(15:36) Утро?! У тебя часы остановились или что?
(15:37) Да не XD Я просто подумал, что ты мог бы проснуться попозже, раз уж вчера так поздно лёг(15:37) Конечно, я проснулся как обычно!
(15:38) Я так-то ещё в институт хожу, в отличие от некоторых
(15:44) Я тоже хожу, честно :'( (15:44) Ну, может, не так часто как ты, но всё-таки хожу. Сегодня, например, будет занятие по самообороне!(15:47) Будешь опять визжать как девчонка и жаловаться, что на тебя со спины напали?
(15:48) Да не визжу я! XDD (15:48) Вчера — это вообще исключение из правил было (15:48) Из-за эффекта неожиданности... (15:48) И вообще, ты сам потом визжал как маленький, когда за тобой то привидение гонялось X))(15:49) А может, я это нарочно, чтобы поддерживать атмосферу
(15:50) Ну конечно XD В кино на ужастиках ты тоже атмосферу всегда поддерживаешь?(15:50) Да ни за что! Ужастики для идиотов
(15:51) Как и компьютерные игры ;)(15:51) Сразу видно, что ты и в том, и в том специалист
(15:52) А вот и нет :Р (15:52) Я всего один ужастик смотрел с друзьями, но он был таким скучным, что мы даже до конца досматривать не стали(15:52) Потому что испугались
(15:53) Ничего мы не испугались! Он вообще нестрашным был, как и все ужастики (15:53) Бакуго, а ты что, боишься ужастиков? :0(15:54) НИЧЕГО Я НЕ БОЮСЬ!
(15:54) Ха-ха (15:54) А знаешь, говорят, если человек что-то очень яростно отрицает, значит, он с этим на самом деле согласен ;))(15:55) А ещё говорят, если слишком много умничать, то можно получить кирпич в лицо!
(15:55) Жестоко :'( (15:56) Ну так что, Бакуго, не хочешь ещё один тест на храбрость? Посмотрим ужастик, и вот тогда точно узнаем, кто на самом деле всяких выдумок боится ;)(15:57) Завтра ночью (15:57) У тебя (15:58) И настрой заранее проектор, чтоб нормально работал
(15:58) Договорились! :3 (15:59) Всё, ближе к делу ещё спишемся! Я пошёл на тренировку(16:01) Не загреми в больницу. Я не люблю менять планы
Следующим вечером Киришима сидел на своей кровати и… нервничал. Просто нервничал, при этом не особо понимая, по какому именно поводу. Порядок в квартире он навёл, закупился пивом и чипсами, настроил проектор, причём трижды, потому что мало ли что. И вот ему не оставалось больше ничего, кроме как ждать прихода не то «просто постоянного посетителя», не то друга — тут как-то непонятно было, если честно. Хотя люди ведь не приходят друг к другу в гости, если они как минимум не друзья, верно? Вроде, да, но всё-таки называть Бакуго другом у себя в голове Киришиме не хотелось, поэтому он так и оставался Бакуго, даже без имени — его Эйджиро так пока и не узнал. В итоге, не зная, куда себя деть от волнения, Киришима достал с полки гитару, открыл приложение на телефоне и стал наигрывать давно знакомые мелодии, тихо напевая себе под нос. Певчим талантом он никогда не отличался, а потому никогда не пел на публику и даже у себя в квартире никогда не позволял себе слишком громко завывать — надо же пожалеть соседей, в конце концов, им и так нелегко приходит от его героических криков по время домашних тренировок. Бакуго должен прийти около одиннадцати вечера, как раз чтобы было пострашнее, а значит, у Киришимы ещё есть немного времени, чтобы успокоиться. А то он и правда очень много нервничает, нельзя же так. Примерно в то же время Бакуго смотрел на свой открытый рюкзак и всё пытался подсчитать вероятность того, что он останется у красноволосого баристы на ночь. Днём он успел немного поспать, так что шанс того, что он будет слишком сонным, чтобы пойти домой после фильма, был нулевым, а других причин оставаться у Киришимы на ночь у него и не было. Плюнув на всё с высокой колокольни, Катсуки закинул в рюкзак зарядку для телефона, пачку попкорна для микроволновой печи и бутылку воды. А ещё зубную щётку, просто на всякий случай. Оставаться до утра он точно не собирается. В последний раз кинув взгляд на часы, он всё-таки решил, что пора выдвигаться. В конце концов, лучше прийти раньше, чем опоздать, а так, если неспеша пойдёт, окажется у дерьмоволосого дома