***
Лучи утреннего солнца ласкали лицо омеги, тепло согревало и давало умиротворение и покой. Однако в постели он был не один, это отчетливо ощущалось, рядом был еще кто-то, кто вызывал вожделение и легкий холодок по коже. Пак нехотя открывает глаза и видит рядом императора, пока тот лежит лицом к нему. После столь бурной ночи тело сводило фантомной болью, на шее ярким пламенем полыхали следы страсти, а ноги до сих пор потряхивало. Чимин сдавленно мычит и поворачивается на бок, укладывая мягкую ладонь на щеку старшего. Страшно? Определенно, но не от ощущения страха жертвы, скорее из-за того, что потревожит сон. Однако тот даже не шелохнулся, словно позволял дарить себе мгновения ласки. Омега аккуратно поглаживал, обводил пальчиками ярко-выраженные черты лица и улыбался собственным мыслям. Шея в области метки безусловно горела и возможно именно с этим внутри его души и сознания появились чувства симпатии и некой влюбленности. Ведь Чимин знал, что с ним вчера могли поступить совершенно иначе, пара пощечин, нагнули и все. Дело на небольшой промежуток времени, но к нему отнеслись с пониманием и некой заботой, пока ими не завладело природное нутро. От него никуда не сбежишь, и коли Пак созрел, то теперь будет часто ублажать собственного господина, если ему конечно понравилось, но это покажет лишь время, а пока он может лишь наслаждаться прекрасным мужчиной, что почти завладел его сердцем. Брови на лице Юнги сами сводятся к переносице, в сознание снова пробираются кошмары, но приятный запах рядом развевает любое беспокойство, глаза открываются и сталкиваются с ласковым и виноватым взглядом омеги. Мин невольно даже улыбается, что большая редкость, и кладет собственную ладонь на щеку Пака. Они смотрят друг на друга без лишних слов и, кажется, понимают все ощущения. Юнги оставляет легкий поцелуй на тонких пальцах омеги, выдыхая и приподнимаясь в постели, он был готов нависнуть над ним, но передумал, побоявшись напугать лишний раз, для него омега, словно грациозная статная лань, таким только любоваться да трогать по минимуму, а после вчерашней ночи нужен почти недельный покой. Мин садится и жестом предлагает Паку лечь под его бок. Тот, конечно же, послушно выполняет приказ, кладя ладонь на грудь альфы, и прикрывает глаза, прислушиваясь к чужому сердцебиению. — Я так долго искал тебя… — Мин произносит эти слова ели слышно так, чтобы мог распознать только Чимин, а у Пака сердце останавливается, приподняться сложно, но возможно, он опирается на собственные ладони и равняется взглядом с Юнги.Глава 5: Звенящая гладь воды
24 октября 2022 г. в 20:00
Юнги наблюдает за своей целью, невольно облизывая маленькие тонкие губы и потирая указательным пальцем кошачий нос. В нем редко теплилось что-то человеческое, даже сейчас их близость он расценивал лишь как интерес — зацепит или нет? Если этот омега запал ему в душу лишь от взгляда, то это явно говорит о многом. Мин поднимается с насиженного места, расправляя плечи и покидая последнюю завесу в виде ширмы между ними. Халат, расшитый нитями с позолотой, спадает с плеч альфы, оставляя их обнаженными, на спине красуется татуировка в виде дракона — символ семьи его отца, что даровал ему жизнь. Белые волосы собраны в высокий хвост и лишь мелкие пряди касаются ключиц и лица, словно мимолетные частички прошлого, напоминающие о разврате и разгуле.
Чимин же вслушивался в каждый звук за своей спиной, его сковало страхом и тревогой, впереди была лишь мгла, он не рассчитывал на счастье рядом с господином и верил лишь в чудо, в то, что ему повезет первым родить ребенка достойного трона и наследия империи. Но все это не отменяло факта церемониального принуждения к соитию. Ведь омега тут не по собственной воле и императора он не возжелал, как мужчину и альфу. А сейчас его ждет лишь боль и отчаяние.
