Насколько глубока твоя любовь

Йен просыпается от движения тёплого тела в своих объятиях. Тело сонно похрюкивает и пахнет сливками с мёдом. Чужие пушистые волосы льнут к конопатой груди, щекочут её и не вызывают у Йена никаких ассоциаций. Под ладонями у Йена странная шершавая фактура. «Бля, что за извращенец спит в такой поганой на ощупь пижаме?», — думает он и готовится убегать из постели рандомного парня или же выгонять его из своей. Чувствуя, как от досады покрывается пятнами шея, Йен трёт глаза и с неохотой разлепляет веки. Не удержавшись, он шумно хмыкает, прикусывает сгиб указательного пальца и некоторое время продолжает лежать, пока не просыпается окончательно. Комната Дебби и притёршаяся к дяде Йену шестилетка-племянница с мягкой игрушкой в обнимку — всё, в чём виновен Галлагер этим утром. Он поднимается, с наслаждением чешет ногу и проверяет мобильник. Там неотвеченный вызов от Карла Галлагера, 6:25 по чикагскому времени («13:25 по мадридскому», — сразу переводит Йен), и в диалоге с мужем с шестого июля, когда тот уехал, — ничего нового. Йен возвращает гаджет на тумбу, сильно зевает и с потерянным видом крадётся босыми ногами к источнику кофеина. Кухней в этой квартире служат пять квадратных метров в том же пространстве, где всё ещё смотрит сны Френни. Их от дивана, стола и шкафа отгораживает барная стойка. Спальню в классическом понимании в этом компактном жилище имеют лишь дети — Френни и Лиам. Правда, сегодня младшенький братец Йена ночует у друга из школы, а дочка сестры предпочла отоспаться под боком у дяди. Йен опрометчиво смело хватает кофейник и чуть не роняет его. Судя по температуре, содержимое только вскипело. Слегка ошпаренный Йен умывается в кухонной раковине, так как из ванной отчётливо слышатся звуки воды. Он размышляет, что может забраться обратно в постель или может пожарить панкейков. «Сон это здорово», — думает он, «но закинуть в желудок еды и успеть на пробежку перед работой — лучше». Йен принимается за готовку, когда Дебби заходит помятая и довольная. Девушка звонко чмокает брата в плечо, запрыгивает на стойку, усаживаясь по-турецки, и подпирает пухлые щёки ладонями. Вид её говорит о многом, и Йен, не горящий желанием знать подробности, не задаёт вопросов. Йен кормит сестру и племянницу завтраком, предаваясь ностальгии по детству, когда за столом собиралась толпа. После чего впихивает в уши «Плейлист для бега №10», целиком состоящий их треков The Neighbourhood, и выдвигается в сторону парка. Он бежит быстро, на автопилоте ловко обходит препятствия, поддерживает ровный ритм на зависть спортсменам и смахивает на робота-андроида. Мышцы приятно гудят от боли, и Йен растворяется в этом ощущении. Он забывает о пропущенном вызове, но его удивительно настойчивый младший брат дозванивается сам. При всех недостатках Карла Галлагера, никто не в силах помешать ему заботиться о семье. На полицейской стоянке пылится фургон вроде тех, на которых развозят почту Америки. Выглядит чуть ли не новым, вещественным доказательством не является. Хозяин машины в отделе, воюет с законниками при адвокате и понимает, что за решёткой застрял лет на двадцать. Естественно, бедолага не против скинуть всё движимое и недвижимое имущество за бесценок. Фургон Карл не может придерживать вечно и советует Йену приехать скорее. Схема заманчива. Рыжий купил бы, да вовремя осекается. Дэбби сегодня сказала, что Микки просил беспокоить только в случае смерти или отъезда Йена в больничку. Банковский счёт у супругов общий, и Йен рассуждает, допустимо ли тратить оттуда средства в отсутствие мужа, пусть небольшие. Он усмехается