Вдали от обезумевшей Конохи

      Всё в той комнате застыло в напряжении: солнечный свет, рвущийся из открытых створок; тёплый воздух, поступающий со внутреннего, цветущего двора; согретые полуденным теплом татами, и даже белые панели с расписными ветками цветущего персика ещё больше побледнели от накала обстановки. Масамэ, нахмурив брови, скрестив руки на груди, молча глядел исподлобья на своего отца, сидя напротив него за столом. Казалось, ещё мгновение — и он выпалит гневную речь в адрес Мадары, что только прибыл домой и ожидал обеденную трапезу, ещё не готовую к этому часу. Изуна, сидя рядом с братом, испуганно прятал взгляд под чёлкой, иногда косясь на Масамэ, не осмеливаясь посмотреть на Мадару. Амари и Каори тем временем спешно дожаривали рыбу над ирори в углу дома, нарезали овощи и готовили посуду на стол. — Ты уже освоил «стихию огня»? — нарушил тишину Мадара, прищурив глаза, глядя на своего старшего сына.       Малец словно ждал этого момента. Набрав воздуха в грудь, сорвался с цепи: — Пять лет по миру носило! Решил в гости заскочить и справиться о моих успехах? — выпалил он и скривил в гневе лицо. — Какой дерзкий… — безучастно вздохнул Мадара. — Ты знаешь, что таких убивают в первую очередь на поле боя? — спокойно поинтересовался мужчина и усмехнулся. — А ты меня не учи! Я к тебе в подмастерья не напрашивался! — Как скажешь, — хохотнул Мадара и обратился к младшему: — А ты, Изуна, так же презираешь меня, как и твой брат? — У тебя с памятью проблемы? — вспыхнул Масамэ и подпрыгнул на месте. — Он не может говорить с рождения! Так что вряд ли тебе ответит! — Я это помню, не нужно так нервничать, — с лёгкой ухмылкой проговорил Мадара. — А вот отчего ты так кричишь — мне непонятно. Тоже какие-то проблемы с голосовыми связками?       Масамэ молча и с недовольством поджал губы, и снова скрестил руки на груди. Изуна наконец-то посмотрел на отца, но тут же сжался в испуге и отвёл взгляд в сторону. И снова повисла напряжённая тишина. — Зачем ты украл мои перчатки? Они же велики на тебя, — спокойно спросил мужчина, спрятав ладони в рукава своего синего кимоно.       Маска ярости вдруг треснула на лице Масамэ, из-под которой показалась растерянность, и мальчик раскрыл рот. — Они огнеупорные и крепкие, но будут слетать с твоих рук при быстром сложении печатей. Да и рукоять оружия не будешь чувствовать, — продолжил Мадара. — К сожалению, сейчас нет возможности раздобыть материал для пошива перчаток на твои руки… Так что можешь попросить мать перешить мои.       Мальчик с недоумением выдохнул. Казалось, он не находился, что ответить. Вдруг межкомнатная створка тихо проехалась по своей планке, и в комнату вошла Амари. Она держала в руках поднос с утварью и, сев на колени рядом со столом, начала выставлять посуду. Завершив дело, поклонилась и, прихватив поднос, вышла. — Думаешь, такой щедрый подарок заставит меня забыть о твоём многолетнем отсутствии? — с новой силой взъелся Масамэ. — Через сколько ты нас снова бросишь? Месяц-два? Когда в семью надоест играть? — сдвинул он брови.       Мадара в ответ глубоко вздохнул и еле заметно улыбнулся. Бросил взгляд на замершего в каком-то странном ожидании Изуну. Снова открылась створка, и на этот раз в комнату вошла Каори, держа на подносе дымящуюся большую миску с рыбой и три маленьких пиалы со свежесваренным рисом. — Впрочем, можешь не отвечать. Всё равно тренировки ведёт Мацусима-сенсей, и твоё присутствие мы вряд ли заметим, — хмыкнул Масамэ и высокомерно вздёрнул подбородок.       Каори уничижительно посмотрела на него, выставляя еду на стол, на что Масамэ незамедлительно отреагировал: — А что я такого сказал, ка-сан? Мацусима-сенсей был рядом со мной всегда, в отличии от человека, сидящего напротив меня! — он заглянул Каори в глаза. — В восторге от Мацусимы? — ухмыльнулся Мадара. — А ведь он предал свой клан накануне подписания соглашения… Хаширама не ожидал от него такого.       Каори замерла в тревоге от упоминания Мадарой имени её любовника, судорожно сглотнула, а когда опомнилась и всё-таки поставила посудину с рыбой на стол, встретилась с прищуренным, подозрительным взглядом Учихи. — Он… Сенджу? — спросил Масамэ в растерянности.       Мадара сжал челюсть, глядя на Каори, а затем посмотрел на сына, продолжая разговор: — Причём, один из лучших. Я подобрал вам достойных учителей.       