ровно в назначенное время. Закинув рюкзак за спину и намотав на шею лёгкий шарф, чтобы не простудиться по дороге, он вышел из квартиры, отчего-то чувствуя неимоверное желание покурить. Рука сама потянулась к карману куртки, но наткнулась на пустоту — сам же недавно все сигареты выкинул, как раз после того, как Киришима сделал его на беговой дорожке. Нет, дыхалку точно нужно развивать, вот он от никотина и решил избавиться. Впрочем, желание покурить так просто отступать не хотело, и Бакуго то и дело ловил себя на мысли, что совсем недалеко есть табачный магазин, но тут же обрывал сам себя — не слабак же, в конце концов. Громкой музыкой заглушая тишину, он и сам не заметил, как оказался у знакомого музыкального магазина. Остановившись, он в тысячный раз взглянул на витрину, за которой отражали уличный свет диски барабанной установки. Было бы побольше места в квартире — точно бы купил. А так оставалось довольствоваться басами в наушниках, но и так было очень даже неплохо. Киришима встретил его со своей привычной неоправданной улыбкой, и Катсуки только сейчас заметил, какие большие у него клыки — как у тигра какого-то или ещё чего похуже. — Проектор работает? — Ага, я трижды проверял, — закивал Эйджиро, проходя на кухню. — Ты голодный? У меня тут, конечно, без изысков, но что-то можно найти. — Да-да, помню я твой холодильник. Нет уж, обойдусь попкорном. — Попкорна нет, но есть чипсы и острый соус, — крикнул ему Киришима, и Бакуго заинтересованно заглянул на кухню. — Пойдёт? Прости, я как-то не подумал про попкорн. — Я подумал, — оборвал его Катсуки. — Что за соус? — Э-э-э, какой-то супер-острый. — Киришима полез в холодильник и вытащил оттуда давно знакомую Бакуго красную баночку, от вида которой на лицо последнего наполз пугающий оскал. Хозяин квартиры ничего против еды на кровати не имел, но Бакуго всё-таки вытащил футон из шкафа и постелил его около кровати. Киришима достал из холодильника пару банок пива, Катсуки, естественно, постебался на тему «выпить для храбрости», но выпить всё же согласился, потому что иначе фильм ужасов будет ну уж слишком скучным. Киришима заранее запросил у Каминари список самый страшных ужастиков, и, пока они выбирали, какой именно будут смотреть, проектор окончательно отключился, и Эйджиро всё-таки пришлось его перезагружать под недовольный бубнёж Бакуго. Выбор они остановили на каком-то не особо знаменитом, но, судя по отзывам, жутковатом фильме, и уселись на футон, разложив перед собой миски с чипсами и попкорном, который Бакуго под ошалевшим взглядом Киришимы щедро полил острым соусом. В общем, настроение у них было слишком хорошее, чтобы проникаться всем ужасом картины, но в какой-то момент атмосфера фильма всё же их настигла, и вот уже Эйджиро вжимается спиной в кровать, плечом едва задевая Катсуки, что так и замер, не дотянувшись до чипсов, но уставившись немигающим взглядом в экран. Киришима даже хотел пошутить по этому поводу, но после очередного скримера и ему стало немного не до шуток. По началу они посмеивались над клишированными героями и предсказуемым сюжетом из серии «надо бы проверить, что там гремит в подвале посреди ночи»; ближе к середине фильма они уже синхронно дёргались при выскакивающих непонятно откуда неподдающихся описанию созданиях, причём крайне кровожадно настроенных, но при этом после каждого такого раза посмеивались, пусть всё более и более напряжённо. А вот ближе к концу им стало совсем не до смеха. Киришима продолжал вжиматься спиной в кровать, но уже на пару с Бакуго, которого теперь касался плечом и бедром. Наступил тихий момент — тот самый, когда в любую секунду из любого угла на героя может выскочить что бы то ни было. Киришима и Бакуго приготовились — они всё ещё пытались доказать друг другу, что один другого храбрее и вообще фильмы ужасов для детей и идиотов. В этот самый момент ветер, попавший в комнату через приоткрытое окно, с крайним самодовольством захлопнул дверцу кухонного шкафа, которая сама по себе никогда до конца не закрывалось, а