Некромантика

— Бросать нужно. — Нахуй сходи, дружок. Он снова прикладывается к закопченной трубке; теряет в радужке зрачки… Опиум — страшная штука. Не знающий границ и социальных дистанций, одинаково хорошо ставит на колени и крестьянина, и аристократа. — Да хоть оторвись. Я вообще-то поделиться пришёл. У меня дочь родилась. Назвали Ирэн. — Ну, поздравляю. Еще что-то? Он смотрит на брата мутными глазами. Нестерпимо хочется курить. — У тебя проблемы. Дарио заходится злым смехом: — Да ты что?! А я и не знал. Где ты был со своими нравоучениями, когда меня в первый раз за решетку упекли? А когда дом у отца отнять пытались? А кто закладную написал, напомнить? Витторио конфузится, но буквально на миг: — Мне нужно было выучиться, чтоб… — Чтоб пойти нахуй, мудак. Не досаждай. Мне хорошо, и видеть тебя я не имею ни малейшего желания. Лучшее в моей жизни уже свершилось. Внезапно Дарио встает из кресла и приспускает штаны, демонстрируя брату обвившуюся вокруг ноги чернильную змею, но Витторио на нее не особенно смотрит. Он изучает лицо… Есть у опиума еще одно свойство: он будто достает из человека внутреннюю красоту, обостряет всё в разы. Жаль, проценты по этому кредиту слишком высоки. И он знает кое-что получше. Там, в Венеции, Витторио отведал чудесный напиток. И получил обещание, что в срок сам станет обладателем этой амброзии. А младший так и загнется со своей поганой трубкой. Он уходит молча, лишь покачав головой, а Дарио усмехается вслед. Братец сделал свою ставку, и им только предстоит узнать, чья же сыграет. *** Сколько лет я в коматозе? Доза, в позу — и погнали. Вытрешь нахуй злые слёзы — Будто не было печали. Вроде похуй, мир — веселье, Только чувствуешь отча́сти: Вечно жить нельзя похмельным. Быть упоротым — не счастье.