как-то криво и даёт Карлу отбой. Йен, конечно, признателен брату и просит сигналить, если что-то подобное вдруг подвернётся. Но в нём закипают сомнения. «Поганая зрелость! Мерзкая человеческая блядо-природа! Почему всё не может быть просто?», — Йен чувствует себя идиотом, которого расхотели и, прикрывшись надуманным поводом, бросили. «Потому что кранты любви! Я как долбоёб на его уловку повёлся! Микки и раньше был трусом в каких-то моментах. Боялся признать себя геем, открыться. Внушал себе, что мы только ебёмся. Для отвода глаз приходовал девок. Был чёрствым и безразличным… Нет, Микки давно не такой!», — Йен чувствует себя грязным, использованным. Как будто его ткнули носом в неприглядное прошлое, когда он танцевал полуголым и несовершеннолетним приваты для всех желающих в клубе. «Да, я отдрачивал и отсасывал за полтинник, с которого ещё отстёгивал долю менеджеру. Считай сутенёру!», — Йен чувствует, будто снова не знает, как справиться с едва проявившимся психрастройством и побочными эффектами терапии. Как будто он второсортный. Йен мечется в своих мыслях. «Может, Микки устраивал прежний я, и своей провокацией он возвращает нашу пару к истокам? Почему иначе он не заставил меня уволиться из шлюшарни? Отгонял самых борзых клиентов, совавших мне руки в трусы посреди танца на сцене, а завязать танцевать не требовал! Тупо хавал мои отговорки, дескать, профессия как профессия, семье нужны деньги, и больше им взяться неоткуда! Почему не поставил тогда ультиматум?», — Йен пытается дышать ровнее. «Потому что Микки не верил, что он для меня особенный и вправе командовать. Был таким же незрелым, как я. Или всё-таки я ему шлюхой нравился? Сука, похуй, что было! Какого, блядь, хера я теперь должен считать себя днищем, гуляя с другими, пока муженёк развлекается в дальних краях?», — возмущается Йен. Он в бешенстве, он ненавидит Микки. И он благодарен Микки за то, что у них есть перезагрузка. В разлуке Йен понимает: многое непростительное не простилось. Скорее всего, ими обоими. Йен точно знает одно: он любит Микки. Этого хватает, чтобы играть по правилам. Не выбиваться из графика доставок. Как ни в чём не бывало перебрасываться анекдотами с Милковичем-старшим. Помнить о таблетках от биполярки. Не впадать в апатию. Просить Липа Галлагера о поддержке. Потому что пьяница-дегенерат Френк никогда по-настоящему не был отцом ни для Йена, ни для шестерых его братьев и сестёр, а вот Лип, вундеркинд и не по возрасту мудрый парнишка, всего-то на год старше Йена, долгое время, как мог, выполнял эту роль. Так что Йен набирает брата и расправляет плечи, услышав, что тот ждёт его к одиннадцати. Между работой и встречей с Липом рыжий, в основном, увлечённо ухаживает за своим огородом. Пропалывает от сорняков помидорные грядки, рыхлит, поливает, подвязывает растения и бережно собирает плоды. Одна из причин, почему он верен именно этому жилому комплексу, — возможность копаться в земле на отдельном участке за домом. У них с Микки уже накопилась приличная сумма, чтобы купить домишко где-нибудь на отшибе Чикаго или квартиру-студию, даже в престижном районе и без рассрочки. Они не сорят деньгами, так как вкладываются только в бизнес. В отличие от мужа, Микки, в сущности, плевать, где жить. После того, как он дал уговорить себя поменять родной Саутсайд на пижонский восточный район, он с лёгкостью переехал бы снова. На этот раз Йен не торопится. Он прикипел к инфрастуктуре Вестсайда, где так удобно расположены спортзалы, магазины и кофейни. Йен обожает камин в их квартире, то, что в ней много места, довольно высокие потолки, полы с подогревом, в