Code Geass: Re;write

      Кровь стекала по моим пальцам, рисуя изогнутые, неровные линии. Она отчётливо выделялась на фоне бледноватой кожи. Имела необычайно насыщенный, яркий оттенок. Кажется, именно такой в книгах называют «рубиновым», сравнивая маленькие алые капли с драгоценностями… Я никогда не испытывал извращённого удовольствия от вида крови — реальной или существующей лишь на экране. Не ощущал внутри суеверного трепета при взгляде на кровоточащие царапины и свежие раны. И всё же… сейчас… не мог оторвать взгляда от причудливого кровавого рисунка на своей руке, в котором мне чудилась какая-то болезненно-притягательная красота. Словно загипнотизированный, я наблюдал за тем, как новые капли падают вниз, на раскрытую ладонь. Разбиваются. Разливаются по коже, заполняя уже готовые принять их рельефные узоры. Прорастают, точно рисунок инеем по стеклу. Раскрываются багряными бутонами…       «Вот, блин, и побрился».       Я раздражённо выдохнул и сунул ладонь под прохладную струю, льющуюся из крана. Провёл мокрой рукой по подбородку, стерев выступившую кровь, и повернул голову, подставив рассечённую кожу под свет. Ранка была пустяковая, небольшая, но для своих скромных размеров кровила изрядно, а вдобавок ещё и неприятно жгла болью. Но чёрт с ней, с болью — больше всего мне было обидно. Никогда ещё я не превращал простую процедуру бритья в кровавую баню. Ни по молодости, ни в поздние годы — даром что живя чуть ли не в затворничестве отвык бриться регулярно и приводил лицо в порядок только перед рабочими поездками или когда окончательно уставал от вида заросшей физиономии в зеркале. И ведь списать порез на некачественные лезвия или плохую бритву я не мог. Бритва была новенькая, качественная, с плавающей головкой и удобной рукояткой, которая не скользила в руке. Не тот одноразовый пластиковый станок, которым я пользовался в родном мире последние полгода. Хотя… может в этом как раз и было дело? Обрадовался, дурак, новому инструменту — и принялся размахивать им, как попало?..       «Радуйся, что кровь настоящая, — насмешливо заметил голос в моей голове, пока я осторожно продолжал бриться. — Будь ты героем психологического триллера, по локоть залитые кровью руки стали бы неотъемлемой частью твоих снов. Вместе со стенающими мертвецами, вопиющими: «Убийца! Уби-и-ийца-а-а!..»       Я криво усмехнулся своим мыслям. И вправду… по законам некоторых жанров уже в первые сутки пребывания в новом мире я должен был заработать себе серьёзную психологическую травму. С которой затем предстояло бороться, постепенно возвращая себе некую мифическую «человечность» и двигаясь к мысли о неприемлемости насилия. Ну, или наоборот — всё глубже увязать в этом самом насилии, открывая в себе новые уровни жестокости и превращаясь в кровожадного психопата.       Однако после налёта на склад во мне, казалось, ничего не изменилось. Засыпая, я видел — или вернее будет сказать, не видел?.. — всё ту же привычную черную пустоту без снов. Да и взглянув на себя в зеркало, когда с бритьём было покончено, я увидел не маньяка и не кающегося грешника, а старого-доброго себя. Парня двадцати шести лет с короткими тёмно-каштановыми волосами, от воды казавшимися вовсе чёрными, и достаточно заурядным прямоугольным лицом. Единственной примечательной чертой, которую я мог отметить в своей внешности, был прямой нос. Он всегда казался мне немного великоватым — хотя герой одной из любимых мной книг справедливо отметил, что сложно было найти молодого человека, которого бы устраивала эта часть его лица… И ещё, пожалуй, глаза. Одна девушка когда-то заметила, что иногда они меняют свой цвет — становятся ярко-зелёными. Но это было давно — так давно, что мне порой казалось, будто эти слова относились к совсем другому человеку. Я не знал, осталось ли ещё что-то, способное заставить мои глаза поменять цвет. По крайней мере, сейчас отражённые в зеркале радужки были окрашены в банальный тёмно-серый — тусклые зелёные разводы виднелись лишь у самой границы зрачков.       «Как думаешь, какого они цвета были, когда ты?..»       Спрятав лицо в жёсткое полотенце, я вытер остатки влаги. Порез на подбородке уже почти не кровил, так что на белой ткани не осталось заметных следов моей оплошности. Смысла искать пластырь или как-то обрабатывать ранку я не видел — просто вышел из ванной и направился на кухню, чтобы поставить чайник.       Необходимость ютиться на диване в доме Лелуша и Нанналли отпала ещё в первые сутки после ночного рейда. Благодарить за это следовало всё того же мистера Стюарта. Торговец оружием знал пару проверенных арендодателей, которые были готовы без лишних вопросов предоставить нуждающимся крышу над головой… если у потенциальных клиентов хватало денег на покрытие «издержек». Впрочем, Лелушу удалось договориться с лендлордом о скромной скидке в 100% — спасибо блестящим дипломатическим способностям опального принца. Не то, чтобы цена аренды была неподъёмна для лидера Чёрных Рыцарей — пока я помогал минировать склад, Тамаки нашёл кассу наркоторговцев со внушительным количеством наличности. Но почти всю эту сумму Лелуш разумно решил вложить в дальнейшее развитие своей организации. А не пошедший на нужды революции остаток предназначался уже лично мне — на то, чтобы начать новую жизнь в этом мире.       «И что же это будет за «новая жизнь»? — невольно задался вопросом я, вытаскивая из холодильника непривычно большую пластиковую бутыль молока. — С учётом твоих первых «покупок»?..».       После короткого спора с Лелушем, часть своего «заработка» я отдал Мэттью в качестве платы за оружие и экипировку. Главе Ордена я объяснил это возможными трудностями с покровителями бывшего штурмовика — даже несмотря на относительную независимость, Стюарт всё равно оставался частью преступного мира, в котором всем правили деньги. Не стоило привлекать внимание сильных мира того к полезному нам человеку, лишая его возможности «заплатить налоги» с реализации своего товара. Или вынуждать Стюарта платить криминальным боссам из собственного, далеко не бездонного, кармана.       Впрочем… всё это было рациональными причинами, подходящими для убеждения Лелуша, и то — с некоторой натяжкой. Сам же я принял решение отдать деньги просто потому, что захотел… помочь понравившемуся мне человеку? Или «компенсировать» то, что сделал с ним опальный принц из-за моего появления в этом мире? Никакое количество денег не могло стать достаточной платой за раздавленную Гиассом волю, но так я хотя бы мог притвориться, что наши с Мэттью отношения были взаимовыгодными. Успокоить тихо скулящую где-то на задворках разума совесть…       В любом случае, о своём решении я не жалел. Остатка денег с лихвой хватило, чтобы быстро купить предметы первой необходимости. Если верить Лелушу и собственному скромному опыту шоппинга в британнских магазинах, у меня было достаточно средств, чтобы ещё как минимум несколько месяцев не стесняться в ежедневных расходах. А то и целый год, если сделать поправку на тот образ жизни, который я вёл в своём мире, и привычку к жёсткой экономии.       — Целый год? — повторил я с мрачной усмешкой. Ложка в моей руке мерно постукивала по стенке кружки, размешивая сахар. — Нет у тебя столько времени, придурок…       Закончив колдовать над кофе, я убрал молоко обратно в холодильник и перешёл в «зал». Планировка у моего нового жилья была непривычная: центральная комната, условно разделённая на две части вытянутым столом-стойкой, совмещала в себе кухню и гостиную зону. Кроме неё имелась ещё отдельная спальня, санузел и коридор-прихожая. По британнским меркам, как вскользь заметил Лелуш, жильё считалось более чем скромным — да и само здание располагалось в не самом престижном районе, у границы портовой зоны. Но я не жаловался. Квартира удовлетворяла самым главным критериям, которые я предъявлял к жилью: имела высокие потолки и находилась на последнем этаже. С рождения живя в так называемой «сталинке», я всегда чувствовал небольшой дискомфорт, попадая в квартиры с низкими потолками. Наверно, свою роль играл здесь и высокий рост — предмет моей маленькой тайной гордости. Клаустрофобией, как таковой, я не страдал, но всё равно не мог отделать от ощущения, что заперт в бетонном гробу, когда достаточно было вытянуть руку вверх, чтобы коснуться потолка.       За окном уже разгорался закат. Не до конца закрытые жалюзи резали свет засыпающего солнца на части, бросая тени на бардак, оставленный мной после суток беспрерывного бодрствования. Журнальный столик в центре гостиной был завален листами бумаги, которые покрывали неровно начерченные схемы и небрежные заметки. Точно приземистые башни в снежной пустоши, между ними стояли пустые кружки, окружавшие два монолита — чёрный планшет-трансформер, который пришёл со мной из родного мира, и новенький ноутбук, купленный уже в этом. Погасший экран планшета по диагонали пересекала тонкая трещина, из-за который я давно не мог пользоваться устройством без шедшей в комплекте съёмной клавиатуры. На мониторе ноутбука висела вкладка браузера с новостной лентой — одна из многих, которые я так и не потрудился закрыть перед тем, как отправиться в душ.       Подвинув переполненную пепельницу, я добавил ещё одну кружку к этому натюрморту. Сел на мягкий диван и с неудовольствием оглядел несколько пустых пачек из-под сигарет, выглядывавших тут и там из-под листов бумаги. Я редко курил так много — только в те драгоценные моменты, когда внутри меня загоралась какая-то искра, заставлявшая забыть о сне, еде и мире вокруг. Раздув её в пламя, дав разгореться и выжечь на электронной бумаге новые узоры строк или как-то иначе выплеснуться изнутри в творческом порыве — я обычно чувствовал удовлетворение. Покой. Причудливую смесь уютной слабости и доброго безразличия, которые точно крепостной стеной ненадолго отсекали меня от бессмертного полчища проблем и тревог…       Сейчас? Сейчас я ощущал только опустошение. Стены моей внутренней крепости были развалены и тени кошмаров уже сновали между обломков, выискивая путь в её обнажённое сердце. Бессильный что-либо им противопоставить в этот момент, я нашёл на столе полупустую пачку сигарет и потянулся к зажигалке.       Закурить мне не дали.       Кто-то позвонил в дверь.       Я замер, так и не донеся незажжённую сигарету до губ. Драматичная картина, нарисованная в мыслях, смешалась с реальностью — и я мгновенно представил отряд британнских штурмовиков, готовых выломать входную дверь, убийц Культа Гиасса и ещё чёрт знает каких врагов. Гостей я не ждал — во всём мире только три человека знали, где я нахожусь: Лелуш, C.C. и мистер Стюарт. Но бывший британнский штурмовик пока вернулся к обычной жизни, а принц со своей ведьмой остались в Эшфордской академии и не предупреждали о том, что собираются зайти. Да и не стали бы они звонить в дверь — у Лелуша имелась собственная копия ключей от этой квартиры…       Трель звонка повторилась.       Встряхнув головой, я постарался успокоиться и взять себя в руки. Если бы британнская армия или её союзники узнали обо мне, то тратить время на соблюдение приличий никто бы не стал. Штурмовой отряд уже вышиб бы входную дверь, заковал меня в наручники и отправил в имперские застенки. Это если забыть о других возможных сценариях — с участием «рыцарских доспехов» и подчинённых императору владельцах Гиасса…       Звонок затрещал без умолку, выдавая раздражённое нетерпение гостя.       