I'm always here

Они чувствовали себя мальчишками. Томас и так был молодым парнем, а Френсис ощущал себя подростком, который так и норовил сорваться с совещания и позвонить Джопсону, спросить, как его дела, и предложить встретиться. Только слепой мог не увидеть, что Крозье начал как-то оттаивать, становиться мягче. Даже Хикки, попадавший порой под горячую руку ирландца за недвусмысленные предложения о чьей-то личной информации это тоже отметил. В свою очередь Джордж и Эдвард видели, как Томас меняется и расцветает на глазах – он стал намного счастливее, с каким восторгом и безграничной теплотой рассказывал о его встречах с Френсисом. Они видели, что какая-то внутренняя боль уходит на задний план, как ярко горит его душа. И при каждой встрече Френсис замечал, что Томас жадно ловит каждый его взгляд в свою сторону, старается, чтобы его тронули – когда Крозье передавал какой-либо предмет, или же намеренно вставал почти вплотную. А один раз осмелел настолько, что взял его за руку, и при этом сделал вид, что ничего такого серьёзного не произошло. Но в то же время Томас боялся признаться в чём-то очень личном и сокровенном, Френсис это видел и чувствовал. Когда же коммандер в отставке по случайности затрагивал эту тему, Джопсон на какой-то момент ожесточался, мог огрызнуться и показать оскал, предупреждая, что Френсис близок к тому, чтобы переступить дозволенную в общении черту. - Мне радостно видеть, что Роб тянется к тебе,- признаётся Томас, когда он и Френсис снова сидели в своём любимом сквере и в качестве перекуса у них снова были рыба с картофелем. Как бы ни старался Крозье, что стейк-хаус за его счёт и что он хочет побаловать свою пару (как однажды смел заявить сам Джопсон, на что ирландец не смог уже возразить), Джопсон категорически отказывался.- Знаешь, в школе у него двое лучших друзей, но которых я никогда не видел. - Тебя это беспокоит?- Френсис, кажется, понимал, к чему клонит Томас – ему хотелось с кем-то поговорить. И ему хотелось, чтобы его выслушали. - Есть такое. Об этом я даже не говорил с Джорджем и Нэдом. У них свои семьи и заботы… но мне приятно, что они стараются найти время и для меня. Мы дружим с самого детства, сколько я себя помню. Но даже если моя смена в ночь, и Роб никогда не приводил друзей к нам. Иногда меня привлекают на суточную смену – идут мне навстречу, зная, что я нуждаюсь. Френсис на это не ответил. Зато чувствовал, что Томас ощущает себя там не в своей тарелке, но мужественно терпит. И выкладывается на полную. Тут же проскакивает шальная мысль: а сам бы Френсис смог также? Ему повезло с тем, что его из бездны отчаяния вытянула фотография. Ему хотелось обратно в море, почувствовать качку под ногами, когда в шторм бросает из стороны в сторону. Это было его жизнью, пока Адмиралтейство заочно не уволило его, очень высоко оценив профессионализм молодого коммандера и то, что он спас весь экипаж. - А что насчёт тебя?- Томас с интересом смотрит на Френсиса, и вежливо ждёт, пока тот собирается с мыслями. Крозье вновь подмечает, что Томас с удвоенной силой отдаёт то, как к нему относятся. Это действительно впечатляло. - Что ты хотел бы услышать? - Как долго ты занимаешься фотографией? У тебя получаются прекрасные снимки. Никто у нас в пожарной части не хочет верить, что фото для календаря сделаны моим партнёром… - Так я ещё и твой партнёр,- Френсис рассмеялся больше от удивления, и никак не хотел обидеть Джопсона. Взглянул на парня – тот не кажется обиженным, только хмурится и поджимает губы, когда сбит с толку.- Я почти двенадцать лет занимаюсь этим делом. - Всего лишь двенадцать?- настала очередь удивляться Джопсону.- А до этого ты где работал? Где-нибудь в офисе? Крозье на секунду заколебался, потом решил ему довериться: - Служил во флоте. Меня уволили с почётом. - Тебе сейчас сколько? Сорок пять? - Семнадцатого сентября будет сорок шесть. Мне было тридцать три, когда... случился инцидент на «Терроре», где погиб один матрос, не по моей вине, и после расследования меня заочно отправили на пенсию, оставив привилегии и льготы. Томасу хотелось расслышать то, что сейчас ему рассказал Френсис. Они встречались уже несколько месяцев, и Роб жадно учился разным трюкам у ирландца, когда они втроём виделись, и Крозье самому было очень приятно получать отдачу от мальчика. И как тот хвастался, что ему говорили, какие у него получаются классные фотографии. - Я встречаюсь с героем?