Вдали от обезумевшей Конохи

      «Да что ж у тебя на уме-то? Неужели снова та же дорога?!» — с негодованием думала Каори, глядя на своё отражение в большом зеркале в ожидании момента, когда её начнут готовить к ночи. Тоненькое шёлковое кимоно прилипало к её разгорячённой после бани коже, а мокрые волосы заботливо вымакивала тканью одна из девочек-прислужниц, которую предоставили для помощи. — Судя по рыжему полотенцу, это не твой родной цвет волос, — ухмыльнулась сидящая рядом за таким же зеркалом девушка, размазывая кистью белую пудру по лицу. — Неудачный способ начать разговор, — поджала губы Каори и перевела свой взгляд на бесчисленные кисточки перед собой.       Соседка хмыкнула и пожала плечами: — Мне нет дела до твоей внешности, но клиент сильно удивится метаморфозам, когда через пару недель с тебя слезет вся краска. Если он, конечно, станет постоянным, — хохотнула юдзё и принялась за окантовку лба. — Держи на привязи свою зависть, Аканэ, — рявкнула невесть откуда взявшаяся Саюки. — Тебе не везёт с богатыми мужиками — так к другим не лезь!       Получив в ответ лишь недовольное фырканье, Саюки закатила глаза и неуклюже плюхнулась рядом с Каори, отложив пару коробок в сторону: — Здесь — твой парадный наряд, — махнула она рукой на коробки. — Госпожа Симада одолжила со своего гардероба вещи, пока ты не обзаведёшься своими, — она подала знак рукой прислужнице, что та может идти, и пододвинулась ближе в Каори. — А сейчас наша задача сделать из тебя красавицу, достойную визита к самому сёгуну, — Саюки посмотрела в зеркало и улыбнулась их совместному отражению. — Благо, у нас есть с чем работать.       Каори судорожно вздохнула и кивнула в знак того, что готова отдаться в руки Саюки для чего бы то ни было.       Общий зал с напольными зеркалами постепенно заполнялся девушками, что начинали здесь свою прелюдию к торжеству. За обсуждением последних сплетен они помогали друг другу то с завязыванием поясов, то с причёской, то советами по наложению макияжа. Прислужницы метались от одной к другой, выполняя мелкие поручения. Шум и духота постепенно наполняли пространство.       День мерк за окном, и с каждым новым зажжённым фонарём в помещении Каори становилась всё больше похожей на тех знаменитых красавиц с гравюр, которые модницы брали за образец для своих перевоплощений: выбеленное лицо, багровые губы, очерченные углём брови — всё было нарисовано так искусно, что казалось маской, скрывавшей истинный женский облик.       Вставив последнюю шпильку в пышную причёску Каори, Саюки радостно хлопнула её по плечу: — Осталось только одеться.       Каори тряхнула тяжёлой от декора головой, поражаясь тому, что её шея всё ещё не была сломлена под таким натиском. — Не советую так делать, — усмехнулась Саюки. — А то вся моя работа рассыпется, — она перевела взгляд на дрожащие руки Каори и вздохнула: — Первый раз всегда волнительный. Но у нас ещё будет последний штрих, так что с этим мы тоже справимся, — она сжала её плечо, а затем развернулась в поисках свободной девочки. — Эй! Наоки! Помоги новенькой одеться! — крикнула она в зал, развернулась и нависла над Каори: — Мне тоже пора готовиться. Твой клиент заказал чайный дом и отказался от участия в общих развлечениях, так что у тебя еще есть три часа в запасе, чтобы собраться с мыслями и убедить себя в нормальности происходящего, — Саюки взяла в свою тёплую ладонь дрожавшую руку Каори и выдохнула: — Всё будет хорошо. — Спасибо, — выдавила из себя девушка и посмотрела на подоспевшую прислужницу.       Занятая переодеванием, Каори придумывала план на случай, если Учиха захочет её раздеть: ей всё же казалось, что их встреча — всего лишь способ личного разговора, и у Мадары есть важные сведения для неё, например, изменения в порядке их совместных действий или информация касательно Минами, однако предыдущий опыт бил тревогу и кричал, что разговор может пойти в то знакомое русло, где никакие слова не потребуются, как, впрочем, и одежда. И что уповать на внезапно проявленное благородство Мадары совсем не стоит.       