Продолжение повести о Сибирской колонии

– В-в-в г-голове г-гол-лоса! – заявил однажды Ванечка своей приёмной матери. – Ш-ш-ш, тебе это приснилось, – женщина обняла ребенка, но он замотал головой, зажимая уши руками. – Слышу! Пусть замолчат! Уговоры не помогли, и, пользуясь положением мужа, мама отвела Ванечку к начмеду Зимину. – Скажите мне, что Ваня все это придумал! – вцепилась она в его рукав. – Что у него нет шизофрении или опухоли, или… Ещё чего-нибудь… Зимин разжал её пальцы и выставил в коридор, чтобы услышать ребёнка без влияния взрослых. Врач сел напротив: ребенок раскачивался вперед-назад на стуле, изо всех сил зажимая уши. – Ваня, – мягко спросил Зимин, – у тебя болит голова? Уши? Ванечка замотал головой. – Голоса в голове! Тётя не верит. Я не придумал! – Конечно, – согласился врач. – Чьи это голоса? – Я их не знаю. Тогда знал, а сейчас нет. – Когда? – Когда мама с папой умерли. Начмед тщательно мысленно взвесил каждое своё слово и спросил шёпотом, словно прося поделиться тайной. – А кто тогда говорил? – Мама с папой, – прошептал в ответ ребёнок. – Они меня звали. Но я не пошёл. Они же умерли. – Правильно, – осторожно сказал Зимин. – А что голоса говорят сейчас? – Что скоро придут. Чтобы их подождали. От этого детского шепота начмеду, военному хирургу, пережившему эпидемию, захотелось броситься к командованию и потребовать объявить тревогу. – А зачем они идут сюда? – Я не знаю… Обеспокоенной приемной матери Зимин сказал: – Я не психиатр, тем более не детский. И пока не могу поставить диагноз. Возможно, это проецирование страха заболеть из-за беженцев, их только выпустили с карантина. Пока выпишу успокоительное, оно должно нормализовать сон. Не пугайте его своими тревогами. Ночью, пока в части крепко спали все, кроме караула, с самого дальнего, третьего поста, с трассы, пришло сообщение. Рация шипела и трещала, и пост воспользовался старой динамо-машиной и проложенным до воинской части кабелем. До эпидемии бы взвыла сирена, но люди следовали правилу «не шуми». От казармы к казарме перебегали дежурные и командовали: – Тревога! Стук в дверь разбудил комбата и его жену. – Товарищ полковник, тревога! Сообщение с третьего поста! – собранно доложил дежурный. – «Нас атакуют орды монстров!» – Так и передали? – недоверчиво переспросил комбат. – Так точно. Связь с постом потеряна. Полковник осмысливал услышанное, уже по-армейски быстро одеваясь. – Ставьте всех под ружьё, – приказал он. – Проверить готовность артиллерии. Зажечь костры. Укрепить ворота. Собрать детей, стариков и необученных гражданских в школе. Торопливо отдав честь, дежурный бросился передавать приказ. – Иди в школу, проследи, чтобы ставни хорошо закрыли, – сказал он жене. – Я выделю вам солдат. Что нам здесь ещё охранять… – Думаешь, это правда? – Если нет – будет у нас внеплановое учение… По случаю тревоги за комбатом прислали лошадь, чтобы он мог как можно скорее взять на себя командование. Штаб походил на сонный, растревоженный муравейник, в котором уже собрались дежурившие лейтенанты и капитан Климов. В кабинете комбата он уже расстелил на большом столе актуальную карту воинской части, начерченную при помощи художественно образованных солдат. Для наглядности на ней расставили фигурки солдат, гаубиц и бронированной техники. – Офицеры скоро соберутся. Тревога объявлена, – доложил он полковнику. – Как быть с карантином? Там вторая патрульная группа и косцы. – Пусть обороняют сторону со стороны карантина. Открыть арсенал и выдать всем оружие. Как только второй пост подтвердит передвижение противника – приказываю им покинуть его и вернуться в расположение части, у них есть транспорт. Солдаты заняли огневые точки, переговариваясь: – Это учения, правда? Откуда тут столько монстров? Мы же всех убили. На площадях и у стен запылали костры. Посты находились на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы дать людям время на подготовку обороны. Смертельно бледный связист доложил: – Второй пост на связи. Выехали вперёд на разведку, подтверждают полчища чудовищ. Движутся по трассе… Запустили осветительную ракету – среди монстров какой-то гигант…. – Пусть уходят, – торопливо повторил комбат. – Все равно ничего не сделают. – А если монстры пойдут по их следам? – спросил майор Смирнов. – Сдаётся мне, что они идут по следу колонны, – покачал головой полковник. – Столько недель прошло, – засомневался майор. – Кто знает, на что они способны… Рассчитайте скорость передвижения противника и к его приближению зажгите костры по ту сторону стен. – Давайте перегоним несколько бронетранспортёров на сторону огородов? Заборы массой сметут, – передвинул капитан Климов на карте машинку. – Хорошая мысля приходит опосля. – Перегони, – разрешил полковник. – И приведите ко мне зачинщиков этих приезжих. – Если монстры идут только ночью… Плюс скорость обращения… Вполне возможно. Но паспорт вряд ли у кого-то из чудищ с собой, это всё домыслы. Неформальные, но общепризнанные лидеры из Козловки предстали перед офицерами бледные, как мел: они едва вырвались из ада, но ад пришел за ними. – Довольны? – сдвинув брови, попытался комбат взять их «на пушку», руководствуясь смутными подозрениями. – Не понимаю… – выдавил из себя один из лидеров. – К воинской части приближается больше тварей, чем мы убили в ближайших деревнях, – обвиняющим тоном сказал полковник. – За вами пришли. Собеседник вытер лицо рукой. – Сколько заболевших вы оставили в городе? Или вы взяли их с собой и бросили по дороге? Один из мужчин закрыл лицо руками и застонал. – В городе. Я оставил там семью… – Послушайте, – вернул себе хладнокровие его товарищ. – С чего вы решили, что это наши? Монстры могли прийти откуда угодно. – С того, что раньше нас не беспокоили, – полковник взглянул на протянутые майором Смирновым расчеты. – Сроки сходятся. – Мы не обвиняем вас в преднамеренности, – примерил майор Смирнов роль «хорошего полицейского». – Никто не знает, насколько человек остаётся разумным после… превращения. Что произошло? – Лучше бы сидели по домам! – в сердцах сказал человек, оставивший в городе семью. – Люди заразились, пока собирались, – пояснил его хладнокровный товарищ. – И до этого заражались, от нападения крыс и собак, но тут… Разом. Мы собрались ехать, а у людей сыпь… Они сами просили их оставить, пока они не… Не стали на нас нападать. – Это они, – поднял оставивший семью наполковника безумный взгляд. – Мы столько говорили о том, как здесь спрячемся, что они пришли… Все знали, куда идти… – Заприте его в карцер,– приказал полковник. – Отберите пояс, шнурки. Это не наказание, а для его же безопасности. У нас нет времени на психотерапию. – А мы? – спросил до этого молчавший третий. – Если не умеете стрелять – укройтесь в школе. И не говорите никому об этом разговоре. Это всего лишь предположение. Иначе после этой ночи вас многие начнут недолюбливать. За стеной, за неимением электричества для прожекторов, вспыхнули костры. – Даже не знаю, что хуже – атака на стены или осада… – пробормотал Петро. – Не похоже, что им надо каждый день есть, а в сосняке темно… – Но часть же автономна? – спросила Таня. – Сено, правда, не всё вывезли, и дрова. Но еды и воды полно. – Сидеть они могут хоть до зимы. Поняв, что это не учения, солдаты на многочисленных вышках вдоль периметра до боли в глазах всматривались в черноту леса и дороги за кострами. Иногда кому-нибудь казалось, что он видит шевеление под деревьями или движение на дороге, и среди солдат начиналось тревожное движение. Наконец тени зашевелились. Какое-то существо подкралось к первой линии обороны – забору из колючей проволоки – и навалилось на него, пытаясь перебраться. Раздался визг, немного воодушевивший людей. – Смотри-ка, боль чувствуют! Может, дальше