закрытом дворе — бассейн, где он регулярно плавает. Да что говорить, Йена измельчитель для мусора до сих пор приводит в детский восторг! По сравнению с халупой, в которой он вырос, сегодня Йен будто в сказке. А то, что эта сказка съёмная, — ничего. Когда-нибудь Йен захочет собственное жильё. Пока же мечтает приобрести теплицу по акции, шесть на три, чтобы помидорчики осенью не замёрзли. В сезон-то дороже выйдет! В половину одиннадцатого Йен в такси, на пути к брату. Лип эсэмэсит, что ещё занят и неизвестно, насколько это затянется. Тэми в больнице, на сохранении. Фред ни в какую не засыпает, требует маму. У него режутся зубки. Йен решает не напрягать молодого отца и высаживается у незнакомого бара. Кормят тут вкусно и столько людей заразительно пьёт, что Галлагер пробует местный сидр. В слегка поддатую голову Йена приходит идея прошерстить интернет-резюме охранников. Однажды «Галлавич Секьюрити» придётся нанять курьеров с лицензией на ношение огнестрела. Положа руку на сердце, Йен уверен, что это уже актуальный вопрос, и перебирает анкеты вдумчиво, готовый найти то, что ищет. Фирме нужны строго гетеросексуальные меткие стрелки, без судимостей и особых претензий к окладу. Йен прикидывает, сколько их юрлицо способно платить с учётом налогов, страховок в случае травмы в рабочее время, больничных и отпусков. Как узнавать об ориентации соискателя до подписания договора, не спрашивая напрямую, и не нарваться на иск за претеснение геев и би, отказав им в трудоустройстве. Йен добавляет в «избранное» девять анкет в надежде, что Микки оценит его кандидатов, и они вместе выберут лучших на собеседовании. Галлагер допивает вторую бутылку сидра, вытирает рот тыльной стороной ладони, на пару секунд задерживает дыхание, скребёт короткими ногтями подбородок и, нахмурившись, лезет в галерею телефона. Как только он долистывает до фотографии мужа, его взгляд смягчается. Йен увеличивает изображение, немного склоняет голову вбок и смотрит. Губы сами собой вытягиваются трубочкой, а глаза перестают видеть окружающих людей. Не разбирая слов, Галлагер кивает подошедшей официантке, оставляет чаевые и слегка нетвёрдой походкой направляется в сторону туалетов. От Липа нет новостей. Йен собирается отложить разговор. Возможно, даже обойтись без него вовсе. Опустошить надрывающийся мочевой пузырь и списаться с братом. Сюрприз: тут нет писсуаров, и все кабинки, как одна, — заперты. Смешная проблема для Йена! Темнота и улица вполне себе вариант. Так что на выходе Галлагер углубляется в кусты и достаёт то, что обычно достано у мужчин, справляющих нужду. Готовится испытать облегчение, когда буквально всю его оголившуюся кожу оперативно облепливают комары. Местами так плотно, что эта жужжащая масса кажется частью его тела. В такой обстановке трудно заставить себя начать, но Йен делает над собой усилие и выпускает долгожданную струю. «Классный хуй», — говорит некто скучающим, флегматичным тоном с внезапно очень близкого расстояния. И хотя Галлагеру вроде как нечего возразить, это заявление застаёт его врасплох. Не переставая мочиться, рыжий пожимает плечами и поворачивает голову на звук голоса. «Когда куришь, они жрут тебя меньше», — добавляет незнакомец и томно выдыхает облако дыма, не отрывая взгляда от промежности Йена. Приемлемой ситуацию делает то, что автор высказываний красив, молод, дорого одет, опрятен и только немножечко навеселе. Этот чувак явно не планирует сорвать с Галлагера золотое кольцо или украсть его кошелёк. Разве что сорвать с него джинсы и украсть его сперму. Второй год подряд комаров в Чикаго какое-то аномальное