Без тебя – никогда

Когда они впервые встретились, то еще не знали, что полюбят друг друга. Это было… мгновение, один взгляд, но он, кажется, предопределил то, чего они оба осознанно или неосознанно ждали всю свою жизнь. Они увидели друг друга и это запустило процесс, который не спеша и очень мягко близился к своему апогею, к вершине чувств, которая увенчалась признаниями и трепетом, который можно было разделить на двоих. Кожа к коже, сердце к сердцу… и губы, соединенные в поцелуй, который объял собой «ту самую» вечность… Они были счастливы, они были любимы друг другом. Они были разными по нраву, и даже не сказать, что противоположностями, дополняющими друг друга… они просто изначально сочетались, как две мягкие крайности, в тандеме создающие что-то совершенно особенное, как два разных вкуса, создавших какое-то особенное, действительно особенное блюдо. И блюдо это — любовь. Сюэ Ян был раскрыт в проявлении эмоций и порывист, немного несдержанный, смелый, усердный и упорный, диковатый по своей натуре, но, как говорил сам Синчэнь, «дикарь с паспортом», то есть умеренный, всё же подводящий себя под нормы и правила мира, в котором жил. Сяо Синчэнь же был более тих, не замкнут, но сдержан, однако радушен, ласков, с большим добрым сердцем. Он был робок по своей натуре, но тоже пылок, просто не такой шумный, как тот же Сюэ Ян. Терпелив и сострадателен, внимательный, и в поведении своем немного покорный, готовый следовать за тем, в природе которого вести за собой. Сюэ Ян таким был, он сжимал любимую руку и уводил за собой, чтобы как можно ближе держать к себе и к своему сердцу. И Сяо Синчэнь шел, с улыбкой шел, позволяя увести себя во что бы тот только ни пожелал. Он любил его, он трепетал из-за него. А Сюэ Ян дрожал в его руках, отдавая себя всего, уводя для того, чтобы он мог им овладеть. Всего отдавал, со всей страстью, со всеми чувствами, открыто и откровенно. То, что Сюэ Ян был в его руках, что «позволял»… и Сяо Синчэню больше ничего не нужно было, только любить его, угождать всем его желаниям, коих было немного: «люби меня, люби только меня, смотри только на меня, нуждайся только во мне, зови и обнимай только меня». И он говорил ему: «Я твой, а ты — мой». Сяо Синчэнь повторял эти слова за ним, словно клятву давал. Он и давал, потому что говорил сердцем, шепча в душу, в которой утопал и желал бы тонуть в ней всю жизнь… Сяо Синчэнь на момент их встречи еще учился, на фармацевта, жил с дядей, который торговал народной медициной, а потому Синчэнь очень хорошо разбирался в ней. Сюэ Ян же не учился и образования кроме школьного не имел, но на момент их встречи он был… мастером ручной вышивки. В это было сложно поверить, особенно тем, кто знал его кое-как, и даже тем, кто не совсем кое-как его знал, но Сюэ Ян… занимался шитьем. Столь тонкая, требующая внимания и терпения работа была как его любовью, так и его заработком. Еще в школе он был единственным мальчиком, который посещал именно женские занятия по труду, по какой-то причине полюбив это сложное, дотошное, скрупулезное и без сомнения великолепное дело. Имел он к этому естественный талант или добился своего мастерства трудом и усердием, желая научиться воплощать таким путем всё, что хотел, сказать было сложно, потому что сам по себе человек он был усердный, трудолюбивый и серьезный. Он имел страсть помешаться на чем-то и удержу в этом не знать, отдавая всего себя, вплоть до истощенного обморока. Шил он разное, очень много упорствуя и усердствуя, развивая и усложняя свои навыки, пока не остановился именно на том, чтобы наносить на одежу, изделия из ткани или сами ткани сложные, а от того и очень дорогие узоры и рисунки путем ручного шитья. Ему было мало просто заказов от людей, и очень скоро стало мало ателье, которые прибегали к его услугам. Он хотел большего, он желал более крупного заработка, большей славы и влияния. Он хотел шить для домов моды и брать заказы от крупных заказчиков, без разницы, фирма это или просто до неприличия богатый засранец. Чем сложнее, чем дольше, чем усердней — и он за это брался, днями и ночами просиживая над шитьем, нанося великолепные, изящные, мастерские узоры на ткани и одежду. Он бредил славой, он бредил восхищением, которое к его трудам бы проявили, он бредил красотой самой вышивки, желая однажды достигнуть такого неба, чтобы никто не смог ни переплюнуть его, ни задать планку еще выше. Что ж, таковы были его чувства и его понятие прекрасного, и был всего один человек, который до такого же безумного влечения и восхищения это ценил; первый, кто восхитился так, как того и хотел Сюэ Ян — Сяо Синчэнь. Он до глубины души, до дрожи и трепета восхищался тем, что делал Сюэ Ян, порой находя в его работе красоты больше, даже чем сам Сюэ Ян. Для него, который смотря на рисунок видел прежде всего не картинку, а вложенные труды, знающий, что каждый стежок был проделан выверено и с огромным вниманием, когда в каждое движение была вложена серьезность и внимание, ручное шитьё Сюэ Яна было не просто шитьём — это было искусство, перед величием которого он готов был лишиться разума и чувств. В этой работе, в любом из рисунков он видел только самого Сюэ Яна, его чувственный