***
В это время над облаками в самолёте. Семейство Финк уже летело домой в Вену в полном составе. Впереди отец и мать (господин Доминик Финк и госпожа Беата Финк), позади них сын Руди и бабушка (госпожа Эва Новак), а за ними — две дочери: старшая Магдалена и младшая Леони. Отец семейства читал книгу, его жена вязала, бабушка и Руди дружно спали, а девушки перешёптывались друг с другом. — Леони, я так рада, что мы снова вместе и что мы едем домой, ты не представляешь! — Мда, я-то думала, что в столице любви ты наконец-то встретишься с каким-нибудь Делоном, Жераром Филиппом, Бельмондо или Де Фюнесом, но ты улетала туда бобылем и бобылем же возвращаешься! — Леа, хоть ты не начинай, пожалуйста! Мне мама и так все уши прожужжала про то, что пора бы подыскать партию, и даже нашла какого-то коллекционера, ценителя искусств, он живёт в Нью-Йорке теперь… Мне как-то противно становится, как об этом вспомню! — Ой, мать, вы с Тессой просто два сапога пара! Только бедной Тессе можно только посочувствовать: это следствие травмы, что на всю жизнь, там, как говорится, только клин клином вышибают… А ты-то что? С человеком виделась всего два раза, а он тебе уже противен. Как по мне, весьма симпатичный мужчина! — Да будь он хоть Леонардо Ди Каприо, мне он не нравится! Сердце не ёкает! — И хорошо, когда оно ёкает — надо срочно бежать к кардиологу! — Леони, перестань, я же серьёзно! — рассмеялась Магдалена. — В том-то и беда, что ты к этому слишком серьёзно относишься! — А как иначе можно к этому относиться? Да я… Да я даже представить себя с ним в одной постели не могу, — Магдалена перешла на шёпот. — Хха, — прыснула Леони, — можно подумать, что у тебя есть мужчина, с которым ты себя там представляешь! — Тише, Леони, ради Бога! — воскликнула Магдалена. — Ох, да, с девственницами о сексе нужно говорить негромко, вполшёпота, иносказательно, чтобы не ранить нежную душу грубой физиологией… — Да чтобы бабушку и Руди не разбудить, — тихо возразила Магдалена. Леони лукаво посмотрела на сестру, а потом наклонилась к самому её уху: — А между прочим, как человек уже бывалый, могу тебя заверить, что ничего страшного в этом нет… — Ты что уже?.. — Магдалена прикрыла рот рукой. — Вот теперь действительно тихо, — прошептала Леони, сделав страшные глаза, — я не хочу, чтобы родители услышали. — Леа, как?.. — Ты что, действительно не знаешь, как это делается? — игриво вскинула брови Леони. — Да я не об этом! — шикнула Магдалена, — как это произошло? Когда? — Перед твоим отъездом в Париж, у нас было задание нарисовать один пейзаж в разное время суток, мы с Карлом сели в мансарде вдвоём, ночь была фантастическая, звёздная, ну мы и… Да и что тут такого, я отдавала прекрасно себе отчёт в том, что я делаю, мне двадцать один год! — С Карлом Хайдером?.. — спросила Магдалена. — Ну естественно, а с каким же ещё Карлом по-твоему? С моим Карлом, с которым я два года до этого ходила за ручку и целовалась по углам. По мне, пацан заслужил приз. — Ты говоришь об акте любви между мужчиной и женщиной как о каких-то скачках! — Ты даже не представляешь, как ты близка к истине, — лукаво улыбнулась Леони, — учитывая нашу любимую позу, это действительно скачки! — Всё, ради Бога остановись! Вы хоть предохраняетесь? — Разумеется, — ответила Леони, но мысли её были где-то далеко, — а ту мою картину даже на выставку забирали, мама сказала, что это лучшее из того, что я когда-либо написала… Потом пауза… Леони смотрит несколько минут в одну точку, а потом снова переводит взгляд на сестру: — Да, ты не такая, как я, ты другая, мы с Карлом прекрасно понимаем, что у наших отношений нет будущего, как у многих, когда речь идёт о первой любви, но нам хорошо здесь и сейчас. Ты другая, если ты кого полюбишь, то это надолго, если не на всю жизнь, ты как мама… Ты мне напоминаешь «Деву» Климта, закрытую для чувственности, ещё не познавшую своей красоты через любовь мужчины… Но однажды она проснётся и откроет для себя новый мир, мир чувств, и я очень надеюсь, что этот удивительный мир моей любимой сестре покажет мужчина, который её искренне полюбит!***
В это время в Вене Мозер и Кох в уютном кафе — Рихард, так никуда не годится! Как только мне начинает везти, тебя как будто кто-то кусает под хвост… Макса Коха прерывает гавканье Рекса. — Лохматый, я знаю, что у Рихарда нет хвоста, это выражение такое! — Мне, правда, пора, Макс! — возразил Рихард, надевая пальто. — Ты же говорил, что у тебя нет никаких дел сегодня? — упрямо настаивал Кох. — Я кое о чём забыл, — оправдался Рихард, понимая, что откровенно врёт и что Макс его видит насквозь. — И вспоминаешь об этом именно тогда, когда мне начинает везти! — немного обиженно проворчал Кох. — Ты всё-таки у меня теперь не будешь жить? — безуспешная попытка отвлечь Макса от темы. — Боюсь, что даже дома тебя ничто не задержит, если мне будет вести в шахматной партии, — вздохнул старик и немного погодя продолжил с хитрецой во взгляде, — не расстраивайся, Ричи, говорят, не везёт в игре, повезёт в любви! «Твои бы слова да Богу в уши», — подумал Рихард и, снова попрощавшись с Максом, вышел вместе с Рексом на улицу.