количество. Мужчина, похоже, не боится трудностей. Он медленно и вместе с тем решительно приближается к Йену и опускается перед ним на колени. Зеленоглазый забирает у него сигарету, смачно затягивается и уступает зову плоти. Ему неважно, откуда тут этот мажор и почему они делают это в кустах. Быть может, рядом, в семейном пикапе его ждут жена и детишки. Какая разница, если парень вот так ублажает Йена, позволяя немилосердно вдалбливаться внутрь своей сдавленно стонущей глотки? Йен пользуется безотказным ртом, как секс-игрушкой, удерживая цепкими руками чужое лицо и забивая в него свой член до основания. Лишь изредка Галлагер осознаёт, что перед ним живой человек, в моменты, когда тот возбуждённо хныкает снизу. Оргазм неплох, незнакомец сглатывает, не поморщившись. Случайные партнёры стряхивают с себя комаров, шутливо салютуют друг другу и расходятся. Определённо, секс-приключения на свежем воздухе имеют своё очарование. Главное, Йен прекращает думать о том, что его беспокоит, хотя бы на эти пятнадцать минут. Тем временем в телефоне у него сообщение от Липа. Тот наконец закончил с домашними хлопотами, и рыжий мчится к нему со всех ног. «Даров, муженёк в отставке!», — с порога не щадит Йена родственник. «Йоу, мистер дебильная рожа!», — не остаётся в долгу младший брат. Мужчины крепко обнимаются и, потрепав друг друга по кудрявым затылкам, вваливаются в просторную гостиную саутсайдского коттеджа Галлагеров-Тамиетти. Лип растекается на диване, хлопает себя по щекам ладонями, трёт нездорового оттенка лицо и силится оставаться бодрым. Этот период для Липа лёгким не назовёшь, но Йен опасается худшего и не может не уточнить. — Бухаешь? Лип нехотя кивает. — Развязывался на денёк. Сходил к «анонимным» с Брэдом. — И как? — Без последствий. Плечи Йена расслабляются. — Огонь. Чё там Тэми? Лицо Липа при упоминании о матери его сына озаряется улыбкой слабоумного. Тэми Тамиетти — женщина, ради которой он готов шагнуть под поезд. — Боится за шов от кесарева. Между беременностями интервал курам на смех. Она отекает, живот необъятный просто! Ходит, как бегемот по льду. При этом саму с работы не выпнешь. Йен ободряюще пихает брата локтем в бок. — Теперь-то наладилось! — А то! Гипертонус, мать его, остужает пыл и у самых упёртых из Тамиетти. Йен бросает взгляд на совместное фото пары на комоде, и в голове у него зреет вопрос, который он, собственно, и озвучивает Липу. — Почему вы не женитесь? Лип всплёскивает руками. Видимо, его часто об этом спрашивают. — Да, блядь, на кой эта свадьба сдалась? Нам бы для разнообразия трахаться начать регулярно! Срёмся, вкалываем без выходных, няньчим дитё и вырубаемся. — Мне всегда казалось, ты слишком умный, чтобы въёбывать на двух работах и едва погашать ипотеку. Неужели доставщик готовой еды и ремонтник байков действительно твой предел? Лип ехидно прищуривает глаза. — Каждый мнит себя непризнанным гением интеллектуального труда со свободным графиком! — Ты не каждый, братишка. Не прибедняйся. Лип скребёт себя короткими ногтями по щеке с однодневной щетиной и косится на Йена. — Ну, окей. Неделю назад я пытался устроиться биржевым брокером. Йен подпирает подбородок кулаком и расплывается в улыбке. Он ничуть не удивлён. — Тааак. — Мне, без опыта, пришлось бы просиживать дыры в штанах в их офисе по восемь-шестнадцать часов по будням, но в плане денег и перспектив это имело бы смысл. Если бы не головняки на старте. Первая засада в том, что на брокеров учат до двадцати пяти, — потолок. Там нужен свежий мозг, без укоренившихся финансовых предрассудков. Вторая засада в том, что начальство не делает новичков