фон, его настроение и его личное видение той или иной красоты собственной души. Сам Сюэ Ян был в каждом стежке, так он видел эти рисунки, так он любил то, что тот делал. И для Сюэ Яна Сяо Синчэнь, его любовь и его чувства… нет, он сам, всем собой стал практически его музой, его силами и его удвоенным усердием. Только Сяо Синчэнь мог по достоинству оценить то, что делал Сюэ Ян, и тот это сам понимал, найдя в Синчэне не только любовь, но и ту поддержку, которой ему так не хватало. Одно дело сцепив зубы и проглотив слезы идти через тернии вперед, и совсем другое знать, что тебя любят и поддерживают, страдают вместе с тобой, потому что таково то любящее сердце, которое не может не болеть, видя чужую боль или разрывающие противоречия. У Сяо Синчэня таких амбиций не было, и хотя зная, что дядя наверняка от него отречется, пошел учиться тому, что убивало его бизнес, за что дядя его очень ругал. Но для Синчэня, один из родителей которого погиб потому, что пытался лечиться традиционной медициной, этот вопрос был поставлен ребром, вот почему его не выгнали из дядиного дома. Ну и еще потому, что частично пользу народной медицины Сяо Синчэнь всё же признавал и перенял от дяди много знаний, который надеялся, что племянник когда-то переймет его бизнес, так как своих детей он не имел. С Сюэ Яном он познакомился, когда уже учился, и познакомился с ним в довольно потешной и очень неловкой для него ситуации, которая обернулась для него любовью всей его жизни и семью годами исключительного счастья. Свое счастье они берегли и прятали, так как оба по натуре были одиночками, а полюбив не считались ни с чем, кроме как друг с другом. Сюэ Ян много работал, Сяо Синчэнь тоже, плюс еще и учился, но времени друг для друга у них всегда хватало. И как-то так сложилось, что у них довольно быстро стал общий бюджет денег, на которые они даже снимали жилье, хотя как только отношения завязались, Сюэ Ян почти сразу переехал к Сяо Синчэню, а дяде соврали, что он просто снимает там комнату для своей работы. Так-то оно, собственно, и было, он и правда работал на втором этаже магазина, который служил домашней частью… и любовным гнездышком, которое, учитывая тонкие стены, пришлось перевезти на съемную квартиру, маленькую и узкую, но на которой хотя бы разогнаться можно было, учитывая некоторые «потребности»… — Сяо Синчэнь! — едва ли не выбив перед собой дверь, распихивая людей, кричал Сюэ Ян. — Сяо Синчэнь! Тот уже давно тревожно высматривал его, а когда услышал и увидел его, тут же побежал вперед. Сюэ Ян, не добежав до конца ступенек, прыгнул ему в объятия, тут же оплетая собой, и не считаясь со зрителями жарко его поцеловал. — Лучший, — держа в одной руке документ, а пальцами второй руки новенькие права, он сиял как ярчайшая звезда. — Лучший во всем, и в теории, и в вождении. Экзамен сдан, у меня теперь есть права! Собственная машина была его очень старой мечтой, а в нынешнее время еще и немалой потребностью. И он копил, сперва чтобы сдать на права, потом стал копить на машину. Взял её в кредит, довольно хорошую, новенькую, не поддержанную, а на вопрос, что же он указал как залог или кого вписал поручителем, Сюэ Ян лишь хитро прищурился. — Да есть у меня тут один бандюган, — улыбался он, — жуткая акула в юридической сфере. Он мой давний друг и мы доверяем друг другу. Только у него есть такое имущество и деньги, чтобы они пропустили мои документы. Сам же понимаешь, что с такой работой, как моя, либо сразу наличкой плати, либо ищи поручителя. И увидев, как на него посмотрел Синчэнь, тут же замотал головой. — Нет-нет-нет, даже не вздумай обижаться, — упрекнул он его. — Как бы я мог указать в качестве залога этот магазин или сделать поручителем тебя? Деньги-то я выплачу, я закрою этот кредит, просто это займет несколько лет, и я буду очень стараться. Зато смотри, какие перед нами открываются возможности. Можем ездить, куда пожелаем, а то и вовсе вон из этого болота. — Ты правда хочешь жить и работать за границей? — Там возможностей больше, и больше денег, — глаза его игриво загорелись, — вот увидишь, меня с руками будут отрывать, будут платить огромные деньги, чтобы только дышать в мою сторону. Сяо Синчэнь лишь улыбался, слушая его амбициозные мечты. Сам он уже практиковался и приметил себе хорошее место. Но это была просто работа, которую можно было поменять по желанию, ведь самое главное — знания — он уже получил. А за этим человеком он был готов пойти куда угодно, куда бы тот ни пожелал. Что ж, именно из-за машины всё и закончилось… и вновь началось, но уже совершенно иначе. В тот день, точнее вечер, Сюэ Ян был свободен, и Сяо Синчэнь тоже. Они проводили время на втором этаже магазина, как обычно болтали, Сюэ Ян хвастался своим новым, мега-дорогим заказом, и показывая Сяо Синчэню рисунки, которые должен был воплотить, говорил: — Даже если и держать всё в темпе, уйдет на это всё месяц, если не больше, — кусая сладкое рисовое печенье, говорил он. — Это уже какой по счету заказ, который тебе прислан из-за границы? — спросил Синчэнь, отпивая чай. — Пятый, — ответил Сюэ Ян. — Пятый среди самых больших. Я уже получил предложение от одного модного дома, они очень хотят меня на свой