэтому вместо того, чтобы строить планы, Йен воображает, как взмыленный Микки носится по Чикаго круглозадым вихрем. Сметает с витрин магазинов шорты, солнцезащитные кремы, шлёпанцы, тёмные очки, кепки и уродливые рубашки в цветочек. Смешно матерясь, пакует необъятный чемодан. Обменивает доллары на евро, непременно по самому выгодному курсу. Подгоняет Чина со сборами и освежает стрижку. Микки не выходит сегодня на рабочую смену и не позволяет мужу проводить себя до аэропорта. Он не показывает Йену билеты и не говорит название гостиницы, где будет жить две недели и в какой город Испании улетает. Даже когда Йен не видит Микки, тот успешно выносит ему мозг. Своим запретом звонить и писать ему, потому что у Микки, видите ли, уже начались каникулы. Закончатся — сам позвонит и напишет. Микки выносит мозг Йену всеми своими проявлениями, и в голове у зеленоглазого мужчины творится ад. «Как этот ловкий хуй крутит офицером по УДО? За какие-то вшивые несколько часов умудрился согласовать свой отъезд!», — мысленно рассуждает Йен. «Ларри, конечно, фея-крёстная, а не офицер по условно-досрочному, но скорость решения вопроса всё равно впечатляет. Может, мой муж-гондон сосёт ему втихаря? Блядь. Ларри по девочкам, этот вариант исключён». Йен без конца щёлкает кнопкой ручки прежде, чем подписать накладную, сесть за руль фургона и вернуться к своим тревожным мыслям. «Надо было остановить Микки! Я же почти солдат, умею обращаться с тяжёлой техникой. Иногда Микки как танк. Такой же тугой, с медленно вращающимися шестерёнками. Такой же бронебойный, опасный и эффективный. Сука, я завожусь». Ничего не объясняя коллеге, Йен паркуется на обочине. Выходит на край дороги, ополаскивает лицо холодной водой из бутылки и закуривает. Через полминуты к Йену подваливает Милкович-старший. Той самой фирменной походкой вразвалочку, походкой Микки. Игги выплёвывает на асфальт изрядно погрызанную спичку, чешет бровь и подозрительно прищуривается. — Колёса свои принял? Где-то между безразличием и деликатностью существует стиль, в котором Йена следует спрашивать о его лекарствах от биполярного расстройства. Игги Милковичу не надо долго угадывать, он, не напрягаясь, попадает в цель. Поэтому Йен благосклонно кивает ему и ухмыляется. «Я взял в мужья идеального мужчину. С идеальными родственниками. Кроме тестя-ебучего-Терри, конечно», — вещает внутренний голос Йена. «И кроме кучи кузенов-нацистов. Может, сорваться домой и похитить Микки? Пока не умотал в ебеня европейские. Приковать его к койке и пользовать как секс-раба. Небось, побрыкается и простит», — Йен далеко уходит в свои фантазии о Микки в наручниках. Игги приходится вернуть Йена в реальность, — он хлопает рыжего по плечу и показывает на часы в мобильном. Мол, пора на доставку. Это знак: Микки не ждёт сейчас Йена дома или где бы то ни было ещё, а работа — ждёт. Что ж, сигнал получен. Парни запрыгивают в фургон и мчатся по шоссе, наслаждаясь ветром, задувающим в открытые окна. По пути они слушают громкую музыку и иногда заговорщицки переглядываются. С Йеном такое бывает редко, практически никогда, и тем не менее, на счёт плейлиста у него с напарником разногласий нет. Ближе к концу смены Йен в подробностях вспоминает вчерашний разговор на кухне и окончательно понимает, что Испания не блеф, Микки хочет туда поехать. Как бы ни было тяжело осознавать это, Йен признаёт право супруга на отпуск и оттого не планирует мешать ему. В памяти Йена одна за другой всплывают сцены из вчерашнего вечера. — Мир не крутится вокруг тебя, Йен. Я делаю это не чтобы тебя позлить. Я делаю это, чтобы себя порадовать! Йен рассматривает светящегося энтузиазмом Микки и подумывает о том, чтобы вылить ему суп на голову. Или за шиворот. — Чё, прям с доставок в аэропорт попиздуешь? Микки как будто не чувствует напряжения в голосе Йена. — Не, нихуя. Я завтра не работаю, у меня запись на интимную депиляцию и шоппинг. Плавки куплю, не каждый же день на нудистком пляже пастись. Это уже слишком провокационно! Йен не выдерживает. — Когда это ты, блядюга, раньше депилировался в салоне? Микки доволен произведённым эффектом, он издевательски улыбается. — Всё бывает в первый раз. Ой, да не переживай ты так, жёнушка, тебе тоже перепадёт. Админ салона сказал, что ворс после процедуры проклюнется только через три недели. «И подмигивает, тварь», — думает Йен, но не отвечает. Иначе Микки отправится в путешествие с подбитым глазом. Будь у