в следующую секунду от крика в соседней квартире проснулась одна милая бабушка. Подпрыгнув от неожиданности, Бакуго приземлился рукой в ногу Киришимы, что в свою очередь тоже покосился в сторону, попал рукой в пустую миску, потерял равновесие и распластался по полу, чуть не утянув гостя за собой. Они замерли так на долю секунды, смотря друг на друга со смесью шока и абсолютного непонимания происходящего, а после вместе рассмеялись от нелепости сложившейся ситуации. — Напомни мне в следующий раз закрыть окно перед просмотром, — смеялся Киришима, качая головой. — Это был грёбанный шкафчик, а не фильм, так что это не считается, — решил Бакуго, взглянув на экран, где всё ещё продолжался тот самый «тихий момент». Он протянул Киришиме руку, чтобы помочь сесть, и тот наконец поднялся, тоже возвращая глаза на экран, где в следующую же секунду «тихий момент» закончился резким появлением главного злодея сия творения, и на этот раз у Бакуго не было и шанса свалить всё на кухонный шкафчик. После фильма, порядком уставшие от постоянных скримеров и прочих гадостей, они сидели на футоне без какого-либо желания подниматься. Время близилось к третьему часу ночи, за окном горели фонари, что, впрочем, совершенно не помогало освещению комнаты, а потому внутри однокомнатной квартиры было жутко темно. Единственным источником света был ноутбук Киришимы, что включился, как только закончились титры, но этого, честно говоря, было совершенно недостаточно. Надо было бы включить свет в комнате, но для этого надо выйти в коридор, а там… темно. Эйджиро нащупал рядом с собой телефон и хотел уже включить фонарик, как над ухом раздалось: — Теперь боишься темноты, да? — Да ничего я не боюсь, говорил же, — фыркнул Киришима, убирая телефон в карман. — Но нам в любом случае надо прибрать всё, так что свет всё равно придётся включить. Поднявшись с футона, он собрался с силами, повторяя про себя, что, вообще-то, бояться темноты — это совсем не по-мужски, и двинулся в самую темноту — в прихожую. Тихо усмехнувшись, Бакуго стал наощупь собирать миски и пустые банки пива, а спустя несколько секунд из коридора послышался грохот, за которым тут же включился свет. Нахмурившись, Катсуки проморгался, чтобы глаза не щипало от непривычно яркого освещения, и вышел в коридор, где Киришима со слегка пришибленным выражением лица ставил на место полочку для обуви. — Живой? — кивнул Бакуго, и хозяин квартиры неловко посмеялся. — Я случайно задел полочку ногой, пока шёл. — Идиот, — беззлобно усмехнулся Катсуки, возвращаясь обратно в комнату, и Киришима с этим невольно согласился. Уборка не заняла много времени, единственное, что осталось не на своём месте, это футон, но Эйджиро не был уверен, захочет ли Бакуго идти домой так поздно ночью. А завтра как раз суббота, то есть ему даже в институт не надо, по идее. Катсуки как раз думал о том же самом, выглядывая в окно. Не то чтобы ночные прогулки были для него в новинку, но почему-то перспектива полчаса идти по не самой освещённой улице, на которой, в добавок ко всему прочему, периодически появлялись отвратительно пьяные создания, не казалась такой уж и заманчивой, пусть изначально план был именно таким. Что ж, видимо, хорошо, что он взял с собой зубную щётку. — Хэй, Бакуго, — начал Киришима, вставая рядом с ним, — ты можешь остаться у меня, если не хочешь сейчас идти домой. — Что, думаешь, я боюсь? — сказал Бакуго и сам не понял, зачем это сказал. — Да нет, — рассмеялся Эйджиро, — небезопасно это, вот я к чему. Катсуки только фыркнул, уставившись в окно, но потом всё же повернул голову в сторону и спросил из-за плеча: — У тебя хоть запасное одеяло есть? — Ну конечно! — просиял Киришима. — И да, в отличие от некоторых, я обещаю не будить тебя утром стаканом воды в лицо. — Ха, посмотрим ещё, кто кого будить будет! — А вот и посмотрим. Спокойно подготовившись ко сну и взаимно порадовавшись, что не нужно ставить вообще никакие будильники на утро, они остановились около кровати и футона и посмотрели друг на