Хроники одиноких вечеров

Его руки холодные, словно бы моих мягких бёдер касается первый снег. Пальцы чуть надавливают на тёплую кожу, оглаживая моё тело, и от перепада температур появляются мурашки. Федя спокоен для этой ситуации, даже слишком, а я едва дышу, пока обветренные губы мужчины невесомо целуют моё колено. Я проиграла в карты. Вернее, не так - я хотела проиграть ему. И он знает об этом. На прозрачном, кофейном столике всё ещё красуются беспорядочно разбросанные карты и пистолет. Согласно уговору, Феденька должен был выпустить пулю себе в висок в случае проигрыша. Но мы оба знаем, что этого не случилось бы. Пиковый туз побил мою бубновую даму, и без шанса отыграться, я теперь лежу на чистой, белой простыни. В комнате сумрачно, и наши тела кажутся белыми и туманными. В фиолетовых глазах Фёдора мне удаётся найти хорошо контролируемую похоть, и неловко сглотнув, позволяю ему своим весом придавить меня к постели. Хотя едва ли ему требовалось моё разрешение... Я сейчас согреваю его, вечно-озябшего, во всех смыслах. Нежность - вот лекарство от тоски. Медленно стягиваю с его темной головы шапку, откладывая её на постель, и к этому времени понимаю, как сильно желанна - это чувствуется, когда Фёдор чуть сильнее прижимается. Должно быть, он считает меня полной дурой, но какое это имеет значение для любящей женщины? И именно поэтому я с ним согласна. Но кажется, у этого мужчины сердце тоже не из камня: Мои ключицы теперь покрыты влажной дорожкой его поцелуев, обувь мы давно сбросили. На мне лишь маленькое, чёрное платье до колен со скромным вырезом на груди, но Федя уже заводит ладонь мне под спину, вынуждая приподняться, и нащупывает звонкую молнию. Спешить некуда, хоть и очень хочется. Склоняю русую голову чуть вбок, принимая его поцелуй и прикрывая веки. Осторожно убираю в сторону прядь его волос. Было в наших ласках что-то трепетное, тихое, но до того приятное, что телом я уже едва владела. Хотелось только быть с ним, и не важно, что будет потом. Может, нас убьют во сне, а может, мы сбежим из Японии - кто знает? Главное, что сейчас мы вместе. Нащупываю пуговки его кафтана, разрывая неспешный поцелуй. Ему явно нравится моя инициатива, и Федя охотно сбрасывает с плеч одежду, стоит мне расстегнуть её. От его тела пахнет морозом. Не знаю, как объяснить этот запах, но он не похож ни на мяту, ни на ментол. Льняную рубаху он стягивает с себя сам, через голову, и я кладу раскрытую ладонь на напряжённые мышцы его груди. На серебряной цепочке висит небольшой почерневший крестик. Задирая подол моего узкого платья повыше, он неотрывно вглядывается в моё лицо. Мне вспомнилось раннее, зимнее утро, когда туман повисает белой пеленой - та же пелена будто бы застилала его взор. Он со мной, но в то же время, отчуждён. Поднимаюсь было на лопатках, но он вновь прижимает меня к постели, на этот раз куда более собственнически, и на моё сопротивление шепчет: - Ты проиграла, а значит, моя... А я не очень то против, ведь получилось выдернуть его из своих мыслей. Он с небольшим усилием поднимает мое платье ещё выше, а затем раздевает меня, будто фарфоровую куклу. Остаюсь лишь в белом, полуползрачном из-за кружев, лифе и таких-же трусиках. Почему-то именно сейчас мне вдруг отчаяно захотелось отдать своё тело этому человеку. Несколько неторопливых движений, и Фёдор уже полностью обнажён. Он хочет. Я хочу. Что ещё может быть нужно? Мужчина немного отстраняется, приподнимая мои бёдра и устраивая голову меж ними. У меня перехватывает дыхание, когда его холодные пальцы касаются моего взмокшего от желания белья. Кружево тонкое и почти всё просвечивает, а потому уверенное прикосновение средним пальцем к клитору и вызывает в моём теле столько противоречивых ощущений и жалобный стон. На лице Фёдора тут же расплывается опасная улыбка, а клитор теперь накрывают два пальца, издевательски массируя. Наличие белья превратилось в глупость, и я легонько натягиваю лямочки бра, прикусив губу. Его пальцы уже испачканы в липкой смазке, продолжая моё сладкое томление, и мужчина негромко проговаривает: - И давно ты задумала сыграть со мной? - С тех пор, как поняла, что ты хочешь меня... Движения медленные и по самым сокровенным точкам, но их слишком мало, чтобы приблизить меня к желаемому. Вдоволь наигравшись моей беспомощностью перед ним, Фёдор неспешно снимает с меня трусики. Мне даже стыдно от того, что я так обильно теку, уже скуля от желания и притягивая его как можно ближе к себе. Полупрозрачный сок течёт на простыни, а я изнываю по мужчине, но не могу сказать об этом прямо - всё-таки, я проигравшая, а значит, просто выполняю уговор. Наконец мои мысленные крики услышаны, и горячая головка его члена, собрав немного смазки с моих интимных складок, медленно проскальзывает вглубь меня. Лоно охотно принимает, предательски пульсируя и выдавая то, как сильно мне это нужно. Чуть выгибаюсь, и напряжённый член входит глубже, во всю длину, но... Долгожданного толчка не последовало. С потеряным видом наблюдаю, как одна рука Фёдора становится для него опорой, а второй он поднимает мой лиф, обнажая упругую грудь. Сжимает несильно, почти заботливо, наблюдая за давно затвердевшим соском. Нет же, нет... Чувствую, как Фёдор выходит из меня, а затем накрывает губами мою левую грудь, прижимаясь горячим пенисом к внутреннему стороне моего бедра. Но заметив у меня на лице разочарование, вновь изощрённо улыбается: - Я хочу в полной мере насладиться своим выигрышем. Возможно, он сжалился, либо уже сам не утерпел, но член вновь входит меня, и резкий толчок даёт то желанное чувство предвкушения. Затем новое движение, понежнее, и вновь... Он имеет меня не просто как выигрыш, а так, будто давно отчаяно хотел этого. Сгусток желания внизу живота растекается медленныи спазмом, пока Фёдор набирает темп. Веки полуприкрыты, лишь с безжизненных губ срываются тихие постанывания, которые он не в силах сдержать. Пиковый туз въелся в самую подкорку сознания, как самая счастливая карта в жизни. Движения становятся резче, но не грубее, а предвкушение вырывает из груди новые стоны, иногда похожие на всхлипы. Кажется, что вот-вот, и Фёдор зажмёт мне рот ладонью, чтобы замолчала. Но нет - на последних толчках, тряхнув тёмной головой, мужчина и сам громко тянет глубинный звук, ещё сильнее вдавливая меня в постель. Обнимаю его плечи и чуть царапаю их, оставляя на бледной коже полулунки, попутно ощущая дрожь и разлившуюся эйфорию. Горячая сперма заполняет лоно, и мне все равно, что из-за этого будет потом. Фёдор почти заботливо кладёт ладонь мне на шею, поглаживая её и коснувшись большим пальцем мягких губ: - Будто рябина, алые... Часто дышу и накрываю его скулы руками, притягивая к себе, чтобы увлечь в поцелуй. Это то единственное, в чём Федя может быть мне подвластен. Кто знает - может, нас убьют не ночью, а утром. Да какая разница? Я проиграла в карты. Вернее, не так - я хотела проиграть ему. И он знает об этом...