Ultraviolence

Так происходит каждый раз.   Когда их взгляды сталкиваются, остриём вонзаясь в зрачки друг друга, до звона в ушах и хруста суставов сжатых в кулаки пальцев.    Это всегда ощущается так.   Словно по вене пускают бурлящую жидкость — пузырящийся коктейль из гнева и адреналина.    Это всегда про Рона или Гермиону. Никогда про самого Гарри, потому что Малфой знает, какая карта точно сыграет.    Гарри не задумывается, когда замахивается первый раз. Малфой явно не ожидает, потому что раньше они ограничивались лишь оскорблениями и грубыми толчками в грудь, пока их не разнимал какой-нибудь благородный свидетель. В этот раз Рона нет рядом, а Гермиона, несколько раз провизжав имя друга, убегает за помощью. Со стороны Малфоя, естественно, никто прекращать это не собирается. Такие же мерзкие, гнилые душонки, как и он сам.   Гарри попадает в скулу. Руку пронзает горячими иглами от столкновения с костью, но он замахивается ещё раз, пока Малфой окончательно не осознал, что в этот раз довёл дело до драки. Гарри попадает в лицо, нижняя губа тут же лопается, оставляя на костяшках Поттера багровые отпечатки.    В третий раз Малфой уворачивается, пробивая грудную клетку Гарри. Из горла вырывается хриплый кашель, а рёбра сотрясает глухая боль. Малфой бьёт снизу вверх, прямиком в нос, пока Гарри не успел до конца разогнуться. Струя крови брызжет на белую рубашку, на левую штанину, немного попадает на пол возле его ботинка.    Малфой наклоняется к нему, одной рукой хватаясь за пряди чужих волос, и поднимает голову Поттера, чтобы их взгляды снова встретились.   — Ты думаешь, что можешь бить меня? — шипит прямо в лицо.   Он проходится тыльной стороной ладони по своей губе, оставляя красный след на щеке.   Гарри сплёвывает собравшуюся во рту жижу с металлическим вкусом и со всей силы отталкивает Малфоя. Тот прикладывается затылком о пол, и, пока пятна перед глазами мешают ему прийти в себя, Гарри наваливается сверху, оседлав его бёдра, и снова бьёт. Щека. Челюсть. Висок.    Малфой больше не уворачивается. Лежит на полу, широко распластав руки, и вдруг начинает сдавленно смеяться. Гарри останавливается.    Свинцовое дыхание хрипами отдаётся где-то в голове, не давая ни одной связной мысли просочиться в сознание.    Кто-то грубо поднимает его за подмышки и оттаскивает в сторону, но Поттер не может отвести взгляда от блядской улыбки Малфоя с кровавыми разводами на зубах.    Чёртов псих, — всплывает в мозгу, и Гарри не может осознать, о ком это: о Малфое или о нём самом.   Он отпихивает от себя очередного благородного свидетеля и уходит.    Дверь в ближайший туалет с громким стуком ударяется о стену, когда он открывает её. Поттер подходит к раковине, упирается ладонями в её края и долго не может поднять глаза. Просто посмотреть в своё отражение — сейчас это кажется слишком сложным. Столкнуться лицом к лицу с тем, что он только что сделал.   Красные капли без передышки окропляют белый кафель, собираясь в кровавые ручейки, утекающие в водосток.    Чёртов псих.    Да, это точно о нём самом.    Гарри запрокидывает голову назад в попытке остановить кровь из носа, считает до десяти. Сам не понимая зачем, но это будто помогает немного остыть.    И у него бы получилось, если бы барабанные перепонки не просверлил чужой голос:   — Это поможет только в том случае, если ты хочешь, чтобы кровь попала в дыхательные пути или пищевод.   Малфой стоит у входа, облокачиваясь плечом о стену в проёме двери. Гарри тут же отворачивается, всё же поймав своё отражение в зеркале. Ладно, могло быть и хуже.   — К чёрту, — он открывает кран и смывает водой подсохшую над верхней губой кровь, — тебя и твои советы.   — Это не совет, а факт, кусок идиота.    Малфой делает уверенный шаг вперёд, и всё внутри Поттера напрягается. Будто каждая мышца стала стальной, а сухожилия превратились в туго натянутую тетиву, готовую порваться в любой момент.    Не подходи.   Гарри не боится, что вновь сорвётся, но он знает, зачем Малфой здесь.   Так происходит каждый раз.   — Кажется, мы перешли на новый уровень отношений. — Даже не поворачиваясь, Гарри чувствует, как кривая ухмылка разрезает чужое лицо. — Понравилось разбивать мне лицо, Поттер?   Они находятся на расстоянии нескольких метров, но и отсюда Гарри улавливает до острой боли в груди знакомый запах. Если он вдохнёт поглубже — уверен, — мягкие ткани его лёгких клетку за клеткой разъест ядом.    Это всегда ощущается так. — Ты даже не представляешь как. — Он не отводит взгляда от собственного отражения, просто не может смотреть в его глаза.   Не подходи.   И даже если бы он произнёс это вслух, Малфой бы не сделал ему такого одолжения. Слишком щедро для такого уёбка, как он.    Стук каблуков ботинок по кафелю отдаётся в ушах набатом, словно оповещая о приближающемся бедствии. Катастрофе.    Малфой подходит сзади, подкрадывается как змея и оказывается у Поттера за спиной. Так близко, что горячая волна, исходящая от чужого тела, опаляет жаром лопатки.    Так близко.   Их взгляды встречаются в отражении кристально чистого зеркала, и Гарри кажется, что то тут же пачкается. Такое вряд ли возможно вывести магией или самым эффективным моющим средством — такое просто въедается в поверхность навсегда, въедается в сетчатку самого Гарри грязным чернильным пятном.    И Малфой смотрит куда-то в него — туда, докуда достать может только он.   Гарри закрывает глаза. Он знает, что это не спасёт его, потому что он сам уже давно не пытается спастись.   Так происходит каждый раз.   Малфой медленно проводит носом по линии шеи вверх, останавливается в ямке за ухом и делает жадный вдох. По коже пробегает толпа жалящих мурашек, сосредотачивая все ощущения разом в одном этом месте.   — Не делай так больше. — Голос хриплый, совсем не такой, как обычно, просящий, умоляющий, заставляющий Поттера рассыпаться по кусочкам.   — Если бы твой рот не был грёбаной помойкой, никто бы не пострадал, — почти шёпотом отвечает Гарри, всё ещё не открывая глаз.    Малфой смеётся, так же хрипло и тихо, обдавая кожу горячим дыханием.   — Я не буду извиняться.   — Ты никогда не извиняешься.   Ещё один жадный вдох где-то за ухом. Гарри поднимает веки и слегка поворачивает голову.   — Может, отсосёшь мне, раз уж ты припёрся сюда?    Они всегда испытывают друг друга, пока один не сдастся, но Гарри никогда не выигрывал. Как и Малфой.   Тот резко разворачивает его, хватая за воротник рубашки обеими руками, слишком близко прижимаясь всем телом.    — В следующий раз я просто убью тебя, слышишь? — Его челюсть дрожит. — Если ты ещё хоть раз тронешь меня.    Их лица на расстоянии нескольких сантиметров, в глазах Малфоя пылает шипящая злость, а из трещины на губе снова начинает идти кровь. Гарри следит за тем, как тонкая струйка скатывается с подбородка и рисует изящную красную линию на чужой шее.   Он приближается и обхватывает губу Малфоя своими, аккуратно всасывает её, ощущая на языке яркий металлический вкус. А после отстраняется и проходится языком по собственным зубам, неторопливо, внимательно отслеживая реакцию в глазах напротив.    Гарри тоже знает, какая карта точно сыграет.    Серая радужка моментально темнеет; Малфой рычит, оттаскивает Поттера от раковины и на этот раз впечатывает его спиной в дверь ближайшей кабинки.    Он врезается губами в его губы, сотрясая ряд верхних зубов, всё ещё держа Гарри за воротник. Тот хватается за рубашку Малфоя, сминает ткань на талии, слегка оголяя его живот. Прижимается всем телом, выгибая спину, чтобы чувствовать.   Малфой не целует — он требует, злится, ненавидит, хочет уничтожить и забрать себе.   Это всегда ощущается так.   Его руки опускаются ниже, по плечам, рукам, проходятся по животу и груди Гарри, будто ему слишком мало, будто недостаточно. Он всегда хочет больше.   Поттер отрывается от чужих губ, оставляет дорожку поцелуев-укусов на бледной шее, надеется, что останутся алые отметины, его собственные следы.   Малфой стонет, сдавленно, но Гарри грезил об этом звуке слишком долго с последнего раза, поэтому, едва касаясь, чертит языком невесомую полосу до самого уха, задевая кончик мягкой мочки. Слегка прикусывает её, и до слуха доносится громкий стон капитуляции Малфоя.    