Отложив сигарету, я ещё немного помедлил — и раскрыл лежавший тут же, на диване, оружейный кейс. Достал из него пистолет, почти машинально проверил его состояние и крадучись направился в прихожую. Полы в новеньком доме не скрипели, я ступал бесшумно и, добравшись до цели, осторожно отодвинул маленькую металлическую пластинку, закрывавшую изнутри глазок.       Заглянув в него, я не сдержался и коротко выругался. А затем принялся торопливо отпирать замки.       — Наконец-то! Я думала…       Стоявшая за порогом девушка осеклась, заметив у меня пистолет. Походя отметив необычный ярко-алый цвет волос гостьи, я схватил её за руку и прошипел:       — Внутрь, быстро!       То ли от неожиданности, то ли по какой-то иной причине, но она не сопротивлялась. Бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что на лестничной площадке больше никого не было, я захлопнул дверь и принялся снова запирать замки.       — Как ты меня нашла? — резко, наверно даже чересчур, спросил я.       — О… Оги-сан дал мне адрес… — сбивчиво ответили мне. — Зеро… оставил ему твои контакты. Чтобы можно было связаться, если…       Зеро?.. Точно. Лелуш вскользь говорил о чём-то таком — но первые два дня после налёта на склад с рефреном прошли для меня в такой суматохе, что его слова вылетели из головы. Не помню даже, чем конкретно объяснил он эту идею. Что-то насчёт логистики? Возможности встретиться с другими членами Ордена, даже если обычные каналы связи будут разорваны или окажутся под наблюдением? В любом случае, по задумке Лелуша моими координатами должен был владеть исключительно его «заместитель», Оги — и пользоваться ими следовало только в самом крайнем случае.       — Что-то случилось? — продолжал я допрос, всё ещё не оборачиваясь. — Пришло сообщение от Зеро? Кого-то поймали? Передвижную базу нашли?..       Возможные причины этого визита проносились в моей голове с быстротой молний, рассматривались вскользь и отметались. Сегодня ничего не должно было произойти — ничего такого, что заставило бы других Чёрных Рыцарей искать встречи со мной. Я не сомневался в этом. Если только моё появление не нарушило тайный баланс вероятностей таким образом, какой я даже представить себе не мог — всё должно быть тихо…       Покончив с замками, я повернулся к своей гостье. Я уже видел её. Не на экране планшета и не через окно видеопроигрывателя — вживую. Но вот так, лицом к лицу, мы говорили впервые. Даже во время своего «боевого крещения» я лишь машинально отметил присутствие на складе пилота-аса Ордена, Карен Кодзуки.       Девушка была красива — эта мысль пришла ко мне, даже несмотря на слегка помрачённое состояние рассудка. Не той загадочной и отстранённой красотой, которой обладала C.C., а полной её противоположностью. Карен дышала жизнью. Ниже меня на голову, атлетично сложенная, с точёным носиком и поразительно яркими голубыми глазами — она, казалось, светилась какой-то внутренней энергией. В этот момент я с трудом верил, что другие ученики Эшфордской академии могли видеть в ней только «хрупкую и слабую здоровьем» дочь британнского аристократа. Даром что вызывающе яркие волосы девушки сейчас были уложены в аккуратное каре, подобающее «леди Штадтфилд», а лёгкое светлое платье с накинутой поверх толстовкой на молнии выгодно дополняло женственный образ, плохо сочетавшийся с бунтарским характером Кодзуки.       Но наверно не стоило сбрасывать со счетов возможность того, что притворяться перед товарищем по Ордену она просто не считала нужным. Да и моё «приветствие» однозначно подлило масла в огонь: Карен была напряжена, в правой руке она крепко сжимала маленькую розовую сумочку-клатч — где, как я знал, прятался выкидной нож…       «И как только она тебя сразу не пырнула?..»       — Нет, — девушка осторожно покачала головой. Мне потребовалась секунда, чтобы понять: она отвечала на заданный всего мгновением раньше вопрос. — Всё в порядке. Я… — Карен скосила взгляд на мою правую руку. А вновь встретившись со мной глазами, вызывающе спросила: — Ты всех гостей так встречаешь?       Я тоже посмотрел на свой пистолет. И ещё раз в мыслях порадовался тому, что каким-то чудом избежал незавидной участи быть заколотым на пороге собственного дома уже на пятый день после того, как попал в новый мир.       — Только террористов, которые не предупреждают о своём визите, — я поставил оружие на предохранитель и, пренебрегая правилами безопасности, просто засунул его в карман спортивных штанов.       Попытка разрядить обстановку шуткой в лучшем случае вышла неуклюжей, но Карен всё равно тихо хмыкнула и убрала клатч в карман. На несколько секунд между нами повисла неловкая пауза. Потом девушка вздохнула, сложила руки на груди и поинтересовалась:       — Ну что? Так и будем стоять здесь весь вечер — или?..       — А… да, — я окончательно смутился. — Прости. Проходи, чувствуй себя как дома. Тут где-то должны быть ещё одни тапочки…       Выдав Карен домашнюю обувь, я первым прошёл в гостиную и снова отметил творящийся на журнальном столике бардак. Гостей я не ждал, это уж точно… Пришлось оперативно наводить порядок. Пустые кружки я привычно зацепил одной рукой, другой — забрал пепельницу и пустые сигаретные пачки. Сгрузил грязную посуду в раковину на кухне, выбросил мусор. На обратном пути открыл на проветривание окно — сам я редко замечал «прокуренность» помещений, но предполагал, что Карен запах табака и пепла будет неприятен. Затем убрал пистолет в кейс и отнёс его в спальню — к лежащей под кроватью винтовке.       «Просто рай какой-то для полиции, — подумал я, поправляя покрывало, чтобы оно хоть немного прикрыло просвет под мебелью. — Незаконный схрон оружия и два государственных преступника, всё — в одной квартире! Надеюсь, знакомый Мэттью действительно хорошо платит копам, чтобы они не тревожили покой его арендаторов…»       Когда я вернулся из спальни, Карен уже заняла отдельно стоящее кресло у журнального столика и с интересом разглядывала разбросанные по нему бумаги. За сохранность доверенных им тайн можно было не переживать: если одноклассница Лелуша, вопреки всякой логике, и знала мой родной язык, расшифровать отвратительный почерк автора этих бессистемных записей у неё всё равно бы не получилось. Даже когда я старался писать разборчиво, понять спрятанный за неровными закорючками смысл было той ещё задачкой. А уж если торопился, сокращал и перескакивал с одной мысли на другую… Ну, достаточно сказать, что собственные университетские конспекты я расшифровывал почти исключительно интуитивно — выцепляя из общей мешанины корявых букв отдельные слова, соотнося их с основной темой и по памяти восстанавливая совсем уж безобразно «записанные» части лекций.       — Будешь что-нибудь? — предложил я, прикрыв за собой дверь в спальню. — Кофе, чай? Газировку? Джин?.. — разумеется, последний вариант был предложен не всерьёз. Просто хотелось отвлечь девушку от «секретных документов», пока она не начала задавать вопросы.       — Мне только в следующем году исполнится восемнадцать, — отстранённо заметила Карен, посмотрев в мою сторону.       Самая глупая часть меня уже приготовилась озвучить старую и несмешную шутку про то, что в моей стране наступление совершеннолетия, наоборот, было поводом бросить пить и курить. Но я вовремя одёрнул себя, вместо этого просто заметив:       — Не знал, что государственные преступники нынче такие законопослушные. Скажи ещё, что у тебя есть права на вождение боевых найтмеров в городской черте.       — Ага, — фыркнула девушка в ответ. — Получила их в тот же день, что и лицензию бить всяких умников за глупые шутки.       — Полезная вещь, — со всей серьёзностью кивнул я. — Ладно, тогда — чай?       — Кофе, если не трудно. С молоком.       Чайник ещё не успел заметно остыть, но я всё равно повторно вскипятил воду — чтобы потянуть немного время. Хозяйничая на кухне, я то и дело бросал взгляды в сторону Карен. Странно и непривычно было видеть одного из главных персонажей любимого анимационного сериала в такой почти домашней обстановке. Неуверенно ёрзающей на кресле, со сдержанным интересом рассматривающей простой интерьер моей квартиры… Образ Карен для меня был неразрывно связан с Чёрными Рыцарями, с кабиной найтмера или интерьером передвижной базы Ордена. На худой конец — с академией Эшфордов, где она изображала болезненную дочь имперского аристократа. И сейчас, когда девушка просто сидела в моей гостиной, ждала, пока я приготовлю заказанный кофе — в голову мне неожиданно остро ударила очевидная мысль…       «Она живая!..» — поражённо подумал я. Удивляясь при этом не столько самому внезапному «откровению», сколько тому, что подобные мысли не посещали меня раньше. Когда я впервые встретился с Лелушем, когда сидел в парке с C.C.… чёрт, да даже используя свой Гиасс на Мэттью — я не думал об этом. Как будто до сих пор и не осознавал в полной мере, что передо мной не просто персонажи странной истории, героем которой я внезапно оказался.       «Разве это так удивительно? — усмехнулся неприятный голос в глубине моего сознания. — Сколько времени прошло с тех пор, когда ты в последний раз видел перед собой человека? Смотрел на кого-то и отчётливо понимал, что это не какой-то одушевлённый объект, а живой, думающий, дышащий, настоящий человек?..»       Прозвучавшие в голове вопросы заставили меня почувствовать себя неуютно. Захватив со стола сахарницу, я отнёс Карен кофе. Прежде чем нашлось место для новой кружки, мне пришлось немного повозиться и собрать раскиданные по журнальному столику листы в одну компактную стопку. Когда с этим было покончено, я сел на диван, глотнул из своей кружки и, стараясь отвлечься от странных мыслей, спросил:       — Чем обязан вашему визиту, мисс Кодзуки? — в тон шутливо-официальному вопросу с языка чуть не сорвалась фамилия, под которой девушка вела жизнь в британнском обществе. Но только начав работать с Чёрными Рыцарями, вряд ли следовало показывать, что я слишком много знаю об их жизнях. — Раз уж с Орденом всё в порядке и никакой тревоги не было?..       Прежде чем ответить, Карен положила себе в кружку сахара, обхватила её ладонями и осторожно подняла, пригубив напиток. Продолжая держать кофе перед собой, точно пытаясь спрятаться, она смущённо произнесла:       — Я… хотела поблагодарить тебя.       — Поблагодарить? За что?       — За то, что ты сделал во время операции, — всё так же глядя на свои руки пояснила девушка. — Если бы не ты, тот найтмер точно бы меня прикончил…       «Если бы не я, — подумалось мне, — ты бы разделалась с ним сама».       Я уже говорил об этом Лелушу: в сериале Карен хватило сноровки самостоятельно разобраться с неожиданно появившимся противником. Но простое предупреждение, переданное через Зеро, в критический момент изменило её реакцию. То ли она ушла из-под огня полицейского на секунду раньше, то ли на какое-то мгновение позже — но этого, видимо, хватило, чтобы Карен не смогла сбросить повреждённую руку своего найтмера. И увиденный мной в сериале трюк с ударом противника о складские стеллажи, который должен был поставить точку в этой схватке, уже не сработал.       «Бабочки и ураганы…»       — Не стоит благодарности, — ровно ответил я. — Зеро ведь для того и позвал меня — чтобы прикрыть тебя в самом крайнем случае. Я просто выполнял свою работу.       — Зеро… — эхом повторила девушка и сделала ещё один долгий глоток кофе. — Он сказал, что это ты предупредил Орден о полиции на складе. Как ты узнал, что там будет найтмер? — задумчиво спросила она, посмотрев в мою сторону.       — Повезло, — я пожал плечами. Маленькая часть меня лелеяла призрачную надежду на то, что школьница удовлетворится этим ответом. Но надежда, ожидаемо, не сбылась.       — Ты работал с ними? С наркоторговцами? — с нотками подозрения в голосе продолжила расспросы Карен.       — С чего ты взяла?       — Когда мы приехали, ты уже был на складе. И потом Зеро сказал Оги-сану, — хотя говорили мы на британнском, «дочь самураев» всё равно использовала хонорифик из родного японского, — что ты помогал нейтрализовать охрану. Проще всего это было сделать человеку изнутри.       — Или тому, — спокойно возразил я, — кто следовал плану Зеро. Проник на пост охраны, вырубил ночных сторожей и воспользовался камерами наблюдения для поиска часовых наркоторговцев…       — Тогда откуда ты всё-таки узнал о найтмере?       — Просто повезло, — со вздохом повторил я. И добавил к этому уже пришедшую в мыслях более-менее приличную отговорку: — У меня есть пара знакомых, занимающихся нелегальным бизнесом. Оружием, не наркотиками, — этот момент следовало уточнить, пока мысли Карен не пошли в невыгодном для меня направлении. — До них дошли слухи, что торговцев рефреном покрывает полиция. Я решил, что эта информация окажется полезной Ордену и передал её Зеро. Только и всего.       — Тамаки и другие ребята полторы недели копали под этих подонков, но о полиции ничего не слышали, — заметила девушка, всё так же внимательно следя за моей реакцией.       — Возможно, в этом-то и дело, — я с деланным равнодушием пожал плечами. — Они копали под наркоторговцев со стороны гетто. Мои источники работают внутри самого поселения.       В разговоре наступила неуютная пауза. Мне не нравилось, куда он свернул — ещё меньше самого визита Карен я ожидал, что она почти без промедления начнёт расспрашивать меня о том, как я узнал о «крыше» наркоторговцев. В голове ворочались неприятные подозрения, которые пока удавалось сдерживать. Хотя чем дольше я наблюдал за своей гостьей, тем меньше оставалось просторов для трактовок её поведения…       — Ты быстро справился с тем найтмером, — заметила Карен, зайдя с другой стороны.       — Разве?..       — Ты знал, куда надо стрелять, — уверенно кивнула она. — И ребята говорили, что со взрывчаткой ты тоже управлялся умело…       — Я люблю читать, — сдержанно произнёс я в ответ. — И стараюсь применять полученные навыки на практике.       — Трудно найти книгу, в которой написано, как обращаться с самодельными бомбами. Ты работал с военными?..       И снова этот взгляд… В нём мало было от «рентгеновской просветки» в исполнении Лелуша или внушающей трепет проницательности взгляда его бессмертной ведьмы. Но подозрительно прищуренные глаза Карен выдавали её с головой. И как это часто бывает в детективных историях, последний кусочек головоломки встал на своё место только сейчас — хотя получил я его самым первым…       Оги-сан дал мне адрес…       Не «я узнала». Оги дал. Как задание.       Я медленно вздохнул. С неожиданной остротой ощутил горько-сладкий привкус кофе во рту, показавшийся теперь неприятным. Отставив кружку в сторону, я вытянул из оставшейся на столе пачки сигарету и, не спрашивая, закурил.       — Зачем ты здесь, Карен? — задал я вопрос, уже прекрасно зная ответ.       — Что? Я ведь уже сказала — хотела…       — Чушь, — с удивившим меня самого холодом в голосе оборвал я начавшую было оправдываться девушку. Краем глаза я заметил, что Карен, наверняка неосознанно, попыталась отстраниться, забраться поглубже в широкое кресло. — Поблагодарить меня ты могла и во время следующего сбора Ордена. У тебя не было причин тратить время и искать меня. Тем более — здесь, на квартире, о которой положено знать только Оги…       — Я…       — Благодарность — лишь предлог, — продолжал я отстранённо размышлять вслух, не давая девушке возможности прервать меня. — Тебя послал Оги… ну, или ты сама вызвалась встретиться со мной, — я безразлично дёрнул плечами. — Но уж точно не для того, чтобы просто сказать «спасибо». Ты собиралась провести предварительный допрос. Потому что остальные Чёрные Рыцари мне не доверяют и думают, что я… кто? Засланный агент британнской разведки? Или просто какой-то преступник, решивший воспользоваться вашим маленьким отрядом виджиланте?..       — Я действительно благодарна тебе за помощь! — уязвлённо возразила Карен.       — Но и отрицать того, что решила совместить приятное с полезным, не собираешься?..       Вслед за мной, она поставила кружку с недопитым кофе на стол. Нахмурилась и сложила руки на груди, буравя меня почти обиженным взглядом. Не ожидала, что её так быстро уличат? Или рассчитывала, что я сразу выложу всё, как на духу, чтобы развеять недоверие Чёрных Рыцарей? Возможно. Но даже если так — отступать Карен не собиралась.       — Зеро ничего не рассказал о тебе, — сухо произнесла она.       — Первая моя встреча с Орденом вышла сумбурной. Официальное представление было отложено до лучших времён, если помнишь, — в тон ей парировал я.       — Даже после операции, когда Оги-сан попытался расспросить о тебе — Зеро просто отмахнулся от вопросов.       — Значит, он в итоге посчитал, что эта информация не имеет значения.       Я едва удержался от того, чтобы сказать «вам это знать не обязательно». В данный момент я ступал по тонкому льду и провалившись — рисковал утянуть за собой Лелуша. Не стоило лишний раз напоминать, что Зеро хранит секреты даже от своих ближайших соратников — или дополнительно противопоставлять себя Ордену, играя доверенного союзника лидера Чёрных Рыцарей. «Не имеет значения», на мой взгляд, звучало в этой ситуации гораздо лучше — не так сильно било по самолюбию гордых повстанцев.       — Я ведь уже доказал, что могу принести Ордену пользу и готов сражаться за Чёрных Рыцарей, — добавил я, почти дословно цитируя сказанное во время короткой перепалки с Тамаки на складе.       — Доказал, — сдержанно согласилась Карен. — Но почему ты это делаешь? Почему ты решил присоединиться к нам? Как нашёл? Откуда вообще появился? Мы ничего о тебе не знаем, — с расстановкой повторила она.       — То же самое можно сказать и про Зеро…       Ещё не закончив эту фразу, в мыслях я уже отвесил себе увесистую оплеуху. Что там было буквально несколько секунд назад, про «не напоминать»?.. К счастью, в ответ на это Карен только фыркнула и раздражённо сказала:       — Ты не Зеро.       — Действительно… — кривая усмешка против воли оттянула в сторону уголок моих губ. — Я простой человек. Не ношу масок. Не скрываю имени за громким псевдонимом. Сомневаться во мне куда легче, чем в Зеро, верно?..       Выпустив вверх особо густое облако сизого дыма, я стряхнул с сигареты пепел и откинулся на спинку дивана. Тяжело… чертовски тяжело давался мне этот разговор. В каком-то смысле, устроенный Карен допрос стал для меня даже более сложным испытанием, чем первая встреча с Лелушем и C.C. Ведь общаясь с ними я, по крайней мере, мог быть собой — человеком, пришедшим из другого мира и знающим будущее этого. Даже не рассказывая всего, скрывая какую-то информацию, я оставался с ними откровенен — как бы парадоксально это ни звучало.       Говоря же с Карен, я должен был стать кем-то другим — кем-то, кого ещё толком не знал. Импровизировать — без текста или хотя бы банального понимания своего персонажа. Такие игры были мне в новинку. Не помогало и то, что я не привык сдерживаться в подобных разговорах. В последние годы мне редко доводилось спорить с другими людьми или доказывать им что-то. Но если уж дело доходило до этого — я, что называется, бил наотмашь. Использовал каждый доступный аргумент и каждую видимую трещину в логике оппонента, особенно — когда предмет спора касался меня лично. И лишь формат этого общения порой становился причиной того, что я всё-таки смягчал наиболее резкие пассажи своих ответов. Не так уж трудно было оставить некоторые слова при себе, когда имелась возможность побродить по квартире час-другой и выпить кофе, прежде чем нажать на кнопку «отправить сообщение».       Сейчас мне тоже не мешало бы взять паузу. Хотя бы для того, чтобы понять: кем же был человек, которого решила допросить Карен?..       «Зачем гадать? Почему бы просто не спросить её об этом?..»       — Ладно, — воодушевлённо сказал я, ухватившись за пришедшую в голову идею. — Сыграем в эту игру. Твой ход.       — Что? — удивлённо подняла брови девушка.       — Вы уже обсуждали меня между собой, — в этом я ни секунды не сомневался. — Построили собственные теории, сделали какие-то предварительные выводы… Я хочу их услышать.       Несколько секунд Карен просто смотрела на меня, явно застигнутая врасплох внезапной сменой моего тона. Сделав глоток кофе, она наконец произнесла:       — Ты не британнец.       — И что же меня выдало? — я не удержался от ироничной улыбки, услышав столь очевидное заявление.       — Акцент, — серьёзно ответила девушка. — На британнском ты говоришь медленнее, чем коренные имперцы. Чётко проговариваешь звуки, строишь предложения грамматически правильно, даже если в разговоре какие-то части обычно опускаются. И само твоё произношение, выбор оборотов — всё это ближе к европейскому английскому, чем к имперской речи.       — Каюсь, шпиона из меня не выйдет, — теперь пришла моя очередь удивляться. Во время просмотра сериала легко было забыть, что Карен не только мастерски управлялась с многотонными боевыми машинами. Но ещё и оставалась одной из лучших учениц Эшфордской академии, несмотря на то что могла неделями пропускать занятия «по болезни».       — Японский ты понимаешь, — тем же тоном продолжала она, — но сам говорить на нём не привык. И делаешь те же ошибки, что иностранцы, бегло изучившие язык за время жизни в Японии. Могу поспорить, что у кого-то из них ты и учился, а сам с японцами много не общался. Наверно, потому что только недавно приехал сюда. Пока всё верно? — в голосе Карен прозвучали самодовольные нотки.       — Давай дальше.       — С найтмерами ты уже сталкивался, — а вот тут она откровенно села в лужу со своим предположением. Но сама об этом, разумеется, не знала и уверенно вела мысль дальше: — Новички палят по ним без разбору или воспринимают машину только как гигантского человека в броне, которого можно нейтрализовать, лишив головы или конечности. Но ты не пытался просто повредить найтмер или как-то вывести его из строя. Сразу выбрал самую доступную и уязвимую часть «доспеха» — и расстреливал кабину, как мишень в тире, чтобы убить пилота.       Чтобы убить… честно говоря, я даже не задумывался об этом в таком ключе. Как и сказала Карен — получив от Мэттью информацию о потенциальных уязвимостях «рыцарского доспеха», я выбрал самую лёгкую цель. И можно было сколько угодно говорить о «выводе из строя элементов управления» или возможности просто «ранить пилота», но калибр моей винтовки практически гарантировал летальный исход при попадании в человека. Если не от самой раны, то от сопутствующего ей повреждения тканей и органов, вкупе с последующей кровопотерей.       