Хроники одиноких вечеров

Молчание становилось пыткой, и если бы Чуя сейчас стоял перед кем-то другим, то уже давно бы снёс ему голову гранитной плитой. Но Огай Мори выжидательно наблюдает, закинув ногу на ногу и ожидая продолжения монолога Накахары. А тому больше нечего добавить — общаяясь с Господином Портовой мафии почти невозможно солгать. Но Чуя пытается. — Итак, — Мори наконец-то прервал гнетущую тишину в кабинете — Значит, я поставил тебя наставником над этой девчонкой, а ты хочешь, чтобы эта должность была с тебя снята? — Я прошу о том, чтобы её выбросили из Мафии. Толку с неё нет, просто девка, пересмотревшая фильмов про гангстеров. — Вот как ты теперь заговорил, — Мори выгнул бровь, едва заметно улыбаясь — Объясни тогда, почему ты так протестовал, когда я собирался переставить её к Акутагаве? — Она бесполезна, — Чуя держит себя в руках — Я постоянно вынужден её спасать. Это осложняет миссии. — Угу, вот оно что… — Мори саркастично ломает голос, но потом резко идёт навстречу подчинённому — Ладно, чёрт с ней. Сдай её в полицию, если хочешь, или пусть она выживает как хочет. Мне всё равно. *** Странно думать о том, что воздух, который вдыхаешь именно ты, нужен для жизни не только тебе. Надкусываю яблоко и проглатываю, практически не жуя — больше ничего в глотку не лезет. На футоне лежит дамский пистолет, ампула с ядом и шприц с сильным снотворным — профессиональные штучки, от которых придётся отказаться. Попытки отследить день, в который я забеременела, отсылают только к тому вечеру, когда Чуя приревновал меня в отеле к очередному «клиенту». Снова надкусываю яблоко, и капелька сладкого сока стекает по моему подбородку. А ведь именно тогда мы и не предохранялись… Он ушёл сегодня утром, ничего мне не сказав, пока я спала. В том, что он вернётся, сомнений не возникало — слишком нежно обнимал меня этой ночью, когда весь мир казался враждебным. И я догадываюсь, где он сейчас. Вот только Портовая мафия никого не отпускает просто так. Ладонь интуитивно ложится на низ живота, и я закатываю глаза. Подумать только… Всю проблему можно было бы решить в несколько движений в кабинете врача, но… Я почему-то была рада, что этот ребёнок появился. Это не наказание, это шанс изменить что-то в жизни. К тому же, я слишком сильно люблю Чую, чтобы не любить его дитя. Бросаю остатки яблока в урну и оборачиваюсь. Чуя вошёл в квартиру тихо, я не слышала его — должно быть, думал, что я ещё сплю. Он бледен, но улыбка искренняя. Его рука теперь держит меня за талию, а свою шляпу он надел мне на голову. В нашей с ним жизни появилась какая-то осмысленная цель, и мы не могли потерять её. Накахара вдруг опускает передо мной голову и мягко тыкается носом в живот. Улыбаюсь: — Он ещё не может тебя чувствовать. Но он смотрит на меня без тени злобы, даже поучительно: — Не мешай любить… *** Коё опустила голову в низком поклоне, и побрякушки на шпильках громко звякнули. Мори, подперев голову кулаком, смотрит вникуда и кажется, игнорирует женщину. Но стоит ей поднять глаза на босса, как она замечает тоненький скальпель в его ладони: — По хорошему, кланяться должна не ты. — Вы исполнили именно мою просьбу. — Ты же понимаешь, что мафия просто так никого ещё не отпускала? — Что от меня требуется? — Раз уж ты так хочешь, чтобы твой подопечный жил с этой девкой, то будь добра, присмотри за ней. Если какая-то информация всплывёт не там, где надо, то отвечать за это тебе, Коё. — Я поняла. — И кстати, а к чему такая спешка? Они же неплохо работали вместе. Коё поджимает напомаженные губы, затем изящно, подобно гейше, уводит глаза в строну. В мафии редко говорят правду. Чаще, её прячут за полупрозрачной ширмой: — Просто новой душе нужен покой, чтобы прийти в наш мир…