Вдали от обезумевшей Конохи

      Вспышка испуга на миг помутнила рассудок Каори. «Откуда, откуда ей известно? Мы же были осторожны» — терялась в догадках женщина и смотрела на цветастое кимоно, исчезающее за стволами деревьев. С досадой она развернулась и быстрым шагом направилась к деревне. Каори бы догнала девчонку и дозналась истины, но не было времени на разбор пугающей фразы, сказанной в сердцах. Весь путь до дома капитана Наваки Каори злилась на неразумность и впервые проявленную взбалмошность Амари, и решила провести воспитательную беседу на уже пониженных тонах вечером, когда все будут готовиться ко сну, а девчонка к тому времени успокоится и вернётся.       Приход госпожи Учихи на территорию новоиспечённой резиденции феодала встретили суматохой: девушки, в чью обязанность теперь входила забота о семье Никагава, обступили Каори, наперебой рассказывая о гневных возгласах даймё и его требованиях «притащить недостойную женщину», чтобы она «немедля приступила к своим обязанностям комнатной прислуги». Каори успокоила подчинённых, а затем узнала от них, что феодал пока плещется в бане, но вскоре выйдет и сядет за обеденный стол. Также её поставили в известность о готовности зала к трапезе, в котором уже находились женщины и дети даймё, и для них всё накрыли.       Каори окликнула Тову, в это время бранившую в сторонке одну из юных девиц за какую-то оплошность, и дала ей задание под любым предлогом вытащить свою госпожу из процесса приёма пищи ровно через пять минут после появления Оцки. Затем Каори сопроводили к панелям обеденного помещения, всучили поднос с полными тарелками еды и несколькими наборами бамбуковых палочек, пожелали удачи, терпения и раскрыли перед ней плотную фусума.       Каори поклонилась и вошла в зал, где уже распахнули настежь створки, и можно было любоваться зеленью внутреннего двора, чем и занимались четверо женщин разных возрастов, сидя перед маленькими столами с едой на коленях, сохраняя странное молчание. Каори не могла не отметить их красоту и аристократическую выправку: осанка, положение подбородка, томный взгляд — всё говорило об их высоком положении, но при этом казалось кошмарно неестественным, словно слепленным из воска и упакованным в шёлк. Такими же были и трое детей: двое мальчиков и девочка, что замерли в ожидании за своими столами и созерцали природу внутреннего сада. Каори сходу удалось определить их примерный возраст — они были старше её сыновей на год или два, но держали себя, как настоящие взрослые, о чём свидетельствовали их выражения лиц — печальные, уставшие, словно эти дети скоротали уже не один десяток лет на этой земле, и сейчас размышляли о своем жизненном пути, преисполненном горя и сожалений.       «Бедолаги. Должно быть, воспитание у них строже некуда» — подумала Каори и с грустью посмотрела на тихих наследников феодала. Присутствующие не повернули головы и даже не посмотрели на Каори, когда она прошла к пока одинокому и пустому столу Оцки, расположенному на небольшой возвышенности возле стены помещения. Опустилась рядом с ним на колени, поставила перед собой поднос, и уж было начала выставлять еду, как в зал вошёл господин в сопровождении двух вооруженных мужчин, и его семейство сиюсекундно же поклонилось. Каори с раздражением сжала губы и также согнула спину, а когда даймё подошёл и сел на место, разогнулась обратно и продолжила своё дело. Двое сопровождающих уселись позади неё, и женщина чувствовала, как они с недоверием смотрели ей в спину — видать, подозревали в желании напасть на главу провинции.       Выставив еду, Каори кивнула перед собой, стараясь не смотреть на рослого даймё, который схватился за палочки. Присутствующие тут же проделали то же самое, при этом поклонились, пробормотав: «Благодарим за еду». А затем принялись за трапезу. — Пробуй, — бросил слово Оцки, предложив Каори взять палочки в руки. — Вы полагаете, я хочу вас отравить? — нахмурилась она и посмотрела на мужчину. Теперь, когда не было слепящего солнца, Каори смогла разглядеть его более детально: он был некрасив, выглядел намного старше своих сорока пяти лет, а в чёрные, зализанные в хвост, волосы въелась полосами седина — так же, как и в его косматые брови. — Ешь давай без лишних вопросов, — проговорил он и поджал свои рыхлые губы.       