друга с единым вопросом во взгляде: а кто свет-то будет выключать? Вздохнув, Киришима как самый гостеприимный хозяин на свете решил взять на себя эту ответственную и очень сложную миссию. Выйдя в коридор, он крикнул короткое «Ты лёг?» и, получив положительный ответ, нажал на выключатель, погружая квартиру в непроглядную темноту. Обратно в комнату и до кровати он шёл наощупь, а прямо перед футоном остановился, потому что прекрасно понимал одну-простую вещь. — Я сейчас на тебя наступлю. — Только попробуй. Улыбнувшись, Киришима попытался разглядеть, куда наступает, но ночное зрение его подвело, и нога всё-таки врезалась в ногу Бакуго, тут же лишая его равновесия уже третий раз за вечер. Удержавшись за край кровати, он всё же не упал, но от глупости своей позиции и ситуации в целом неправильно громко рассмеялся, тем самым лишая Бакуго любой возможности по-настоящему разозлиться. — Слезай с меня быстрее, придурок, — подтолкнул его Катсуки, и Киришима, изобразив из себя чуть ли не акробата, одним движением залез на кровать, облегчённо выдыхая, потому что нет лучшей защиты от чего бы то ни было, чем одеяло. Несмотря на то, что несколько минут назад и Бакуго, и Киришима хотели спать, сон не спешил приходить ни к одному из них. Свет фонаря за окном казался как никогда подозрительным, маленькая лампочка на проекторе мигала явно как-то не так, а какого чёрта у шкафа была чуть приоткрыта дверца, они не знали, хотя точно помнили, что закрывали её. Вроде. Бакуго перевернулся на спину и уставился в потолок, на котором жёлтыми полосами расположился свет от окна. Неприятно было лежать вот так вот в тишине и темноте, при этом совершенно без желания уснуть. Будь он у себя дома, точно бы встал, может, приготовил бы что-нибудь, точно бы открыл ноутбук, изначально не совсем понимая, с какой целью, или нашёл себе хоть какое-нибудь занятие, лишь бы не пялиться вот так вот в потолок. Судя по звукам — а точнее, их отсутствию, — Киришима уже уснул, и Катсуки только вздохнул — не судьба ему занять себя хоть чем-то, кроме собственных мыслей. Шея затекала из-за недостаточно пышной подушки, и Бакуго повернулся на бок, лицом к кровати Киришимы, и закрыл глаза, но тут же обернулся — назойливое чувство, что в темноте есть что-то, чего там до этого не было, не переставало его преследовать с прошлого вечера, когда он с идиотским баристой на пару закончил компьютерную игру. В итоге, так и не собравшись достаточно, чтобы выбить из собственной головы все мешающиеся мысли, он с тихим рыком перевернулся на другой бок. — Хэй, Бакуго, — вдруг прошептал совершенно не сонный хозяин квартиры, — тоже не спишь? — Поспал днём, теперь не уснуть, — ответил Катсуки, оглянувшись, и Киришимина башка с непривычно опущенными волосами свесилась с кровати. — Тогда, может, займёмся чем-нибудь, раз уж оба не спим? — Чем это, например? — фыркнул Бакуго, хотя идея ему даже несколько приглянулась. По крайней мере, что бы там ни предложил Киришима, это в любом случае будет лучше бессмысленного лежания в темноте. — Не знаю, — выдохнул Эйджиро, положив голову на руку. — Ты любишь настолки? — Смотря на то какие. В твоих думать надо? — Не особо! — обрадовался Киришима. — Ну и нахрена они тогда нужны? — оборвал его счастье Бакуго, и Эйджиро вздохнул. — Тогда вообще не знаю. У тебя есть идеи? Катсуки окинул тёмную комнату беглым взглядом, подмечая кучу спортивного инвентаря, но заниматься спортом у него сейчас сил точно не было, так что он продолжил всматриваться в мутные очертания предметов, пока память не подсказала ему, что вон то тёмное пятно над шкафом — это гитара. — Ты играешь на гитаре или она там для красоты лежит? — Играю, конечно, — рассмеялся Киришима, садясь на кровати. — Правда, я никогда не играл на публике, потому что петь не умею совершенно. — А петь тебя никто и не просит, — фыркнул Бакуго. — Ну что, продемонстрируешь? — Ага, — улыбнулся Эйджиро, зажигая фонарик на телефоне. Включать свет не хотелось — так было бы слишком ярко, так что он решил соорудить