Алекс
Через неделю выпускной. Экзамены все сданы и даже без проблем. Математичка не выпендривалась и вывела мне «В», от чего я был в шоке. Видимо, без вмешательства отца тут не обошлось. Да и вообще, несправедливо это. Я хорошо шарю в цифрах, это просто с учителем не повезло. У Эндж, конечно же, все на «отлично», по-другому вообще не могло быть. Мистер Макграт очень счастлив и при каждом удобном случае гордится своей дочерью. Ну еще бы! И красавица, и умница. И досталась она мне. Я — счастливчик. Сейчас как раз с папой Леоном у меня и встреча. Дело есть. Особой значимости. Мы сидим в ресторане, и я очень взволнован, ведь предстоит крайне важный разговор. — Может виски? Для храбрости. Это его ухмыляющееся выражение лица… — Не нужно. И вообще, с чего вы взяли, что мне не хватает храбрости? — Потому что пальцами перебираешь, нервничаешь, — он жестом подзывает официанта. — Успокойся, я же не кусаюсь. — Я вас давно уже не боюсь, мистер Макграт. — Да ты никогда и не боялся, Алекс. Период просто был такой, тебе же надо было доказать, какой ты крутой, — смешинки в глазах выдавали его с потрохами, конечно. — Что будешь, крутой Алекс Бейкер? — Прекратите издеваться! — Это я еще не начинал. Леон диктует подошедшему парню названия блюд и заказывает два стакана бурбона со льдом. Смотрю на него вопросительно. — Это мне для храбрости. Я закатываю глаза. — Ну что, будешь просить руки моей дочери? — Расправляет перед собой салфетку, кладет на колени, при этом пристально смотря на меня. — Я даже не буду спрашивать, как вы догадались. — Я просто тоже крутой. Я прыскаю со смеха. Повезло мне все-таки с будущим тестем. Он только с виду такой грозный мужик. — Не сомневаюсь, мистер Макграт. Или мне уже можно называть вас «папа Леон»? — Шутник. Ну так что? — Проницательный взгляд таких же холодных голубых глаз, как у Энджи, отчего-то заставил снова нервничать и мне потребовалось пару секунд, чтобы собраться духом. — Мистер Макграт, я хочу жениться на вашей дочери и прошу у вас благословения, — выпаливаю, сразу. Тянуть нечего, да и незачем. — Ничего, что вам будет всего по девятнадцать? Не спешите? — Я же люблю ее. Одна короткая фраза. Но она самая важная. Я люблю Энджелу. Я, блядь, ее с самых пеленок обожаю. К чему еще десять лет играть в парочку и бегать друг к другу на ночевки? — И все? — Это самое главное. Если человек твой, ты любишь его — бери ответственность и идите по жизни вместе. Все просто. А мое предложение — не юношеский максимализм, а взвешенное и обдуманное решение. Это современное табу на женитьбу в раннем возрасте не больше чем стереотип. Что изменится в нашей жизни, если мы распишемся не сейчас, а в двадцать пять или тридцать? Ничего. В этот момент нам приносят выпивку. Леон какое-то время задумчиво смотрит в одну точку. На лбу проступает глубокая морщина, он качает головой, и вдруг уголки его губ подрагивают, он улыбается будто сам себе. Переводит взгляд обратно на меня, а я только сейчас понял, что все это время сижу не двигаясь и по-моему даже не дыша. Страшно. А если не одобрит? Что, если он на самом деле еще не принял тот факт, что мы с Эндж вместе? Если все его смирение по этому поводу — напускное? Тогда я украду Эндж, заберу, уедем из страны. Не знаю, что угодно. Я не отступлю. — Хорошо. — Что, простите?! — Видимо, я так погрузился в мысли, что сразу и не понял. — Видел бы свое лицо, Алекс, — смеется и поднимет стакан, кивая на мой, намекает, чтобы я тоже