новый сезон. Но и китайские дома тоже хотят, однако я всё же думаю, что стоит поехать. Нам всё оплатят в счет тех денег, что я заработаю, имею в виду перелет и гостиницу, а заработаю я много, уж поверь мне. Буду шить, пока глаза не выпадут и тебе придется обхаживать меня еще усердней. — Я разве мало тебя балую? — улыбнулся Синчэнь. Сюэ Ян понял эту улыбку слегка превратно… а кое-каком плане. Закусив губу, он тут же переменил взгляд. — А я хочу еще больше, — придвинувшись, шепнул он ему на ухо, — хочу быть еще более разбалованным, любимым, желанным. Хочу, чтобы ты глаз с меня не сводил, даже если я ослепну от своего шитья. — Ты и так очки уже носишь, — не преминул заметить Синчэнь. — Только когда шью, — фыркнул Сюэ Ян, — ну или читаю. Всё нормально… или что, любить ты меня станешь меньше, если вдруг я… — Никогда, — твердо и очень быстро сказал Сяо Синчэнь. — Хоть скукожься над этим шитьем, высохни как старый изюм, я всё равно буду трястись над тобой. — О-о, — весело протянул Сюэ Ян. — Уж я-то знаю, как ты можешь «трястись» надо мной… Сяо Синчэнь покраснел и спрятал взгляд. Сюэ Ян безбожно расхохотался и кинулся ему в объятия. Именно в тот вечер, который был свободен от работы для них обоих, ему захотелось прокатиться по ночному городу. Именно в тот вечер Сяо Синчэнь не нашел причин ему отказать. Он не очень любил ездить в машине, его немного укачивало, но лишь одного взгляда на довольного своей любимой игрушкой, своими драгоценными «колесами», как шутя говорил Сюэ Ян, хватало, чтобы свести на нет любое несогласие. И они поехали, не имея ни малейшего чувства, что это будет поездка в один конец… конец их миру и новому, трагическому началу, которое встретило их, когда они открыли глаза… Сюэ Ян очнулся от чудовищной боли, которая была настолько сильна, что могла бы вырвать душу из того света, словно когтями вцепившись в несчастный эфир, рвя его на куски. Первым, что всплыло в голове, была музыка, которую они слушали, дождь и движение дворников, которые смывали эту падающую воду. Дождь усиливался, и Сюэ Ян принял решение вернуться, повернув в сторону шоссе, чтобы сделать петлю и быстрее добраться до дома. Он еще помнил, как что-то сказал, стрельнул краем глаза на Синчэня, а затем резко вернул его на проезжую часть и дернулся телом. Его испуганное побледневшее лицо мелькнуло в свете фонарей. А потом… — Син… чэнь… — хрипло и очень тяжело его голос извлекался из недр словно обожженного огнем горла. — Лю… бимый… Он лежал на руле, подушки безопасности уже были сдуты, сама машина была съежена и очень раздавлена спереди, а по бокам исцарапана, крыша частично согнута и ужасно поцарапана. Шумно дыша, чувствуя, что задыхается, он скосил мутным взглядом на свои руки, увидев… торчащие сломанные кости, которые порвали мышцы и кожу, и торчали остриями вверх. И тем не менее рук своих он вообще не чувствовал, а вот ногу… очень сильно. Он не знал, что она была почти вывернута и тоже сломана, её так вжевало, что малейшее движение нервного узла заставило бы кричать, будь у него силы это сделать. Но их не было. В глазах стало красно, по лицу обильней стекла кровь. Кое-как повернув голову, он увидел неподвижно лежащего Синчэня и огромную дыру в стекле с его стороны. Сам Синчэнь лежал как-то боком, Сюэ Ян видел его лицо. Взгляд его стал больше, когда он понял, что из глаз Синчэня что-то торчит, они какие-то вспухшие, красные дорожки текли вниз по щекам, а сам он даже не бледный, а даже чуть-чуть синеватый. Губы были очень синими, лицо и голова, особенно голова, в крови. Похоже, был сильный удар головой. Сердце Сюэ Яна забилось быстрее. Он не мог пошевелиться, словно был парализован, и дыхание его ускорялось, пропускаемое сквозь стиснутые от боли и страха зубы. Дождь шумно ударялся о покрытие машины, нос улавливал запах бензина. Почти одной лишь силой воли он сумел столкнуть свою руку с руля и с задушенным криком упал на бок под давлением собственного веса, пытаясь, словно змея, подползти к Сяо Синчэню. В какой-то момент он сильнее надавил на ногу, и в глазах тут же побелело от боли. То, как он бредил, когда их уже вытащили из машины, он не помнил, не помнил, как хрипел «Его… его спасите, не меня…» В следующий раз он очнулся уже в палате и долго не мог сфокусироваться, не мог понять, что происходит. А когда зрение стало более четким, а мысли собрались во что-то более понимаемое, он понял, что почти весь зафиксирован и лежит на больничной койке. Он увидел свои руки, подвешенные перед собой, в которые втыкались какие-то стержни, причем не только в саму руку, но и в пальцы. Шея тоже была зафиксирована, правая нога подвешена и тоже в стержнях. Более-менее отчетливо Сюэ Ян чувствовал лишь левую часть тела, частично плечо, и от груди к левой ноге. Слегка зашевелившись он понял, что позвоночник и тазовое отделение целы, пальцы левой ноги согнулись без проблем, дышалось тоже вроде нормально. — Проснулся? — Сюэ Ян даже не сразу понял, что к нему обратились, так он был расфокусирован. — Давай, напрягай слух. С ним-то всё в порядке. Кто-то встал с кресла и начал подходить к нему, а когда приблизился в пределы видимости, глаза Сюэ Яна стали больше. — М, вижу, — кивнул