Ухожу в тишине (сторона B)

— По сути, он педалями запускает драм-машины, — Кристиан поковырялся в коробке и зацепил вилкой комок кисло-сладкой лапши. — Но тогда зачем ему барабанные палочки? — Может, они выполняют зрелищную функцию? — предположил Лесли, который жевал принесённый из дома сэндвич с сыром. — Ты, скорее всего, прав. Ведь педали… — Кристиан вдруг заглянул за спину Лесли и вопросительно вскинул почти белые брови. — Вы что-то хотели, молодой человек? Лесли оглянулся и на пороге кухни увидел Эдди, который смущённо переминался с ноги на ногу. Когда они с Кристианом обсуждали будущих коллег — Лесли сравнивал высокого клавишника с Ивом Сен-Лораном. Очки в старомодной оправе, аккуратные костюмы банковского служащего, тщательно причёсанные волосы и тяжёлая челюсть — прямо знаменитый модельер в начале своей карьеры. Этим, правда, сходство ограничивалось. С внешней элегантностью Эдди странным образом сочеталось стремление быть страшим братом для своего застенчивого друга — хотя он тоже не отличался уверенностью в себе. Лесли с любопытством смотрел на клавишника, гадая, чего ради тот пришёл на кухню. Не для того ведь, чтобы пригласить поработать? — Лесли, — негромко позвал Эдди. — Не мог бы ты подойти, пожалуйста? Если ты… Ну, не занят. Кристиан хмыкнул так громко, что у клавишника на щеках тут же появились бледно-розовые пятна. Лесли укоризненно взглянул на инженера — и снова посмотрел на Эдди: — Дай мне минуту. — Ла-адно, — протянул Эдди, забыв спрятать свой провинциальный акцент. — Тебя тут подождать или… — Как тебе удобно, — пожал Лесли широкими плечами. Он отправил в рот остатки сэндвича, запил их чаем и принялся искать салфетки. Кристиан, усмехаясь, наблюдал за обоими клавишниками. Эдди действительно чуть не умер, пока разговаривал с Лесли — и его можно было понять. Для них коллега был словно пришельцем с другой планеты: он понимал, о чём говорят Пол и Гарри, любую песню мог сыграть с завязанными глазами — и выглядел при этом как завсегдатай столичных клубов, где ни один, ни второй никогда не были. Эдди наверняка ощущал себя блеклым и скучным, когда смотрел на Лесли: медно-русые волосы в модной стрижке, графитовый порошок теней, рубашка из какого-то немыслимого материала и линялые джинсы. Но о чём Эдди в силу жизненного опыта догадаться не мог — так это о том, что рядом с коллегами Лесли чувствует себя ненамного увереннее. Кристиан наблюдал за его суетой, не скрывая ехидства — потому что знал: если бы не развитое чувство собственного достоинства — Лесли б давно умчался в гостиную, умирая от желания поработать над звучанием песен. — Удачно вам потрудиться, — Кристиан поднял стаканчик с кофе как бокал и усмехнулся, увидев удивлённые лица. Он и в самом деле не баловал коллег искренним выражением своих чувств: хорошего понемножку.