Каори выхватила столовые приборы, со вздохом сняла крышку с глубокой тарелки в форме бочонка и, взяв горячую посудину в руки, отловив в бульоне кусок лангуста, демонстративно положила его себе в рот. Затем прожевала и проглотила, смотря мужчине прямо в глаза. Даймё гадко ухмыльнулся: — Ты ж при дворе служила, — протянул он и, взяв другие палочки, отобрав у неё тарелку, начал вылавливать мясо из бочонка. — Должна знать, что еду перед подачей дегустируют. — Это было давно, и правила могли измениться, — отрезала Каори, пытаясь понять, откуда ему известно о её юности. — К тому же, я служила матери феодала, а не Его Превосходительству. — Была при матушке? Странно, — прочавкал он куском мяса. — Он что, не захотел тебя? Ты же красивая, — и покосился на женщину. — Да, меня готовили к рождению наследника для даймё, — безучастно протянула Каори, вспоминая свою молодость, глядя куда-то в пустоту перед собой. — Госпожа занималась моим образованием и всюду держала при себе, но потом, когда ей нашептали, что я могу с помощью техник клана Яманака возыметь власть над её сыном, быстро отказалась от этой идеи и оставила в качестве фрейлины. А ещё личной охраны. — Слабо верится, что он тобой не воспользовался! — брякнул господин и смачно отхлебнул бульон из бочонка. — Ночью во дворце всякое бывает… — он с громким сёрбом допил бульон до дна. — Я не оставалась на ночь во дворце, а жила с родителями, — взгляд Каори устремился к девочке, которая элегантно, как и подобает юной наследнице, держала свою тарелку в маленьких ручках. — Мой отец был советником феодала. Он воспользовался своим положением, чтобы обеспечить мне безопасность, — она отметила как точны движения юной прелестницы и вспомнила своё обучение этому этикету. — А потом ты сбежала с Учихой, и твоего папашу с позором выгнали из дворца, — хлопнул пустой тарелкой по столу Оцки и взял другую с маринованными овощами. — Да-да, я знаю эту историю. А через семь лет ты стала любовницей Мадары, — он отгрыз половину куска с баклажаном. — Чем ты его обольстила? Он настолько был впечатлён твоими дворцовскими повадками, что аж страстью воспылал? — Вы глубоко осведомлены, Ваше Превосходительство, — Каори уже смотрела на женщин, что синхронно, без лишних движений, аккуратно поглощали свою пищу. — К сожалению, я вряд ли вспомню подробности этой истории, поскольку она закончилась десять лет назад, — корректно произнесла она и увидела семенящую в полупоклоне с другого конца зала Тову. — И родила ты от другого Учихи. Такого же нукенина, как и ты? — продолжал беспардонно допытываться Оцки. — Верно, — произнесла Каори, мысленно подгоняя свою спасительницу. — И погиб он много лет назад. С какой целью вы прибыли в эту деревню? — увела она тему разговора. — Дружественный визит, — с ухмылкой ответил мужчина, с аппетитом доел содержимое тарелки и выставил её на стол.       Това села на колени, поклонилась Оцки, а затем подползла к Каори, склонилась над её ухом и, прикрыв его ладошкой, стала делать вид, будто нашёптывает нечто важное. Когда фальшивый шёпот кончился, Каори натянула вежливую улыбку, поклонилась и произнесла: — Прошу прощения, Ваше Превосходительство. Моему сыну плохо, он сейчас во мне нуждается.       Не успела женщина договорить, как Оцки схватил её за локоть настолько сильно, что она невольно вскрикнула. — Ты вернёшься, — он его сжал так, словно хотел оторвать конечность. — У меня ещё много вопросов, — а затем дёрнул к себе женщину и, разинув пасть, вгрызся в её руку зубами.       Она тотчас вцепилась в его волосы, а мужчина оттолкнул её, запрокинул голову и расхохотался, как сумасшедший. Каори вскочила с места. Охрана даймё уже стояла на ногах и угрожающе хваталась за рукояти оружия. Подхватив под руку оцепеневшую Тову, Каори быстрым шагом направилась к выходу, заметив, что семейство Никагава даже не обратило внимание на инцидент, а продолжало медленно и аккуратно опустошать тарелки. И всё под тот же дикий хохот она с шокированной помощницей вышла из зала. — Что случилось? Что было? — набросились девушки на женщин, как только те закрыли за собой плотные, широкие панели.       