взял его в руки. — Я даю тебе благословение на брак с Энджелой. Мы чокаемся. Я выдыхаю, отпуская, наконец, все переживания и сомнения на этот счет. — Но если ты ее обидишь, я тебе… — Я сам себе. Не волнуйтесь на этот счет, — мы залпом осушаем наши стаканы. — И еще. — Да? — Я понимаю, вы очень молоды, даже юны, в вас бушуют гормоны, но хочу попросить тебя, как мужчину — не делайте детей сразу в первый же месяц. Дай Энджеле поступить в университет. Она к этому шла всю свою жизнь. И сам делай то, что желаешь. Я знаю, что ты не хочешь быть просто протеже отца-миллионера. Хочешь самостоятельно всего добиться, совершенно в другой сфере. Я полностью тебя в этом поддерживаю. Ты талантлив и умен, Алекс. Развивай это. — После этой речи я точно буду называть вас папой. Усмехается, в глазах замечаю какую-то бесконечную доброту и светлую грусть. — Хорошо, сынок, — и ни с того, ни с сего треплет ладонью по голове. Теперь усмехаюсь я. Следующие полчаса мы просто непринуждённо болтаем и наслаждаемся изысками французской кухни. Кто бы мне сказал еще год назад, что мы с Леоном Макгратом будем сидеть вот так и называть друг друга родственниками, рассмеялся бы в лицо. — А когда ты хочешь сделать предложение? — На выпускном. — При всех? — Ну да. — Мой тебе совет, хочешь удивить Энджелу — не делай все напоказ. Лучше наедине. Она скромная девочка. Сказал бы я, какая Эндж «скромница», но не будем рисковать здоровьем. И да, он прав — все же наедине и правда будет лучше. — Вы правы. Так и сделаю. — А я тебе помогу. — В каком смысле? — Ты купил кольцо? — Нет еще. Если честно, я в замешательстве. Их оказывается такое огромное количество. — Вот с этим и помогу. Минутку. Леон просовывает руку во внутренний карман пиджака и достаёт оттуда красную бархатную коробочку. Едва слышный щелчок. — Ох… вау! То, что предстает перед моим взором — вообще никакими словами не описать. Я мужик, мне эти побрякушки с камушками вообще неинтересны, но то, что я сейчас вижу — произведение искусства, не иначе. Огромный, просто гигантский голубой камень обрамлен множеством таких же голубых, только маленьких. И россыпь бриллиантов. — Невероятной красоты кольцо. И вы очень предусмотрительны, мистер Макграт. Тоже готовились? — Конечно, я понял, что ты не просто о жизни зовешь меня поболтать. И долго думал обо всем этом. Кольцо принадлежало моей матери. Когда отец делал ей предложение, он заказывал его у лучших ювелиров. Камень под цвет ее глаз. Очень редкий. Его название — турмалин «параиба». Самая его дорогая разновидность. Как только я впервые посмотрел в глаза дочери — понял, что мамино кольцо передам ей. У меня, у Эндж и у моей мамы одинакового цвета глаза. Вот такого редкого холодного голубого. Как этот турмалин. Я в шоке. В самом настоящем. — Даже не знаю, что сказать, это... — Просто «спасибо» будет достаточно. — Спасибо. — Принимается. Сынок. Он закрывает коробочку и подвигает ее ко мне. — Береги ее. Энджела — самое дорогое, что у меня есть. — У меня тоже, мистер Макграт, у меня тоже. *** — Ну как? Энджи крутится передо мной в длинном шелковом платье небесно-голубого цвета. На секунду я подумал, что кольцо будет идеально с ним сочетаться. Сегодня все как на подбор. — Я хочу его с тебя снять, — отбрасываю телефон в сторону и поднимаюсь со стула. Эндж хохочет, рассматривая себя в зеркале. Заключаю ее в кольцо рук и целую в плечо. — Полагаю, это десять из максимальных десяти? — Сотка. Может, никуда не