Побочный эффект

Ник посмотрел на часы, с сожалением отмечая, что прошло всего лишь семь минут с того самого момента, как Том отправился добывать документы, обеляющие честного копа Хэтэ… Криса Хемсворта. Николас поморщился — не время было вспоминать старину Хемси. Не сейчас, пока он, Ник, еще не закончил того, что начали они вместе с Бобби Дауни. Что-то подсказывало Хэтэуэю: если так дальше пойдет, то скорее уж покончено будет с ним самим. Но пока что еще можно было побороться. Пока еще рано было сдаваться. Хотя видит Господь… или кто там наверху присматривает за всеми нами — по правде говоря этот парень чаще отлынивает от своей работы, нежели делает её на все сто, иначе почему такая хрень происходит с людьми? - так вот если не влезать в гнилую теософию, то видит Бог — терпения и сил Николасу надолго не хватит. Что он сможет — один? Как в одиночку выстоять против организации Собковски, что опутала, словно кальмар щупальцами, едва ли не весь Лондон? Как не попасться в лапы полиции? Если Дауни был прав в своих подозрениях, и кто-то из доблестных стражей порядка добросовестно стучал Максу — ему, Нику, так и так конец. Так и так подыхать. Одного, без поддержки, его прижмурят рано или поздно. Значит — надо найти союзников. Нужно отыскать того, кому по силам будет справиться и с Максом и с продажными полицейскими. Необходимо — жизненно, в прямом смысле этого слово — отыскать того, кто поможет Нику выбраться из этого дерьма, хуже которого ему не приходилось еще разгребать. В который уже раз мысли Хэтэуэя витали вокруг одной фигуры. Фархат… На самом деле этот хитрожопый сукин сын носил множество имен, между которыми мелькали частицы «бин», «ибн» или что там еще употребляют на Востоке, когда произносят свои витиеватые имена. Все звали его просто Фархат. Потому что пока проберешься через все эти бесконечные «бин» и «ибн» - заснешь нахрен. Фархата с Максом связывали давние дела. И такая же давняя неприязнь. По крайней мере со стороны Собковски. Ник нередко слышал, как тот награждал своего делового партнера нелицеприятными эпитетами. Что думал о Максе Фархат — ясное дело, оставалось тайной за сколькими-то там печатями. Но что-то подсказывало Хэтэуэю — араб вполне отвечает Максу взаимностью. Однако, думать друг о друге они могли что угодно, но это ни в коей мере не мешало им вести бизнес. И если рано или поздно один из них подставил бы другого, избитой фразой про "ничего личного" прикрыться бы не получилось. Фархат, пожалуй, был единственным из тех, с кем лично знаком был Хэтэуэй, и кто не побоялся бы выступить против Собковски. Враг моего врага — мой друг. Не так ли? Ник умом понимал: таких друзей, как Фархат, упаси Аллах иметь. Но в качестве временного союзника он вполне бы подошел. Только вот… Рядом с Фархатом Нику всегда становилось не по себе. И дело даже не в тех «подвигах», в которых обвиняли араба правительства нескольких государств — за те же самые подвиги теневые структуры тех же самых государств возвели Фархата чуть ли не в ранг героя. В конце концов, половину сознательной жизни проведя бок о бок с Максом Собковски, Николаса трудно было чем-либо удивить. Но Фархат… От него веяло жутью — той первобытной, дикарской жутью, которую едва ли можно было спрятать под безупречно сидящим, явно сшитым на заказ деловым костюмом. Черные глаза Фархата, стоило ему взглянуть на Николаса, заставляли того непроизвольно вздрагивать. Этот парень убивать выучился раньше, чем трахаться, и к своим без малого сорока годам смог поставить убийство на поток. Под его началом числилось как минимум три частных военных компании — и это только те, о которых Нику было известно. И как раз таки для оснащения одной из них Фархат и собирался прикупить у Собковски немного оружия. Совсем чуть-чуть. Пяток морских контейнеров — капля в