надомниками примерно вечность. То есть я бы по-прежнему не успевал заниматься сексом, помогать по дому и воспитывать собственных карапузов. Третья засада, после которой можно не продолжать, — это стоимость получения сертификата. Мы на мели, братишка. Не до выбора. — Ты вообще шаришь в этом? Так, чтобы сдать экзамены без обучения. — Шарю. Там всё как два пальца. Акции, криптовалюта, фьючерсы… Так а толку? Без диплома, стажа и подходящего возраста мне не доверят ни одной сделки. — Даже если клиент даст добро? — Фирма меня не наймёт, и клиент, соответственно, не заключит со мной договор. — Я не об этом. Фирма — посредник, верно? — Канеш. — Значит работать с тобой напрямую клиенту дешевле? — Да. В идеале я б себя нанял. Жаль, у меня нет накоплений, чтобы торговать на бирже. А кто отважится рисковать своими активами, отдав их под управление фрилансеру без сертификата? — Кто-нибудь из знакомых. Отвечаешь за результат? — Хм. Пять процентов за месяц после вычета налогов и комиссий я бы прибавил к любому инвестиционному портфелю. Это железно. — Пятёру к сотэну?! — Как нехер делать. В удачные месяцы — больше. Сейчас цены скачут как в жопу ужаленные, за полдня можно отрастить акцию вдвое или настолько же проебаться. Я не азартный, фиксирую прибыль, не дожидаясь пика. Без паники анализирую, когда стоимость бумаги падает. Пока позицию не продал, ни профит, ни убыток не реальны. — Главное хладнокровие? — Главное не быть самоуверенным мудаком. Учитывать психологию массовых реакций на новости от политики до твитов Илона Маска. — Нужно какое-то специальное оборудовование? — Пфф. Смартфон и ноутбук. — Знаешь что, умник? С разрешения Микки я заведу нам с ним брокерский счёт на сотэн. Будешь творить свою инвестиционную магию и 2,5% брать на зарплату, а 2,5% докладывать в кучку к портфелю. Сколько накапает через год? — Дай посчитать… Каждый месяц проценты идут с новой суммы. Лип неверяще тыкает пальцами в калькулятор на телефоне и жалеет, что не напросился в охранники «Галлавич Секьюрити». Тут же одёргивает себя, потому что обременён судимостью, как все взрослые Галлагеры. Он потрясён тем, что брат с мужем пусть не вполне легальный бизнес ведут и всё ещё скромный, но очевидно успешный. — При изначальной сотне через двенадцать месяцев ваш баланс составит 134488 баксов. Значит моя среднемесячная зарплата будет равняться 2874. И ведь уёбываясь на развозке жрачки по десять часов пять дней в неделю, я с чаевыми поднимаю край 2200! Йен, я с таким раскладом смогу вести полноценную семейную жизнь, сохраню халтуру с починкой и тюнингом байков и постепенно забацаю личный брокерский счёт. Ты эти деньги точно не против вложить? Мало ли, крупная покупка на горизонте… — Зависит от Микки. Я впечатлён. Мы бы уже в банк с тобой ехали, будь Милкович тут. — Должен признаться на берегу: предложенная тобой половина прибыли в месяц — чистая благотворительность. Обычный брокер за то же самое берёт от одного до двадцати процентов годовых, зависит от сложности стратегии управления счётом. Я не отказываюсь от твоих условий… Лип нервно хихикает. Йен выжидающе поднимает бровь и слышит продолжение фразы. — Однако через год постараюсь снизить процент до общепринятого. — Годится. — Ты думаешь, Микки подпустит меня к копилке? — Сотэн… почти всё, что у нас завалялось. Но думаю да. — Что с вами происходит? Йен тяжело вздыхает и борется с ощущением песка в глазах. Этот разговор должен был быть о Микки. Тем не менее, рыжему сложно подбирать слова. Он описывает события понедельника, утра вторника и наблюдает за меняющейся мимикой брата. Тот качает головой, со