пойдем? — стягиваю бретельку платья с плечика. — Я знаю, как провести этот день куда более интересно. — Дай угадаю, — хитро прищуривается и ловит мой взгляд в отражении. — Не вылезать из кровати? — Ну не обязательно из кровати, — подаюсь бедрами чуть вперед, член тут же твердеет, стоит коснуться ee попки. — В твоем доме полно неопробованных локаций. — Але-е-екс, — перехватывает мою руку, подбирающуюся к ее груди, и сжимает в своей ладони. — Это выпускной, важное мероприятие. Развернувшись на носочках, целует меня в губы. Ну как, целует — это громко сказано. Так, невинное прикосновение. — И ты тоже в этом костюме очень горяч. Так бы и съела, — целует в шею. — Запрещенный прием, Дюймовочка. — Идем, а то опоздаем, — тянет в сторону двери, и я покорно шагаю вслед за ней со стояком в штанах. — Все шалости после. — Ловлю на слове, — шепчу уже на лестнице. Мы спускаемся, внизу наши родители. Вот спектакль устроили, не хватает только ковровой дорожки. — Какие вы красивые! — Совсем взрослые. — Я сейчас расплачусь. — Не надо, Кэтрин, глаза покраснеют, на фото будет видно, — говорит мама, а у самой глаза на мокром месте. — Подруга, ты умеешь поддержать. — Я знаю, о чем говорю. Наши мамы заключают нас в объятия. И пока мы обнимаемся, я краем уха слышу разговор отцов. — Думаю, у Алекса серьёзные намерения. Ох, пап, ты не представляешь, насколько. — Я уверен в этом. — Черт! До меня только дошло. — Что? — Энджела Бейкер! Твоя дочь будет Бейкер, дружище. Ты когда-нибудь мог себе это представить? Мне кажется, только в самом страшном сне, — отец заливисто хохочет и хлопает Леона по плечу. — Просто заткнись, Бейкер. Сейчас я совсем другого мнения. Твой сын совсем не похож на тебя. И это к лучшему,— теперь смеется мистер Макграт. — Ой, да пошел ты. — Но ты прав, я действительно об этом не задумывался. — А потом мы будем дедушками. Дедушками, Леон, охренеть же! — Воу, стоп! Попридержи коней. Какой ещё дедушка? Ты вообще меня видел? Я в самом соку. — Вот кто-кто, а на деда из нас двоих ты как раз больше похож, — отец прыскает со смеха, Леон качает головой, но тоже улыбается. — И вообще, может все будет не так. В конце концов, может Энджела ему откажет. — Исключено. Посмотри, какими глазами она смотрит на него. Думаю, ты попал, Макграт. — Ходж, по-моему ты забыл выпить свои таблетки. Иди проверь, а то возраст, знаешь ли. — Я старше тебя всего лишь на год, даже на одиннадцать месяцев, душный старикан. Теперь смеюсь я. Мужикам за пятьдесят, а ведут себя как подростки. Это так круто! Еще какое-то время мы фотографируемся на память, все вместе и по отдельности. И наконец выезжаем. По случаю выпускного отец вызвал за нами водителя, который с раннего утра везде с нами ездит. Эндж кладет голову мне на плечо, гладит по руке. Я тянусь к ее губам. — Алекс, мне наносили макияж и делали причёску три часа. Ты что, потерпеть не можешь? Сейчас же все смажется, — недовольно фыркает, но при этом глаза предательски блестят. — Тебе не нужна вся эта штукатурка. Ты слишком красива. Совершенство. — Алекс… А я не могу ни терпеть, ни сдерживаться. Руки сами к ней тянутся. И не только руки. Реакция мгновенная. Сразу хочу. Сразу мое. Вся моя — от макушки до кончиков пальцев на ногах. Самая красивая, желанная, нежная... Опускаю перегородку между нами и водителем. Провожу рукой по оголенному бедру. Сорвавшийся с ее губ еле слышный стон будоражит воображение. Пальцы аккуратно продвигаются дальше, натыкаюсь