Йена чуть больше времени, чтобы осмыслить произошедшее, может, он и заставил бы Микки отказаться от поездки. Но его реактивный муж уже купил билеты на самолёт и забронировал отель с трансфером. Так что Йен пытается не забыть, как дышать, и молчит. Весь рабочий день он сам не свой. Размолвка с мужем делает его истеричным подобием человека. Он прокручивает колёсико зажигалки, пока не ломает её. До онемения хрустит суставами пальцев. Смеётся невпопад. Постоянно трогает своё обручальное кольцо, как будто оно может вдруг взять и исчезнуть. При этом внутреннее радио Йена совсем не щадит его, оно не останавливает вещание ни на пятиминутку! «Как мне пережить эти сутки? Как перестать бояться, что за две недели Микки, жопа непоседливая, влюбится в Чина? У Чина кожа, как у мальчика. Гладкая, безволосая. Ни намёка на пивные жиры на талии. У Милковича другой тип. Как же! Не обманывай себя, Йен! Именно таких Микки и поёбывал, когда вы разбегались. Смазливых, ухоженных, свеженьких, худощавых… Вот пиздец!..» Йен не может успокоиться, он со всей дури орудует палкой в осином гнезде своих нервов и стоически терпит укусы. Каждым умозаключением он как будто отвешивает себе пощёчину. «Чин юморной. Умный. Не ссыкло и не тряпка. Милый. Лёгкий на подъём. У него нормальная семья и нет биполярки. Хм, сколько презиков и смазки Микки взял с собой? Стоп. Не влюблялся же Микки ни в кого больше. В меня только. У него мужиков было, как говна за баней. Что в тюрьмах-колониях, что потом, в Мексике. Почему я тогда не волновался? Отпускал его насовсем, бросал, не зная, вернётся ли. А он возвращался. Нельзя контролировать всё! На самом деле, ведь никто никому не принадлежит. Хочет Микки быть со мной — будет. Нет — нет слов у меня, чтобы описать, что тогда.» В девять, когда уставший после смены Йен поднимается в квартиру, в его кармане вибрирует телефон. Дебби Галлагер звонит узнать, принял ли он лекарства. Йен огрызается, однако Деббс не провести, она отчётливо слышит, что её брату приятна забота близких людей. Забота Дебби и Микки, который предупредил Галлагеров, что уезжает, и попросил беречь своего биполярного муженька. Микки, которого самолёт уже два часа как несёт далеко-далеко, а сердца его от Йена унести не может. «Зануда», — цедит Йен себе под нос и глупо улыбается, заваривая чай в огромной керамической кружке. «Ответственный», — вздыхает он же через пару минут, устраиваясь перед телевизором с ужином. Порция в тарелке Йена оказывается непомерно большой, так как для него нормально делиться едой со своим мужем. Он шаркает на кухню и вываливает остывшее ризотто обратно в кастрюлю. Пока Йен моет посуду, он натыкается взглядом на участок кухонного гарнитура, где они с Микки чаще всего в этой комнате доводят друг друга до оргазма. Это удобная столешница с подходящей высотой. Йен проводит по гладкой поверхности ладонью, закусывает губу и по его телу пробегает сладкая судорога. Как невовремя! Он смеётся над тем, что Микки наверняка рискнут кадрить стюардессы. Тщетно, само собой. Йен гонит поганой метлой из головы мысли о стюардах, потому что нахуй этих вертлявых глиномесов вместе с их долбанной порнографической униформой и корпоративными стандартами внешности! Губы Йена поджимаются и белеют, а его прекрасное лицо перекашивает. Ещё больше Йена беспокоит фантазия о Микки, лежащем в минималистичных плавках на животе посреди пляжа, и коллекционирующем взгляды испанцев всех возрастов. Йен почти желает своему мужу обгореть в первый же день! Этой ночью Йен остаётся дома. Рано ложится в постель, обнимает подушку Микки, нюхает её и вспоминает, как вчера долго не мог уснуть. Почти совсем не спал до будильника. Отлежал правый бок, но не ворочался, оберегая сон мужа. Под утро, будучи уверенным, что брюнет крепко спит, Йен высвободил из-под него свою затёкшую руку, немного отполз и почувствовал себя «не на месте». Йен посмотрел на оголившуюся спину Микки, и мир вокруг них перестал существовать. На несколько секунд Йен нежно прижался губами к коже между лопатками Микки. После чего перевернулся на спину, осторожно прикрыл их обоих простынёй и, наконец, смог уснуть. А у Микки в ту ночь тоже была бессонница. Он бодрствовал и когда Йен отодвигался, и когда целовал его. Микки замер, дыша как можно ровнее, чтобы ничем себя не выдать, и сохранил этот бесценный биографический файл в памяти. Потому что такие моменты любви и держат его на плаву, что бы ни происходило.