В момент, когда зажглись парадные огни дома Симада, девушки, как по команде, покинули с весёлым хохотом и приподнятым настроением общий зал, оставив Каори совсем одну. Сидя в одиночестве, она погрузилась в ещё более тяжкие мысли о том, что если не успеет, или всё пойдет не по плану, то Минами придётся познать таинство отношений между мужчиной и женщиной с самой циничной и неприглядной стороны, и это станет для юной племянницы больным шрамом на всю жизнь. А ведь девчушка такого опыта ничем не заслуживала.       Выдохнув беспокойство, Каори посмотрела за раздвинутые панели, где виднелись деревья внутреннего сада и огни, зажжённые в комнатах второго этажа. Она не знала, как долго просидела в мучительном ожидании назначенного часа, однако за окнами начал покапывать дождь, а пара свечей в фонарях догорели и потухли. С первого этажа доносились пьяный мужской смех, звуки сямисэнов и барабанов, женский вокал и дружные апплодисменты — развлечения для клиентов были в самом разгаре, и вскоре первые гости начали подниматься на второй этаж с выбранными на ночь девушками. — Готова? — ввалилась в зал захмелевшая Саюки. Она подскочила к Каори и всучила ей глубокую миску с жидкостью: — Это твой последний штрих. Пей до последней капли!       В нос Каори ударил запах спирта — напиток явно был крепковатым для обычного сакэ: — Благодарю за предложение, но, пожалуй, откажусь, — она поморщила нос и попыталась вернуть пиалу. — Пей! Иначе будешь труситься аки замёрзшая собака перед клиентом!       «Впрочем, тоже способ» — подумала Каори и, зажав нос пальцами, осушила посудину до дна. — А теперь идём! — схватила Саюки под локоть девушку. — Тебя уже ждут у входа — пойдёшь в чайный дом в сопровождении.       Путаясь в подолах кимоно ядовитой расцветки, придерживая чёрно-белый пояс, повязанный бантом спереди, как у всех замужних женщин, Каори сошла на первый этаж и осмотрела свою свиту, состоящую из двух прислужниц, уже знакомого и хромого Токухая, и очаровательного Мимуро, который, казалось, раскрыл в удивлении рот при появлении величавой юдзё. Считав его немое восхищение, Каори усмехнулась, приосанилась, и грациозно прошла мимо мужской фигуры, одарив почитателя лукавым взглядом. При помощи слуги надела высокие гэта и, дождавшись, когда одна из девочек возьмётся за подол её верхней накидки с золотым орнаментом, а вторая подготовит зонт, выдвинулась в путь.       Шествуя по мокрой и промозглой улице вдоль района, еле балансируя в неудобной обуви, Каори ловила на себе заворожённые взгляды от гостей и завистливые поглядывания со стороны юдзё, словно была одной из наложниц даймё, внезапно пожаловавшей во второсортный квартал.       Как только улица лоска окончилась, и фонари на пути стали показываться реже, начался японский сад, в центре которого расположилось широкое озеро, а вдоль его берегов — небольшие домики на массивных сваях: водоём был явно глубоким и отнюдь не декоративным; в окнах же теплился свет и отражался желтыми бликами в водной ряби.       По мере приближения к назначенному дому, сердце Каори стучало быстрее, дыхание учащалось, а каждый последующий шаг давался с большим трудом, ведь вся эта процессия ей казалась шествием осуждённого на казнь, а не рутинной процедурой передачи товара клиенту. И как только свита остановилась возле одного из домиков, страх окончательно сковал тело Каори, вытаскивая из её памяти последние недели, проведенные в Конохе. — Надеюсь, эта ночь обойдется без глупостей с твоей стороны, — строго проговорил Мимуро и сложил свой зонт. — И я за этим прослежу, — он с недоверием прищурился и посмотрел на Каори.       