Продолжение повести о Сибирской колонии

С каждым днем Муся всё больше напоминала меховой шар, и Никита обил для неё ящик старым полотенцем. Мама Ларисы умилённо наблюдала, как старшие дети в компании Ванечки возятся с кошкой. В конце июля Муся родила трёх полосатых котят, не прояснивших своей расцветкой вопрос отцовства. С их появлением оживился обычно смурной Ванечка: он часами сидел возле ящика, наблюдая, как Муся вылизывает котят, и охотно искал по дому, когда кошка их перепрятывала. – Ещё три патрульных кота, – довольно потирал руки отец Ларисы, глядя на беспомощно пищащие слепые комочки. *** Помощник дежурного, исполняющий роль почтового голубя с тех пор, как перестала работать телефонная линия, с грохотом пробежал по коридорам штаба. – Доложи… срочно… – выдохнул он, запыхавшись, в лицо писарю. Тот испуганно постучал в дверь кабинета командира батальона. – Товарищ полковник, срочное донесение! – Докладывай, – отодвинул Бударин свои документы. – Сообщение с третьего поста, – вытянулся гонец, не зная, пугаться ему самим же принесенным новостям или радоваться: – В нашу сторону движется колонна! *** Застегивая на ходу кители, старшие офицеры собрались в штабе. Во все стороны поспешили гонцы с распоряжениями, будоража воинскую часть новостями. – Подготовить карантинные казармы! – Отправить снайперов на точки! Отменить работы в поле! – Утроить количество патрульных! Чтобы никто не подобрался к нам лесом! Кто их знает, кто к нам едет… – Товарищ сержант, думаете, бандиты? – сгрудился перед казармами второй патрульный взвод, вызваный по тревоге. Петро пожал плечами. – Какие-то они медленные для захватчиков. Но кто их знает… На дороге подрагивало горячее марево, создавая миражи «озер». Колонна из нескольких грузовых и множества легковых автомобилей растянулась по дороге, как настоящий караван в пустыне. С привязанными тюками на крышах и набившимися в душные салоны семьями. – Отправить усиление на второй пост, – приказал комбат. – Остановить колонну и досмотреть. Потребовать добровольно сдать все взрывчатые вещества, кроме бензина. Огнестрельное оружие изъять. Выявить больных. И пусть солдаты не смеют снимать респираторы! – рявкнул комбат для острастки. Радист понятливо зачастил, передавая приказы в шипящую рацию. – Принимаем их? – спросил политрук. Полковник Бударин посмотрел в глаза майора Смирнова и прочёл в них «не нахлебники, а свежая кровь». – Как они вообще про нас узнали? – буркнул полковник. – Но теперь деваться некуда – не пустим, так они станут вокруг лагерем. Как приманка для монстров… Ждём, что пост скажет. Погоди-ка, дай сам послушаю, – комбат соизволил надеть вторые наушники. В ожидании его майоры вполголоса решали насущные вопросы и отдавали приказы. – Вот же чокнутые! – полковник потрясённо стянул с себя наушники. – Что там?! – хором спросили майоры. – Они из Козловки! Оттуда к нам ещё семья приехала в мае! К мальчику, он в ПГТ погиб… – К Рустаму, – подсказал политрук Степаненко, ведавший всеми личными делами. – И эти сумасшедшие следом поехали! – разбушевался полковник от столь безрассудной кампании. – Без разведки! С детьми и стариками! А если те не доехали? А если мы тут вымерли? – Они всем городом приехали? – у майора Смирнова пересохло горло от осознания, сколько жителей им придется разместить. – Там человек двести, – ответил радист и прислушался к голосам в эфире. – Говорят, все, кто не заболел, а таких было мало. – Иммунные, – со значением подвигал бровями политрук. – И не так уж глупо поехали: мы, может, и умерли, а стены и оружие остались. – Если мы не сожгли всё к чертовой бабушке, – проворчал майор Смирнов. Комбат почувствовал себя неуютно: его два помощника отчего-то поменялись ролями. – Что, Евгенич, – спросил он майора Смирнова, – разместим столько? Майор пожевал ус. – Найдём место. Не зря и стройматериалы вывезли, и склады под жилье утеплили. – Это я хорошо придумал, – согласился Бударин. – Главное сейчас – не дать заразе проникнуть в часть. И ещё, рассчитай продуктовую норму с учетом пополнения. – Сделаем! – А если места не хватит, – зашептал политрук, – можно выселить лишних в Верхний Бор. Полковник постарался проигнорировать шушуканье в своем кабинете. К такой большой группе новых подчинённых он вышел сам, натянув респиратор. Близко их не подпустили, выстроив цепь из автоматчиков. – Приветствую вас в Воинской части № 326-057! – хорошо поставленным, зычным голосом произнёс комбат. – У нас нашли убежище жители близлежащих сёл! Часть укреплена, внутри налажена инфраструктура, есть еда, вода и тёплое жильё. После карантина любой из вас может остаться, но только если согласен