море, учитывая общий оборот Макса. И едва ли Собковски знал, что его правая рука — Николас Хэтэуэй — мог предложить Фархату кое-что поинтереснее. От того, чтобы обратиться за помощью к Фархату, удерживало понимание — ясное, как день Божий… Впрочем, теософствовать Ник уже зарекался сегодня. Хэтэуэй не мог не понимать: просить чертового араба о помощи означало попасть к тому в должники. А у ребят, подобных Фархату, дважды два всегда равняется четырем, если должны они, и пяти — если ты им должен. Потому-то Ник и не торопился связываться с Фархатом. Он терпеть не мог становиться должником. Самым безопасным — если к ситуации, в которую Ник угодил, вообще применимо было слово «безопасность» - было бы сдаться властям. Курт Валландер намекал на программу защиты свидетелей. И Курт Валландер, на первый взгляд, вполне располагал к доверию. Больше того — Хэтэуэй слышал пару раз, как Роберт Дауни разговаривал по телефону с неким Куртом. О чем шла речь, Ник не знал — Бобби всегда извинялся и отходил в сторону после того, как отвечал на звонок коротко: «Да, Курт!» Наверняка это Валландер звонил приятелю — много ли у Бобби было знакомых по имени Курт? Так что старший инспектор не врал — знакомы с Робертом они были. Вероятно, что и друзьями были тоже. Но мало ли случаев в истории, когда самые верные друзья оказывались самыми злейшими предателями? Так может ли Ник доверять Валландеру? Едва ли. Но по крайней мере в присутствии полицейского у него зубы не ноют, как бывало, стоило Нику оказаться поблизости от Фархата ибн чего-то там… Хэтэуэй еще раз взглянул на часы — десять минут прошло. Еще чуть-чуть, и Том вернется. Как так получилось, что единственный, на кого Ник мог сейчас положиться — да и то не полностью — был вот этот самый кузнечик: тощий, длинноногий, нескладный немного, ушастый, розовощекий и большеглазый… И попка такая круглая... Чудо чудное! Ник улыбнулся. Мальчишка был славный. И добрый. И храбрый — учитывая обстоятельства. Вряд ли скромный аптекарь хоть раз в своей жизни видел вблизи заряженное оружие. И уж точно этим самым оружием ему никто не угрожал. Однако, он был с Ником терпелив — несмотря на пушку. Заботлив. Не ласков, нет, но… Он так осторожно прикасался, когда обрабатывал рану, которую Хэтэуэю не повезло схлопотать. Так бережно и почти что нежно. Черт! С кузнечиком придется расстаться. Как только тот притаранит папку — отпустить с миром, пусть себе скачет на все четыре. А деньги, которые Ник предлагал, да Том отказался, можно будет перечислить онлайн — номер телефона Хиддлстона Ник успел запомнить. А сделать так, чтобы платеж не отследили — для Кибера это как два пальца. Сейчас же, по-хорошему, следовало вылезти из машины — из угнанной машины полицейского инспектора, между прочим, - и засесть хотя бы вон в том маленьком кафе на углу Вутон и Корнуол-роуд. Здесь, под виадуком, как раз и должен был пройти Том, возвращаясь из здания вокзала. И если он приведет с собой полисменов — а Ник, будь он на месте Тома, так и поступил бы, процентов девяносто, не меньше — то будет вполне логичным не торчать в угнанной тачке. Если Том приведет копов, Николас заметит их и всегда сможет уйти из кафе, воспользовавшись тем, что в заведении было два входа. Десять процентов Хэтэуэй оставлял на то, что он не стал бы звать полицию. Он нашел бы папку с документами и поверил бы, что тот человек, который удерживал его, угрожая оружием, на самом деле не бандит с большой дороги. Кузнечику он давал бы двадцать процентов. Кузнечик был добрее и наивнее Ника. Если бы Хэтэуэй мог, он бы молился на то, чтобы двадцать процентов перевесили восемьдесят. Чтобы доброта перевесила здравый смысл. Но Николас знал от силы полторы молитвы. Он вообще в этом вопросе не шарил почти что. Хэтэуэй потер ладонями лицо — глаза слипались, натурально! И