Тем временем одна из девочек опустила подол накидки, а затем, разувшись и ступив на дощатый, широкий порог, раскрыла решетчатые сёдзи, тем самым приглашая девушку в ночное пристанище. Лихорадочно сглотнув, Каори высвободила ноги из гэта и поднялась на сцену своего дебюта, где уже в окружении нескольких болтливых и хохочущих девушек сидел Мадара всё в том же обличии, в коем предстал перед Каори днём. Он поднял голову и дёрнул рукой, давая понять назойливым трещеткам, что им пора покинуть его. Те сиюминутно замолчали, поднялись из-за стола, наполненного нетронутыми яствами, поклонились и прошли к выходу, не забыв при этом скользнуть презрительными взглядами по главной гостье в этом доме.       Ступив на красочно зелёные татами, придержав подолы, Каори села на колени. Опустив ладони на пол, низко полонилась в знак покорности, чувствуя, как противный клубок из давних воспоминаний разматывался в воображении, влеча за собой то же ощущение безысходности, что не давало спокойно жить в Конохе. Мимори, удостоверившись, что этап приветствия прошел по всем правилам церемониала, также поклонился и закрыл створку, оставив клиента наедине со своим развлечением. Каори подняла глаза, не понимая что говорить и как себя вести. Нервы были натянуты до предела, а тарабанящий по крыше дождь раздражал своим стуком и добавлял озлобленности в настроение. Учиха же невозмутимо снял шляпу с головы, маску с лица и, бравируя своим превосходством, вздёрнул подбородок и махнул рукой: — Подойди.       Поднявшись с пола, Каори с осторожностью приблизилась к Мадаре и села у стола напротив него, готовясь аккуратно начать интересующий разговор. Внимательно рассмотрев девичье лицо, мужчина с недовольством сдвинул брови и, взяв со стола влажное полотенце для рук, грубо прошёлся им по женским губам, стирая с них помаду: — На тебя всю пудру в районе истратили? Другим совсем ничего не досталось? — тёр он её губы, придерживая подбородок. Закончив с помадой, он с раздражением бросил на стол полотенце и взялся за другое, которое всучил Каори в руки: — Сотри всё это. Выглядит убого, — затем выдохнул, отыскал на столе бамбуковые палочки и принялся за трапезу, насмешливо наблюдая, как Каори возвращает себе истинный облик. — Да простит мне господин моё любопытство, — начала Каори, стирая последние краски с лица, — но хотелось бы поинтересоваться целью нашей встречи. Возможно, вам хотелось бы поделиться со мной важными новостями или фактами? — она с надеждой посмотрела на Мадару, осознавая, что от его ответа сейчас зависит исход этого вечера. — Возможно, — хмыкнул Учиха. — Только жаль, что у этих стен большие уши, — он обвёл глазами пространство и схватился за пиалу с водой.       Внезапно разум Каори начал погружаться в приятный дурман: выпитый накануне алкоголь давал о себе знать, постепенно наращивая контроль внутри ее тела: — Мне кажется, при желании можно изъясниться и пространными словами, имеющими к делу косвенное отношение, — старалась держать трезвость в руках Каори, но мысли постепенно начинали путаться. — Хватит болтовни, — резко одёрнул её Мадара, громко поставил пиалу на стол и, скинув с себя серую накидку, встал с места. Пройдя в соседнюю комнату, где виднелась пара слоев футона и напольный фонарь, он обернулся: — Не заставляй меня ждать.       Ощущение дежавю окончательно схватило за горло Каори: всё шло по тому же сценарию, что и тогда, в Конохе, только в этот раз сменились декорации вокруг основного сюжета. Охваченная паникой, она попыталась встать, однако хмель уже добрался и до её ног, превращая конечности в непослушные части тела.       Кое-как поднявшись с пола, она просеменила к напряжённому Учихе, заглянула ему в глаза и ужаснулась: перед ней стоял тот самый человек, что заставлял изо дня в день терпеть унижения из чувства страха за свою жизнь, и сегодня он пришёл за тем же, воспользовавшись другой формой власти для достижения собственных целей. И с чего она взяла, что в этот раз всё будет по-другому?       