жить согласно нашим требованиям! Это действующая воинская часть, и приказы командования являются обязательными для всех. Приезжие, не стесняясь, плакали от радости, что нашли прибежище. – Ильич пригрозил сразу и кнутом, и пряником, – прошептал политрук майору Смирнову. Автомобили беженцев обыскали и отогнали на просеку, а грузовики – на территорию части. – Три недели – обязательный карантин для всех новых! – приказал комбат. – Никаких контактов со служащими и гражданскими специалистами! Никаких контактов между разными зданиями, только внутри барака! Прогулки по расписанию! Иванович, назначь двух медиков, которые проживут с ними эти три недели. – И осмотр каждые два дня? – спросил Зимин. – На твоё усмотрение – хоть ежедневно. Странное чувство, – растерянно поделился он со старшими офицерами. – Уже несколько деревень себе забрали, а подозрение вызывают только эти люди. – Потому что они сами к нам приехали? – предположил начмед Зимин. – Да, это подозрительно, – покачал головой комбат. С немногим оружием приезжие расстались неохотно, но им предложили разумный выбор: сдать его или ехать на своих машинах куда-нибудь подальше. Второй вариант не выбрал ни один человек. – Командуй в этом поселке в поселке, – распорядился комбат, назначая главным в «особой карантинной зоне» молодого лейтенанта Куравлева, чтобы привлечь к делу и отвлечь от печальных мыслей. – Народу много, все устали, к дисциплине не приучены. Но ты слабину не дашь, в этом я уверен. Три недели есть, чтобы найти этим людям место и работу и вдолбить наши правила. – Рад стараться! – отдал честь лейтенант, почувствовав прилив ответственности. Работы ему предстояло много. *** Ночью, пользуясь суматохой, через нарощенный забор всё-таки сбежали три солдата из городских. Один из них не дошел из караула, прихватив с собой заряженный автомат. Ушли лесом, не попадаясь на глаза постовым на дорогах. Командир батальона велел не рисковать головами патруля и не преследовать оптимистичных беглецов. *** – Как вы решились отправиться в такой путь? – спрашивал лейтенант Куравлев одно и то же по очереди у всех приезжих и получал один и тот же ответ: – Жить-то хочется! – Вы знали, что воинская часть ещё функционирует? – на каждый ответ он делал краткие пометки в тетради. – Откуда! Ехали наугад! – Не страшно было? – Страшно! Но у нас уже стало страшнее… Еды мало, а вместо соседей… Не улицы, а берлоги с этими тварями… Днем в солнцепёк ещё ничего, по норам сидят. А как ночь… Сколько домов они вскрыли и всех, кто внутри, сожрали! Что ни ночь – стрельба, крики… Покумекали на сходке и решили: надо ехать! За одной семьей. Все уши прожужжали, что их сын в воинской части служит, и там-то – то есть тут – стены крепкие, и консервов на пятьдесят лет. – Так сразу и решили? – Очень быстро, – уверяли они лейтенанта, – всего за два месяца. Уж обсуждали-обсуждали, думали-думали, бензин со всех машин сливали, самое необходимое паковали. – Консервов на пятьдесят лет не хватит, – предупредил каждого Куравоев, – выращиваем всё на полях. Кто не работает – тот паёк не получает. Все жители с вами уехали? – Не все, – дружно отводили беженцы глаза. – Позвали-то всех. Но кто с нами отправился – все доехали! *** Больше всех запасливости командования порадовалась завскладом прапорщик Мария, готовившая под расписку к выдачи кровати, одежду и мелкий скарб. Под шумок Таня забрала никитину сумку, чтобы отдать хозяину. – Какой комбат дальновидный, – ничто не радовало завскладом так, как избыток всего. – Куда бы иначе распихали двести человек? – Почему доехало так мало? – ее дочери Тане не давали покоя тревожные мысли на грани профессиональной паранойи. – Если их послушать, так все уцелевшие уехали. Почему их так мало? – Я называю это «синдром Ивановского»: людям стыдно, что они кого-то застрелили, вот и начинают темнить. Радуйся, что к нам не весь город приехал. Сколько там жили, тысяч двадцать? Таня содрогнулась. С приездом беженцев начались волнения. Штаб осаждали солдаты, уверенные, что если выжила Козловка, то могли уцелеть и другие маленькие городки и большие поселки. Отсутствие заборов больше не являлось в их глазах решающим фактором. Солдаты упрашивали организовать экспедицию и просились в сторону своей малой родины. Лейтенант Куравлев голосовал за поездку в областной центр. Борщевик охотно соглашался поехать спасать людей куда угодно, хоть в преисподнюю или мегаполис, что означало одно и тоже. В заботах и деревенской страде прошли три недели. Люди роптали и работали, скирды сена и запасы дров росли. И все в воинской части шло не ровно, но предсказуемо, пока Ванечка не стал слышать голоса.