Вдали от обезумевшей Конохи

      Тем временем солнце уже село, скользнув угасающим бликом по массивной крыше штаба, над которой склонились грандиозные платаны, щекочущие листвой коричневую черепицу. Уже издалека Каори видела группу мужчин, заливисто гогочущих на ступеньках перед входом, вальяжно раскуривающих самодельные папиросы. Приблизившись, она поняла, что их одежда от чего-то мокрая, а волосы влажные. Среди них о чём-то с особым чувством вещал мужчина с длинными, русыми волосами, с кое-где выжженными солнцем прядями, собранными в хвост. Его выразительные брови играли во время рассказа, отчего мимика казалась живой, подвижной, а в глазах горела искра, разжигающая интерес к повествованию у всех присутствующих, и время от времени они реагировали дружным смехом на особо удачные выражения мастера красного словца. Заприметив Каори, рассказчик вдруг замолчал, чем привлёк к её особе внимание всех остальных. Те суетливо затушили папиросы и, подскочив со ступенек, разом приосанились. — О, Каори-сама! — с нескрываемой радостью всплеснул руками мужчина с русым хвостом и, поправив серый, мокрый жакет с подвязанными рукавами, поклонился ей. Остальные последовали его примеру. — С приездом! — Судя по всеобщему веселью, произошло нечто выдающееся, — поднявшись по ступенькам на энгаву штаба, протянула Каори. — Так, Мацусима? — она посмотрела сверху вниз на самодовольно ухмыляющегося рассказчика. — Торговое судно село на мель. В трюмах — табак и алкоголь, — с ехидной улыбкой сознался он. — Вот к вам радость приплыла! — скрестила руки Каори. — Всю дисциплину мне развалите! — воскликнула она, глядя, как мужики виновато тупят взгляд и смущённо улыбаются. — Да ладно! Сегодня праздник, так что можно расслабиться со спокойной душой! — подбодрил всех Мацусима. — Сегодня нет никакого праздника, — оборвала энтузиазм Каори. — Значит, расслабимся с неспокойной душой! — пожал он плечами, и окинул взглядом соратников, что загадочно заулыбались после этой фразы. — Не время пиры закатывать, — сдвинула брови Каори, глядя на самодовольного мужчину. — Мадара прибудет через два дня, так что следите, чтобы за ним никакая нечисть следом не проникла. Иначе этой деревни очень быстро не станет.       Физиономии мужчин вдруг стали серьезными, а один из них, чье лицо было обезображено глубокими, но старыми шрамами, поднял голову: — Прикажите утроить дозор за сутки до прибытия? — Да, а пока разбирайте судно. Доски — на стройку, металл — на переплавку, порох утопить. — У них паруса новые! Шёлк крепкий! — снова отозвался мужчина со шрамами. — Передайте его Минами — она быстро сошьет десяток верхних жакетов. На этом всё, — отрезала Каори, но окинув взглядом притихших и никуда не торопящихся мужиков, догадалась, что разговор не окончен. Вздохнув, она добавила: — Вопросы? Пожелания?       Подчиненные вдруг оживились и начали коситься на Мацусиму, что мигом считал намёк. — Ну, я рискну… — протянул мужчина и снова очаровательно улыбнулся. — Мы завтра хотим охоту устроить с утра пораньше… — начал он, заглянув в глаза Каори. — А вы ещё не всю дичь выловили из этих лесов? — Не, ну, полоумного старика Танамичи мы не тронем, хотя он тот ещё дикарь, раз с голой задницей по опушкам бегает и овец время от времени пытается «оприходовать», — почесав затылок, весело проговорил Мацусима, чем вызвал хихиканье среди остальных. — А вот стаю оленей и медведя видели на восточных склонах пару дней назад. Добраться бы до рогатых, пока до них Танамичи не добрался… — хохотнул Мацусима, и мужской, басистый смех вдруг стал громче.       Посмотрев на общую, молчаливую надежду, таящуюся во взглядах присутствующих, Каори сдалась: — Делайте что хотите.       Всеобщий возглас ликования мигом последовал за фразой, и шум от комментариев прервал тишину. — Все свободны, кроме Мацусимы, — скомандовала Каори и вздохнула, смотря, как её незаменимый помощник договаривает свою очередную похабную шутку, а затем прощается с остальными.       Вдруг её привлекла группа лысых людей в жёлтых балахонах, семенящих мимо штаба, хором завывающих какой-то непонятный мотив. Поморщившись, она с искренним любопытством спросила у подскочившего к ней Мацусимы: — А это ещё кто? — Буддистские монахи. Забавные, не правда ли? — улыбнулся мужчина. — И что они делают? — с недоумением в голосе продолжала следить за ними Каори. — Я не эксперт, но, полагаю, молятся. — Значит, завтра будут молиться в рисовых полях. Во время возделывания, — вздохнула она и развернулась к входным панелям штаба. — Что с Изуной и Масамэ? — Каори разулась и открыла панель, затем вошла в огромный зал с высокими потолками и опорными балками по периметру. Она кивнула казначею, сидящему в углу, зарытому в талмудах