на ткань трусиков. Как только это делаю, Эндж сдвигает ноги, кулачком упирается мне в грудь. — Алекс! Ну что ты… — Ш-ш-ш…Тихо. Как мышка. Несколько секунд она пристально на меня смотрит, глазки бегают, грудь вздымается. Вытягиваю руку и касаюсь ладонью ее щеки. Эндж замирает, я зарываюсь носом в ее шею, втягиваю ее неповторимый аромат. Дурею. Опять. Спускаю бретельку, оголяя грудь. Ее острые, розовые, манящие соски тут же к ладони примагничиваются. Глажу, откровенно лапаю, оттягиваю твердые горошинки. Блядь, член уже полыхает, как ее хочу. Вдох-выдох. Закрываю глаза. Чувствую ее. Прокладываю дорожку поцелуев от ключицы до скулы. Оставляю влажный след до самого уха, прежде чем обхватить губами мочку. Эндж реагирует молниеносно, выгибается сильнее и приглушенно охает. Пальцы аккуратно продвигаются дальше, отодвигая полоску трусиков. Трогаю ее между ног, собирая влагу подушечками пальцев. Цепляю чувствительный клитор, даже не давлю. Эндж прогибается в пояснице и мгновенно подается навстречу моим пальцам. Ерзает на сидении. Бормочет что-то, фиг разберешь. Она мокрая. Для меня. Понимание этого как удар молнии. А еще ее запрокинутая голова, открытая шея. В какой-то момент просовываю руку ей под спину и фиксирую в этом положении. Не позволяю шевелиться, продолжая медленно скользить пальцами у нее между ног. Самого уже потряхивает, если честно. Хочу ее сожрать, прямо здесь. — Расслабься, макияж и причёска не пострадают, — целую в висок. – Я хочу, чтоб ты кончила. — Ты…сумасшедший…ох Боже. Положив большой палец на клитор, ускоряю темп. Чувствую, что еще несколько движений — и будет взрыв. Дыхание становится максимально прерывистым, мышцы сильно сжимаются. Легкая дрожь, охватившая ее тело, передается и мне. Прижимаю ладонь к ее промежности и пытаюсь дышать. Эндж забывается, и, до исступления кусая собственную ладонь, мычит в нее, растворяясь в своем кайфе. Машина тормозит не вовремя. Телефон пищит. На него падает сообщение от мамы, что они приедут на торжественную часть. Толкаю дверь, помогаю Эндж разгладить ткань платья и выбраться наружу, придерживаю за бедра. Она ловит равновесие, хватаясь за крышу машины. Вылезаю следом, крепко прижимая ee к себе, утыкаясь носом в светлую макушку. — Как я выгляжу? — Охуительно. — Правда? Ничего не растрепалось? — Правда. Чтоб мне сквозь землю провалиться. — Ладно. Косметика не смазалась? — Твоя лучшая косметика — румянец на щечках после оргазма. Вмиг краснеет, губы закусывает. Такая смешная, до сих пор смущается от подобных слов. — Пойдем, а то опоздаем, — целую в лоб, переплетая наши пальцы. *** За время торжественной части, куда приехали родители буквально всех выпускников, Эндж несколько десятков раз вытирает слезы, вместе с нашими мамами. Не понимаю, что такого трогательного в сие мероприятии, ну да ладно. Они же девочки. А дальше родители раздают напутствия в духе «много не пить» и начинается вечеринка. Танцы, грохочущая музыка, много выпивки, закуски, повсюду шары и баннер на весь зал «Выпускной бал». Время подходит к семи вечера. До салюта еще далеко, но многие уже успели накидаться по полной. Парни клеят девочек, которые всем своим видом показывают, что сегодня готовы на все. Некоторые танцуют уже на барной стойке, а когда диджей запускает медляк, моя Дюймовочка вытаскивает меня на танцпол. В глаза тут же бросаются ее порозовевшие щеки. — Ты чего такая красная? Напилась, что ли? — шучу конечно — Энджела не может напиться. — Угу, — кладет голову мне на плечо. — Коктейль выпила. — Целый коктейль? Кошмар! Ну и что мне с тобой делать? Хихикает. Крепко прижимаю ее к себе. Мы танцуем молча. Ее голова лежит у меня на груди, а я глажу ее волосы. Сейчас. Вот сейчас — идеальный момент.Энджела