башка трещала, словно кто-то сдавливал сильными руками череп, грозя расколоть его, словно спелую дыню. Пощупал лоб — неприятно влажный — температура поднялась, и без градусника понятно. Надо бы кинуть в рот пару капсул парацетамола. Где же они? Дьявол! Ник хлопнул себя по горящему лбу. Оставил лекарства — те самые, что выдал ему Хиддлстон — дома. В смысле дома у Тома. У него-то теперь дома нет. Надо же быть таким забывчивым идиотом! Это все Валландер виноват — принесла его нелегкая! От копов одни неприятности! Как бы то ни было — нечего тут сидеть и ждать, один кузнечик заявится или приведет полицию. Ник выскреб себя из машины и даже сделал пару шагов по направлению к кафе, где предполагал укрыться, но передумал, увидев, как из подворотни — местечко неподалеку от вокзала Ватерлоо было гнилым, надо сказать — торчит чей-то изрядно загвазданный кроссовок. Бездомный — его нехитрые пожитки валялись тут же, в подворотне — что-то пробурчал неразборчиво, когда Ник остановился рядом с ним. Хэтэуэю послышалось что-то среднее между «пошел ты на хер» и «какого хера». Но он решил быть вежливым. - Привет! - махнул рукой Ник, обдумывая идею, что пришла внезапно в голову. Идея была такая себе, но все лучше, чем торчать в кафе, ожидая то ли Тома, то ли копов. Уж лучше встретить Хиддлстона, когда тот будет возвращаться. И если Ник заметит за Томом хвост - затеряться в толпе куда проще - и куда безопасней, - чем выглядывать стражей порядка из кафе в надежде уйти через черный вход. - Приятель, не продашь мне свой плащ? - поинтересовался Николас. - Плачу сотню. На этот раз маршрут, по которому его послали, был озвучен весьма определенно. - Фигасе, ты хитрожопый! - весело усмехнулся Ник. - Ну ладно. Полторы сотни! За две Хэтэуэй выторговал у бездомного плащ — его глубокий капюшон надежно скрывал лицо — и… собаку! Пес — должно быть, это создание в прошлом было коккер-спаниелем — лежал рядом с бомжом, уронив грустную морду на сложенные впереди лапы. Ник не просил парня уступить ему пса. Тот сам предложил. - Давай две сотни и забирай вдобавок кобелину! - прошамкал бездомный. - На черта мне собака? - пожал плечами Ник. И впрямь — зачем ему пес? Николас сам не знал, куда голову преклонить — на гостеприимную квартирку Тома рассчитывать было нечего. А собака… Бессловесное существо — о нем заботиться надо. Кто бы позаботился о самом Нике? - Забирай! - настаивал бездомный. - Не жалко тебе? - спросил Ник, опускаясь перед псом на колени. - Да он не мой! - оскалил желтые зубы бродяга. - Так… Прибился… Пес, приметив Ника, подошел поближе, обнюхал ботинки и неожиданно ткнулся узкой мордой прямо в ладонь. - Ну что ты! - Хэтэуэй потрепал собаку за ухом. Шерсть, когда-то наверняка мягкая, темно-шоколадная, сейчас свалялась в грязные колтуны. «Оставить собаку в каком-нибудь приюте? - подумалось Нику. - Там её хотя бы отмоют. Может, подлечат, если чем больна...» То есть болен — спаниель явно был мужского пола. - Как его зовут? - поинтересовался Ник. - А черт его знает! - пробурчал бывший не хозяин. - Будешь Бобби! - решил Хэтэуэй, удивляясь тому, какие умные у бездомного пса глаза. Совсем как у Роберта Дауни. Ник присвистнул, подзывая нового друга, и тот охотно потрусил следом. Здание вокзала Ватерлоо — громадное, не один раз перестраиваемое, показалось вскоре. Попасть внутрь можно было с нескольких сторон, но Ник безошибочно выбрал тот вход, каким должен был воспользоваться Хиддлстон, если хотел попасть к камерам хранения. Накинув плащ — пах этот предмет гардероба так, как и его бывший владелец: отнюдь не розами, - и посильнее натянув на глаза капюшон, Хэтэуэй если и мог сейчас опасаться, что привлечет внимание полицейских, то вовсе не потому, что они разыскивают Ника Кибера. Однако, шел, намеренно припадая на левую ногу и втянув голову