Каори не ответила, а молча направилась к выходу из здания. Оказавшись на жаркой улице, в спешке обулась, прошагала через входные ворота и остановилась только за ними. Дёрнула рукава своей одежды и увидела на укушенной руке красные припухлости. Това показалась из ворот и, тяжело дыша, уже спешила к ней. — Да у него же с головой проблемы! — причитала она. — Он же аки бешеная собака! — Я не вернусь туда, — всё так же рассматривая руку, твёрдо произнесла Каори. — Я отказываюсь находится рядом с этим человеком. Пусть Мадара сам с ним разговаривает. — Вот это хватка! — глаза Товы округлились, когда она увидела повреждения на руке. — Я сейчас медика приведу, Каори-сама! Побудьте здесь! — с этими словами она развернулась и, прихрамывая от большого веса, побежала вверх по улице.       «А ведь это могла быть моя шея» — злилась Каори, покрываясь липким потом под слоями одежды. С раздражением сняла с себя накидку. Вытерла лоб. Попыталась выдохнуть и успокоиться. К ней уже подбежали девушки. Принесли воду в кувшине, отвели в тень, где отпоили и забрали одежду, не задавая лишних вопросов. Позже подоспел медик и залечил приобретённые раны. А ещё через четверть часа Каори отдала приказ менять женский состав прислуги феодала на мужской и вооруженный, совершенно наплевав на всё, что ей ранее говорил Мадара. «И пусть хоть до смерти меня своим шаринганом замучает» — со злобой думала она, когда распоряжалась не щадить даймё в случае его странного поведения. Но вопреки всем ожиданиям феодалу понравилась идея переменить прислуживающих ему женщин на мужчин: он развеселился и приказал их переодеть в женские одежды, припудрить им лица и накрасить губы. И Каори повиновалась его капризу — она готова была вырядить кого угодно во что угодно, лишь бы безумец был спокоен и всем доволен. Затем вспомнила, что Амари, должно быть, всё так же на неё обижена и скрывается где-то в лесу, упиваясь своим несчастьем, и потому мальчики могли остаться без обеда.       С намерением стащить для них еды, Каори направилась в новенькую, недавно возведенную кухню с печами и огромным количеством столов для резки и готовки. И пока наполняла там миски, получила записку из дома капитана Наваки. «Найдите в своём сердце прощение его дурным манерам, госпожа Учиха. Он не так безумен и плох, как вам кажется на первый взгляд, а его выходка — всего лишь шутка» — содержал клочок бумаги. А внизу были инициалы, по которым Каори догадалась, что сама госпожа Никагава просила за своего мужа. — Бедная женщина. Вот уж незавидная у неё участь с таким шутником жить, — вздохнула она и посмотрела на черноволосую девушку, передавшую послание. — Кто принёс это? — Девочка принесла, — склонилась подчинённая. — Дочь, я так полагаю. Она ждёт ответа снаружи.       Каори спрятала записку в рукав и вышла из душной, шкварчавшей едой, кухни. Увидела возле кустов вечнозелёной шеффлеры ту самую прелестницу — ребёнок в розовом шёлке жался к растению, словно хотел с ним слиться. Как только девочка увидела Каори, тут же упала ниц, прикоснувшись лбом к пыльной земле. — Передай своей матери, что я не держу зла, — со вздохом протянула женщина и прищурилась, смотря за шиворот детского кимоно. Каори опустилась рядом с ней, приподняла розовый воротник — и увидела зияющие красные полосы на спине ребенка. Судорожно вдохнув, спросила: — За что вас секут? — Я сама виновата, госпожа: не приложила должных усилий во время тренировки и получила за это наказание, — лепетала в грунт девочка так, словно её дрессировали говорить эту фразу.       Нервы женщины вдруг дёрнулись от кошмарных догадок. — Насколько я знаю, у твоего отца шестеро наследников. Где ещё трое? — она напрягалась от мысли, что пришла ей в голову. — Они погибли, Учиха-сама. — Их забили до смерти, потому что они не оправдали ожиданий на тренировочном поле? — выпалила Каори.       Девочка поднялась на ноги и устремила свой взор прямо перед собой. Протяжно и грустно вздохнула. Затем посмотрела в подол Каори и поклонилась женщине: — Спасибо за ответ, госпожа, я передам его матери, — и поспешила уйти.       «В жизни не видела отвратительней чудовища, чем Никагава Оцки, — думала Каори, смотря в спину ребёнка, и всё в ней клокотало от злости. — Мадара со своим характером меркнет рядом с этим тираном». А когда девочка исчезла из виду, вошла обратно в кухню, чтобы забрать еду.