***

Дом, где располагался офис, стоял возле бетонной набережной, по которой никто никогда не гулял. Зато находчивые водители пытались объехать здесь пробки, и теперь в гостиной пахло сгоревшим бензином. Стюарт как раз пытался дотянуться до рамы, но спрыгнул со спинки дивана, едва Эдди показался на пороге. Высокий клавишник без труда захлопнул окно, но было поздно: комната уже успела пропитаться улицей. Лесли вдохнул холодный воздух и подумал, что, если соединить запахи бензина и мокрого бетона — получится настоящий столичный парфюм. — Вы что-то написали? — спросил он, перебирая пальцами чёлку. Эдди и Стюарт переглянулись, словно спрашивая друг друга, кто будет говорить в этот раз. И почему-то решили, что это будет Стю. — У нас возникла сложность, — он убрал кудри со лба таким же неосознанным движением, каким Эдди поправлял очки. — И мы подумали, вдруг ты нам… Ну, поможешь. — В чём сложность? — Не можем мелодию подобрать, — Эдди рискнул взглянуть Лесли в глаза. — Я сегодня напевал ерунду какую-то на работе, и Стю сказал, что звучит, в общем-то, ничего. Но когда мы пытаемся её наиграть… —…Всё не то, — закончил за него Стюарт. Они настороженно взглянули на коллегу, ожидая от него хоть какой-то реакции — но вместо ответа Лесли снял кассетный плеер, висевший на поясе джинсов, и стал неторопливо наматывать провод от наушников на потёртый корпус. Эдди злобно зыркнул на Стюарта, словно говоря: «Это была твоя дурацкая идея!». Стюарт ответил ему мрачным взглядом, как будто отвечая: «Я ж не знал, что он такая спесивая задница». — А как вы раньше справлялись с такими проблемами? — поинтересовался Лесли, убирая плеер за стопку пластинок. — Да не было таких проблем, — воодушевился Эдди. — Мы обычно подбираем мелодию… Ну, под слова. А что такое? Так обычно не делают? Теперь Стюарт свирепо глянул на Эдди, изо всех сил умоляя его не позориться перед профессиональным музыкантом. Эдди мгновенно сник, а Лесли провёл рукой по губам, словно пытаясь стереть улыбку. Коллеги были чертовски забавными — прямо как его предыдущая группа. Правда, те ребята даже не смогли включить студийное оборудование, но этот факт их нисколько не смутил — и Лесли мысленно пожелал Эдди и Стюарту такой же уверенности в себе. — Я не знаю, как делают, — признался Лесли, включая один из синтезаторов в розетку. — Я ведь не композитор: меня больше интересует техника. Эдди, — он взглянул на коллегу. — Напой мелодию, пожалуйста. Эдди послушно пропел: «На-на-на-а, на-на-на-а» — и с надеждой взглянул на Лесли. Лесли же отметил, что при всей грубости и резкости голоса поёт Эдди очень даже неплохо. Во всяком случае, гораздо лучше коллеги. У Стюарта был куда более приятный тембр, но он безбожно фальшивил, заставляя Лесли морщиться каждый раз, как он его слышал. — Минуту, — Лесли сел за синтезатор, включил запись звука и коснулся прохладных клавиш. — На-на-на-а… Нет, не то, но почти. — Втемяшился во что-то… — пробормотал Стюарт, вытаскивая из-под подушки «Страх и трепет» Кьеркегора. —…И сам не знает, во что именно. Он убрал закладку, сделанную из сложенной во много раз фольги, и погрузился в чтение. Эдди подтащил стул и сел напротив Лесли, не сводя глаз с клавиатуры — словно под его присмотром неуловимая мелодия сбежать не сможет. Скрипнула дверь, кто-то заглянул в гостиную — но Лесли не стал отвлекаться, потому что знал: мелодия близко, и он вот-вот её нащупает. Он совсем рядом… Ещё немного. Ещё чуть-чуть. — Это она! — крикнул Эдди, и Лесли начал играть заново. — Да, она, точно! Внутри у Лесли вдруг потеплело — словно после глотка шампанского, — но он своим чувствам совсем не удивился. Эдди сиял, затмевая луну, солнце и новёхонькие лампочки, что они с Кристианом купили в местном супермаркете — и к такой искренней радости трудно было оставаться равнодушным. Подавшись вперёд, Лесли включил последний записанный фрагмент и заметил, что Стюарт откладывает книгу и идёт к ним. По его лицу обычно нельзя было сказать, что он чувствует, но по классификации Кристиана он поставил «плюс» его двигательной