Не сумев сдержаться, Каори подошла вплотную к Мадаре и с гневом прошептала ему на ухо: — Мне казалось, что нужно играть роль юдзё, а не быть ею.       Учиха усмехнулся и навис над её ухом в ответ: — Нас не только подслушивают. За нами ещё и подглядывают. Но ты же не хочешь себя выдать, верно?       Не успев договорить эту фразу, Мадара скинул с Каори верхнюю накидку и дёрнул её пояс, что с тихим шелестом скользнул по шёлку кимоно и приземлился на пол. Каори, уже плохо соображая под действием алкоголя, лишь выдохнула и тут же почувствовала, как мужские тёплые губы оказались на её губах, а нежный затылок схватила твёрдая рука, не давая шанса отделаться от классических прелюдий.       То ли большая доза хмеля, то ли долгое отсутствие мужских ласк овладели разумом Каори, однако её деяния совсем не походили на те схемы действий, что она тщательно выстраивала на случай тесных контактов с Учихой: в предвкушении продолжения трепетало сердце, а руки сами тянулись раздевать Мадару, и вот уже знакомый пряный запах мужского тела соблазнительно щекотал нервные окончания, наращивая пульсирующее возбуждение и разгоняя частоту горячего дыхания.       Её не смутила плотная бинтовая повязка на мужской груди, запятнанная кровью, скрывающая плохо заживающую рану; не смутила грубость, когда мужские руки жёстко перевернули её тело, заставляя уткнуться лицом в футон и прогнуться в пояснице под натиском деспотичных движений, и даже диктаторские толчки доставляли постыдное удовольствие, заставляя позабыть о плохо отрепетированном ранее протесте. В одночасье, запамятовав о всех своих стремлениях показать характер, Каори с умоляющим тоном просила ускорить темп, когда Мадара намеренно его замедлял, наслаждаясь контролем игры, принуждая девушку лихорадочно сжимать его плечи и двигаться самостоятельно, обнажая тем самым глубину девичьей развратности.       В момент, когда приторное забытье слегка отступило, Каори ужаснулась своему поведению, словно в тотчас увидела себя в зеркале: неужели это её губы шепчут сладкие и немыслимые слова? Неужели она так примитивна по своей натуре, что поддалась искушению, едва Учиха стянул с неё одежду? Миновав взрывную кульминацию, Каори издала последний стон и спустя пару мгновений почувствовала непреодолимый стыд за свои действия: неужели она только что предала саму себя?       Резко подскочив, она села на футоне и, убрав прилипшие волосы со лба, упорядочивая мысли в хмельной голове, прошептала: — Зачем вы это сделали? Зачем вам это вообще нужно? — Не люблю, когда дразнят тем, что недоступно, — громко послышалось за спиной. — Всего лишь из принципа? — подкатил горячий ком к горлу Каори.       Мадара тяжело вздохнул и, расправив одеяло, улёгся на футон: — Твои пьяные вопросы ни к чему хорошему не приведут, — перешёл он в строгий шёпот. — Ложись спать, завтра все решится.       Но Каори уже было не остановить: хмельные слёзы блестели на девичьих щеках в свете еле тлеющего фонаря, а шмыгающий нос дополнял звуки тарабанящего в створки дождя. Послышался ещё один протяжный мужской вздох. — Хватит хныкать: время позднее. Отложи свои истерики на пару дней.       Каори сглотнула вновь и вновь подступающие слёзы, размазала остатки по щекам и послушно легла на матрас, подтянув к подбородку одеяло. Сон тут же начал заволакивать её тело, как и мужские руки, заботливо заключившие Каори в тёплые объятия. Горячее дыхание обдало женское ухо, а шершавая повязка на груди впилась в девичью спину. И все так же мерно стучал по крыше дождь, намереваясь лить воду до самого рассвета… — С добрым утром! — раздалось прямо над головой Каори. Холодный металл коснулся её шеи, и она в миг раскрыла глаза: над ней угрожающе навис Мимуро, приставив остриё вакидзаси к её кадыку, будучи явно чем-то не довольным. — Скажи-ка на милость, — нахмурился Мимуро, — что тебе и Мадаре понадобилось в этом районе?