Медленная музыка заканчивается, сменяется электронной. А мы с Алексом так и стоим в обнимку. Закрываю глаза, вдыхая запах мужского парфюма, который за этот день пропитал меня насквозь. Прижимаюсь к нему всем телом. — Эндж? — М? — Давай на свежий воздух выйдем. — Хорошо. Держась за руки, мы выходим из душного помещения, огибая клуб, и оказываемся на его заднем дворе. Алекс поднимает глаза наверх, тянет меня за собой. — Ты куда меня тащишь? — На крышу. — Зачем? Что ты задумал? — Увидишь, — он прищуривается, а я останавливаюсь, ожидая, что он хоть что-то объяснит. — Ты мне доверяешь? — Ну конечно я тебе доверяю, Алекс. Просто хочу знать. — Ты скоро все узнаешь. Не переживай. — Ладно, — делаю неуверенный шаг вперед. — Тебе понравится, обещаю. Мы аккуратно поднимаемся по пожарной лестнице, на каблуках мне ужасно неудобно и страшно, но Алекс очень крепко держит меня, страхует. Наконец мы оказываемся на месте. Алекс, также крепко меня поддерживая, подводит к краю. Перед нами открывается потрясающий вид на город. Несколько минут мы стоим так, Алекс за моей спиной, его руки — на моем животе, подбородок упирается мне в макушку. Мы молчим и просто любуемся видом. Потом он разворачивает меня к себе лицом. Мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. — Я совсем не готовился. — К чему? — Шепчу, потому что во рту резко пересыхает. Наблюдаю за темными густыми ресницами, которые отбрасывают яркую тень под глазами. Алекс смотрит куда-то вниз. Что-то достает из внутреннего кармана. Странное такое предчувствие. По позвоночнику ползет робкий холодок, от которого плечи покрываются мурашками. И это не от ветра, на улице очень жарко даже сейчас, поздним вечером. Все от нервов. A когда перед глазами появляется красная бархатная коробочка, пропускаю вдох, пошатнувшись, хвастаюсь за локоть Алекса. — Это… Перевожу взгляд с красного бархата на любимого мужчину. Едва слышный щелчок. Нерешительно снова смотрю вниз, а губы сами приоткрываются. — Ох… При виде кольца теряю дар речи. Я знаю, откуда оно. Обрамленный бриллиантовой крошкой небесно-голубой камень. Под цвет моих глаз. Сглатываю. Говорить действительно становится трудно, а внутри все замирает. — Это…это кольцо моей бабушки? — Да. Камни переливаются даже ночью, даже под таким тусклым светом, они словно источают свое собственное сияние. Я чувствую, что вот-вот расплачусь. — Папа Леон передал. По наследству. — Папа Леон? — ну всё, начинаю плакать. — Когда? — Когда я попросил у него твоей руки. — Ты просил у папы моей руки? — Ну конечно. — И что он сказал? — Он уже называет меня «сынок», так что тебе не отвертеться. Я всхлипываю и закрываю рот ладонью. Сон какой-то. — Я хотел под завершение вечера, под залпы салюта, бахнуться на одно колено. — Прямо при всех? — В ужасе распахиваю глаза. — При всех. Алекс улыбается, и я копирую его эмоцию. Нет, я и сама испытываю наивысшую степень эйфории, просто и страшно мне тоже. Это же серьезный шаг. Ответственный. Семья... Семья! Мамочки! Это же практически другая жизнь. — Я постоянно улыбаюсь, когда вспоминаю, какой неприступной и недосягаемой ты была тогда, в нашу первую встречу после семилетней разлуки. И как ты