- Джопсон не хотел верить своему счастью. За всей этой скорлупой суровости и какой-то отчуждённости скрывался человек с большим сердцем и открытой душой. Сейчас же для Томаса он раскрывался с каких-то других граней, и его грела мысль, что Френсис не кричит о своём подвиге всем подряд, и становится ясно – он не любит всей этой славы, до сих пор витающей вокруг несчастного случая с кораблём. - Не говори так, Том,- как и предполагал Томас, ирландец снова спрятался в свою раковину.- Я просто выполнял свой долг. Доброжелательную атмосферу нарушил зазвонивший телефон Джопсона. Френсис замечает, как он хмурится, поджимает губы, на этот раз не в смятении или сомнении – значит, что-то серьёзное. - Джопсон слушает,- хорошее настроение окончательно испаряется, когда Томас меняется в лице.- Что на этот раз? Френсис видит, как напряжен его партнёр (а можно ли его уже называть своим возлюблённым?), как он растерян и не знает, как реагировать, и сильно трёт переносицу, словно у него внезапно начала болеть голова. - Я могу как-то помочь?- аккуратно спросил Френсис, стараясь не наступать на больную тему, или что-то связанное с ней. - Подвезёшь до школы? Роб подрался,- обеспокоенно откликается Томас, и Крозье снова видит этот потухший взгляд светло-голубых, почти аквамариновых глаз. - Надеюсь, ничего серьёзного,- и Джопсон благодарит высшие силы за то, что Френсис настолько с ним деликатен и отзывчив. Томас замечал, что во время их встреч Френсис иногда забывался и подходил к опасной черте, которую сам же Том и прочертил. Крозье с первого раза понимал намёки, тут же стараясь перевести разговоры в другое русло. Ему порой хотелось рассмеяться за растерянный взгляд его возлюблённого (а мог ли сам Джопсон называть так Френсиса?), но он улыбался, дружески и открыто, чтобы не спугнуть того, в кого… влюбился. Томасу было с ним хорошо, уютно, спокойно, и отчаянно безопасно. - Я не уверен в этом. *** Когда они приехали, то атмосфера была очень накалена, и Френсису с Томасом казалось, что воздух начнёт искриться. Крозье вздрогнул всем телом, неосознанно возвращаясь в день двадцатого сентября, когда случился инцидент на «Терроре». Перед глазами встаёт картина – вот Дэвид Янг храбро пытается справиться с ситуацией, Френсис пытается до него докричаться, но тот хватает, неосознанно, оголённый провод и практически сразу погибает, и в воздухе чувствуется запах палёного мяса. После этого Крозье мчится на капитанский мостик и объявляет тревогу. - Френсис?- Томас осторожно дотронулся до его руки, стараясь не спугнуть его. - Я в порядке,- откликается ирландец внезапно охрипшим голосом. Они вместе вошли в здание, и Томас чуть ли не бегом шел к кабинету директора. Когда Френсис нагнал его, Джопсон очень вежливо попросил подождать его в коридоре, даже не заходя в приёмную. Пока Крозье маялся в ожидании, он ощутил вибрацию на телефоне: пришло сообщение от Фицджеймса: «Тебе пришла премия, когда будешь забирать? Дж. Ф.» Френсис сначала обрадовался этой новости, а потом вдруг посмотрел на дверь, ведущую в приёмную директора школы. Наверно, Томас изо всех сил пытается держать себя в руках, подумал ирландец, и ответ приходит сам: «Какая бы ни была сумма, переведи её Томасу Джопсону. Ему деньги нужней, а я перебьюсь. Ф.К.» Видит, что сообщение послано, но пока что не прочитано. Наверно, Фицджеймс поперхнулся своим напитком или чем-то ещё, с ухмылкой думает Крозье. Снова вибрация, и новый ответ: «Да ты богач, я смотрю. Твоя взяла. О результате сообщу. Дж. Ф.» Следующее сообщение от Джеймса окончательно сбивает Френсиса с толку: «Только влюблённый человек так поступит. И не спорь со мной!» В следующее мгновение слышит какой-то шум, а потом в коридор выскакивает перепуганный Роберт. Видит Френсиса, пытается что-то сказать, когда в коридор вываливаются дерущиеся Томас и его оппонент. - Томас! Прекрати!- Крозье реагирует немедленно, тут же подбегает и пытается отцепить невменяемого Джопсона. - Отпусти меня!