Каори в спешке забрала поднос и вышла из комнаты, молясь, чтобы Мадара не услышал громкий стук её напуганного сердца. Виня себя в нерасторопности, она шла в угол дома, где располагался ирори. Дойдя до места, кинула поднос на столешницу и потянулась к подвесным полкам, где дрожащими руками отыскала стакан, а затем налила в него воды и осушила до дна. — Что-то случилось, Каори-сама? — поинтересовалась Амари, греющая над открытым костром воду для чая. — Пока не случилось, — выдохнула она, ощущая, как мигрень начинает сдавливать её голову. — Вы такая бледная, — участливо сдвинула брови девчушка. — Снова голова болит? Может, приляжете? А я тут сама управлюсь. — Пожалуй, — прошептала Каори, понимая, что тьма начинает поглощать её, а головокружение уводит землю из-под ног.       Женщина двинулась в сторону своей спальной комнаты, находящуюся на том же этаже рядом с лестницей. Каори не осознавала, как добралась туда, как достала свёрнутый футон из шкафа и легла на него, молясь о том, чтобы это состояние не затянулось на полдня. Но вопреки всем ожиданиям, нередкая гостья в лице мигрени быстро отступила после того, как сердцебиение пришло в норму. Спустя какое-то время Каори с облегчением села на матрасе и услышала громкий топот за пределами комнаты. Створка спальни распахнулась, и в пространство ввалился Масамэ с недовольством на лице. — Этот человек хочет поговорить с тобой, — бросил он фразу и, развернувшись, вылетел из комнаты.       «Разговор пойдёт о детях» — снова обеспокоилась Каори и поднялась с матраса. Поправив сиреневое кимоно, направилась к Мадаре, и застала его на том же месте. Амари, залившись смущённым румянцем из-за близкого расстояния с великим шиноби, в тот момент убирала посуду со стола. Изуны уже не было. — Встреча прошла так, как ты и планировал? — начала разговор Каори, села напротив Учихи и вдруг съёжилась от его взгляда, который уже пылал багровым шаринганом. Амари тем временем поклонилась и вышла из комнаты. — С твоим дурным воспитанием бо́льшего и не ожидалось, но речь не об этом, — процедил Мадара, будучи явно чем-то недовольным. — Куда интереснее твоя реакция во время разговора о Мацусиме. Ты что-то скрываешь? — он нахмурился. — Мне стоит беспокоиться? — Во время разговора я думала совершенно о других вещах, среди которых Мацусимы не было, — отчеканила Каори, стараясь держать самообладание в руках, не отводя взгляда от напряжённого мужчины. — Врать ты так и не научилась, — понизил тон Мадара и положил руки на стол, сцепив их в замок. — А твоя попытка увести тему разговора настораживает ещё больше. Так что я не должен знать о нём?       Каори сжала от страха ткань кимоно на коленях и отогнала от себя подкравшуюся трусость, а затем спокойно процедила: — Твоя мнительность — вот что настораживает. Не надоело в каждом моём шаге видеть двойной посыл? — она вскинула бровь, стараясь выглядеть непринуждённо.       Мадара пристально посмотрел на Каори, еще раз прищурился, а затем встал со словами: — Я всё равно узнаю, что ты скрываешь. Но для тебя будет лучше, если сознаешься сама.       Неподдельный ужас парализовал Каори, когда она подняла голову на мужчину, смотрящего на неё свысока: пронизывающий до мурашек шаринган тотчас словно ужалил её душу, и едкая оболочка кошмара стянула её, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть.       Как только Мадара вышел из комнаты, Каори отпустило это отвратительное чувство, после чего она поняла, что на секунды оказалась в плену его проклятых глаз. И что в очередной раз стала жертвой главного аргумента Учихи в любых их разногласиях. Жадно хватая воздух, Каори поднялась с места. И снова мигрень начала застилать глаза, заставив женщину тащиться к уже разложенному по этому случаю футону.       Едва женская голова коснулась подушки, Каори вспомнила, насколько тяжёлыми и опасными могут быть разговоры с Мадарой. В особенности, если дело касалось её вины: в эти моменты она из взрослой женщины превращалась в девочку, уличённую в постыдных деяниях. И тогда никакие заверения и оправдания не могли избавить её от ловушки шарингана, после которого мигрень и страх морочили ей голову ещё пару дней подряд.       «Так отзываетесь о нём, словно и не любите вовсе» — вспомнились слова Амари, на что Каори ухмыльнулась в пустоту: сложно после таких эпизодов уговорить себя любить безжалостного деспота, для которого собственная правота стоит выше здоровья близких ему людей. И даже наличие общих детей никак не убеждало всецело ему доверять и при этом испытывать самые тёплые, искренние чувства, на которые была только способна. Может, не так уж они и близки, раз он позволяет себе такие издевательства? Каори вздохнула, вспомнив, что брак с Тецуо принёс ей куда больше бед и страданий, нежели Мадара. Так что по сравнению с прошлым, ей пока сказочно везёт… Везёт, пока Мадара не узнал о Мацусиме. А там будет видно.