не полезут? – А что потом? – отвечали скептики. – В лес не выйти. Тени выходили, проверяли забор и отступали обратно в лес. – Разведчики… Наконец отделилось одно существо и медленно, но упрямо поползло к забору, намереваясь пройти между двух костров. – А вот и таран, – сказал Женя. – Как броней покрыт. – Как черепаха, – подтвердил Петро. – Снять его? Шуметь не хочется. – Не ждать же, пока забор проломит. Все равно стрелять придётся. В ночной тишине прогремел одинокий выстрел и далеко разнесся по лесу. Тварь подпрыгнула и поползла быстрее. – Крепкий, – проворчал Женя. – Не попаду в темноте под панцирь. С вышки выстрелил снайпер. Покрытая броней тварь дернулась и затихла. Время от времени одиночные выстрелы доносились с других постов, а один раз прострекотала даже автоматная очередь. – Надеюсь, они достаточно тупые, и лучше ничего не придумают, – прокомментировал не умеющий молчать Женя, когда снайпер с вышки подстрелил ещё одного лазутчика чуть в стороне. Тени у леса больше не двигались. – Ждут, пока костры прогорят, – спокойно сказал Петро. Ларисе остро не хватало релаксационной кошки, но Мусю и коробку котят она оставила в школе с матерью и Ванечкой, чтобы не беспокоиться во время неизбежного боя ещё и о своей маленькой напарнице. Коты шипели, запертые вместе с людьми. Животные чувствовали, что воинская часть окружена и пути для побега отрезаны. – Светлеет рано, – попытался успокоить себя и окружающих Женя, – только костры погаснут – как солнышко выйдет. – Основной бой будет завтра, – Петро тыльной стороной ладони вытер пот со лба, хотя августовская ночь принесла прохладу. – Дров не напасёшься каждую ночь жечь. Заря еще не тронула край неба, когда костёр у участка, обороняемого другим отрядом, сложился внутрь себя и рухнул, взметнув в небо сноп искр. Пламя осело. Большая туша, двигающаяся, как носорог, с разгона врезалась в забор из колючей проволоки, не обращая внимание на выстрелы, и выворотила два соседних столба. Тварь еще мотала головой, пытаясь снять проволоку, как из леса бросилось ещё несколько, прорвав оборону общим весом и используя «носорога» как щит. Часть забора просела. И вот тогда-то на стены бросилась волна ни живых, ни мертвых. Пулемет на ближайшей вышке выкашивал рядами излишне резвых чудовищ, а солдаты на стенах из автоматов расстреливали пропущенных. – Стоим и держим свою линию, – спокойно сказал Петро. – Везде есть резерв. Их костёр тоже рухнул. Какая-то большая, не чувствительная к боли тварь подползла к забору из колючей проволоки, встала на дыбы и легла на него всем весом. Застрекотали автоматы и винтовка с вышки. – Что ж она не сдохнет… – забормотала Таня.– Где у неё вообще голова. Тварь тяжело опустилась на забор и вывернула столбы. «Господи! – взмолилась Лариса. – Хоть бы это и было «гигантом»!» В брешь бросились ломанные, не похожие на людей или животных существа. Когда Ларису позже спрашивали о том бое, она мало что могла вспомнить: она стреляла, другие стреляли, время от времени у неё заканчивались патроны, и она меняла рожок, не замечая, кто подносит к стене боеприпасы. Твари бросались на стены и пытались лезть вверх, не понимая, приспособлены ли для этого их лапы. И гибли под огнем. Надстроенные стены не дотягивали по высоте до крепостных, и все понимали, что прорыв – лишь вопрос времени. И надеялись. В стороне от Ларисы что-то мелькнуло. Она глянула в ту сторону, убедилась, что всё под контролем, и вернулась к высматриванию мишеней на своём участке. Запоздало до перенапряженного сознания дошло: один из монстров всё же преодолел забор и в один прыжок перемахнул через головы защитников «острога», но попал под огонь третьей линии обороны – солдат внутри территории. Заря едва разлилась розово-золотой полосой, когда атака внезапно сошла на нет. Самые голодные или же безрассудные твари усеяли собой территорию между стенами