нехитрый ночник. Осторожно сползая с кровати, чтобы ненароком не наступить на Бакуго, он вспоминал, не затерялась ли у него где-нибудь пара бутылок. В детстве он постоянно делал подобные ночники — ставил фонарик, а на него сверху — бутылку воды. Свет рассеивался, подсвечивая не конкретное место, а лишь создавая приятное глазу свечение, и вода переливалась разными оттенками голубого, успокаивая и убирая из головы вечно копошащиеся мысли. На кухне действительно оказалась одна пустая бутылка, которую Киришима наполнил водой из-под крана, и вернулся обратно к кровати, чтобы соорудить на тумбочке ночник. Достав гитару, Эйджиро уселся на кровати по-турецки и достал из чехла папку с распечатанными аккордами к разным песням. Первой ему под нос попалась простая старая песня с довольно бессмысленным, но почему-то очень прилипчивым текстом, и парень, особо не запариваясь над выбором, решил начать с неё. В конце концов, если для его величества Бакуго эта песня покажется слишком простой, он всегда сможет сказать, что это только разминка. Катсуки сидел на футоне и слушал удивительно складную музыку, созданную сразу шестью струнами. Его никогда не соблазняла мысль научиться играть на гитаре, укулеле или ещё чём-то подобном, да и к другим музыкальным инструментам его особо не тянуло — музыка, создаваемая лишь одним, никогда не была полной, словно ей вечно не хватало поддержки других звуков. Поэтому ему так нравились ударные — основа любой композиции, база, без которой песня не может быть полноценной песней. И даже сейчас, слушая смутно знакомую мелодию, он покачивал стопой ей в такт, хотя музыка Киришимы, к удивлению Катсуки, не казалась такой уж и пустой или недостаточной. — Что мне сыграть? — спросил Эйджиро, раскладывая перед собой заполненные аккордами листы. — Без голоса всё равно нихрена не узнать, так что без разницы, — фыркнул Бакуго, бросив взгляд на распечатки. Чуть подумав, Киришима положил перед собой текст песни известной группы, которую знал даже Катсуки, и начал наигрывать мелодию. Ему не нужно было смотреть на свои руки, да и на аккорды, в целом, тоже — он и так знал все эти песни чуть ли не наизусть, и пальцы сами зажимали нужные струны, ловко перебегая от одного лада к другому, создавая ту самую знакомую мелодию, которой так хотелось подпевать. В какой-то момент Киришима даже закрыл глаза — так ему нравилось играть на любимом инструменте, заклеенном десятками дурацких стикеров. Сам того не замечая, он даже стал подпевать собственной игре сквозь сомкнутые губы, и, пусть это было очень тихо, Бакуго не мог его не расслышать. И да, он не был профессиональным музыкантом, да и абсолютного слуха за собой не замечал, но он мог вполне уверенно сказал, что про своё неумение петь Киришима абсолютно бессовестно соврал. — Мычать не надоело? — с усмешкой спросил он, когда Эйджиро закончил играть. — А? — Ты там что-то мычал, пока играл. Не заметил, что ли? — Нет, — обомлел Киришима. Ему вдруг стало так страшно, что кто-то услышал, как он подпевает, что аж побледнел, чем только развеселил Катсуки. — Давай вот эту. — Тот подвинул ему один из листов, на которых были знакомые ему мелодии. — И чтоб на этот раз пел нормально. — Но, Бакуго, я же говорил, что не умею петь, — нахмурился Киришима, даже не посмотрев на лист. — Зато мычишь отлично. — Но это… — Пой, — отрезал Бакуго, забираясь на кровать. — Если мне не понравится, я остановлю. — Это вообще не успокаивает, — усмехнулся Эйджиро, вытирая слегка вспотевшие от волнения ладони о покрывало. Кажется, он повторил вступление дважды, всё оттягивая момент начала текста, но в итоге всё-таки начал что-то крайне тихо и неразборчиво напевать. Несложный текст сам появлялся в голове, так что не было нужды подсматривать в распечатку, но Киришима всё равно пялился в неё, словно там был ключ к выходу из катастрофически неловкой для него ситуации, хотя, на самом деле, он всего лишь не имел совершенно никакого понятия, куда девать собственные глаза. Бакуго наблюдал за страданиями