Вдали от обезумевшей Конохи

      Последние часы перед приездом даймё были сумасшедшими. Никто не спал с самого рассвета, и к этому времени все были заняты последними приготовлениями: в большой кухне впопыхах доваривали обед, в назначенных помещениях начищали пол, на улице смолили последние офуры, добивали абажуры для фонарей и сшивали циновки. Каори металась от одного места к другому, стараясь предусмотреть все оплошности. Она уже была одета в своё лучшее красное кимоно, однако верхнюю накидку с длинным подолом и рукавами пока поберегла, опасаясь некрасивых заломов и внезапных пятен на ней. А накануне заплела пышную прическу, и чтобы она не развалилась за ночь, пришлось плохо спать на твёрдом валике. Но не только отсутствие любимой подушки лишило Каори сна: Мадара со своими наставлениями и инструктажем донимал свою женщину полночи, принуждая вновь и вновь пересказывать его слова, а после опять повторял то же самое — видимо, настолько не доверял её таланту лгать и манере вести себя с властными людьми. Оттого Каори выучила наизусть несколько томов информации: знала подставную легенду долины, могла ответить на каверзные вопросы с правильной, как казалось Мадаре, интонацией, объяснить кто такой Мацусима и почему именно она стала главой деревни. Да, ей снова выпала честь стать владыкой края на то время, как Учиха будет скрываться в тени и проворачивать только ему известные авантюры. И Каори чувствовала, как в странном возбуждении трепетало сердце — ей всё же нравилось вновь обрести полномочия лидера селения; и оно же начинало нервно стучать при виде Мацусимы — ранее разговор с мужчиной вышел коротким, но тяжёлым, и теперь Сенджу презрительно косился на неё каждый раз, когда они сталкивались лицом к лицу. Вот и сейчас Каори снова сбежала из-под гнёта его недоброжелательного взгляда: когда она отдавала последние приказы, мужчина не сводил с неё глаз. Будто задумал что-то недоброе в отместку за её отказ…              Чувствуя, как покрывается испариной от жаркого, солнечного дня, женщина торопилась к дому капитана Наваки, где уже должны были закончить уборку, и оставалось лишь проверить качество проделанной работы. Пройдя через ворота во внутренний двор, где красовались два примыкающих друг к другу здания, Каори вздохнула: ей до сих пор было трудно смириться с тем фактом, что некогда большая, счастливая семья за один год исчезла из этого мира, и теперь их родной дом превращали в резиденцию феодала, нещадно избавляясь от вещей предыдущих хозяев. Проследив печальным взглядом, как уносят одежду погибших, собранную в большой мешок, Каори уж было взошла на порог дома, но столкнулась с Товой. — Всё готово, Каори-сама, — оповестила женщина, стараясь низко поклониться. — Но… Зеркало разбили, госпожа, — потрусила она узелком, в котором весело позвякивали осколки. — Не к добру это, — поджала губы и покачала головой. — Возьмите моё, — Каори скрестила руки. — Отсутствие такой формальности могут принять за дерзость, — хмыкнула она и обернулась на далёкие детские возгласы. — Ока-сан! — слышался где-то голос Масамэ.       Каори увидела, как мальчишка бежал к ней со всех ног — радостный, взъерошенный и чем-то взбудораженный. Он подскочил к ней: — Смотри! — и широко раскрыл глаза, в которых вспыхнул молодой шаринган. — О Боги! — с обеспокоенностью наклонилась к нему Каори. — Ты цел? — она начала осматривать его со всех сторон.       И Масамэ громко затараторил, активно жестикулируя: — Это ото-сан сделал! Мы были на утёсе и подошли к самому краю, — мальчишка нервно сглотнул, — он столкнул меня в обрыв… Ну, в тот, где острые булыжники еще на дне! — Да там же больше сотни метров высоты! — нахмурилась женщина. — Да! Тот самый! — радостно закивал Масамэ. — И когда я летел вниз, то думал, что отец меня предал и хочет моей смерти… И я видел, как он стоял на краю и смотрел на моё падение… — он нервно вдохнул. — А потом я повернулся лицом к камням… Ну, к тем, которые внизу. И понял, что время замедляется! Я как будто мог просчитать все свои движения! Представляешь? Всё стало таким, — он запнулся, подбирая слово, — таким объёмным! А потом, когда я понял, что смогу вытормозить свои движения, и вот чуть-чуть оставалось до первого камня, ото-сан подхватил меня и спас, — он растянул рот в широкой улыбке и подытожил: — Вот.       Каори почувствовала, как больно кольнуло в сердце, а во рту пересохло. — Но ты же понимаешь, что это было опасно? — она нахмурилась ещё больше. — Прыгать с такой высоты детям можно только в крайних случаях!       Но Масамэ словно её не слушал. В задумчивости насупив брови, посмотрел поверх плеча матери: — Интересно, а если изначально прыгнуть с шаринганом, то я смогу заранее просчитать на какой камень приземлиться? — Едут! Едут! — послышалось издалека.       