и за забором из колючей проволоки. Пока солнце не взошло, солдаты продолжали таращиться в сторону деревьев, не в силах поверить, что всё закончилось. – Думал, будет хуже, – признался Женя, глядя на лес огромными остекленевшими глазами. – Я рук не чувствую, – пожаловалась Лариса. – Да, столько мы даже на зачистках не стреляли… Когда окончательно рассвело, капитан Климов скомандовал: – Смена караула! Отправляйтесь в казармы. Всем отдыхать! Место на стенах и вышках заняли «срочники». Перед отбоем старшие офицеры собрались на совещание в штабе. – С трёх сторон повреждены заборы из колючей проволоки, – доложил майор Смирнов. – Восстановить, когда солнце будет в зените,– приказал комбат. – Так точно. Все монстры, преодолевшие стены, уничтожены. У нас ни одного погибшего, трое пострадавших отправлены на карантин в лазарет. Возникли небольшие проблемы с личным составом… – М? – нахмурился комбат. – Солдаты очень просили позволить им спать в обнимку с автоматами. Чтобы их во сне не съели. Командирам удалось убедить их сдать оружие. «С трудом», – одними губами сказал капитан Климов. – Горячее питание солдатам обеспечили? – Виноваты, – замялся майор Смирнов. – Подумали об этом уже с утра. – И я не подумал… Займитесь этим и баней. Чтобы к вечеру все были как огурчики. Гражданских на день можно распустить по домам. Но чтобы к ночи все собрались в убежищах! Сами тоже отдохните. Офицеры довольно закивали. – После того как предоставите идеи по укреплению обороны, – расстроил всех полковник. – Уверен: эти твари вернутся. – Срочное донесение! – очень своевременно ворвался в кабинет «гонец». – Разрешите доложить! В проломы в заборах проникли зверомонстры! Сорвавшийся с места Климов едва не сбил в дверях усталого Петро. – На звук пришли, – в полголоса сказал тот. – То ли волки, то ли собаки. Ходят вдоль леса и забора. Мы ночью малость нашумели. – Солнце припечет – спрячутся. Иди спать, – отпустил его Климов. Жаркое августовское солнце еще до полудня раскалило металлические крыши, усложнило жизнь караулу и загнало в норы монстров. Парочка самых наглых залегла в тени под стенами, но прожила недолго. Ночные защитники отправились на покой, но жизнь в части не замерла: осада осадой, а коров требовалось подоить, куриные яйца собрать, птицу и скот покормить, а людям приготовить еду. Из труб к чистому голубому небу поплыл дым из затопленных печей, к хозяйственным постройкам заспешили люди с ведрами и тележками. Под взорами нервничающего прикрытия к прорывам в обороне на трясущихся ногах пробрались не самые удачливые представители рода человеческого с верхонками, гвоздями и мотками колючей проволоки. – Никита, – сказал с утра сержант, руководящий механизированным взводом. – Ты же иммунный? – Условно иммунный, – похолодел Никита от плохого предчувствия. – Это лучше, чем ничего! И в Зеленовском себя проявил молодцом! «Знал, что мне это аукнется», – пожалел о своем геройстве Никита. – Возьми инструменты, слазь, почини забор. – Я же механик, – промямлил Никита. – Плохой механик, – ответил сержант, и в его глазах Никита прочитал «тебя не жалко». – Так и знал, – проворчал Никита сам себе, стараясь злостью выдавить из груди страх, – стоило один раз в деревню съездить и штаны не испачкать – и начнут пихать в пасть к монстрам. Лариса что-то такое говорила… Лариса. Которая опять встанет на стены ночью, когда монстры снова пойдут на штурм. «Если оборону прорвут – я её ненадолго переживу. И оплакивать будет некому». *** Солнце едва склонилось к закату, а жители воинской части № 326-057 уже приготовились к обороне. Вопреки холодной логике чувствуя себя увереннее, чем в прошлую ночь. – Большие психологические потери? – обратился комбат к начмеду Зимину. – Как ни странно, нет. У людей создалась иллюзия, что если один раз победили, то мы сильнее. – А мы и есть сильнее, – с нажимом сказал комбат.