мужчина. — Больно, да? Еще долго болеть будет. Скоро сделают укол, и ты поспишь. Тебе нужно много спать, восстанавливать силы, тем более ты всё равно больше ни на что не способен. Сюэ Ян моргал, начав шумно дышать. — Сун… Лань… — прошептал он, и Сун Лань посмотрел на него строже. — Голос есть, — похоже для себя констатировал он, — значит то самое миновало. Только хрипишь почему-то… наверное, из-за недостатка сил. — Что с Синчэнем? — мысли о нем воскрешали в Сюэ Яне то, что называлось волей, и голос его стал крепчать. — Что с ним? Сун Лань смотрел на него, как всегда холодно и строго, и вдруг цыкнул, отвернув взгляд. — А что с тобой ты знаешь? — не смотря на него, спросил он. — Авария, в которую вы попали… была чудовищной. Тебе покромсало очень сильно, Сюэ Ян. Твои руки… кости, вены, жилы, нервы… Мы сшили тебя, можно сказать по кусочку всё собрали, — он вернул на него взгляд, — это была ювелирная работа, Сюэ Ян. Я сам… сшивал тебя, сделал всё, чтобы твои руки остались при тебе, однако боюсь, что иглу в руки ты уже никогда не возьмешь. Пусть всё прошло хорошо, но последствия… всё же будут. Твоя нога пострадала не так сильно, но всё равно серьезно, однако в сравнении с руками… — Что с Синчэнем? — снова повторил Сюэ Ян. Веки Сун Ланя чуть сузились. — В общем, для ноги нужно только заживление и время, ты сможешь нормально ходить, но было кое-что нарушено и тебе придется поддерживать её некоторыми процедурами, отчасти болезненными. Что же касается рук, то на них времени уйдет больше. Так как задеты были нервы и жилы, будь готов к ограничениям и, скорее всего, тремору. Возможно с годами, при правильном поддержании их состояния, подвижность выровняется, может ты даже вернешь часть своей ловкости. Просто будь готов к тому, что в лучшем случае первые годы сила и стойкость твоих рук будет… ну, не очень. А в худшем… это состояние не прекратится. — Что с Синчэнем?! — прикрикнул Сюэ Ян, и шея его сильно кольнула. Он зашипел и, покрывшись потом, вжался посильнее в подушку. — Говори! — Он жив, — сказал Сун Лань, — и с ним… ну, уже всё позади. Худшее позади. — Что? — разволновался Сюэ Ян. — Худшее? Где он? — Он в другом госпитале, на другой операции. — Операции? — сердцебиение Сюэ Яна ускорилось. — Как… как он пережил аварию, что это за операция? — Его жизни ничего не грозит. — Поклянись мне, — гневно и изможденно дрожа, прошипел Сюэ Ян. — Клянусь. Ни его тон, ни его слово, Сюэ Яна, похоже, не убедило. — Поклянись мне своим бесчувственным сердцем, Цзычэнь… Сун Лань ответил на его гневный взгляд своим тяжелым взглядом, и, вздохнув, сказал: — Клянусь. Клянусь этим бесчувственным сердцем, которое предпочло бы убить тебя на том операционном столе, нежели потеть над тобой, Сюэ Ян. Он обошел его кровать и встал с другой стороны. — Ты знаешь, какое сегодня число? — спросил он, и спустя мгновение ответил. Взгляд Сюэ Яна стал больше. — Да, ты провалялся в отключке почти две недели с той аварии, и тебе было сделано три серьезных операции. Сяо Синчэня привезли вместе с тобой. У него… кость была вдавлена в мозг, но так как привезли его вовремя, беда миновала. С тех пор его жизни ничего не угрожало. Что же касается тебя, — он смерил его темным взглядом, — то на тебе куда больше травм и над тобой пришлось попотеть подольше. Я не знаю подробностей, этим занимается твой адвокат, но похоже основной удар принял на себя именно ты. Ты помнишь, что тогда произошло? — На какой операции он сейчас? — спросил Сюэ Ян. — Почему он в другом месте? Какие у него травмы? — Сюэ Ян… — Ты же не обманываешь меня, Цзычень?! — когда он называл его домашнее имя, не раз услышанное от Синчэня, то звучало оно в его устах как мольба. Сейчас Сун Лань был единственным, кто мог бы сказать ему о Синчэне, а потому в голосе Сюэ Яна была такая тревога и такая мольба. Этим «Цзычень» он умолял, словно прося пощады. — И что еще за адвокат? — Он придет к тебе, сам просил, когда ты очнешься. С твоими травмами гостей ты принимать можешь, вот только приди в себя немного, дай себе пару дней отдыха, постепенно приходя в себя и свои мысли. А теперь слушай внимательно, что я скажу: ногу твою сильно пожевало, особенно в зоне пяточной кости, вот почему заживление не будет быстрым. Кровообращение в этой зоне и выше было нарушено, слегка смещено, и пострадали мышцы. Мы с тобой будем думать, как в будущем поддержать оптимальную работу тканей в этой области, думаю иглоукалывание и массаж будет кстати. Руки твои зафиксированы куда серьезней, но я уже вижу, что заживление будет быстрым, ты сможешь ими двигать раньше, чем своей ногой. Но все функции нужно будет прорабатывать заново, потому что подвижность будет нарушена и тебе придется самостоятельно её прорабатывать. Будет больно, но поверь, это того стоит. Состояние кровоснабжения в этой области еще под вопросом, но если станет хуже, придется снова всё разрезать и сложить, но я не думаю, что до такого дойдет. А, и твоя шея… лёгкая форма повреждения позвонков, через неделю мы этот бандаж снимем. Вроде всё… Есть вопросы? — Когда я смогу его увидеть? — спросил Сюэ Ян, отметив, что взгляд Сун Ланя как бы… остекленел немного. — Или с ним так плохо? Что это за операция? — Угрозы