в плечи — старательно изображал того, кем не являлся. Он остановился напротив вокзала, через дорогу, и привалился к стене одного из домов, жадно вглядываясь в спешащих навстречу прохожих. Тома среди них не было. Странно! Он уже должен был покинуть здание вокзала — времени забрать документы у Хиддлстона было предостаточно. И пропустить его Ник не мог. За годы работы на Макса Собковски он привык быть внимательным. - Тише, Бобби! - шикнул Ник на вертящуюся вокруг его ног собаку. И некстати подумал о том, что пес наверняка придется по душе кузнечику. Вот и вопрос с приютом снимется сам собой — будет псина жить у Хиддлстона. Николас увидел Тома, стоило только подумать о том, как это он хорошо придумал — отдать собаку аптекарю. Ник чертыхнулся — Хиддлстон был не один. Четверо крепких ребят сопровождали кузнечика, и Хэтэуэй был абсолютно уверен — парни не были полицейскими. Одного из них он знал. Сэнди, работал на Макса. Как же это так? Как они взяли мальчишку? Никто не знал о том, что Ник завис у Тома. Никто кроме… Валландера! Ах ты ж дрянь такая!!! Неужели он и есть стукач Макса? Неужели это он предупредил Сэнди и его ребят? Но… Смог ли Курт так быстро освободиться после того, как Ник оставил его лежать связанным в квартире Хиддлстона? Возможно, если коллеги-полицейские оказались так же догадливы, как и сам Валландер, и решили проверить закрытую аптеку и её хозяина. Кузнечика нужно было срочно спасать! Хотя… Том не выглядел как человек, нуждающийся в спасении. Он шел себе спокойно, вполне дружелюбно болтая о чем-то с Сэнди. Словно доверял. Словно был знаком. Да ладно! Неужели и Хиддлстон тоже?! Да ну бред же! Если даже предположить, что скромный аптекарь был каким-либо образом связан с организацией Собковски, то у него было полно времени, чтобы сдать Ника. Но почему он так мило беседует с гребаным Сэнди? Да пошло оно все! Как бы там ни было, а он, Ник Хэтэуэй, сваливает! Вот просто валит от привокзальной площади как можно дальше! - Бобби! - позвал он и… Нет, наверняка тот, кто там, наверху, присматривает за всеми нами, вознамерился лишить Хэтэуэя остатков разума. Иначе как можно было объяснить следующий его поступок? Вместо того, чтобы следовать своему же обещанию — а именно сваливать от вокзала Ватерлоо — и от Хиддлстона, мило беседующего с Сэнди — как можно дальше, он сделал прямо противоположное: ринулся прямиком через дорогу с явным намерением выхватить своего кузнечика и отволочь его подальше от Сэнди и его дружков. Ну не глупость ли? Глупостью все и закончилось. Тормоза идущей на зеленый свет машины взвизгнули. Рядом — в тон тормозам — завизжала какая-то женщина. Ник почувствовал удар. Сильный — у Хэтэуэя было чувство, словно в него на полном ходу врезался товарняк, хотя на самом деле его сбила машина, идущая на средней — для медленно ползущего в пробках Лондона — скорости. А вот упал он неудачно, больно ударяясь головой об асфальт. Его уплывающий вслед за сознанием взгляд уловил, как Сэнди и его дружки быстро усаживают кузнечика в машину. И как тот… Сопротивляется? Черт возьми — сопротивляется! - Том! - Нику казалось, что он кричит, хотя на самом деле тихий стон, выдать который сейчас было в состоянии его горло, еле-еле услышал выбежавший из сбившей его машины водитель и опустившийся перед пострадавшим на корточки. Что-то мокрое коснулось лица. «Бобби!» - успел подумать Хэтэуэй прежде чем отключиться. Ник пришел в сознание, обнаружив себя лежащим на чистых белых простынях, одетым в эту нелепую ночнушку, что завязывается на спине веревочками. Попытался приподняться на локтях, чувствуя, как кружится голова, и с досадой опустился на подушку, поняв, что запястье его приковано наручником к кровати. Тюремный лазарет?