постепенно таяла, сдавалась мне, при этом борясь с собой, краснея и смущаясь. Алекс берет мою ладонь, смотрит прямо в глаза. — Я так сильно тебя люблю. Я хочу каждый день засыпать и просыпаться только с тобой. Хочу быть твоей надеждой и опорой, подставлять свою сильную мужскую руку, которая сможет отгородить от всех невзгод и неурядиц. Я бы мог подарить тебе весь мир, если ты только захочешь. Он встаёт на одно колено и вынимает кольцо из коробочки. А мой поток слез уже просто не остановить. — Энджела Макграт, я намерен изменить твою фамилию. Ты согласна? Станешь моей миссис Бейкер? — Энджела Бейкер. С ума можно сойти, — шепчу, потому что громко не получается, язык прирос к нёбу. — Это значит «Да, я согласна, потому что люблю тебя»? — Да, больше всего на свете, — снова всхлипываю и часто дышу. — Конечно, да, я согласна, — не узнаю свой голос, получается с каким-то скрипучим визгом. Алекс сверкает своей белозубой улыбкой и надевает кольцо мне на безымянный палец. — Ничего красивее в жизни не видела. Он поднимается с колен, целует костяшки пальцев левой руки, куда только что надел баснословно дорогое фамильное кольцо. — Только мне немножечко страшно, — кусаю губы и чувствую дрожь. Алекс обнимает меня, целует в висок, и вся эта нервозность начинает утихать. — Тебе нечего бояться. Я с тобой. В какой-то момент сама к нему на шею бросаюсь. Обнимаю крепко-крепко. Чувствую, как его теплые ладони гладят мою спину. Зажмуриваюсь. Хочется запечатлеть этот вечер навсегда в памяти. — Алекс, — говорю шепотом, утыкаясь ему в грудь. — Я так тебя люблю. Очень-очень. — Я тебя больше. Если бы кто-то год назад сказал мне, что в неполные девятнадцать лет я соберусь замуж, я бы не то что не поверила, я бы до последнего спорила, что такое абсолютно невозможно. У меня учеба, планы, перспективы, карьера…. Нет в моей жизни места любви и тем более семье. А теперь? Теперь я просто не представляю, как это, когда Алекс не со мной. Я настолько привыкла, что он рядом, мы словно два кусочка пазла, целой картинки друг без друга не получится. Меня топит в нежности к нему и моменту в целом. Привстаю на носочки. Тянусь к его губам. Целую. Без языка и страсти. Сейчас мой поцелуй другой, в нем столько эмоций, трепета. Он практически живое подтверждение моего уверенного стократного «ДА»! Когда запрокидываю голову, вижу в его глазах то же самое. И это подкупает, когда на тебя так смотрят. Как на самое драгоценное, что только может быть в жизни.Четыре месяца спустя, 10 октября
Удивительно, но сегодня я ни капельки не волнуюсь, хотя все дни до свадьбы меня чуть ли не трясло от нервов. Сначала, конечно, из-за поступления. Я так переживала, что даже цикл сбился. Мы тогда еще подумали, что я беременна. Папа рвал и метал, обвиняя во всем Алекса. Слава Богу, обошлось, и цикл восстановился, и мы оба поступили, куда хотели. Я — на педагогический, Алекс — на IT. Конечно, он продолжает рисовать, записался еще на курсы, теперь по пейзажу. Практиковался как-то на моем теле, но до пейзажа дело так и не дошло… Ну а потом пошли свадебные хлопоты. Платье неправильно ушили. У меня короткое платье с пышными рукавами, но нужно было немного подправить на талии. Сделали на сантиметр меньше и мне пришлось не есть мучное целую неделю, чтобы в него влезть. А вчера букет доставили и вместо белых ирисов были калы. К счастью, Алекс доходчиво объяснил флористам, что если за ночь они не переделают, то он прославит их контору на