активности. — Вот что значит музыкальное образование… — восхищённо протянул Эдди, вновь и вновь включая записанный фрагмент. — Образование здесь ни при чём, — скромно ответил Лесли. — Чтобы подобрать мелодию — достаточно слуха и терпения. — Вот мистер Филиппс нам так и сказал: «Позовите Лэса, у него абсолютный слух», — признался Стюарт и ни капельки не смутился, когда Эдди попытался испепелить его взглядом. — Ну, мы и позвали — потому что с терпением у Эдди беда. — Да у тебя тоже, — беззлобно огрызнулся Эдди. — Ты ж первый сдался и побежал за помощью! — Да потому что ты заколебал, — безмятежно улыбнулся Стю. — Вбил себе что-то в голову, а я — страдай. — Но ведь в этом и заключается… Эй, Лесли, подожди, — позвал Эдди, когда увидел, что коллега поднимается на ноги и идёт к двери. — Спасибо тебе… Ну, что помог. Иначе бы эта ерунда сутками крутилась у меня в голове — как заезженная пластинка. — Всегда рад помочь, — кивнул Лесли, берясь за старинную ручку. — Уже уходишь? — удивлённо спросил Стюарт. — Только покурить. Вы, кстати… — Нет, мы не курим, — покачал головой Эдди. — Просто ты спрашивал, написали ли мы что-то. Так вот, можем показать, когда ты… Ну, покуришь. Эдди сказал это — и даже не взглянул на Стюарта, чтобы убедиться: друг и соавтор его действия полностью одобряет. Впрочем, Стю и сам не поднял головы — словно не было занятия интереснее, чем ритуальное подкидывание кисточек на подушках. Кажется, Кристиан был прав: коллегам действительно стоило дать немного времени — и период адаптации, судя по всему, подошёл к концу. Лесли улыбнулся Эдди, который настороженно заглядывал ему в глаза, пытаясь распознать реакцию — и кивнул, принимая приглашение. — Я быстро, — сказал он, закрывая за собой дверь. Гарри где-то откопал древнюю печатную машинку и теперь набирал на этом артефакте своё утреннее письмо. Под лязг каретки Лесли прикрыл глаза и надавил пальцами на веки, чтобы черноту осветили волнистые звёзды, больше похожие на медуз, чем на небесные тела. Так странно было вновь оказаться в группе — даже безымянной, несыгранной и толком не представлявшей, что делать дальше. Ещё год назад Лесли считал, что групп с него достаточно. Он как раз ушёл из одной, но плохо помнил подробности того периода своей жизни: потому что беспробудно пил, закрывшись в квартире. В себя Лесли пришёл лишь неделю спустя — да и то потому, что брат с сестрой принялись изо всех сил молотить в дверь. Он вздрогнул, потревоженный посторонним шумом, и увидел, что сидит на полу, посреди осколков пластинок. Игла проигрывателя высекала сиплые голоса Гилмора и Уотерса, которые умоляли их не покидать , а за окном занимался воспалённый рассвет. Лесли обвёл спальню пустым взглядом и вдруг осознал, что все его «давайте изменим этот переход», «а если нам добавить флейту», «я наложу одну дорожку на другую, посмотрим, что получится» теперь лежат под ногами, сверкая, как нефть. — О господи, Лесли! — Эвелин бросилась ему на грудь, когда он всё-таки открыл дверь, и схватила за шершавый от щетины подбородок. — Как ты, миленький? — Хреново, очевидно, — заметил Дэвид, поднимая с пола пустые бутылки и расставляя их на столе по росту. — Никаких больше групп, — твёрдо сказал Лесли, глядя на брата с сестрой алыми, как рассвет, глазами. — Буду заполнять карточки, двигать фейдеры по команде звукорежиссёра — но в это дерьмо не полезу. «Но прошёл год — и я снова здесь, — думал Лесли, пока дребезжала каретка, а в дверь вонзались высокие острые звуки. — И я даже не представлял, насколько мне всего этого не хватало: аранжировок, мелодий, композиторов, которые с тобой откровеннее, чем с самыми близкими людьми… И ничто не мешает мне попробовать ещё раз. Не получится — напьюсь, протрезвею и начну сначала. Мне двадцать два: я никуда не опаздываю». Лесли, наконец, отошёл от двери и полез в шкаф за курткой, которая шуршала как пластиковый пакет и переливалась как бензин. Сквозь скрежет машинки до Гарри донеслось его тихое пение, в котором он разобрал простую, но западающую в голову мелодию: «На-на-на-а, на-на-на-а».