Я мог выбрать другой способ. Даже с учётом конкретной ситуации, в которой в итоге оказался — мог действовать иначе. Повредить открытые мне сочленения конечностей, вывести из строя головной модуль, где располагалась факт-сфера — главный «орган чувств» найтмера. Опрокинуть «рыцаря» и превратить в беспомощную груду металлолома… Но я с самого начала принял как данность, что в случае опасности мне придётся убить вражеского пилота. И когда момент настал — не задумываясь привёл свой план в исполнение.       От этих размышлений мне стало неуютно.       — Про то, что со взрывчаткой ты обращался со знанием дела, я уже говорила, — Карен продолжала озвучивать коллективные наблюдения Чёрных Рыцарей. — И первую помощь людям на складе тоже оказывал уверенно, по словам остальных. Складывается впечатление, что раньше ты служил в армии, но…       — Но?..       — После операции ты явно был в шоке, — тише произнесла она, помолчав. — Ходил, как робот. Механически выполнял поручения. Я… — какая-то тень промелькнула на лице девушки. Отведя глаза, она едва слышно закончила: — Я знаю, как это бывает. После первого раза.       Нас снова окутала тишина. Но в отличие от начала встречи, теперь через неё тонкой ниточкой протянулось… сочувствие? Понимание?.. Карен тоже приходилось убивать. Она была младше меня почти на десять лет, но уже знала, каково это — отнять чужую жизнь. Осознание этого вызвало во мне неожиданную волну отвращения. Не к сидящей напротив школьнице, нет — к развязанной Британнией войне. К самому миру, который вынудил Карен стать частью этого конфликта — который однажды поставил эту девчонку, ещё подростка, перед выбором…       Убей. Или умри.       Я не считал убийство несмываемым грехом. Не верил в то, что отняв чужую жизнь человек однозначно калечил и уродовал свою душу, принимал в себя какую-то скверну. Ломал что-то внутри себя. Слишком многое в этом вопросе зависело от обстоятельств, мотивов, намерений и личных свойств человека. Однажды переступив черту, кто-то действительно начинал неуклонно двигаться на самое дно общества и терял себя. Другие совершали убийства, потому что уже были подонками, и копившаяся в их душах грязь только ждала шанса выплеснуться наружу. Но ведь существовали и те, кому действительно не оставили выбора — и кто, пройдя через это испытание, неизбежно менялся, но не изменял себе. Убийство не превращало людей в монстров автоматически.       И всё же… всё же… я чувствовал что-то фундаментально, невыразимо словами неправильное в том, что сидящей рядом со мной семнадцатилетней девушке уже приходилось убивать. Когда это произошло? В день устроенной в гетто Синдзюку бойни — или ещё раньше? Защищала ли Карен только свою жизнь? Или пыталась спасти кого-то другого? Была смерть её противника случайной — или девушка нанесла удар, зная, что тот станет фатальным?..       Наверно, в конечном итоге это не имело никакого значения. Что бы ни заставило Карен взяться тогда за оружие, какие бы обстоятельства тому ни сопутствовали — всё уже осталось в прошлом. Она пережила это. Не сломалась и не ожесточилась. И осознанно продолжила свой путь — решила сражаться с Британнией, чтобы помочь своему народу. Хотя прекрасно понимала: ей снова придётся убивать. Это восхищало…       …и одновременно, совсем чуть-чуть — ужасало.       «Что ж… откровенность за откровенность…» — решился наконец я и, собравшись с силами, произнёс:       — Я не могу рассказать тебе всего, Карен. Прости, но это не только моя тайна. Пока Зеро не даст своего согласия, я не стану раскрывать своего прошлого. Вдруг мы не сработаемся или всё пойдёт наперекосяк? Для вас самих же будет лучше, если я так и останусь тёмной лошадкой, о которой никто ничего не знает наверняка.       «По крайней мере, тогда ни император Британнии, ни Мао не смогут использовать вас, чтобы добраться до моих секретов».       — Но вот что я могу сказать тебе: я обязан Зеро жизнью, — продолжил я, прежде чем Карен успела возмутиться такой таинственности. — Когда я остался один, без семьи и друзей, без дома или хотя бы страны, которую мог бы считать своей… Зеро спас меня. И с тех пор моя единственная надежда на выживание неразрывно связана с ним.       — Дело только в этом? В выживании? — тихо спросила Карен. — Война с Британнией, наше восстание — для тебя это всё просто способ выжить?..       — Этого недостаточно?       — Конечно нет! — возразила девушка, яростно встряхнув головой. — Если ты помогаешь Зеро только чтобы спасти свою шкуру… как мы можем быть уверены, что ты не продашь его империи — с той же целью?       — А что мешает вам предать его? — ровно поинтересовался я в ответ.       — Что?.. — задохнулась от возмущения Карен. — Мы — японцы! Мы сражаемся за независимость своей страны!       «Но не за Зеро», — спокойно отметил я в мыслях. Память услужливо вынула из закромов картины возможного будущего, в котором Орден Чёрных Рыцарей повернулся против своего основателя — продал его за свободу Японию от британнской оккупации. Ещё очень многое должно произойти, прежде чем у этого варианта событий появится шанс воплотиться в реальность — и я не собирался сидеть сложа руки в ожидании такого конца. Но всё равно не стал озвучивать свои опасения, словно одного высказанного вслух предположения могло оказаться достаточно, чтобы высечь судьбу Зеро в камне. И вместо этого сказал:       — Прежде всего, сейчас вы сражаетесь за собственное выживание, Карен — так же, как и я. Подумай сама: сколько японцев решились бы рискнуть своими жизнями, окажись оккупационная политика Британнии мягче? Если бы империя дала им реальный шанс стать частью общества, а не людьми второго сорта или фактически рабами — сколько человек продолжили бы сражаться за страну, погибшую семь лет назад?..       — При чём тут эти «если»? — нахмурилась Карен. — Может ты не заметил, — ядовито добавила она, — но Британния не спешит давать нам шансов на лучшую жизнь.       — В том-то и дело, — я пожал плечами. — Японцы сражаются с империей, потому что она не оставила вам другого выхода. Припёрла к стенке. Загнала в угол. Хотя, — добавил я, вспоминая свои вылазки в город и виденное в сериале, — даже в нынешних обстоятельствах многие «одиннадцатые» предпочитают жизнь в Британнии — реальную жизнь, со всей её несправедливостью и тяжестью — безнадёжной погоне за призраками, которая наверняка окончится для них смертью. И ваша маленькая команда повстанцев не так уж сильно отличается от этих людей. Границы приемлемого риска для вас немного шире, но и об инстинкте самосохранения вы не забыли…       — Не смей… — угрожающе прошипела девушка. — Не смей так говорить. Ты ничего о нас не знаешь!       — Я знаю достаточно. Я знаю, что произошло в Синдзюку, — наши взгляды встретились. — Вы пошли за Зеро, потому что он был вашим единственным шансом выжить в той бойне. Но потом, когда он предложил спасти… того парня, Куруруги? Когда дал выбор: рискнуть жизнями ради невиновного или остаться в безопасности гетто? Сколько из вас согласилось помочь? Только ты и Оги…       — Откуда… откуда ты, чёрт возьми, знаешь это?! — поражённо выдохнула Карен.       — Не важно, — я не собирался терять перехваченную инициативу в разговоре, оправдывая свою осведомлённость о прежних делах повстанцев. — Суть в том, что и сейчас вы следуете за Зеро, потому что он гарантирует вам успех. Победу. Жизнь. Но что произойдёт, если ваша уверенность в нём пошатнётся? Если вы посчитаете, что даже с Зеро шансов на победу нет — и лучше будет бросить его, но спастись самим? Выжить, чтобы дать бой в другой день?..       В этом не было ничего постыдного — и я не чувствовал презрения к Карен или другим Чёрным Рыцарям только за то, что они не испытывали фанатичной верности к своему лидеру. Из бездумного повиновения одному человеку вообще редко выходило что-то хорошее — в истории наших миров тому имелось достаточно примеров. Но… слишком многое будет зависеть от преданности Ордена Зеро. От того, окажется ли Карен готова последовать за Лелушем, когда мир вокруг начнёт рушится. И если мои слова могли направить её на верный путь, подтолкнуть к нужному решению — они стоили пары уколов гордости юной мятежницы.       — Мы не сильно отличаемся, Карен. Просто я уже сделал свой выбор, — я раздавил сигаретный окурок о дно пепельницы. — Я — человек Зеро. Все свои надежды на будущее я связываю с ним. Потому что не сомневаюсь: он способен изменить мир к лучшему. Не только Японию — весь мир. Я поставил всё, что имел — включая свою жизнь — на победу Зеро. И останусь верен ему до самого конца, — вложенная в эти слова решительность отозвалась холодом в позвоночнике.       «Однажды ты меня поймёшь, — подумал я, наблюдая за тем, как Карен сосредоточенно размышляет над моей маленькой речью. — Если события будут развиваться так, как должны… наступит день, когда ты поймёшь смысл этих слов. Ты тоже вверишь свою судьбу человеку, который поклялся уничтожить этот мир. Будешь готова встать между ним и расстрельной командой Ордена. И если он всё-таки обманет тебя, предаст это доверие и скажет, что вы все были лишь фигурами на шахматной доске… как ты сможешь не сломаться? Откуда возьмёшь силы, чтобы продолжить сражаться за идеи, которые раздавит Лелуш?..»       В этот момент я вдруг с особой ясностью вспомнил одну из причин, которые когда-то заставили меня влюбиться в это аниме. Почему я вообще забывал о еде и сне, с головой погружаясь в выдуманные кем-то истории. Всё — из-за живших в них персонажей. Из-за людей, которые не существовали в реальности, но в моих глазах сияли ярче солнца родного мира. И не важно, являлись они героями или злодеями — каждый из запавших мне в душу персонажей походил на искусно огранённый драгоценный камень. Их судьбы были раскрашены такими яркими красками, каких я никогда не мог найти в реальном мире. Их ярость пылала кровавым закатом, ненависть застила горизонт пурпурными тучами, а верность — сияла отполированной до блеска медью. В то время как люди моего мира виделись мне блёклыми картинами, нарисованными одними полутонами. Без единого проблеска чистого, незапятнанного другими оттенками цвета. Серыми и невыразительными, сливавшимися с окружавшей их грязной действительностью…       «Где ныне конь и всадник? Где звонкого рога пенье?.. Отгремели горной грозою, отшумели степными ветрами. Сгинули дни былые в закатной тени, за холмами…» — чувствуя тянущую боль в груди, вспомнил я слова песни, написанной в моём мире много лет назад. Хотя смысл, вложенный в неё автором, наверняка отличался от того, что слышалось теперь мне.       Где в родном мире я мог найти преданность Джеремии Готтвальда, всепоглощающую ненависть Лелуша ви Британнии или отчаянную жажду жизни и веру в справедливость, которые горели в Карен? Добро и зло, благодетель и порок — там, откуда я пришёл, всё смешалось в отвратительно бесцветную массу. Если когда-то в том мире и существовало абсолютное добро с абсолютным злом, если только их не выдумали философы для успокоения человеческих душ — они давно сгинули. Не осталось больше ни Иня, ни Яня — не было белой и чёрной половины единого целого. Только серая гниль, рождённая на стыке двух полюсов, что разрослась на всё сущее и поглотила породившие её когда-то противоположности. Серая мораль — и серые, точно прогоревшая зола, люди…       И я не отличался от них. Я стал таким же, как они — хотя ещё помнил время, когда чувствовал внутри себя живой огонь. И верил… нет — отчаянно надеялся, что теперь у меня появился шанс снова раздуть это пламя. Вобрать в себя частицу тех красок, что завораживали меня в людях из этого мира.       «Будь свечой или ночью, падаван; но выбирай!» — так говорил мудрый зелёный карлик в одной из прочитанных мной книг. И теперь я, кажется, начинал понимать, что он имел в виду…       Я так и не узнал, как Карен отнеслась к моей маленькой речи. Удалось ли мне хоть немного развеять её опасения — или поддавшись настроению момента я лишь дал ей новые поводы для подозрений. Когда она, казалось, уже собралась что-то сказать, из прихожей раздался звук, услышать который я ожидал ещё меньше, чем трель дверного звонка. Приглушённый щелчок, с которым в одном из замков повернулся ключ.       Трудно сказать, кто в этот момент испугался больше. Карен замерла с почти комичным выражением лица, в мгновение ока из серьёзной и сосредоточенной девушки став похожей на молодого оленёнка, застывшего в свете фар приближающегося грузовика. Но я, наверняка, выглядел ничуть не лучше — меня прошиб холодный пот, и замогильный голос в голове подвёл безнадёжный итог сегодняшнего дня: «Это конец». Когда-то Карен уже подозревала Лелуша в том, что именно он командовал повстанцами во время боя в гетто Синдзюку. Встретившись со своим одноклассником на конспиративной квартире одного из Чёрных Рыцарей, она уж точно не поверит ни в какие отговорки и всеми доступными способами попытается вытрясти из нас двоих правду. А свою единственную возможность использовать на девушке Гиасс Лелуш уже истратил. С помощью этой силы он хотел выяснить, почему ученица Эшфордской академии и наследница знатного британнского рода помогала «террористам», совершившим налёт на секретную лабораторию покойного генерал-губернатора Одиннадцатой Зоны. Ещё не зная, что может отдать человеку только один абсолютный приказ…       «Выхода нет, — отстранённо подумал я, закрывая глаза. Дремавшая внутри Сила Королей начала пробуждаться. С угрожающей медлительностью подняла голову, точно ядовитая змея, готовящаяся к броску. — Придётся использовать мой Гиасс. Только бы Лелуш сориентировался в ситуации быстро и…»       — Дорогой, я вернулась!       От неожиданности я растерял всю концентрацию и распахнул глаза, позабыв о Гиассе. Услышанный мной женский голос никак не мог принадлежать опальному принцу, и на секунду меня захватила волна невероятного облегчения.       «Слава богу, это C.C.!»       В следующий момент звоном погребального колокола в голову ударила другая мысль.       «О, нет… это C.C.…»       С огромным трудом сохраняя хоть какую-то видимость самообладания, я повернул голову к открытой двери, ведущей в прихожую. Несколько секунд спустя на пороге появилась бессмертная ведьма, дав мне ещё один повод для удивления. По какой-то одной ей ведомой причине C.C. сменила свой обычный костюм для выхода в город на узкие тёмные джинсы, кожаную жилетку им в тон с длинными рукавами и белый кроп-топ. Однако куда более заметные мне изменения произошли с её волосами: спускавшиеся на плечи и за спину девушки длинные пряди были чёрными. Новый образ подчёркивал присущую ведьме хищную, опасную красоту. И сейчас она выглядела старше Карен — даже несмотря на то, что время потеряло власть над бессмертной, когда та была на год младше одноклассницы Лелуша…       — У нас гости? — отметила очевидное C.C., ничуть не удивившись присутствию в гостиной Карен.       — …Да, — худо-бедно справившись со свалившимися на меня потрясениями, я постарался ответить ей так же спокойно. — Это Карен… стажёрка с моей новой работы, — добавил я, ухватившись за первую пришедшую на ум мысль. — Она зашла обсудить кое-какие рабочие вопросы.       — Тебе уже дали учить стажёров? Ты ведь только недавно получил эту должность! — C.C. легко приняла мою подачу и продолжила безупречно отыгрывать выбранную роль.       — Видимо, начальник её отдела посчитал, что я настолько заслуживаю доверия… — можно было не сомневаться, что проницательная девушка правильно меня поймёт и услышит пропущенную частицу «не».       — Правда?.. — мягко ступая по полу босыми ногами, ведьма прошла в комнату. Положила руку на спинку кресла Карен, почти коснувшись превратившейся в немую статую школьницы, и вкрадчиво поинтересовалась: — И чему же ты её учишь?       — Верности руководству, — я не сдержал короткой усмешки.       — Верности? — C.C. ответила мне собственной дьявольской улыбкой. Неспеша обойдя кресло, она плавно опустилась на подлокотник, всё ещё не убирая руки из-за спины Карен. — Какое полезное качество… Возможно, и мне не помешает урок на эту тему? — бархатным голосом, от которого у меня по спине пошли мурашки, произнесла ведьма. — Почему бы тебе… не провести для нас совместное занятие? Рассказать, какую награду можно получить за верность и как… наказывают непослушных, — с придыханием закончила она. И, наклонившись, почти прошептала: — Что скажешь, Карен?..       Я не знал, смеяться мне или жалеть одноклассницу Лелуша. Двусмысленность, насквозь пронизывающая слова C.C., явно не прошла мимо Карен. И если в самом начале этого представления девушка была бледна, точно мраморное изваяние, то теперь цветом лица почти не уступала своим ярко-алым волосам… Нет, определённо — аса Чёрных Рыцарей (вместе с жалкими остатками собственной, и без того сомнительной, репутации) следовало немедленно спасать. Пока сидящая рядом с ней дьяволица не довела кого-нибудь до обморока.       Наверно, похожие мысли занимали и саму Карен — не дожидаясь помощи от меня, она вскочила с кресла и сбивчиво затараторила:       — Я!.. Мне пора идти! Простите, что засиделась! Спасибо за кофе. До встречи… до встречи на работе, мистер Маслов! — даже не взглянув в мою сторону, девушка пулей вылетела из гостиной.       — Я провожу её, — не пряча торжествующей улыбки произнесла C.C.       «Дела…», — я обессиленно выдохнул, оставшись ненадолго в одиночестве. Одним долгим глотком допил кофе и машинально потянулся за сигаретой. Но привести мысли в порядок так и не успел — C.C. вернулась, когда я только-только поднёс к лицу дрожащий огонёк. В одной руке она держала пакет из плотной бумаги, который поставила на журнальный столик рядом со мной, прежде чем сама заняла освобождённое Карен кресло.       — Тебе не кажется, что ты немного перегнула палку? — спросил я.       — Может быть, — беззаботно отозвалась ведьма, подтянув ноги под себя. — Но согласись: это было весело. Она так забавно смущалась…       — Жестокая женщина.       — Поэтому я и C.C., — проследив за тем, как я сосредоточено стряхиваю пепел с сигареты, она чуть более серьёзно поинтересовалась: — Какие-то проблемы?       — Чёрные Рыцари сомневаются, что мне можно доверять, и подослали Карен разузнать что-нибудь. Справлюсь, — вдаваться в подробности разговора с Карен пока не было желания, поэтому я спросил: — А что у вас с Лелушем?       Прежде чем ответить, C.C. указала мне на принесённый пакет, предлагая заглянуть в него.       — Твои документы готовы. Поздравляю, мистер Антон Маслов, — насмешливо произнесла она имя, которым я назвался перед подчинёнными Зеро, — теперь вы официально являетесь гражданином Священной Британнской империи.       — Уже? — вопрос с документами Лелуш и C.C. решали без моего участия. Сомневаться в том, что меня получится «прописать» в новом мире, не приходилось, но я всё равно удивился скорости, с которой опальный принц решил эту задачу.       — Деньги и Гиасс способны открыть любые двери, — пожала плечами девушка. — Здесь все бумаги и твоя ID-карта. А ещё Лелуш передал зарядники, которые по его просьбе собрали в клубе электроники, новый мобильный и модуль шифрования для него. Все номера, которыми Лелуш пользуется для связи со своими игрушечными солдатиками, уже записаны в память.       Заглянув в пакет, я действительно нашёл там прозрачную папку с витиевато украшенными листами бумаги и пару коробочек, в которых лежала техника. Знать, что я мог спокойно выйти из дома, не опасаясь встреч с полицией, было приятно. И ещё большую благодарность я испытывал за новые зарядные устройства. Забывшись, я уже успел опустошить свой портативный аккумулятор и почти израсходовал встроенную батарею планшета. Когда я очнулся в этом мире, родные зарядники для техники всё ещё лежали у меня в сумке, но подключить их в сеть было невозможно физически. Поэтому я отдал блоки питания Лелушу, чтобы тот показал их другим ученикам академии — какому-нибудь юному инженеру, способному собрать для них адаптер или просто аналог.       — Спасибо.       — Я знаю прекрасный способ, которым ты можешь выразить свою благодарность… — девушка с удовольствием потянулась.       — Пиццы нет, — на такую очевидную уловку я попадаться не собирался.       — Ты ужасный супруг, — немедленно вынесли мне суровый приговор. — Совсем обо мне не думаешь, ещё и водишь незнакомых девушек прямо домой… Я начинаю задумываться о разводе.       — Не припоминаю, чтобы мы расписывались.       Улыбка ведьмы показалась мне страшнее десятка найтмеров.       «Нет… да быть такого не может!..»       Захваченный ужасными предчувствиями, под насмешливым взглядом C.C., я достал папку с бумагами и стал торопливо перебирать их, пока не нашёл… свидетельство о браке. И две пластиковые ID-карты. На одной — моя собственная фотография, со знакомыми, хоть и не принадлежавшими мне раньше, именем и фамилией. На другой — брюнетка с золотистыми глазами, которую по документам звали Елизаветой Масловой.       «Вообще, этого следовало ожидать, — с преувеличенной серьёзностью заметил голос в голове. Единственна часть меня, сохранившая сейчас способность выдавать связанные мысли. — Обычный парень попадает в другой мир. Получает невероятно редкую мистическую силу. Знакомится с несколькими привлекательными девушками. Женится на одной из них. Разумеется, брак этот фиктивный, романтических чувств друг к другу персонажи не испытывают и только подчиняются обстоятельствам, но… зрители-то всё понимают!.. Короче — поздравляю. Тебя исекайнули. И в хвост, и в гриву, что называется, — мой мысленный комментатор коротко хмыкнул. — Теперь на очереди личный «рыцарский доспех», который по всем параметрам уделает и «Алый Лотос», и «Ланселота».       — А… а что с волосами?.. — тупо спросил я, показав C.C. ID-карту брюнетки.       — Тебе не нравится? — она удивлённо приподняла брови. Разочарованно вздохнув, девушка стянула с головы парик, небрежно бросила его на журнальный столик и принялась вытаскивать заколки из родных зелёных волос. — Ладно. Скажу, что перекрасилась. Потому что мой муж падок на девушек с необычной внешностью, — мстительно добавила ведьма.       «Зелёные ей идут больше», — машинально отметил я, пока C.C. приводила причёску в порядок. Поверить в реальность происходящего было сложно — я будто снова очнулся в тёмном переулке, где в просвете между зданиями впервые увидел громаду дворца генерал-губернатора Одиннадцатой Зоны. К счастью, как и тогда, первой в себя начала приходить та часть моей личности, которая отвечала за рациональный анализ ситуации. Отрицать существование несомненно реальных документов в моих руках она не стала, вместо этого взявшись за более важные вопросы — чья это была идея и почему C.C. согласилась на этот чёртов фарс?!       