парня со смесью веселья и какого-то родительского снисхождения. Голос у Киришимы был, конечно, не для оперы, но стесняться его до такой степени было просто глупо. Решив, что ему надоело слушать неуверенное и очень тихие подвывания Эйджиро, Бакуго решил взять дело в свои руки и на припеве присоединился к исполнению. We can be heroes everywhere we go / Мы можем быть героями, где бы мы ни были We can have all that we ever want / Мы можем получить всё, чего бы мы ни захотели Swingin' like Ali, knocking out bodies / Бороться как Али, отправлять всех в нокаут Standin' on top like a champion / Стоять на вершине как чемпионы Киришима явно оценил такой подход и, видимо, решил, что теперь его точно не будет слышно, так что и сам стал подпевать чуть громче, уже не пряча так сильно собственный голос. Keep your silver, gimme that gold / Придержи своё серебро, давай мне золото You'll remember when I say / Ты запомнишь, когда я скажу We can be heroes everywhere we go / Мы можем быть героями, где бы мы ни были Keepin' us down is impossible 'cause we're unstoppable / Нас невозможно сдержать, ведь мы неудержимы — Хэй, ты не говорил, что умеешь петь! — улыбнулся Киришима, когда песня закончилась. — А должен был? Не я тут певцом заделался. — Я, между прочим, тоже никем не заделывался, это ты меня заставил. — Следующую давай уже, — фыркнул Бакуго, подсовывая Эйджиро под нос распечатку следующей песни. Вздохнув, Киришима потянулся за гитарным чехлом и достал оттуда серебристый каподастр, о предназначении — да и существовании — которого Катсуки до этого момента даже не догадывался. Следующую песню они пропели вместе, и следующую тоже, и следующую, и с каждой минутой голос Киришимы раскрывался всё больше и больше, пока он окончательно не потерял и стыд, и совесть и не начал петь в полный голос. Бакуго же всё это время то качал ногой, то похлопывал себя по ноге — в общем, неосознанно пытался хоть каким-то образом у себя в голове создать подобие ровного бита, пусть даже и не думал об этом. Но вот наступила новая песня, которую Эйджиро уже сам выбрал, и тут у Катсуки не осталось вообще никаких вариантов на подобии «просто сидеть и подпевать». — Нет, так играть эту песню — это грёбанное оскорбление, — выдал он, и Киришима тут же остановился, смотря на него как олень на приближающийся грузовик. — Да не про тебя я, — поморщился Бакуго, тем самым вызывая у хозяина квартиры ещё несколько вопросительных знаков около головы. Под его немное охреневание Катсуки слез с кровати, пошёл на кухню и стал активно копаться во всех ящиках подряд. Киришима, просидев несколько секунд в состоянии откровенного шока, резко пришёл в себя и отправился в след за гостем, зачем-то взяв с собой гитару и попутно включая на кухне свет. — Бакуго, тебе что-то нужно? — Деревянные ложки есть? — Ну, да, — отчего-то не совсем уверенно кивнул Эйджиро и тут же полез в самый дальний ящик. — Такие пойдут? — Угу. — Бакуго окинул их оценивающим взглядом и положил на стол рядом с собой. — О-о-о! — Киришима только тогда заметил комбинацию мисок и кастрюль на обеденном столе и ему хватило и доли секунды, чтобы догадаться, что задумал Катсуки. — Бакуго, ты играешь на ударных? — Играл раньше, — без особого энтузиазма в голосе ответил тот, вставая перед своеобразной барабанной установкой с двумя ложками в руках как с барабанными палочками. — Сейчас вспомню. На пробу ударив по каждому «барабану», он стал перебирать их всё быстрее и быстрее, пока не подобрал то, что хотел. Конечно, такая вариация настоящую установку не заменит, но это было куда лучше, чем ничего. В лучших рокерских традициях стукнув палочками четыре раза, он стал набирать бит из песни, и Киришима не мог его не узнать. Тут же поставив ногу на стул и перехватив гитару, он стал подыгрывать Бакуго, но уже через секунду они оба сбились, так и не синхронизировавшись. — У тебя чувство ритма вышло покурить или ты оглох к чертям?! — Ха-ха-ха, прости-и-и, давай ещё раз! Бакуго снова начал отстукивать нужный ритм, Киришима