Так происходит каждый раз.   — Я не встану перед тобой на колени. — Голос Малфоя тихий, полный какого-то злого отчаяния, словно и он сам не верит в то, что говорит.   — Ладно, тогда в следующий раз. — Губы Гарри растягиваются в едкой насмешке прямо возле чужого уха.    Малфой резко пригвождает его к двери, упираясь широкими ладонями в плечи. Смотрит так долго, вырезая на сетчатке Гарри что ты со мной делаешь. И Поттеру на секунду кажется, что тот действительно сейчас уйдёт, оставит его наедине с дробящим в труху кости желанием.    Но Малфой медленно опускает руки, не отрывая взгляда от зелёных глаз, и слегка подрагивающими пальцами расстёгивает чужой ремень. Собственное тело не слушается его, и Гарри прекрасно понимает, каково это — переступать через себя одновременно с тем, как следовать чему-то неприкрыто настоящему, что ты о себе знаешь.    Это не битва и не сражение, это чёртова слабость. Правда, которой не место в их общей реальности.    Сквозь ткань трусов Гарри чувствует тепло чужой ладони на своём члене и рвано выдыхает. И даже эта жалкая реакция действует на Малфоя опьяняюще. Он сжимает пальцы и уверенно проводит вдоль всей длины, затем ещё раз и ещё, пока дыхание Поттера не сбивается окончательно. Малфой опускает голову, упираясь лбом в плечо Гарри, словно позволяет тяжести своей головы найти опору в нем. Словно принимает очередное поражение.   — Это… последний… раз… ты… слышишь… — Каждое слово сопровождается выдохом-стоном Поттера, потому что Малфой не прекращает своих размеренных движений. Но всего несколько секунд в отсутствии ответа — и тот резко останавливается. Поттеру приходится прийти в себя и спешно закивать, соглашаясь, лишь бы он продолжил.   Будто эта фраза не звучала уже множество раз, сливаясь с их горячим дыханием. Будто она может что-то изменить.   Рука Малфоя проскальзывает под резинку трусов и освобождает уже твёрдый член. Пальцы обхватывают его под головкой и плотным кольцом собирают смазку. Одно это движение заставляет Гарри приподняться на носочках и ещё сильнее вжаться спиной в дверь туалетной кабинки.    Это всегда ощущается так.   — Если ты, блять, не продолжишь… — Поттер упирается взглядом вниз, где Малфой крепко обхватывает его член и, кажется, не торопится заканчивать начатое.    Гарри чувствует, как голова парня сотрясается на его плече от глухого звука, похожего на сдавленный смех.    — Твои угрозы звучат возбуждающе очаровательно.   Так происходит каждый раз.   Их бросает из звенящей в ушах ярости в сжирающую остатки самообладания страсть; из тихой, ядовитой ненависти в уродливое подобие нежности.    И Гарри будет проще прыгнуть с обрыва в бездну, чем дать название тому, что происходит между ними.   Малфой решает наконец удовлетворить желание Гарри, постепенно наращивая темп. Несколько минут хватает, и Поттер вцепляется в чужие плечи, дрожа всем телом.    Малфой поднимает голову, чтобы запечатлеть этот образ в своей голове: залитые румянцем щёки, влажные от пота тёмные пряди, небрежно спадающие на лоб, и припухшая нижняя губа — вероятно, оттого, что Поттер прикусывал её всё это время.   Гарри ловит сосредоточенный на себе взгляд, когда устало прикладывается затылком к двери.    — Ну что, ты в этот раз не откажешься или предпочтёшь потом в гордом одиночестве под пологом кровати дрочить и представлять мою руку вместо своей? — Едкая усмешка мало похожа на благодарность, но «спасибо» — последнее, что Малфою стоит ожидать даже в этом случае.    Малфой неожиданно расплывается в не предвещающей ничего хорошего улыбке и наклоняется к уху Поттера, чтобы хрипло прошептать: — Возможно, я коплю твой долг, чтобы однажды вместо дрочки насухую в школьном туалете потребовать что-то большее?   И тут же отстраняется, засовывает руки в карманы и разворачивается в сторону выхода.   В спину ударяет уверенное:     — Иди к чёрту.   Это всегда ощущается так — терпкое послевкусие, без которого всё вокруг им обоим кажется пресным.