Каори пропустила мимо ушей оповещение и вцепилась в ткань на плечах сына: — Масамэ, такие эксперименты можно проводить только под наблюдением взрослых! — Да-да, я понял! — он весело улыбнулся и вывернулся из рук матери. — Потом расскажу чем всё кончилось! — отскочил от неё и весело стартовал с места. — Мой тоже таким был! — улыбнулась Това, ставшая свидетельницей разговора. Она смахнула прилипшие волосы со лба и посмотрела на обеспокоенную Каори. — Не переживайте, госпожа, ничего с ним не случится. Даже если что-то себе сломает — в лазарете быстро на ноги поставят! — Едут! — вновь раздалось издалека. — Спасибо, Това-сан, — выдохнула Каори. — Но, думаю, всё-таки пошлю кого-то за ним для присмотра. Детских смертей я сегодня не ожидаю, — она кивнула женщине и поспешила покинуть территорию дома.       Стараясь держаться в тени от палящего солнца, Каори следовала к выходу из селения — как и было принято, даймё готовилась встречать делегация от деревни, которая была обязана сопроводить семью аристократов в покои, а затем приняться за заботу об их комфорте, не имея права заикнуться о собственных неудобствах. И перед главными воротами уже собралось немало людей, громко обсуждающих приезд, суетливо поправляющих свою одежду и причёски.       Каори подошла к сборищу, отыскала одного из капитанов и приказала ему следить за Масамэ. А затем одна из девушек с вежливым поклоном передала ей накидку в чёрно-белую клетку, которую Каори впопыхах надевала под дальний стук лошадиных копыт. Наконец, первыми через ворота въехали всадники клана Тотиги. Каори тут же приняла услужливую позу в полупоклоне, и подчинённые замолчали, последовав её примеру. Прислужники вместе с конюхом стопорили лошадей, помогая наездникам в синих латах и масках с них слезать. А когда через пару минут въехали ещё двое всадников, и за ними в быстром темпе занесли огромный паланкин, вскрытый позолотой, Каори опустилась на одно колено и склонила голову. Рядом с ней так же опустился Мацусима — гладко причёсанный, в идеально выглаженном тёмно-зелёном кимоно, и она вздрогнула от его внезапного появления.       Внесли ещё два паланкина — уже менее роскошных, но со свисающими с крыши тяжёлыми драпировками; въехали рикши с повозками, где удобно располагались женщины, завёрнутые в блестящий шёлк, скрывающие свои лица за веерами; и замкнули приезд ещё пятеро всадников клана, подняв грунтовую пыль с дороги, от которой Каори чуть не зашлась в кашле.       Пока наездники отдавали приказы по уходу за своими лошадьми, а женщинам помогали слезать с повозок, из главного паланкина высадился мужчина — рослый, широкий, с небольшим брюхом, облачённый в длинную чёрную накидку, в которую усердно кутался, несмотря на аномальную для весны жару. Он вытащил из рукава веер и, вальяжно шоркая своими гэта, подошёл вплотную к Каори. — Так вот та самая Каори Учиха… Женщина с властью в руках, — насмешливо хмыкнул он, смотря на светлую макушку. Окружающие стихли, стараясь услышать каждое его слово. — Эта страна не перестаёт удивлять меня своим варварством… Я б никогда не подчинился женщине.       Каори нервно выдохнула, всё так же смотря на пыльную землю, и выдала ранее отрепетированную перед Мадарой фразу: — Да простит мне Его Превосходительство мою смелость, но вынуждена напомнить, что селения шиноби автономны и вправе самолично избирать себе лидера без вмешательства государственной власти, — она подняла голову и увидела в свете слепящего солнца немолодого мужчину, в облике которого читалось что-то нестерпимо надменное.       Маленькие, крысиные глазки даймё прищурились: — Ты смеешь говорить без разрешения? — он вздёрнул косматые, густые брови. — Ещё и с воспитанием полнейший бардак! А ведь девочка-то взрослая! — он наклонился к Каори, сложенным веером подцепил её подбородок и, скривившись, осмотрел её лицо, а затем тихо добавил, обдав её гнилым запахом изо рта: — И очень красивая.       Каори тут же почувствовала искру гнева, отчего ей стало ещё жарче. С шумом набрав в грудь воздуха, сдвинув брови, она готовилась выплюнуть в ответ гадостное оскорбление, как голос подал Мацусима: — Лангусты! — воскликнул он и заулыбался. — Что? — Оцки выпрямился и оторопело посмотрел на мужчину.       Мацусима поднялся и в полупоклоне продолжил: — В наших берегах водятся самые вкусные лангусты. Мы их приготовили вам на обед. Вы, должно быть, голодны́?       Даймё вздохнул, осмотрел свою притихшую ораву, не смевшую говорить без его разрешения, и растянул рот в чванливой улыбке: — Да-а, приказывай подавать на стол, — и снова обратился к Каори: — А ты будешь моей личной прислугой. Я научу тебя хорошим манерам, — он издевательски причмокнул рыхлыми губами. — И помни: моя армия насчитывает три тысячи человек, так что не делай глупостей. Твоей деревне свезло, что я оставил за ней право жить своей жизнью. Каори вновь шумно вздохнула и покорно кивнула, плотно сжав губы, боясь выпалить вместо вежливого ответа приказ отсечь мерзавцу голову. — Следуйте за мной, — поклонился Мацусима.       