вовремя вступил, но, стоило ему спеть первую строку, всё снова пошло не по плану, и Катсуки громко ударил по своему главному барабану — огромной пластиковой миске. — Значит так, — сказал он, посмотрев на Эйджиро строгим взглядом, — ты начинаешь и вообще никакого внимания на меня не обращаешь, понял? — Ага, — кивнул Киришима, быстро разминая плечи. — Давай — раз, два, три, и… К счастью, вступление давало им достаточно времени, чтобы скоординироваться. Киришима искренне старался не обращать внимания на то, что делает Бакуго, но у того получалось играть на кастрюлях не хуже, чем на настоящей барабанной установке, и это было завораживающее зрелище. С одного взгляда было понятно, что, чем бы они тут ни занимались, это приносило ему крышесносное удовольствие. Как он при этом ещё и умудрялся подпевать, для Киришимы оставалось огромной загадкой. Но всё же Бакуго был прав — без ударных было бы совсем не то. Throw it away, forget yesterday / Выброси прочь, забудь про вчера We'll make the great escape / Мы совершим великий побег And we won't hear a word they say / И мы не услышим от них ни слова They don't know us anyway / Они всё равно нас не знают Watch it burn, let it die / Смотри, как горит, оставь догорать 'Cause we are finally free tonight / Потому что этой ночью мы наконец-то свободны Бакуго закончил песню перебором всех своих барабанов и после завершающего удара поднял руки вверх, жадно вдыхая воздух. Не выдержав, Киришима рассмеялся, хотя и сам не мог толком сказать отчего — просто ему было очень легко и приятно, а улыбка сама наползала на лицо. И Катсуки, поймав его взгляд и увидев его блестящие восторгом глаза, тоже глухо рассмеялся, прикрывая рот сгибом локтя. Неплохой из них всё-таки дуэт получился для первого-то раза. — Теперь осталось только найти человека с синтезатором, и можно целые концерты давать, — улыбался Киришима, опуская гитару. — К чёрту синтезатор, — фыркнул Бакуго, — и без него обойдёмся. — Как скажешь, — не стал спорить до одури счастливый Эйджиро. Вздохнув, он бросил взгляд за окно и увидел там постепенно светлеющее небо — рассвет уже приближался, прогоняя жуткую ночную темноту. — Хэй, Бакуго, а не хочешь посмотреть на рассвет с крыши? Катсуки не мог определиться, что вызывает у него большее удивление: то, что уже рассвет, то, что в обычном жилом доме можно подняться на крышу, или само предложение, а потому только бросил: — Увидимся на последнем этаже, — и тут же кинулся в сторону прихожей, на ходу хватая куртку и залезая в кроссовки. Киришима догнал его на последнем лестничном пролёте и, схватив за локоть, потянул не в сторону последних ступенек, а в другую, где под потолком виднелся люк на чердак. Он открыл его непонятно откуда взявшейся палкой и кивнул запыхавшемуся Бакуго на прикреплённую к крышке люка лестницу. На чердаке не было ничего, кроме старых стройматериалов и пыли, а ещё там совершенно не было света, поэтому Катсуки пришлось искать дорогу наощупь, пока Эйджиро не поднялся вслед за ним и не включил фонарик на телефоне. Пробираясь между кучами непонятного хлама в полусогнутом состоянии из-за отвратительно низкого потолка, Бакуго успел пару раз проклясть Киришиму с его идиотскими идеями, но тут Эйджиро открыл ещё один люк, из которого тут же полился мягкий утренний свет. Катсуки вылез на крышу и слегка пошатнулся от неожиданного порыва ветра. К счастью, крыша дома была плоской, а также имела ограждения, что не позволили бы с неё упасть, а значит, вполне вероятно, что они здесь находятся и не так уж незаконно. Это он, конечно, говорит как самый настоящий адвокат. Небо постепенно окрашивалось в светло-жёлтый, облака отражали медленно встающее солнце, пока весь город спал под лёгким одеялом прозрачного тумана. Вокруг расположились такие же дома, разделённые безлюдными улицами, где-то вдалеке виднелся парк, в другой стороне — высокое здание института, в чьих стёклах свет солнца отражался маленькими жёлтыми искорками. Бакуго смотрел на город словно в первый