весь Нью-Йорк. Он может. — Эндж, локон будем выпускать? — спрашивает девушка-стилист, что колдует над моей прической. — Будем, — улыбаюсь своему отражению, которое мне безумно нравится. Мама с Меган сидят на диване сзади. Мег с бокалом шампанского, мама всхлипывает постоянно. — Готово. — Спасибо, — рассматриваю свою прическу и поднимаюсь на ноги. — Помада матовая, стойкая. Отпечатков не оставляет, так что можете смело есть, пить и целоваться. — Спасибо, Джулия. — Еще раз поздравляю, — с этими словами стилист выходит из комнаты, в которую влетает Лиз Бейкер, с бушующим токсикозом. Она за утро уже раз пять отлучалась. И зеленеет от любого запаха. Ох и несладко ей сегодня придется. Бейкеры, конечно, огорошили новостью. Хотя сами до сих пор немного в шоке. Лиз родила Алекса в двадцать три и, по ее же словам, после того случая больше не собиралась беременеть, тем более когда ей будет за сорок. Но судьба распорядилась иначе. Конечно, мы все желаем им девочку. — Вы не видели Ходжа? Боже, Эндж, моя ты девочка, ты такая красивая! — Спасибо, миссис Бейкер. А ваш муж с моим папой постоянно пересекаются, чтобы пригубить коньяка. — Вот же…хитрые какие. И прекрати обращаться ко мне так официально. Что за «миссис Бейкер»? Ты сама ею сегодня станешь. Называй меня просто Лиз. — Ладно. — Так-с, ангелок, через десять минут начало. — Меган смотрит в окно номера отеля, которое выходит как раз на сад, где пройдет церемония. — О, какой Алекс красавчик. Вообще, вы с одинаковыми кедами круто придумали. — Ой, да. Вообще вся эта классика и официоз - не для нас. — Творческие люди, — Мег разводит руками в воздухе. — А мистер Макграт где? Он же тебя заберет? — Да. Мам, где папа? — Должен был уже подойти. Сейчас позвоню. Мама достает телефон, но необходимости звонить уже нет, папа стучит в дверь и, получив в ответ целых четыре разрешения войти, заходит. Тепло его глаз подобно огромному мягкому пледу. Оно окутывает меня с ног до головы, вселяя уверенность и поддержку. — Ты готова? — спрашивает будто не своим голосом. — Да, — киваю и, шагнув к отцу, вкладываю руку в его ладонь. — Красавица моя, — папа крепко прижимает меня к себе. Обещала себе не реветь, но слезы сдержать трудно. Шмыгнув носом, отрываюсь от папы. — Мы пойдем, — Меган с моей будущей свекровью выходят из комнаты, оставляя меня наедине с семьей. — Нам тоже нужно идти, пап, - улыбаюсь, чтобы не расплакаться. — У меня для тебя подарок. — Какой? Папа достаёт из кармана пиджака красную кожаную коробочку известного ювелирного бренда. Протягивает ее мне. — Чтобы ты помнила, что я всегда рядом. Открываю и замираю. Там такой же браслет, как у мамы, только внутри гравировка. Дата моего рождения и знак бесконечности со словами «Папа любит тебя. Навсегда.» Слезы сами по щеке катятся. Он подходит ко мне, берет за руку и застегивает браслет на запястье. Я ничего не говорю, просто кидаюсь ему на шею и обнимаю так крепко, как только могу. С минуту мы так и стоим, пока мама дрожащим голосом не говорит нам все же выходить и чуть припудривает мне нос. На улице тепло. Несмотря на то, что почти середина осени, погода не подвела. Солнечно, на небе ни тучки. Оно такое голубое-голубое. Выхватываю глазами арку, украшенную живыми цветами, потом Алекса. Ведущий включился в работу и уже объявил жениха, который, собственно, на месте. Крепче вцепляюсь в папину ладонь, когда слышу: «Наша очаровательная невеста в сопровождении отца». Мы идем по вымощенной