для жизни нет. — Тогда что? — Она… необходима, — уклончиво ответил он. — Есть травмы, которые требуют оперативного вмешательства. — Но ты же хирург… — тихо протянул Сюэ Ян. — Если не ты его лечишь, то в какой же области у него травмы? Сун Лань не ответил, отвернув взгляд, и пожелав Сюэ Яну хороших снов вышел, а вскоре ему пришли делать укол. Сюэ Ян еще был слишком дезориентирован, он уснул, мысли его были смешаны. Еще несколько дней он приводил себя в более ясное сознание, держа в уме только одну мысль — Сяо Синчэнь жив и травмы его не такие, как у него. Это… прибавляло сил, давая надежду, что всё будет хорошо. Сам Сюэ Ян оклемается, он уже чувствовал, как к нему прибывают силы. Он… хотел увидеть его, страстно желал этого и прикладывал все усилия своей воли, бросая её на скорейшее восстановление… — Фух, — человек, заглянувший в его палату, держа в руках большой, вот просто нереально большой букет с набором всяких интересных, в основном диких цветов, а в другой руке пакет с фруктами вошел в его палату и шумно плюхнулся в кресло, которое заранее услужливо подтащили к койке. — Я так рад видеть тебя, котенок. — Мэн Яо, — улыбнулся Сюэ Ян, будучи рад видеть его. — Цвет лица уже получше, — протянул Яо, — и губки снова покраснели. А то в последний раз, как видел тебя без сознания, ты был бледен и страшен, словно вырван из концлагеря. Уф, просто мороз по коже, я даже запаниковал, что насовсем потеряю тебя! Вот она, акула юриспруденции, мерзавец в дорогом костюме и смертный приговор для своих врагов — Мэн Яо, детский друг Сюэ Яна, с которым они не прерывали дружбу уже очень много лет. — Значит к делу, — Мэн Яо и рад бы поболтать о его состоянии, но взгляд Сюэ Яна говорил, что ждет он далеко не этого. — К слову, спасибо большое, что я у тебя на экстренном вызове, это так льстит. Мне когда позвонили и сказали, в каком ты состоянии, я как раз был на одном наркоманском мероприятии с толстяками и шлюхами, и чуть богу душу не отдал, когда принял звонок. Приехав, мне рассказали, в чем дело, и я, не дожидаясь твоего пробуждения, решил сразу взяться за детали этой автокатастрофы. Ну и ну, какое же дерьмо в вас влетело… — Подробности! — глаза Сюэ Яна сверкнули, тон его голоса стал ниже. — Говори! Мэн Яо слегка прищурился, можно сказать любуясь возвращением именно этого выражения лица и такого шипящего тона. С Сюэ Яном он был знаком уже давно, они почти выросли вместе, но став подростками пошли разными путями. Мэн Яо влез в преступный мир и страстно желал затащить туда своего умного, хитрого и донельзя упорного в любых делах друга, но увы, Сюэ Ян пошел другой дорогой, а Мэн Яо в итоге стал первоклассным адвокатом, вытаскивающим всяких мерзавцев из судейской западни. Акула, не знающая пощады, плавающая в плотоядных водах юридической системы, настоящее чудовище, которому нет равных. — Пока что всё еще идет экспертиза, но благодаря камерам видеонаблюдения и пока что полного осмотра только твоей машины, вот что установлено точно: в ночь на такое-то число ты съехал с шоссе на проезжую часть, не превышая скорость и держась верной линии. Тебе навстречу выехала какая-то машина, ты резко свернул, столкновения не произошло, а потом вернулся к своей линии дороги, приближаясь к перекрестку. Свет светофора позволял тебе проехать, поэтому ты не остановился… — тут Мэн Яо как-то тяжело вздохнул, поджав губы. — Эх, если бы только свет был красным… Сюэ Ян, будучи неподвижным, слушал его молча. Он уже знал, как всё будет дальше. — Не доехав и до середины перекрестка, прямо в вас на огромной скорости врезался внедорожник… вернее в твою сторону, но не прямо в саму дверцу, а ближе к капоту машины, то есть формально в неё, но не совсем. Твой автомобиль унесло в кювет, и поскольку он был легковым, вы перевернулись, протащились так по дороге, но последний импульс поставил вашу машину обратно на колеса. Внедорожник унесло к фонарю, куда он и врезался, получив не слишком значительные повреждения, имею в виду и автомобиль, и водитель. Вы же с Синчэнем… ну, себя ты видел. Насколько я понял, твою ногу зажевало, а руки едва ли не перекрутило в той мясорубке. Они как-то… вошли внутрь передней части, а потом их снова выкинуло, так что когда доставали тебя, то проблема была только высвободить твою ногу. Что же касается Синчэня… Сюэ Ян мигом навострил уши. Этот ублюдок Сун Лань даже перестал навещать его из-за постоянных вопросов, и, тварь, до сих пор не отвечает на них! — Насколько я понял, он в этой аварии пострадал не так сильно, — пробормотал Мэн Яо. — Вроде как только кость была вдавлена, и его прооперировали в ту же ночь, и довольно быстро. А вот с тобой долго мучились, там много костей и всякого другого нужно было вправить, сшить, сварить, или как там в терминах-то? Короче говоря, сильнее всего пострадал именно ты. Теперь к другим вопросам. Насчет кредита за машину не переживай, страховка покроет всё, и ты даже получишь её обратно. Ну, то есть, она не пойдет на металлолом в счет погашения этого кредита, поскольку страховка учитывала случай с аварией, хорошо, что не по твоей вине, иначе шиш бы ты что получил. Судиться с тем ублюдком мы будем, я уже запустил этот процесс, однако в суде