Подчинённые Каори тут же встали и распределились по группам, что отвечали за приём гостей согласно их сословиям. Шум и суматоха заняли собой пространство. Каори, поднявшись, отошла в сторону и в тени клёна попыталась успокоиться, чтобы подавить в себе жгучую злость. Прислуживать феодалу она вовсе не торопилась — знала, что в порыве своих эмоций наговорит оскорбительных фраз, после которых развяжется конфликт, — и потом Мадара будет долго и мучительно ей это припоминать, а таких испытаний ей совсем не хотелось.       Дождавшись, когда все разойдутся, и площадка перед воротами вновь опустеет, женщина вышла за пределы селения и побрела дорогой, уводящей её прочь от деревни. «Вот бы вернуться через пару дней, когда всё кончится» — в таких мыслях шла она по грунту вдоль молодой травы, сцепив руки на груди, вдыхая нагретый воздух. И долго бы шла, успокаивая разбушевавшиеся нервы видами зеленевшей долины и плескавшегося вдалеке океана, пока неподалёку от дороги, в тени островка дубовой рощи, не увидела знакомое кимоно и каштановые кудри. Каори остановилась и присмотрелась: Амари, заливаясь смехом, что-то весело рассказывала Коичи, который держал свои руки у неё на поясе. Каори вздрогнула в тот момент, когда парень поцеловал девчушку, и тут же закричала: — Амари!       Та отпрянула от парня и посмотрела на дорогу. Съежившись в испуге, отскочила от Коичи и, чуть помедлив, пошла сквозь траву к своей наставнице. Парниша сначала так же замер, раскрыв рот, но затем последовал за своей спутницей, попутно заливаясь румянцем. Каори дождалась обоих, и начала разговор с Коичи: — Насколько я помню, ты сегодня должен был уйти в дневной дозор в первой группой, — она строго посмотрела на парня, что замер в поклоне. — Если ты сейчас же не примкнёшь к своему отряду, я буду вынуждена принять меры. Как насчёт уборки конюшни в течение месяца? — зло выпалила она, стараясь не смотреть на Амари. — Прошу прощения, Каори-сама, — он поклонился ещё глубже и добавил: — Я исправлюсь. Прикажите приступать к выполнению задания? — Да.       Парень мельком посмотрел на девчушку, а затем кивнул и исчез на месте. Каори со вздохом окинула взглядом подопечную. Отметила её немой ужас на лице, взгляд, устремлённый в землю, красные щёки и начала: — Настолько откровенный интерес Коичи к твоей персоне меня настораживает, Амари, — процедила она. — Тебе следует увеличить дистанцию с ним, иначе мне придётся затратить огромное количество усилий, чтобы отмыть твою репутацию от клейма уличной девки. — Мы всего лишь гуляли, Каори-сама! — воскликнула девчонка и вскинула голову. — Поверь мне, юношам его возраста отнюдь не романтические прогулки интересны! — перебила её Каори. — И в его голове вряд ли зреет мысль о предложении взять тебя в жены, а вот воспользоваться твоей наивностью… — Он не такой, Каори-сама! — вскинув брови, пролепетала Амари. — Он в жизни бы не подумал опорочить мою честь!       Каори со стоном закатила глаза. Затем выдохнула и уж было продолжила нравоучения, как заприметила на дороге чью-то фигуру: она приближалась рывками, и через пару мгновений перед Каори возник один из подчинённых: — Господин Никагава желает видеть вас, — мужчина опустился на одно колено и склонил голову. — Он очень обеспокоен и зол. — Заверь его, что я скоро прибуду, — кивнула Каори и дождалась, когда мужчина исчезнет из виду.       И снова обратилась к Амари: — В любом случае, я запрещаю тебе с ним видеться и общаться.       Девчушка со слезами в глазах тут же схватилась за руки женщины: — Каори-сама, прошу, не будьте так жестоки! — воскликнула она. — Я обещаю, что буду осторожной! И ни один не посмеет думать обо мне дурно! Только, молю, дайте волю хотя бы иногда беседовать с Коичи!       Каори перехватила руки девчонки и сжала их своей хваткой: — Тебе четырнадцать, Амари! Ни о каких мальчиках не может идти и речи! И пока ты не вышла замуж, за тебя отвечаю я. Поэтому снисхождения не будет. Ты поняла? — трусила она её запястья.       Амари зашлась в отрывистом дыхании и всхлипах. Со злостью выдернула свои руки. Рукавом вытерла слёзы, сочащиеся из глаз, а затем, глубоко вздохнув, вдруг злобно посмотрела на Каори исподлобья. И, стиснув челюсть, медленно проговорила: — Странно слышать о чести и достоинстве от женщины, которая изменяет отцу своих детей.       Каори с удивлением ахнула: — Что? Что ты сказала? — раскрыла она рот. — Правду, — выплюнула слово Амари, а затем развернулась и бросилась бежать через траву обратно в дубовую рощу.