- Томас пытается вырваться из крепкой хватки ирландца, но безрезультатно.- Он должен ответить! - За что? За правду?- усмехается избитый.- Все знали, что твоя мать наркоманка. Снова это услышав, Томас каким-то образом изворачивается и выскальзывает из захвата Френсиса, почти настигнув мужчину, но Френсис для своего возраста оказывается проворнее, и снова хватает Томаса за талию, на этот раз намного крепче. - Ты тогда всем рассказал!- надрывно кричит Джопсон, не обращая внимания на то, что из кабинетов начали выглядывать ученики и учителя.- Я тебе доверился! - Хватит!- сам не выдержал Френсис и повысил голос. Давно он не отдавал приказы, но командирский тон немного утихомирил обоих. Томас был благодарен Крозье, что он вступился за него, пусть и оттаскивал его. Другой бы сразу накинулся с упрёками, но не Френсис. Все эти несколько месяцев, как они встречались, Джопсон пытался разгадать секрет своего партнёра – почему он настолько вежлив и чуток с ним? Если надо, идёт навстречу, соглашается на компромисс, учтив с ним. И все эти несколько месяцев ни разу не затрагивал его больную тему. Да, близко подходил к черте, которую сразу обговорил Томас, и всегда спокойно переводил все разговоры в другое русло, если Джопсон резко и грубо напоминал. - Мистер Джопсон,- все оборачиваются. Френсис видит молодого мужчину, но почему-то с ранней сединой в волосах.- Это было моё последнее предупреждение. - Но директор Левесконт!- Томас шумно вдыхает воздух. Ирландец надеется, что нос не сломан.- Войдите в наше положение! У меня уже суточные смены через день! Роберт смотрит на всех поочередно, и не знает, к кому подойти ближе. Сейчас Томас начинает приходить в себя после вспышки ярости, даже прижимает к себе мальчика. Потом он осторожно выныривает из объятий брата и спешит на крыльцо школы. - Нет, мистер Джопсон. Я много раз шёл вам навстречу. - Прошу вас, мистер Левесконт!- голос Томаса срывается на крик, но на этот раз от ужаса и непонимания.- Не заставляйте меня желать вам оказаться на моём месте! - Тогда пусть кто-то поручится за Роберта… - Я это сделаю. Томас неверяще смотрит на Френсиса. Не зная сути проблемы, наблюдая за всем бардаком… он предлагает помощь? Левесконт спокойно смотрит на ирландца, и жестом приглашает всех участников в свой кабинет. Когда все расположились, он интересуется: - Вас как зовут? - Френсис Крозье,- ирландец видит, что тот нахмурился, словно пытается вспомнить, где он раньше слышал его имя. Другой пострадавший словно с вызовом смотрит на них двоих, и нахальная улыбка тут же исчезает, когда Френсис вынуждено прибегает к минутной славе:- Бывший коммандер экспедиционного судна «Террор». Меньше чем за пятнадцать минут проблему удалось решить – Анри Левесконту, англичанину с французским происхождением, не хотелось ссориться с офицером флота Её Величества, пусть Френсис и был в отставке (хотя Джеймс Кларк однажды намекнул, что сам Френсис вхож в Адмиралтейство, когда сам Крозье думает, что его не подпустят на расстояние оружейного залпа). - Фрэнк,- осторожно протягивает Роберт, когда Крозье вёз их домой, мальчика и Томаса.- Спасибо тебе… - Пообещай мне, что постараешься дотянуть до конца учебного года,- устало выдыхает ирландец. На что мальчик активно кивает головой. - Почему ты нам помогаешь? - Том, ты моя вторая половинка, и просто потому, что я хочу это сделать. - Значит, ты признаёшь, что мы пара?- Джопсон словно находился на грани радости и какой-то внутренней паники. - Да. Остальной путь прошел в молчании. Томас как можно спокойней пытался показать путь до их съёмной квартиры, но выходило с переменным успехом. Френсис с холодной военной выдержкой делал всё, что ему говорил Джопсон: где свернуть, а порой он случайно проезжал дальше, чем нужно было, и так же деликатно исправлял свою ошибку, ничем не выдавая своих эмоций. Чувствовал, что братья и так напряжены. Когда Френсис входит в квартиру, он видит, что это одно большое помещение, разделённое на две части. Одна принадлежала Томасу – в самом углу стояла кровать, напоминавшая больше корабельную койку, и Френсис вспомнил свою каюту на «Терроре». У кровати, буквально в нескольких сантиметрах, стоял небольшой столик, на котором был ноутбук. Вторая половина, у противоположной стены, принадлежала Роберту – пара книжных полок и множество органайзеров, где хранилось всё для учёбы. Пространство между этими частями было гостиной, и отдельным помещением была кухня, где могло поместиться от силы пять человек. - Спасибо, что подвёз,- улыбается Томас. Френсис чувствует всеми фибрами, что ему неловко от того, что видит ирландец.