нужны вы оба, или хотя бы только ты, как владелец машины, и пока что мы только «беседуем» с его адвокатами, плюс идет экспертиза, плюс медицинские заключения. Думаю, мы в любом случае выиграем, потому что… — Мэн Яо приблизился к нему, — он был пьян, понимаешь? Он тоже попал в больницу, анализы всё подтверждают. — Пьян? — прошипел Сюэ Ян. — Он был пьян?! — В хлам, — поднял брови Мэн Яо. — Значит, мы с Синчэнем попали в такую беду… — голос Сюэ Яна задрожал, — из-за того, что эта тварь пьяной села за руль?! — Не кричи, не надрывай горло, — выставил ладони Мэн Яо. — Да, это так, причина аварии лишь в нем одном. Знаешь, с такими тяжелыми последствиями, я уверен, компенсация будет что надо, уж я позабочусь… — Да пусть сгниет в тюрьме, — прошипел Сюэ Ян. — Он должен ответить за то, что сделал! — Думаю, что так оно и будет, — уклончиво ответил Мэн Яо, хотя как служитель Фемиды он как никто другой хорошо знал, что её глаза закрыты не из-за жажды справедливости, а потому… что гнилые расчётливые людишки её просто ослепили, дабы самим решать, в какую сторону качнутся весы в её руках. — Дело нехитрое, учитывая, что перевес доказательств однозначно уходит в сторону того ублюдка, но мы пообщались с его командой юристов, так как пока что с первыми этапами разбираются именно юристы и… знаешь, что-то там не очень чисто. Я почувствовал родной дух, так сказать, тот самый, который вытаскивает мерзавцев из задницы. Кто знает, возможно с этим типом всё не так просто, однако не переживай: в любом случае я доведу это дело до юридического финала, а там посмотрим. Насчет денег, то тут даже без вариантов, вы со своим муженьком их получите. — Мне деньги не нужны, — грубо ответил Сюэ Ян. — Запри его за решетку! — Полегче, — притормозил его Мэн Яо. — Ты себя вообще видел? Я пообщался с той злющей постной мордой, которая твой врач. Сюэ Ян, ты… ты же больше не сможешь делать то, что делал, да и что там с Синчэнем всё еще непонятно. Этот зловредный вообще мне ничего не сказал, хотя я объяснил ему, что она основе полученных травм должен подать соответствующие документы на рассмотрение суда. Я сейчас пашу как проклятый, собирая всю подноготную и на вас, и на того ублюдка, плюс еще и заключения экспертизы, плюс документация, плюс судовая система визитов, плюс встречи с их адвокатами. Не многовато ли плюсов? Так что подумай обо всем хорошенько. Я выбью для тебя максимальную сумму ущерба, ты бедным не останешься. В конце концов жить, как прежде, ты в любом случае не сможешь… Разговор с Мэн Яо разбередил в душе Сюэ Яна мысли о том, что он потерял. Шить… он больше никогда не сможет шить, все его мечты и надежды были уничтожены. А всё из-за ублюдка, всего одного ублюдка. «Нет, — он закрыл глаза. — Всё это не имеет значения. Мои мечты и мои надежды — это ты…» Но он не мог себе лгать, ведь до Синчэня у него уже была жизнь, которую он желал сделать своим будущем, и когда у него появился Синчэнь, его он тоже возжелал сделать своим будущим. Он не хотел расставаться ни с тем, ни с другим, и уж тем более выбирать между ними. Он… совсем не этого хотел, он ничего не сделал, чтобы получить такой жестокий удар! Он ведь… любил, надеялся, мечтал, желал. А теперь у него осталась только боль и противоречия, тяжесть в груди и судебная тяжба. Деньги… да плевать на деньги, что они вернут?! Они даже раны эти не затянут, они лишь дадут место, где можно будет жить, и еду, которую можно будет есть. А потом… всю жизнь страдать от боли, долгие годы реабилитироваться, чтобы вернуть хотя бы половину того, что было?! Боль в груди стала невыносимой, и Сюэ Ян взвыл, тяжело вжимаясь в подушку. Он был один, перед ним висели его собственные искалеченные руки. Он даже не мог взять телефон и позвонить, услышать «его» голос… даже встать и пройтись не мог, он ничего не мог! У него всё, всё забрали, всё его будущее и все его мечты. И пережить это, или хотя бы не думать об этом было бы легче, будь «он» здесь… Но его не было, зато был телефон и наушники, благодаря которым они могли остаться наедине, без того, чтобы кто-то держал ему этот самый телефон. Именно в больнице, поскольку его был разбит, ему принесли темно-синюю жабку, потому что она была маленькой и легкой, и очень комфортной. С Сяо Синчэнем он смог начать созваниваться только спустя еще две недели, и хотя голос того был несколько изможденным, но в целом приемлемым. Сюэ Ян всё время думал, что с Синчэнем всё очень плохо и от него это скрывают, но когда услышал его голос, выдохнул. — Тебя аж в другой город увезли, — он едва сдерживал слезы, говоря с ним в первый раз после аварии. — Любимый, я… — Ты ни в чем не виноват, — голос Синчэня был тихим, ни капли солнечного света. Сюэ Ян думал, что ему, наверное, очень больно или же он так переживает за него самого. — Сун Лань передал мне то, что сказал твой друг… и это ужасно. — Он был пьян! — прошипел Сюэ Ян. — Я клянусь тебе, он заплатит за всё! — Тише, тише, не нервничай, — прошептал Сяо Синчэнь. — А ты… как? Сюэ Ян было хотел что-то сказать, но Синчэнь вновь заговорил. — Цзычэнь мне всё сказал. Мне… так жаль, так жаль, Сюэ Ян… По ту сторону трубки послышались всхлипы, которые слишком быстро перешли в несдерживаемый