счётных книг. Седой мужик китайской наружности поклонился Каори, не вставая из-за своего низкого стола, освещенного парой свечей. — С утра были живы и даже напросились с третьей группой в дневной дозор, — поспевал за ней Мацусима, пока Каори шла к еще одному столу, возле которого уже заботливо водрузили напольный, зажженный фонарь. — Я не одобряю подобных детских вылазок, и тебе об этом прекрасно известно, — она вдруг развернулась и, посмотрев в карие глаза мужчины, с недовольством насупилась. — Лучшая тренировка — это применение навыков на практике, — возразил Мацусима. — К тому же, всем известно, что дневной дозор — скука смертная и сродни прогулке по лесу. Так какая разница в каком месте на оленей смотреть?       Не зная, что ответить, Каори вздохнула, посмотрела на добродушное, смуглое, как у любого южанина, мужское лицо, а через пару мгновений спокойно проговорила: — Как вернутся — пришли их ко мне.       Она краем глаза заприметила, как казначей потушил свечи на своём столе, встал из-за него и, подобрав подолы своего белого балахона, мелкими шажками посеменил к выходу. Как только входные створки захлопнулись, Мацусима поинтересовался: — А с чего вдруг Мадара решил домой вернуться? — он сощурился и приблизился к Каори. — Случаем, не по мою ли голову?       Подойдя ещё ближе к своей госпоже, Мацусима вдруг приобнял её за талию, склонился и грубо поцеловал. Та с раздражением оттолкнула мужчину: — Забудь об этом, — в приказном тоне выдала она. — Он не знает…       Мацусима вскинул брови: — Может, сама ему расскажешь? Только начни с самого начала, а потом, когда кончишь жаловаться, можешь ко мне его прислать: обсудим с ним позы, в которых ты обычно стонешь громче всего, — он ехидно улыбнулся и, завидев красное яблочко на столе среди бумаг, подобрал его и смачно надкусил.       Опешив от такой наглости, Каори открыла рот и почувствовала, как огонь ярости воспылал в груди, как захотелось вспороть глотку этому самонадеянному мерзавцу. — Да, ты достиг небывалых высот в этой деревне, — не скрывая своего презрения, с ненавистью протянула Каори. — Ведь его люди преданы тебе, его женщина подчиняется тебе, даже его дети без ума от тебя. Ты отобрал всё, что Мадара создал непосильным трудом, но им так и не стал! — Во завернула! — с набитым ртом хохотнул Мацусима. — Даже не запнулась ни разу, — он проглотил кусок и насмешливо поинтересовался: — У вас в Конохе все так замудрёно разговаривают? Ну… Заскочу как-нибудь, может, слов каких новых выучу, — он запихал остатки яблока в рот и прошёлся к выходу. Там же обернулся: — Дело твоё, конечно. Но мои условия прежние. К тому же, если мы с Мадарой сцепимся — долины не станет уже через пару минут. Помни об этом, — он подмигнул и уж было ступил шаг за порог, как услышал: — Он тебе до сих пор верит, — пытаясь воззвать к совести, бросила вслед Каори. — Тебе тоже. Но все мы иногда ошибаемся, — пожал плечами Мацусима и вышел из помещения.       Каори вдруг задрожала от осознания масштаба ужаса, который ей скоро придётся пережить. Если б она тогда знала, чем обернётся её мимолётная слабость в период усталости от груза ответственности!       Тогда, пару лет назад, она поддалась искушению опереться на мужское плечо Мацусимы и даже провести с ним пару ночей, чтобы отвлечься от бесконечной рутины и тяжёлого бремени, взваленного на неё после ухода Мадары, который, руководствуясь своими интересами в политике страны, покинул Каори и беспечно передал своё детище в её руки, надеясь, что ей хватит ума со всем справиться. Но она не смогла, подвела, не справилась… А когда опомнилась, когда пошла на попятную, пытаясь прекратить тайную связь с Мацусимой, то получила в ответ с его стороны открытый, бесстыжий шантаж и угрозы, в которых было чётко сказано, что если Каори откажется идти во всём на поводу у Мацусимы, то клан Кимура узнает, где находится их наследник. А Хашираме донесут о внезапном воскрешении старого друга. И когда информация дойдёт до этих лиц, Мацусима выведет из селения своих преданных людей, оставив долину без защиты, позволив разразиться кровавому конфликту.       Ещё тогда нужно было при ближайшей встрече с Мадарой падать ниц и сознаваться в вероломстве, шантаже, угрозах… Но всегда было трудно открыть рот и рассказать об изменах. Трудно было заглянуть страху в глаза и, возможно, распрощаться с жизнью после сумбурного, сбивчивого рассказа. И поэтому Каори избрала путь тупика, в котором каждый день билась головой об стены, обвиняя себя в слабости, никчёмности и безответственности, надеясь, что ситуация решится как-нибудь сама собой. И вот, спустя годы, наконец-то всё сдвинулось с места. Наконец-то вернётся тот, у кого хватит смелости расставить всё на свои места.