- Может, останешься с нами на ужин? И я поставил воду на чай. - Пожалуйста, Френсис,- просит Роберт. И Крозье не может отказать. *** - Держи,- Томас предложил Френсису пепельницу, когда вышел на балкон. - Я думал, пожарные не курят. - Я… позволяю себе одну сигарету, в редких случаях. Крозье протягивает Джопсону пачку, тот благодарно кивает, и удивлённо глядит на своего партнёра, когда ирландец даёт ему зажигалку с рисунком якоря на поверхности. Некоторое время они молчали, пока Томас не начал: - Прости за сегодняшнее. И… мне неловко, что ты… - Тебе не за что извиняться,- Френсис кладёт руку ему на плечо.- Я жил в более стеснённых условиях до двенадцати лет. - А… сколько у твоих родителей ребят? Ну, я имею в виду… - Я одиннадцатый из тринадцати детей, Том. - Тринадцать?!- Джопсон едва не уронил сигарету от услышанного и поперхнулся дымом.- Я и то порой с Робом справиться не могу! Френсис неопределённо покачал головой. Сам хотел вспомнить, как его родители справлялись с такой кучей детей. Ему повезло, что его отдали во флот в раннем возрасте, и Френсису не пришлось проходить через унижения в плане донашивания одежды за старшими братьями. Летом, когда ему везло отправляться на каникулы к Шинейд, одной из старших сестёр, с которой он смог сохранить хорошие и тёплые отношения, она практически одевала его с головы до ног как и своих детей. Затем ирландец услышал помрачневший голос Тома: - Весь сегодняшний скандал был… из-за нашей матери, Фрэнк. - Я могу помочь? - Уже нет,- Крозье слышит, что Томас будто внутренне ломается, в глазах блестят слёзы, но он мужественно продолжает:- Просто молчи, дай мне рассказать. Роберт младше меня на двенадцать лет. Он не знает своего отца, да и я тоже. Мне было двенадцать, когда… появился Роб. В то время я жил у нашего близкого друга семьи, мистера Бридженса, да и сейчас мой брат почти живёт у него на постоянной основе из-за того, что я работаю сутками через сутки, за это больше доплачивают. А когда мама вернулась, то… было в ней что-то странное. Двенадцатилетнему ребёнку были не знакомы слова «послеродовая депрессия». Она от всего отстранилась, жаловалась на боли, я только потом понял, что первые два года она всё терпела из-за меня,- Френсис отчётливо видит, как по щекам Джопсона текут злые и отчаянные слёзы, сам он вцепился в поручни балкона, а костяшки пальцев побелели.- Потом, она будто сдалась. Я не знал, что она из-за всех болей начала принимать опиум. Было вынесено всё, абсолютно всё: украшения, редкие издания книг, которые подарил мистер Бридженс, и почти что до продажи мебели дошло, если бы Джон не вмешался. Мама забывалась, порой Роб был голодным по несколько дней, и я тоже. Мистер Бридженс оформил опекунство за братом до момента, пока мне не исполнилось восемнадцать. От опиума ей становилось легче, но её поместили в хоспис, насколько я помню… После школы я всегда ехал туда, и мне помогала одна из работников, порой настойчиво отсылая меня домой отоспаться. Через три недели после моего семнадцатилетия…- голос Джопсона срывается на какую-то смесь стона и рыдания, и парень неосознанно прильнул к Френсису. Всё было понятно. Ирландец крепко прижал к себе бившегося в крупной дрожи и рыдающего Томаса. Прошло несколько минут, прежде чем Томас смог немного успокоиться: - Ты извини меня, я не должен был… Но Френсис набрался смелости и сделал то, на что он бы долго ещё не решался: взял Джопсона за подбородок, немного потянул к своему лицу и поцеловал его. Губы парня напомнили ему имбирь и лимон, словно напиток из его далёкого детства. На его удивление, Томас не отстранился, а наоборот, аккуратно обнял ирландца за шею, вкладывая в их первый поцелуй всю нежность и благодарность.