плач. Сюэ Ян и сам задрожал, слезы Сяо Синчэня вынудили появиться и его собственным. — Ничего, — шмыгнул носом он, — ничего. Я же жив, и ты тоже жив, это главное. Я быстро встану на ноги… ну, на одну ногу так точно. А потом буду восстанавливать руки. Сун Лань сказал, что они скорее всего будут бесконтрольно дрожать. Знаешь, он был довольно жесток. Я едва очнулся, а он уже мне сказал, что с моим ручным шитьем навсегда покончено. — Я выскажу ему за это, — вдруг быстро сказал Сяо Синчэнь. — Как он мог?! — Отчитай его, — вдруг улыбнулся Сюэ Ян, — пошли его теми матами, которым я тебя обучил. — А-Ян, ты же обычно матерился в спальне. — Вот и опиши ему подробно, что вызывало у меня такой прилив стонущих матов. Оба резко рассмеялись, гнетущее напряжение немного спало. — Я долго думал об этом, — продолжил Сюэ Ян, — ну, про реабилитацию и про шитье. И я понимаю, что всё кончено, но… я постараюсь с этим свыкнуться. Может, через пару лет я всё же смогу взять иглу и шить хотя бы для себя. Ну… хотя бы. — Сюэ Ян… — простонал Синчэнь, душа которого разрывалась на куски от осознания того, что он потерял. — Сюэ Ян… — Да ничего… — Сюэ Яну трудно было сдерживать слезы. — Всё… хорошо. — Это… была твоя жизнь. — Ты моя жизнь, — сказал Сюэ Ян. — И, очевидно, мне на судьбе было написано утратить то, что утратил. Но ведь перед этим судьба дала мне тебя, значит… всего себя я теперь посвящу тебе. Будешь ухаживать за мной, носиться со мной, помогать мне. Вернемся в магазин дяди, я научусь продавать лекарства народной медицины, а ты будешь зарабатывать фармацевтикой. По сути ничего не изменилось, мы будем жить дальше, просто немного не так… ну, у тебя ведь ничего не изменилось, за исключением того, что теперь тебе придется обслуживать мои потребности. Сюэ Ян говорил это шутя, думая, как разбавить обстановку, но на той стороне вдруг стало тихо, и смех Сюэ Яна стал более неловким. — Синчэнь? — позвал он. — Что с тобой, почему ты вдруг замолчал? Но тот продолжил молчать. — Алло? — Сюэ Ян подумал, что с телефоном что-то не так. — Алло, меня слышно? Агх, чертова связь! Любимый, если меня слышно, то не бойся, я сейчас попрошу сбросить и перезвоню тебе. Сестра! Крик из его освобожденного от бандажа горла был очень громким, но по ту сторону уже звучали гудки, а когда Сюэ Ян перезвонил ему, сказали, что Синчэня увели на процедуры. В итоге стали проходить монотонные, болезненные и частично серые дни, а частично потому, что Сюэ Ян часами болтал с Сяо Синчэнем. Дни перерастали в недели, а вскоре недели вышли за предел двух месяцев. Сюэ Ян шел на поправку быстро, он по натуре своей был упрям и уже просился на костыли, но из-за рук вынужден был ездить в инвалидной коляске, рассекая ею по коридорам и мучая своими визитами Сун Ланя. С рук его уже сняли те стержни и гипс, и, как говорил Сун Лань, руки у Сюэ Яна были ужасно слабы. Он уже посещал специалиста по восстановлению подвижности и очень старался, обливаясь потом, пытаясь сжать маленький резиновый круг. У здорового человека это вышло бы сразу и без усилий, а вот Сюэ Яну требовалось трястись над ним долгих полчаса, но он так и не смог согнуть его. По идее сильнее всего пострадала область от ладони вниз, пальцы пожевало не так сильно, но дело было не в них, а в нервах и жилах. — Я чувствую себя как тот лысый из Людей Икс, катаясь на этом инвалидном кресле, — жаловался Сюэ Ян, сидя у окна. — Когда ты приедешь ко мне, или когда я смогу приехать к тебе? Я уже могу путешествовать, я даже на костыли встал! Сяо Синчэнь едва слышно хмыкнул. — Ну, почти, — признался Сюэ Ян, — но я совершенно точно могу удерживать один! И нога моя уже не так болит, через месяц мне снимут гипс! Еще плохо, но я смогу ходить, буду расхаживаться понемногу. Я тут вою от тоски, а ты так далеко от меня. Он всё еще не понимал, и Сяо Синчэнь не говорил, что же он там себе реабилитирует, что его отвезли аж в другой город и удерживают в той больнице так долго. Сюэ Ян не знал, что Сяо Синчэнь уже не в больнице и не в том городе. Он здесь, в доме дяди. Но от Сюэ Яна это скрывали. Честно сказать и сам Сюэ Ян был очень этим напряжен, а еще потому, что попросил Мэн Яо что-то разузнать об этом и был ошарашен, когда его друг сказал ему, что что-то узнать… даже он не может. Лицо Сюэ Яна потемнело после этих слов, и он, подхватив костыли, в меру сил быстро пошел в кабинет Сун Ланя. Там он его не обнаружил и решил подождать, правда не где-то там, а в самом рабочем кресле. Он сел в него, рассматривая всё вокруг, отмечая статус и роскошь. Когда-то, да и до сих пор, он сильно ревновал Сяо Синчэня к нему, потому что Сун Лань обладал большим достатком, большими средствами, большим статусом. Это подстегивало Сюэ Яна работать усердней, стараться еще больше, хотя Синчэнь и успокаивал его, что они просто добрые старые друзья, как он с Мэн Яо. Но вовсе не из-за того, что в глазах Мэн Яо порой читался «тот» отблеск, Сюэ Ян так не любил Сун Ланя. Он… чувствовал, что тот ненавидит его именно из-за его отношений с Сяо Синчэнем. Сюэ Ян невольно вздрогнул, когда пришел какой-то факс. Он шумно выдвигался, кряхтящими рывками поднимаясь вверх, и сам не понимая почему, может поддержать