камнем дорожке. Алекс стоит у арки. Такой красивый. На нем бежевые брюки, такой же бежевый пиджак, белая футболка и белые кеды. Никаких черных классических костюмов и белых рубашек с галстуком. Улыбаюсь, а у самой слезы. И волнение. Вот сейчас почему-то дико волнуюсь. Единственное, что спасает от падения в обморок, - папина рука и глаза Алекса, в которые я неотрывно смотрю. Между нами остаётся буквально метр, воздух наэлектризовывается. Папа пожимает Алексу руку и передает меня жениху. Улыбаюсь, почти сразу прижимаясь лбом к шее моего жениха. Замечаю вспышки камер, только сейчас вспоминая, что на нашей свадьбе присутствует не только фотограф, но и парочка «своих» журналистов. Это вполне обычная ситуация, когда ты выходишь замуж за сына миллионера. Являясь еще и дочерью миллионера. Просто двойное бинго. Я особо никогда об этом даже не задумывалась. Просто привыкла так жить. А Алекс всегда был для меня сыном папиного друга и моего крестного по совместительству, а потом - просто любимым человеком. То, что наши отцы - очень богатые люди, затерлось под куда более важными вещами. — Платье восхитительное, — Алекс подмигивает. — Но без него всяко лучше. Краснею. Вот всегда он так. Мы стоим друг напротив друга и держимся за руки. Речь священника проходит фоном. Единственное, на чем я акцентирую внимание, это момент, когда меня спрашивают, согласна ли я? Конечно, согласна! Когда нас просят обменяться кольцами, так волнуюсь, что руки трясутся, и от этого никак не могу надеть кольцо Алексу на палец. Нервно смеюсь. Боже мой, вот-вот я стану Энджелой Бейкер. Кто бы мог подумать вообще? Смотрю на любимого, он надевает мне кольцо без заминки, даже не смотря на мои руки, а только мне в глаза, и, кажется, думает о том же самом. — Объявляю вас мужем и женой. — Иди сюда, жена, — Алекс, никого не смущаясь, притягивает меня к себе. Сминает губы страстным поцелуем, от которого пальчики на ногах поджимаются. Обхватываю ладонями его щеки, теряясь в пространстве. Люди вокруг становятся совершенно неважны. Мы отстраняемся друг от друга под крики и улюлюканье гостей, обнимаемся, муж подхватывает меня на руки, снова целует, мы смеемся. Мама моя рыдает, как и мама Алекса, впрочем. Я и сама на грани, если честно, когда на них таких смотрю. B зале нас ждут еще десятки поздравлений и подарков. Я никогда не нуждалась в деньгах, но то, что дарят партнеры папы и Ходжа, даже для меня чересчур. Отпиваю шампанское и откидываюсь на спинку стула. Алекс кладет руку на мое плечо. Свет в зале медленно тускнеет, а у меня пальцы дрожать начинают. Второй раз за день. Первый был, когда я танцевала с отцом и весь зал рыдал, смотря на нас. А теперь вот с мужем. С мужем! С ума сойти, я замужем! Алекс помогает мне подняться, я переобуваю изящные босоножки на такие же белые кеды, как у него. Из динамиков раздаются первые аккорды нашей песни. Мы замираем в центре зала, и тут же мурашки бегут по спине. Музыка сразу же отходит на второй план. Мы кружимся по идеально отполированному полу. Смотрим друг другу в глаза. И нет ничего вокруг, только я и он. Как кошка к нему льну. Встаю на носочки, целую, а когда отрываюсь, вижу его фирменную улыбку. Нахальную. В которую я и влюбилась окончательно и бесповоротно. — Алекс? — М? — А если бы я отказала? Не пошла бы сейчас за тебя? — Ты не смогла бы мне отказать. — Почему это? — Потому что ты меня любишь. — А ты меня больше? — Несомненно. 13.08.2022. — 03.03.2023. 🫶🏻