В невиновности Лелуша я не сомневался — если только он не стал одержим духом президента студсовета Эшфордской академии. Чудаковатая и легкомысленная Милли Эшфорд вполне могла устроить подобный розыгрыш, найдись для него повод. Но Лелуш?.. Пускай опальный принц и испытывал немного чрезмерную тягу к театральности, во всём, что касалось спланированного им восстания, он руководствовался логикой и холодным расчётом. Так что за моё текущее положение Лелуш мог быть ответственен лишь косвенно — потому что не уследил за своей сообщницей или поддался на её уговоры. Следовательно, мои «более важные вопросы» трансформировались и сливались в один: зачем C.C. понадобилось устраивать этот фарс?       Предположение о том, что она действительно была заинтересована во мне, я без раздумий отправил в мысленную папку «Глупость, граничащая с клиническим идиотизмом». Мы познакомились всего пять дней назад. Даже с учётом того, что в процессе заключения нашего контракта C.C. буквально залезла ко мне в душу… нет, именно потому, что видела «так много меня» — она не могла испытывать ко мне интереса. Иное — просто абсурдно. И наши шутливые перепалки ничего в этом не…       «А… ну разумеется. Вот в чём всё дело», — наконец-то понял я очевидное, заметив озорные искры в глазах девушки.       — Ты получаешь слишком много удовольствия от своих игр, — произнёс я, чувствуя нарастающее раздражение от того, что так легко повёлся на манипуляции C.C. — С Лелушем дело ограничилось намёками на помолвку, насколько помню. Чем я заслужил такие шутки? — свидетельство о браке вместе с ID-картами и другими документами были брошены на другой край дивана.       — Весь смысл игр в том, чтобы разгонять скуку и получать удовольствие, — неожиданно серьёзно произнесла C.C. Весёлость исчезла из её глаз, уступив место знакомому мне нечеловеческому выражению. Шестисотлетняя ведьма встретилась со мной взглядом. — Правила нашей с Лелушем игры другие, более… сложные. И ходы каждый из нас совершает с большей осторожностью…       — Со мной, значит, проще?       — Обижен? Но ведь самые простые игры порой захватывают сильнее, чем мудрёные головоломки…       — Игрушки рано или поздно надоедают своим хозяевам, — резко ответил я, смотря прямо в лицо ведьме. — И когда это происходит — их выкидывают на помойку.       — Откуда такие мысли?       «Опыт», — едва не сорвалось у меня с языка. Но меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать с C.C. собственное прошлое. Если ведьма действительна заглянула так глубоко, как говорила, то и сама прекрасно знала ответ на свой вопрос. Если нет — я не собирался удовлетворять её любопытство. Я слишком много сил потратил, чтобы похоронить эти воспоминания.       Прошлое — в прошлом, в этом весь его смысл. Люди, с которыми я когда-то разорвал все связи, остались далеко позади. Так далеко, как я никогда и не мог надеяться, буквально — в другой вселенной. У моих призраков не осталось шансов ворваться в настоящее… чего нельзя было сказать о тех, кого оставила за спиной C.C.       «Мой черёд бередить старые раны».       Пожалуй, сейчас я был готов ухватиться за любой повод увести разговор как можно дальше от своей внезапной и нежеланной женитьбы. Но момент действительно идеально подходил, чтобы обсудить с ведьмой одну из проблем, с которой я столкнулся. Так что, не тратя времени на долгие предисловия, я сдержанно произнёс:       — Мао направляется в Токио.       — Мао?.. — эхом отозвалась C.C. Что за тень промелькнула на её лице в этот момент? Сожаление? Вина? Боль?.. Имя мальчика, которому она много лет назад подарила Гиасс, тем самым обрёкши на безумие, явно было последним, что девушка ожидала услышать сейчас от меня. Но со своими чувствами ведьма справилась практически мгновенно, и следующий вопрос задала уже привычным, немного отстранённым тоном: — Когда он приедет?       — Точной даты не знаю, — я пожал плечами. — Возможно, он уже бродит по улицам Токио, выискивая тебя. А может только собирается купить билет на самолёт из Австралии, Китая или ещё какой дыры, где прятался до сих пор. Но семнадцатого числа Мао уже гарантированно будет ошиваться рядом с Эшфордской академией.       — Чуть больше, чем через неделю… — отрешённо пробормотала девушка, наклонив голову. Немного помедлив, она спросила: — Он станет угрозой для Лелуша и его сестры?       — Да.       — Значит, нужно разобраться с ним до того, как это произойдёт, — безо всяких эмоций заключила C.C.       Такое абсолютное хладнокровие удивило меня. Ведь в сериале она до последнего пыталась сохранить Мао жизнь. Даже после того, как этот маньяк прострелил ей руки и ноги, едва не расчленил — C.C. всё равно просила Лелуша пощадить его. Хотя в конце концов, когда её бывший воспитанник едва не подорвал половину Эшфордской академии — сама же и спустила курок… Реакции C.C. на появление и действия Мао тогда не могли быть игрой. Только не в тех обстоятельствах. Следовательно… притворялась она сейчас. Скрывала свои настоящие чувства, придерживаясь роли безразличной к миру и людям ведьмы. Почему? Просто не хотела раскрываться передо мной? Или надеялась, что решит эту проблему самостоятельно и по-своему? Если верно было последнее — у меня для неё имелись плохие новости…       — Найти Мао не выйдет даже у агентурной сети Ордена, которая пока только зарождается, — заметил я. — И сильно сомневаюсь, что это получится у тебя одной. Во всяком случае, если судить по моим знаниям о будущем.       — Одной? Хочешь сказать, что вы с Лелушем помогать не станете? — девушка даже не пыталась натурально изобразить упрёк. Мы оба знали ответ на этот вопрос.       — Для Лелуша Мао — один из самых опасных противников, каких только можно представить. Чтобы победа досталась нашему принцу, понадобится определённое стечение обстоятельств. Добиться которого, — вздохнул я, — в нынешних условиях невозможно…       — Из-за тебя? Потому что Лелуш знает о тебе? — без труда подхватила мысль C.C.       Я кивнул.       — Если Мао прочитает мысли Лелуша и узнает о человеке, которому известно будущее — он не остановится ни перед чем, чтобы добраться до меня. И благодаря Гиассу, ему достаточно просто оказаться на соседней улице, чтобы нам всем наступила крышка. Мао вытянет из меня воспоминания о грядущих событиях. Идеи о том, как и что можно было бы изменить. И я никак не смогу помешать ему.       Осознавать последнее было особенно неприятно. Мао словно воплощал в себе один из моих детских страхов — о том, что окружающие люди могут без спросу прочитать любую мысль из моей головы. Только в случае с ним одним осуждением за пролетевшую через мозг глупость дело бы не ограничилось.       — Меня и моих осторожных попыток скорректировать будущее уже с лихвой может хватить, чтобы устроить бардак, в котором даже Лелушу будет трудно разобраться, — подумал я вслух. — Если добавить к этому набору инфантильного психопата со страстью к расчленёнке и таким же набором знаний… — цензурные характеристики для подобного сценария так и не нашлись.       — Тогда у нас не остаётся других вариантов, — сдержанно произнесла C.C. — Мне придётся разобраться с Мао в одиночку, пока он не добрался до Лелуша или тебя.       — Есть… другая возможность, — осторожно возразил я.       Идея, посетившая меня ещё в первый вечер в Токио, за прошедшие дни окончательно оформилась в план. Ему пока не хватало нескольких финальных штрихов — но нанести их я мог только после того, как все фигуры займут свои места. В моих знаниях до сих пор существовали пробелы — но из доступной информации я выжал максимум. Я определил оптимальный момент для своего вмешательства. В мыслях распределил роли для союзников и наметил курс действий. Лучше подготовиться к предстающему противостоянию было за гранью моих возможностей. Всё, что теперь оставалось — сделать первый шаг… и молиться, чтобы он не стал последним.       «Делай, что должен, и будь, что будет», — пришло мне на ум запавшее когда-то в душу крылатое выражение.       — Я не знаю, как безопасно устранить Мао до его встречи с Лелушем, — медленно подбирая слова начал я. — Но этого и не потребуется, если события будут развиваться так же, как и в сериале. Если Лелуш… на время забудет о моём существовании.       — Ты хочешь использовать на нём свой Гиасс, — мгновенно поняла мою задумку C.C.       — Да, — я кивнул. — В сериале одержать окончательную победу над Мао ему удалось с помощью похожего трюка. Только тогда Лелуш сам внушил себе фальшивые воспоминания, отдав приказ с помощью Силы Королей. Я могу использовать свой Гиасс с той же целью. Могу временно заблокировать воспоминания Лелуша обо мне, прикрыв провалы фальшивой памятью. А затем, когда с Мао будет покончено — вернуть всё обратно… Теоретически, — поколебавшись, добавил я.       — Теоретически?.. — недоверчиво повторила ведьма, выгнув бровь.       — Я уверен, что могу переписывать память людей с помощью Гиасса. Не только читать и копировать их воспоминания, но и редактировать «оригиналы».       Первые, смутные подозрения на этот счёт появились у меня сразу после получения Силы Королей. Но окончательно оформились в уверенность они только после встречи с мистером Стюартом. После того, как в моём мозгу окончательно укоренилась аналогия «разум — это книга». После того, как я увидел алые строки, выведенные Гиассом Лелуша на страницах души бывшего британнского штурмовика — и почувствовал неожиданный отпор, случайно прикоснувшись к ним. Нахлынувшая на меня тогда боль являлась чем-то вроде защитного механизма, зашитого в отданный Лелушем приказ. Предупреждением. Не трогай, не приближайся, даже не думай вмешиваться, иначе — пожалеешь. Но какой в нём был смысл, если я и так не мог ничего сделать? Почему я почувствовал такую «отдачу» от Гиасса Лелуша, если моя собственная сила ограничивалась простым чтением памяти и копированием информации?..       Ответ был прост. Я мог влиять на других людей. Моя сила не ограничивалась самыми простейшими операциями с информацией. Вот только…       — Проблема в том, что пока я использовал Гиасс только для копирования чужих знаний. Блокировка воспоминаний, создание фальшивой памяти — всё это потребует куда более сложных манипуляций. И я… боюсь навредить Лелушу из-за недостатка практики, — поделился я своими опасениями.       — А что насчёт Гиасса самого Лелуша? Мы можем использовать его? — предложила C.C. после недолгого раздумья. — По твоим собственным словам, это должно сработать. А если боишься, что будешь забыт своим кумиром, — с тенью насмешки в голосе добавила она, — то можешь не переживать. Когда ситуация разрешится, я сама сниму с него Гиасс и восстановлю память.       — Слишком рискованно, — этот вариант я уже рассматривал. — В сериале Лелушу достаточно было ненадолго забыть маленькую часть своего плана. Но со мной всё не так просто. Вычеркнуть моё существование из его памяти уже не выйдет — Чёрные Рыцари знают обо мне и станут задавать вопросы, если я неожиданно исчезну. А если попытаться заблокировать только то, что касается моей иномирской природы — останутся противоречия и несостыковки. И разум Лелуша начнёт сопротивляться его собственному Гиассу. Мао наверняка заметит эту внутреннюю борьбу, после чего может попробовать «взломать» память Лелуша с помощью собственных способностей. Я не знаю, к каким последствиям это может привести. И не хочу выяснять.       Помедлив, C.C. отрешённо кивнула и погрузилась в задумчивое молчание. Нарушать его я не смел. Озвучивать и обсуждать конкретные детали моего плана было ещё рано, сначала требовалось заручиться поддержкой хотя бы у ведьмы. В одиночку убедить Лелуша дать мне доступ к его памяти я бы точно не смог. Весьма вероятно, что надеяться на содействие опального принца не следовало, даже заполучив в союзники его сообщницу…       Слова C.C. о том, что мы с ним похожи, не давали мне покоя. Она была права. По крайней мере — отчасти. Ведь что для меня, что для Лелуша, собственный разум являлся одновременно и самым ценным инструментом, и последним несокрушимым бастионом. Мысль о том, чтобы допустить туда посторонних — даже друзей или родных — казалась почти кощунственной. Такой акт абсолютного доверия нельзя было сравнить с простой откровенностью в разговорах. Как говорил сам Лелуш, люди всегда носят маски. Даже общаясь со своими близкими, мы не распахиваем перед ними души настежь. Самому надёжному другу, в верности и понимании которого не приходится сомневаться, мы можем рассказать очень многое, но никогда — всё, без остатка. Потому что за некоторые мысли мы сами презираем себя. Потому что некоторые свои чувства мы никогда не решимся облечь в слова.       Потому что даже наедине с самими собой мы не всегда можем быть честны.       И это — лишь то, что касается простого знания содержимого наших голов. Но чтобы мой план сработал, Лелушу придётся дать мне власть над своим разумом — позволить изменить его память и мысли. И единственным сколько-либо значимым аргументом «за» в моём распоряжении был тот факт, что сам я уже позволил опальному принцу проделать со мной похожее. Но, если разобраться, пошёл на такие отчаянные меры не потому, что настолько доверял Лелушу. Просто мне нечего было терять — и я не видел другого выхода. А если бы он воспользовался этой возможностью, чтобы подчинить или убить меня — пожалеть о своём решении я бы уже не смог. Думая обо всём этом сейчас, я вообще сомневался в том, что кто-либо мог доверять другому человеку до такой степени, чтобы дать абсолютную власть над своей сущностью. И прежние размышления о возможности заручиться «безоговорочным доверием» Лелуша и C.C. для исполнения моего плана казались даже не чем-то смешным, а обыкновенным бредом. Всего времени вселенной не хватило бы, чтобы выстроить подобные отношения.       «Время…» — мой взгляд упал на стопку исписанных листов. Грудь болезненно сдавило, ощущение беспомощности снова ядом влилось в мою кровь. Мне потребовалось собрать все оставшиеся внутри крохи храбрости, чтобы заставить губы двигаться и произнести:       — Мао — не единственная наша проблема.       C.C. ничего не сказала. Только посмотрела на меня, ожидая продолжения.       Это было нелегко — признаться. После всего, что я успел наговорить Лелушу во время первой встречи — после того, как высокомерно сравнивал себя с Вороном-Селдоном и мудрым Дамблдором в разговоре с C.C. В этот момент, я чувствовал себя… разбитым. Сломленным. Посрамлённым — да, пожалуй, это было самое подходящее слово. Словно вновь оказался на уроке алгебры в школе, получил листок с проверенной контрольной — и увидел, что простейшее уравнение решил неправильно из-за пропущенного в одном месте минуса. Будто опять пришёл на зачёт в университете без подготовки, надеясь сдать предмет экспромтом — и теперь мямлил перед преподавателем, не находя слов.       Я мог бы промолчать. Мог бы притвориться, что всё в порядке. Ничего не говорить, надеясь, что сам как-нибудь справлюсь со всем. Но… когда-то я уже ходил этой дорогой. Молчал. Врал. Скрывал правду от окружающих, потому что считал: как бы ни были велики мои проблемы, сколько бы их не накопилось — я с этим разберусь. Сам, без чьей-либо помощи. Не стоит тревожить близких. Не стоит нагружать их моими проблемами — причинять неудобство и вызывать беспокойство или выслушивать справедливые упрёки. Ведь я смогу справиться. Я успею…       Но потом время заканчивалось — а проблемы так и оставались нерешёнными. Всё раскрывалось. И слова, которыми я убеждал себя молчать, превращались в дерьмо под подошвой. Ведь своей глупой гордостью и самонадеянностью я жёг другим столько нервов, сколько никогда бы не смог испортить правдой. Но вместо того, чтобы учиться на своих ошибках — я продолжал закрываться от самых близких людей. Всё больше и больше, с каждым днём… пока не остался один. Пока не потерял способность засыпать, не доводя себя до полного бессилия. Потому что иначе не мог выжечь из головы навязчивые голоса, твердившие: каждая секунда, не посвящённая какому-то делу — это бездарно потерянное время.       Я не хотел опять повторять свои ошибки. Здесь, в новом мире, где благодаря слепому везению или прихоти судьбы получил шанс начать всё с чистого листа. Где мне дали силу — способность изменить собственную жизнь и судьбы других людей. Дали шанс вновь довериться другому человеку и быть с ним откровенным…       И плевать, что этим человеком стала бессмертная ведьма, не воспринимавшая меня всерьёз.       — Я совершил ошибку, C.C. Большую.       Она терпеливо ждала продолжения. Не подгоняла. Давала возможность подобрать правильные слова. А они всё не шли — и в конце концов я бросил безнадёжные попытки справиться с напавшим на меня косноязычием. Вместо этого, просто разворошил стопку исписанной бумаги на журнальном столике и протянул C.C. один из листов, сказав только:       — Я просчитался.       — Что это? — девушка осторожно приняла бумагу и внимательно вгляделась в написанное. В неровные ряды цифр, разбитых на числа небрежными росчерками ручки. Календарь, в котором одна дата была обведена и подчёркнута так много раз, что практически превратилась в тёмно-синюю чернильную кляксу. — Этот день?..       — Когда всё должно решиться.       C.C. подняла глаза на меня. Впервые за время нашего короткого знакомства я увидел на лице бессмертной ведьмы эмоцию, близкую к шоку.       — Ты говорил, что знаешь будущее на полтора года вперёд, — тихо произнесла девушка.       — Да. Основные события. Ключевые моменты. Ход истории в целом. И когда я только попал сюда, то думал, что у меня есть несколько месяцев до того, как всё начнёт рушиться… но я просчитался.       Стервозная память, точно знавшая, как ударить больней, тут же подсунула мне картины недавнего прошлого. Моё первое утро в новом мире, когда я неторопливо жевал пиццу и размышлял о том, что мать «Фрейи» ещё несколько месяцев будет находиться от меня на расстоянии вытянутой руки. Глупость. Несусветная, преступная глупость…       — Так эта дата?.. — C.C. снова посмотрела на исписанный листок.       — Конец первого сезона, — безжизненно произнёс я. — Конец… Первого Чёрного Восстания.       Она не стала кричать. Не стала обвинять меня и проклинать за ошибку. Только сосредоточено сдвинула брови, продолжая вглядываться в написанный от руки календарь. За одно это я уже был готов простить ей шутку с браком — и любые дальнейшие издевательства. Хотя и не надеялся, что после этого разговора девушка продолжит общаться со мной, как прежде…       — Ты уверен? — наконец задала C.C. резонный вопрос.       — Абсолютно, — я кивнул, на секунду прикрыв глаза. — В родном мире я как-то баловался тем, что пытался составить точную хронологию событий из сериала, вычислить все временные промежутки. Тогда я так и не довёл эту работу до конца, оставил лежать черновики на диске. А вчера стал разбирать материалы по этому миру, которые остались со мной. И… — горло внезапно перехватило судорогой.       — И?..       — Они совпадают, — с тихим отчаянием прошептал я.       Всё ещё не веря в силу одних слов, я стал вытаскивать из стопки другие заметки и раскладывать их перед C.C. В этот момент мне даже не пришло в голову, что она могла не знать моего родного языка или не разобрать мой ужасный почерк.       — Видишь? Это схемы событий, которые я восстановил по своим черновикам. А это… — торопливо убрав со стола бумажный пакет, я развернул к девушке свой планшет. Вбил на клавиатуре пароль и развернул оставленный открытым документ. — …даты уже произошедших событий, которые я взял из местных новостей. Они совпадают, C.C.! Они полностью, до дня недели совпадают с хронологией, которую я начинал писать в родном мире! Я не спал всю ночь, пересматривал аниме, проверял и перепроверял все известные данные… Ошибки быть не может. До конца первого акта истории осталось…       — …чуть меньше месяца, — едва слышно закончила за меня C.C. Сцепившись со мной взглядом, ведьма резко спросила: — Что должно произойти?       — Я…       Я не был дураком. Даже ощущая отчаянное желание поделиться с кем-нибудь ужасающими откровениями, я не забыл о необходимости держать точную информацию о будущем в секрете. Записи, которые я показал C.C. не содержали никаких деталей — не описывали событий, срок которым они отмеряли. Чтобы увидеть скрытую за синими чернилами картину мне самому было достаточно коротких пометок. Одного слова, аббревиатуры, иногда даже просто буквы или номера серии. Наверно, ещё только начиная составлять эти схемы, я уже предполагал, что их придётся кому-то показать. И оставил себе возможность сделать это, не раскрывая всего.       Я не мог рассказать C.C. о том, что грядёт — не мог посвятить её в детали возможного будущего. Это решение было принято ещё до того, как я убедил себя позвонить Лелушу и попытаться скорректировать ход истории. И даже теперь я не должен был…       «Не должен? — вкрадчиво спросил циничный голос в моей голове. — Или не хочешь?»       Глядя на C.C., я отчётливо вспомнил наш разговор в парке — и вопрос, который она мне тогда задала.       Почему? Боишься, что я подговорю Лелуша избавиться от тебя, как только узнаю всё, что хочу? Или тебя волнует, что тогда ты вновь лишишься своей исключительности?..       «Нет! — безмолвно закричал я, внезапно почувствовав в голове давящую тяжесть. Напряжение, источник которого не мог осознать. — Это слишком рискованно! Я хочу только… только…»       Но прежде чем смог завершить эту мысль, продраться через туго стянутые ленты чувств — я услышал другой голос. Не принадлежавший ни мне, ни бессмертной ведьме. Властный и решительный, который я сам согласился впустить в себя…       Приказываю тебе заботиться о благополучии моей сестры Нанналли и любой ценой не допустить того, чтобы другие люди использовали её в своих интригах.       Голос Лелуша ледяным лезвием вошёл в мою голову, безо всякого сопротивления рассекая встреченные на пути сомнения и опасения. Сдавливающее мысли напряжение исчезло, стекло по холодной стали, точно выпущенная древним врачевателем из тела пациента дурная кровь. У меня не было другого выхода. Я обязан был рассказать — хотя бы о том, что несло угрозу сестре Лелуша. Поступить иначе значило пойти против приказа, который мне отдали. Против клятвы, которую я фактически дал опальному принцу.       — Гиасс Лелуша выйдет из-под контроля, — произнёс я, чувствуя, как разливается внутри спокойная уверенность в правильности этого решения. — Случайно отданный им приказ спровоцирует бойню, которая приведёт к началу полномасштабного восстания на территории Одиннадцатой Зоны. Зеро поведёт свои войска на штурм Токийского поселения, но во время сражения Нанналли похитят. Лелуш бросит всё, отправившись спасать сестру… и попадёт в руки к Чарльзу.       — Это он похитит Нанналли? — спросила C.C. с непонятной мне эмоцией во взгляде.       — Нет. Это сделает V.V.       Цеплявшееся за горизонт солнце скрыли низкие облака. Комнату окутал рыже-красный сумрак, в котором будто застыло незримой тенью имя ещё одного бессмертного Носителя Кода. С самой первой встречи, с начала разговора в оставшимся для меня безымянным кафе, мы с C.C. ни разу не касались этой темы. Плана отца Лелуша, императора Чарльза, «убить Бога» этого мира. Сумеречных Врат, Мысленного Элеватора, Меча Акаши, Культа Гиасса и его нынешнего главы. C.C. наверняка думала о них — просто не могла не задаваться вопросом, чем же закончится безумная затея Чарльза и его вечно юного старшего брата. Но пока ведьме, судя по всему, хватало моих слов о том, что в конце этой истории ей удастся избавиться от бремени бессмертия. Ведь союз с императором она заключила для того, чтобы положить конец своему существованию — и вряд ли когда-либо действительно разделяла идеи Чарльза. Я тоже не забывал о маячившей в отдалённом будущем угрозе, однако до сих пор не спешил обсуждать с C.C. её бывших союзников. Считал, что время ещё не пришло.       Но теперь — изменил своё мнение. Ведь потратив последние сутки на анализ событий сериала, я наконец понял очевидное:       — Чарльз уже знает о Лелуше, не так ли?       На лице ведьмы не дрогнул ни один мускул. Сейчас оно вновь превратилось в холодную маску, за которой C.C. скрывала все свои мысли и чувства. Я знал, что пробиться через эту броню и добиться от бессмертной откровенности сейчас не смог бы даже Лелуш. Но мне этого и не требовалось. Её молчание уже было достаточным ответом. И потому я продолжил:       — Он никогда не верил в то, что Лелуш с Нанналли погибли во время вторжения в Японию. И после смерти Кловиса — Чарльз сразу понял, что замышляет его сын. Прочитал воспоминания мертвеца с помощью своего Гиасса и Мысленного Элеватора. Узнал, что Лелуш получил Силу Королей. Выяснил, что последние семь лет ты находилась в плену у Кловиса, а теперь — вырвалась на свободу. И приказал возобновить подготовку к Сопряжению Рагнарёка. А кроме того… дал знать Марианне, что она снова может связаться с тобой.       Из всех секретов, которые я принёс с собой, этот был самым опасным для Лелуша. Его мать не погибла восемь лет назад, во время «нападения террористов» на виллу рода ви Британния. Она тоже владела Гиассом — уникальной способностью перемещать свою душу в тела других людей, которая активировалась только когда сама Марианны оказалась смертельно ранена. Император знал об этом — и скрыл эту информацию, потому что несостоявшимся убийцей его жены был V.V. Ревность и страх заставили бессмертного избавиться от женщины, в которой его младший брат видел не просто инструмент. Которую Чарльз по-настоящему любил.       Я не мог позволить Лелушу узнать об этом. Только не сейчас, когда месть отцу, которого он винил в смерти Марианны, оставалась одной из главных движущих им сил. Пока будущий Император-Дьявол не осознал, что в его желании «разрушить старый мир и построить новый» главной была именно вторая часть. Пока не понял, что сражается не только за счастье для своей сестры, но за надежду для всего мира.       Да и как вообще можно было рассказать о таком? Как сообщить, что любимая им мать на самом деле жива, но по собственной воле оставила сына и искалеченную дочь? Что это презираемый Лелушем отец лишил Нанналли зрения своим Гиассом, рассчитывая защитить от других владельцев Силы Королей? А потом, с согласия — по крайней мере, молчаливого — Марианны изгнал опальных принца и принцессу в Японию, куда всего лишь год спустя принёс ад войны?..       Но C.C. всё это уже было известно. Ведь именно от неё Марианна получила свою силу — а после активации Гиасса «мёртвая» императрица также обрела способность телепатически связываться со своей давней знакомой, несмотря на разделявшее их расстояние. И тот факт, что в день, когда Британния нанесла удар по островам, C.C. оказалась рядом с Лелушем — не был простым совпадением. Прямых доказательств этому я не знал, но не сомневался: это Марианна попросила ведьму присмотреть за своими детьми. Потому что, даже получив убежище в другом теле, продолжала опасаться своего несостоявшегося убийцу…       — Чарльз с Марианной были не единственными, кто обратил внимание на события в Одиннадцатой Зоне, — произнёс я, нарушив затянувшееся молчание. — V.V. уже знает, что Зеро владеет Гиассом, полученным от тебя?       — Только подозревает, — вопреки моим ожиданиям ответила наконец C.C. И продолжила, подтверждая то, что я пока только предполагал: — V.V. мало времени проводит в Мире C и почти не общается с мёртвыми. Мне кажется, что он их боится… — чуть тише добавила она. — Поэтому Чарльзу и удалось скрыть от него то, что Марианна и Лелуш с Нанналли выжили. А также утаить часть полученных от Кловиса сведений. V.V. знает о том, что я в Японии — возобновить работу над их проектом, скрыв информацию обо мне, Чарльз не мог. Но его брат пока лишь догадывается, что у Зеро есть Гиасс — и не представляет, кто скрывается под этой маской.       — Его неведение не продлится долго. Вот здесь, видишь? — я указал на другую дату в своём календаре. — V.V. сделает так, что Лелуш попадёт на остров Камине и окажется рядом с расположенными там Сумеречными Вратами. Думаю, именно в этот момент он как-то проникнет в разум твоего сообщника, узнает его личность и… сделает что-то с Гиассом Лелуша. Что-то, что затем приведёт к потере контроля над силой.       — Такое возможно, — осторожно кивнула ведьма, обдумав мои слова. — Ещё когда я была лидером Культа, мы подозревали, что с помощью Мысленного Элеватора можно воздействовать на владельцев Силы Королей. Но тогда считалось, что для этого объект воздействия должен и сам находиться в Мире C. Если Лелуш просто окажется рядом с Сумеречными Вратами… — она снова замолчала, размышляя над таким вариантом. — …эффект будет слабее и может проявиться не сразу, а спустя небольшой промежуток времени. Но зачем V.V. делать это?       — Чтобы выманить тебя? — предположил я. — Или создать хаос, в котором сможет действовать свободно, без оглядки на наблюдателей Чарльза? А может V.V. просто считает, что повредив Гиасс Лелуша — сломает и его самого. Сделает бесполезным для тебя, и тогда ты сама бросишь его… как уже было с Мао, — помедлив, добавил я.       C.C. оставила мои слова без ответа, вновь переведя взгляд на лежащие перед ней записи. Не думаю, что в этот момент она действительно читала и анализировала их, скорее — ей просто нужно было хоть на чём-то остановить взгляд. Мне хотелось дать ей время — поступить так же, как сделала C.C., когда я искал силы открыться ей. У нас ещё было время на слабость… но оно утекало — неумолимо. И в конце концов, что-то подтолкнуло меня изнутри, заставив сказать:       — Мао слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Прежде чем мы сможем что-то предпринять против V.V. и Чарльза… с ним необходимо разобраться.       — Я понимаю… — почти прошептала C.C., прикрыв глаза.       В этот момент она показалась мне такой… уязвимой. Почти беззащитной. Обычной девушкой, которую я зачем-то поставил перед тяжёлым выбором. Не бессмертной, за плечами которой были сотни лет опыта, а… простым человеком, нуждающимся в поддержке и помощи.       Но наваждение разбилось, стоило ведьме открыть глаза.       — Тогда не будем терять времени, — с неожиданной решимостью произнесла она.       — В смысле? — на секунду смешался я.       — До появления Мао осталось чуть больше недели, — C.C. постучала ногтем по исписанному мной листу. — К этому моменту Лелуш уже должен лишиться воспоминаний о тебе. Раз использовать его собственную силу мы не можем, остаётся только положиться на твой Гиасс. А чтобы не навредить разуму Лелуша, тебе понадобится опыт. Практика. Мы будем их нарабатывать.       — Как?       — Методом проб и ошибок.       Сказав это, C.C. встала и подошла к окну. Ещё не до конца понимая, что она имеет в виду, я тоже поднялся на ноги и неуверенно последовал за ней. В глазах ведьмы отражались последние лучи уходящего дня, а залетевший через приоткрытую створку ветер несмело прикасался к её волосам.       На Токио спускалась холодная ночь.       — В этом городе полно людей, о пропаже которых никто не будет переживать, — C.C. смотрела на раскинувшийся за окном город через жалюзи. — Мелкие бандиты, наркоторговцы, обычные подонки… Мы используем их в качестве расходного материала. Исследуем предел твоих способностей, наработаем необходимый опыт. А заодно окажем Лелушу услугу и почистим его любимый Токио от мусора.       — Будем играть в карателей-одиночек? — невесело усмехнулся я. Что-то в её взгляде не давало мне покоя. Кого-то она мне сейчас напоминала, хотя я никак не мог оформить зарождавшуюся в голове ассоциацию до конца. — Бессмертная ведьма и пророк из другого мира — внештатные сотрудники Ордена Чёрных Рыцарей, которые поддерживают порядок на улицах?       — Ты уже получил место в штате, дорогой, — равнодушно заметила C.C.       — Тебе не кажется, что эксперименты на людях — это немного чересчур? Даже по меркам нашей, не стесняющейся в методах, компании?..       C.C. медленно повернула ко мне голову. И в этот момент я наконец понял, кого она мне напоминала сейчас — стоя у окна, занавешенного металлическими жалюзи.       Тигра, наблюдающего за людьми через прутья решётки.       — Тебе не хуже меня известно, что человеческое лицо — ещё не признак человека, — тихо произнесла C.C., пронзив меня взглядом жёлтых глаз. — К тому же, неужели ты станешь убеждать меня в том, что действительно считаешь подобные методы неприемлемыми? Сейчас, когда на кону стоит жизнь Лелуша и будущее целого мира? Твоя собственная жизнь?.. Я видела слишком много тебя, чтобы поверить в такую наглую ложь, — пренебрежительно добавила ведьма.       Солнце погасло — окончательно. Тени скрыли лицо C.C., но её глаза продолжали хищно блестеть в темноте. И спавшая в самой глуби моей души сила откликнулась на этот взгляд, точно зверь, почуявший близость сородича. Сумрак вновь окрасился для меня багровым, слабое красное сияние подчеркнуло плохо различимые без света контуры предметов — и всё вокруг в этот миг словно стало углями, готовыми исторгнуть из себя пламя.       «Будь свечой… или ночью».       Я вспомнил. Алые капли, падающие на мою ладонь. Исходящие смрадом смерти внутренности полицейского «рыцаря». Чужую кровь, текущую по рукам. И затем новая волна осознания окатила меня, смыв остатки прятавшихся в уголках разума сомнений…       Я тоже был заперт в этой клетке. Вместе с C.C.       — Нет. Не стану, — дал я свой ответ.       Ведьма с глазами тигра улыбнулась мне.       — Тогда — отправимся на охоту?..