царящую здесь атмосферу захотел, Сюэ Ян вытащил факс и с легкой ухмылкой принялся читать, нацепив на нос очки Сун Ланя. И постепенно ухмылка исчезала с его лица. Этот факс пришел из города, где «находился» Сяо Синчэнь, больше того — из той же больницы. — Институт офтальмологии… — пробормотал Сюэ Ян, и его глаза забегали по строкам. — По заявленному вопросу… Дверь в кабинет открылась и вошел Сун Лань. — …полному или частичному восстановлению не подлежит? — там было очень много терминов и мало имен, только цифры страхового полиса и название клиники. — Что восстановлению не подлежит? Сун Лань, увидев Сюэ Яна с факсом в руке вздрогнул, взгляд его стал больше. Он быстро подошел и грубо выдернул факс у него из рук. — Ты что здесь делаешь? — грубо рявкнул он. — Работу твою выполняю, — в ответ огрызнулся Сюэ Ян, словно бы забыв, что сильнее всего гнев Сун Ланя проявляется, когда у него либо с совестью нечисто, либо он что-то пытается скрыть. — Тут тебе из института офтальмологии пришло. Видимо, кому-то не очень сильно повезло в жизни. Челюсть Сун Ланя сжалась, взгляд потемнел. Он с уничижающим превосходством смотрел сверху вниз на не уступающего ему в тяжести взгляда Сюэ Яна, и отложил документ в сторону. — У тебя скоро процедуры, выметайся. — И как ты только во врачи-то вписался… — пробурчал Сюэ Ян. — Хамло. — Выметайся. — А блюди ты клятву, уже подставил бы плечо, чтобы помочь. «Я блюду, — вдруг с грустью подумал Сун Лань. — Оттягиваю это «не навреди»… ради друга». Спустя еще полтора месяца Сюэ Ян, перекинув руку через плечо Мэн Яо, наконец-то вышел из больницы, и не просто погулять, а «прогуляться» до дома. Он дрожал от волнения и возбуждения, спешил, прыгая на здоровой ноге, чтобы не напрягать другую, хотя и мог на неё ступать, а вот быстро идти — нет. Ему всё еще нужны были помощники в виде костылей или чужих плеч, но сев в машину, упаковав больную ногу, он краснел и улыбался, всё время шевеля губами и бегая глазами — он наконец-то увидит его, он скоро увидит его! — Наконец-то можно запускать судовой процесс, — в свою очередь потирал ладони Яо. — Хотя, казалось бы, и без вас бы справились. Но вас обоих, или хотя бы тебя, нужно притащить в суд. Ты там себе посидишь тихонько, а дядюшка Яо весь мусор разгребет и все денежки загребет. М-м, не могу дождаться. Тот ублюдок, к слову, сидит тихо, даже машинку свою починил. Как новенькая, даже блестит. Он не стал говорить Сюэ Яну, что действия того мужчины уже были подозрительными своей вольностью и своей открытостью. Через адвокатов Мэн Яо навестил его, дабы собрать некоторые подписи и документы, и лишь одного взгляда на эту охреневшую от вседозволенности морду хватило, чтобы заставить юридическую акулу прищурить глаза. Что-то оно, как-то… не так. Вольное поведение, этот бросающийся в глаза расслабон… И адвокаты тоже были спокойными, словно только и жали начала процесса. Это напрягало Яо, но чтобы понимать больше нужно было начать этот судовой процесс. — Всё, приехали, — машина остановилась, Сюэ Ян уже было рванул за ручку двери, когда Мэн Яо схватил его за плечо и развернул к себе. — Хоть бы одно спасибо, друг. М? Сюэ Ян криво улыбнулся и шутя дал ему руку. Он знал привычку Мэн Яо, точнее его любовь к поцелуям, но сейчас была не та ситуация, чтобы подставлять ему губы ищи щеку. Он с детства был таким, обцеловывал его всегда, словно жить без этого не мог. — Ах, крошка моя ненаглядная, — Мэн Яо чмокнул его пальцы и немного повозил ими по своим губам. — Какая жалость, что у тебя есть муж. Хотя, когда это было проблемой? Захочешь наставить ему рога — моя дверь всегда открыта. Они никогда не спали и не были в отношениях, да и никогда не будут, и хотя желания Яо были на поверхности, и он, и Сюэ Ян знали, что вся их близость заканчивалась только на этих поцелуях. Ну и когда-то на некоторых делах, пока Сюэ Ян не пошел другой дорогой, о чем Мэн Яо скорбел до сих пор, почему и дружбу не разрывал: слишком уж прикипел к нему. — Костыли дай! — несдержанно и немного грубо рявкнул Сюэ Ян амбалу в черном. Мэн Яо ведь никогда не ездил без охраны и его часто сопровождали, особенно на суды и мероприятия, личности в черных костюмах. — Всё, отойди, пошел отсюда. Улыбка заиграла на его тонких губах, когда он наблюдал за действиями Сюэ Яна. Власть так ему шла… сколько же он потерял, пойдя этой дурной дорогой чистоты и надежд. Мэн Яо знал, каким был Сюэ Ян, каким на самом деле был… точнее его недостатки и слабости, которые он сам не сумел в большей мере раскрыть. Грубый, несдержанный, жестокий, беспощадный, обесценивающий всё, что не касалось лично его, пренебрегающий другими и открыто проявляющий свое презрение, беспардонно заявляющий о своем раздражении, своем недовольстве. Да, вспыльчивая и опасная «крошка», ярко сияющая лишь в исключительной темноте… как звезда, лишенная других светил или попавшая в самую бездну тьмы. Уже зная, что Сюэ Яна в том доме ждет, чутье Мэн Яо лелеяло какие-то надежды, хотя на тот момент он еще не знал, что они… проиграют будущий суд. Но чутье, его славноизвестное, хищное, плотоядное чутье уже подсказывало огромный маховик перемен, который затянет в себя эту в самом деле «упавшую» звезду…