раз, заворожённо, трепетно, будто малейшее движение или звук тут же развеют это странное ощущение. — Ну как тебе? — спросил Киришима, вставая рядом с ним и облокачиваясь на ограждение. — Вид, конечно, не самый примечательный, но мне всё равно нравится. — Нормально, — кивнул Катсуки, не найдя никакого другого слова. Эйджиро тихо посмеялся такому ответу, выпрямляясь и отклоняясь назад, чтобы посмотреть на небо. Так странно: перед ними небо уже светлое, тёплое, а сзади — всё ещё тёмное, таинственное. Словно его разделили на две части, оставив весь свет на одной, а темноту — на другой. В груди расплывалось такое спокойное, мирное тепло, словно всё было именно так, как всегда должно было быть. Тихий город, поднимающееся солнце, он и Бакуго, стоящие на его крыше и смотрящие в никуда. Так спокойно, тепло, пусть прохладный воздух с лёгкостью пробирался под футболку и щекотал голые колени. Приятное чувство. И Киришима искренне надеялся, что Катсуки чувствует то же самое. — Хэй, Бакуго, — сказал он, так и не решив, что говорить дальше. Катсуки повернулся к нему, задев его руку своей, и Киришима понял, что ему совершенно ничего не нужно говорить. Он сделал маленький шаг вперёд, чтобы встать ближе, осторожно коснулся пальцами его кисти, словно боялся, что обожжётся, но Бакуго лишь развернул руку, находя своими пальцами его. Эйджиро чуть наклонил голову в сторону и аккуратно поцеловал парня, закрывая глаза и переплетая их пальцы. Простое касание губ — ничего более, но такое нежное, трепетное, будто бы дающее шанс от него сбежать, но Бакуго сбегать совершенно не хотелось. Хотелось лишь продлить этот момент, сделать его вечным, отпечатать его у себя в памяти так хорошо, чтобы никогда не забыть, и хранить в своей голове как самое ценное сокровище. Катсуки опустил голову, прерывая поцелуй, и Киришима посмотрел в сторону — туда, где продолжал свой медленный подъём шар солнца. Они молча любовались рассветом обычного осеннего утра, не обращая внимания на прохладный ветер и потёртости на старых крышах. Это утро было по-своему красивым. — Пошли, — сказал Катсуки через какое-то время, понимая, что ещё чуть-чуть, и у него заледенеют икры. — Ага, — со вздохом согласился Эйджиро, чувствуя, как слипаются его глаза. С немалым сожалением отпустив руку Бакуго, он открыл люк и пропустил своего гостя вперёд, подсвечивая ему дорогу фонариком телефона. Вернувшись в квартиру, Катсуки бросил взгляд на мускулистые часы — ложиться спать уже не было никакого смысла, если он не планировал проспать весь день. Спать хотелось жутко, но он понимал, что не может позволить себе так сбить распорядок дня, а потому сразу пошёл на кухню, чтобы заглянуть в пресловутый холодильник и найти хоть что-то, из чего можно приготовить неплохой завтрак. — Кофе? — спросил Киришима, доставая турку. — У меня нет апельсинового сока, но могу сделать обычный или с молоком. — Просто кофе, хватит его всякой дрянью портить. — Но тебе же нравится, когда я его соком порчу, — усмехнулся Эйджиро. — Я этого не говорил. — А я всё равно знаю. Бакуго готовил омлет с овощами, Киришима занимался кофе и накрывал на стол. Они завтракали, перекидываясь простыми фразами и подкалывая друг друга. Катсуки принимал холодный душ, пока Эйджиро собирал вещи на тренировку. Всё шло так, словно бы такое утро было для них частью рутины, чем-то обычным и знакомым, будто повторялось каждый день вот уже много-много лет. Они вышли из дома вместе, и Киришима проводил Бакуго до автобусной остановки, справедливо рассудив, что тот захочет побыстрее попасть домой. — Ну, пока, — улыбнулся он, перетаптываясь на ровном месте. — Угу, — кивнул Бакуго, смотря на приближающийся автобус. — Тогда скоро увидимся? — Да, давай, — согласился Катсуки, бросив на Киришиму последний взгляд. Двери автобуса закрылись за его спиной, и Эйджиро прикусил губу, не понимая, что он сам чувствует. Но ничего. Завтра у него утренняя смена в кафе, а потом… А потом он увидится с Бакуго. И от этой мысли ему на лицо наползала его самая мягкая улыбка.