Ну конечно же! Ник заметил забранное решеткой окошко и подумал, что за дверью наверняка дежурит конвой. Все было очевидно — дорожное происшествие не осталось без внимания полиции. И прибывшие на место аварии стражи порядка опознали в потерпевшем разыскиваемого преступника — его рожа, как пить дать, сегодня была во всех ориентировках. Надо же было так сплоховать! Сам! Ведь сам же попался! Как пацан зеленый… Увидел Тома в окружении чужих мужиков, и мозг отключился? Идиот! А Бобби? Куда они дели Бобби?.. Ник и дальше ругал бы себя на чем свет стоит, если бы дверь в его палату-камеру не открылась, пропуская внутрь медбрата, вооруженного шприцем. - Вам назначен курс… - включил было медик пояснительную бригаду, но Николас остановил его, подняв вверх свободную руку. - Никаких уколов! - предупредил он. - Только попробуй вколоть мне эту дрянь! - Но доктор… - растерянно замер возле его кровати медбрат. - Эй, мистер Хэтэуэй, кончайте дурить! Врач назначил лечение — будьте любезны, подставляйте свой зад! - Хрен тебе, а не мой зад! - огрызнулся Ник. - Я отказываюсь от лечения, ясно? Где какие бумаги мне нужно подписать? - Это не в моей компетенции… - проблеял парень, но его перебил другой посетитель. - Вижу, ты уже пришел в себя, Хэтэуэй? «Как же его зовут?» - силился вспомнить Ник, разглядывая вновь вошедшего. Этот полисмен допрашивал его однажды по делу об убийстве Алана Фроста. Фрост — сученыш! - немало крови он тогда попил Нику, пока не прижмурился. Только у копов не было на Кибера ничегошеньки. Иначе хрен бы они отпустили Ника с миром. - Детектив Грегг Мартин, - представился полисмен, наблюдая напряженную работу мысли у попавшего под машину Хэтэуэя. «Точно! Мартин! - раздосадованно подумал Ник. - Где-то я его еще видел… Где же?..» - Слушай сюда, Кибер, - начал мистер Мартин, как только за медбратом закрылась дверь. - Мне искренне наплевать, станешь ли ты принимать лекарства или предпочтешь сдохнуть. Мне даже наплевать на то, ты это или не ты прикончил того парня, Алана Фроста… И другого, которого мы нашли позавчера в вонючей подворотне. Там, кстати, и твоя кровь имеется, Николас. Ты же там пулю поймал, не так ли? Хэтэуэй молчал. У него, вроде как, было по закону такое право. - На что мне не наплевать, так это на судьбу скромного аптекаря Томаса Хиддлстона. Где он, Кибер? Ник не отвечал. Детектив Мартин не внушал ему доверия. - Если с мальчишкой что случится — я закатаю тебя всерьез и надолго, - продолжал угрожать Грегг. - Ты у меня состаришься в тюряге. Но сможешь рассчитывать на снисхождение суда, если скажешь, где нам искать мистера Хиддлстона. А если честно расскажешь о том, какие поручения ты исполнял на службе Макса Собковски... - В убийстве Кеннеди мне тоже признаться? - огрызнулся Ник. - Надо будет — признаешься! Мартин, не брезгуя, положил ладонь прямо на свежую повязку, что закрывала полученную накануне рану арестованного. Он надавил с силой — Ник взвыл сквозь стиснутые зубы. - Мистер Мартин! - Хэтэуэй услышал голос Курта Валландера. Тот спешным шагом приблизился к ним с Греггом и уставился на своего коллегу с возмущением. - Что здесь происходит? - Я веду допрос подозреваемого, - спокойно сообщил Мартин старшему инспектору. - Я вижу, как вы справляетесь, - покачал головой Валландер. - И если вы не желаете, чтобы я доложил о методах ведения вами допроса, то позволите мне поговорить с мистером Хэтэуэем… - Нет! - рявкнул Грегг. - Я не позволю вам трепаться с подследственным. - Я веду дело… - Наедине… - предпочел не услышать старшего по званию Курт. - Я не шучу, мистер Мартин. Я не оставлю без внимания ваши специфические… кхм… методы. - Можете не тратить время. Вы оба! - вмешался в их спор Ник, как только боль от потревоженной раны чуть утихла. - Я не собираюсь с вами разговаривать. Не раньше, чем здесь окажется мой адвокат. И прикрыл глаза, жалея о том, что сразу не связался с Фархатом.