свистящим звуком гоняет воздух сквозь зубы, хмурится и молчит. Не спешит с радикальными выводами. «Ты точно больше не накосячил?», — выдаёт Лип, когда в комнате воцаряется тишина, и рыжего от такого поворота аж подбрасывает. «Не точно», — шепчет внутренний голос, а в голове всплывают картинки: Йен и Микки в постели, за пару дней до того, как брюнет узнал о существовании Брайана. Смотрят сюжетное порно. Крупного чернокожего в роли грабителя в балаклаве грубо имеет стоя хозяин особняка. Оба актёра в одежде, видны только задницы и гениталии. Йен заявляет, что чёрный — его бывший возлюбленный Калеб. Микки натужно смеётся и сомневается в фотографической памяти мужа на члены и ягодицы. Галлагер не останавливается и утверждает, что опознал бы любого из тех, с кем спаривался не в отключке. Милкович спорит, ведь при таком длинном списке любовников Йена это мало похоже на правду. Галлагер просит мужа, чтобы тот не завидовал и перестал был ханжой, раз уж ему достался такой привлекательный спутник жизни. Походя рыжий грозится пополнить свой список побед кем угодно, лишь бы у Микки отпали сомнения, что он обладает на редкость неотразимым мужчиной. Всё это младший брат вываливает на Липа. «Йен, ты пиздец. Десять баллов по моему девятибалльному дерьмометру!», — отзывается тот. — Блядь, так а чё я сделал? В нашей паре подъёбы — те же прелюдии. — Обсудил свою прошлую пассию с мужем. Не с другом, не с братом, ебучий случай. С мужем! Присыпал сверху говном в форме обещания изменить ему и гадаешь, откуда воняет? — Муж для меня — близкий друг! — Есть границы, которые не нарушают. Он навязывал тебе откровения о своих половых партнёрах? — Нет. — О романтических? — У него их не было. — Ку-ку ёпта, очнись! Может, Микки умнее. Не трындит о них, пока ты не доебёшься с расспросами. — Однажды он рассказал, что нагнул конвоира по дороге из Мексики в чикагскую колонию, куда ехал ко мне. Попросился в сортир, обещал обосрать бронированный спецвагон поезда, если не отведут. После стрельнул курить и заслушался, как тот конвоир ему что-то втирал. Микки бросило в жар, чужой голос прошёлся сквозь тело волнами. Как в бреду удавалось улавливать только обрывки фраз, и его потянуло к тому чуваку. Иррационально. Он был внешне совсем не во вкусе Микки. То ли химия, то ли хер пойми что сыграло там, но мой Милкович отымел конвойного в кандалах, прямо в тамбуре. Самое романтичное, что я слышал от него не обо мне. — Небось ты и просил рассказать? — Любопытно было, ебал ли он кого в форме, кроме той надзирательши при побеге. — Стал любить его меньше? — Конечно, нет. Он крутой сукин сын. — Так и хули ты паришься. Вы оба вышли за берега. Оба без ума друг от друга. Оба переживёте как-нибудь. — А он не ушёл от меня? — Он сказал, что ушёл? — Нет. — Тогда хорош подгоняться, брат! Хватит киснуть! Микки там отжигает в хвост и гриву и правильно делает. Вы ж договорились! Вот и бери пример с мужа. Приедет — затопишь его любовью по самое темечко, чтоб даже на смертном одре знал: он центр твоей вселенной. А пока, без обид, лады? Свали из моей гостиной, я спать хочу! Йен бредёт по Вестсайду и с остервенением расчёсывает укусы. «Двадцать первый век, сука! Люди по Луне шароёбятся, зато комаров истребить не могут!», — ворчит он себе под нос. В круглосуточной аптеке Галлагер покупает сильнодействующие средства от кожного зуда, снимает с паузы трек «Unfair» The Neighbourhood и гоняет его по кругу, пока не добирается до их с мужем квартиры. Зайдя внутрь, он подключает к смартфону колонки и врубает композицию на предельной громкости. Пусть комендантша жалуется. У него вечеринка.