Грубые от регулярных тренировок в единоборствах пальцы касаются украшений на элегантной спине, а затем и бархатной мягкой, словно лепесток сакуры, кожи. Тело соприкасается с телом, создавая некое состояние для обоих, благовония с редким афродизиаком, кажется, влияют, но очень слабо, омега реагирует не так, как рассчитывал Мин. Пак дергается в его руках и сжимается, мурашками выражая некую обеспокоенность и неприязнь. Юнги тянется к шее, что скрывается за прекрасным водопадом темных волос, открывая доступ к самому сокровенному — пахучей железе, затем проводит носом, жадно вдыхая такой насыщенный аромат из пионов, сакуры, лотоса и кислинки шиповника. В груди начинает приятно пощипывать и гореть, старший оставляет поцелуй дрожащими губами и стискивает талию в области цепи, а в ответ слышит сдавленный всхлип.
Чимин не выдержал, он стоял и терпел все касания на собственном теле и пытался смириться с собственной судьбой, но слезы по щекам потекли сами по себе, обжигая румяную кожу щек. Ему было больно, страшно и обидно за такую судьбу. Пак всегда мечтал о простых радостях жизни в виде большой семьи и искренней любви, а сейчас омега ощущал себя разменной монетой между императором и отцом. Один подарил, другой забрал себе, словно какую-то вещь, будто он не имеет права на счастье и радость от прожитых лет. Но в какой-то момент младший выдает себя этим и ощущает, как мужчина за его спиной останавливается в собственных действиях.
— Не роняй слез… Если не хочешь, я не трону тебя… — голос звучит томно и дурманяще, что даже в таком состоянии Пак замирает на месте, вслушиваясь в каждое слово, произнесенное мужчиной. — Повернись… Хочу взглянуть на тебя поближе… — Юнги отходит на пару шагов, чтобы омега мог повернуться лицом, он заносит руку, а Пак в страхе прикрывает глаза, но Мин и не думал его бить, только смахнуть непрошенные слезы и бережно подцепить его за статный и аккуратный подбородок.
Омега смотрит бегающим взглядом на точеное лицо императора, заворожённо разглядывая шрам, что лишь придавал мужества и статности, перед ним молодой господин, старше его, но не на много, руки грубые и властные, но с ним бережные, а по сему и паника отступает на задний план, в нос бьет ощутимый аромат муската и гибискуса, да и внизу живота приятно тянет, а ноги сводит мелкой дрожью. Сознание полностью отдается в подчинение тому, кого он так страшился лишь недавно.
Сердце колотится быстрее, и багровый оттенок на щеках становится ярче.
— Господин… Я… Простите… — но оправданию не суждено было вырваться дальше, чем собственное сознание омеги, его пухлые губы взяли в тесный плен жаркого поцелуя. Чимин невольно открывает рот шире, позволяя проникнуть чужому языку, от таких воздействий смазка выделяется сама собой, стекая по ногам вниз, растворяясь в теплой воде. Младший первый прерывает поцелуй, тяжело дыша, на нижней губе остается влажный след от слюны альфы, а изо рта выходит легкий пар. Температура между ними стала гораздо выше.
Юнги же не напирает, знает, что получит свое рано или поздно, после такого поцелуя старший грамотно оценивает ситуацию, проводя взглядом по румянцу и оголенным ключицам. Секунда и сильные руки уже прижимают Чимина к себе так, что их половые органы соприкасаются. Мин жаден, поэтому вгрызается беспощадно в губы до мелкой кровяной росы на его собственном языке, что даже привкус железа ощущается. Сдерживать себя становится куда труднее, чем он мог себе представить, руки сами спускаются к ягодицам омеги, стискивая их меж собственных пальцев, отчего вода в купальни буквально ходит ходуном. Пак даже воздух лишний раз перехватить не успевает, ладошки падают на сильные и широкие плечи альфы, а тонкие ноготочки оставляют на них ярко-алые следы. В голове полнейший сумбур и хаос, чувства смешались в урагане. Страх, вожделение и невероятное смешение феромонов. Природа потихоньку берет свое, отодвигая сознание зажатого и скромного омеги на задний план. Довольно скоро Чимин укладывает ладонь на скулу мужчины и отплывает вместе с ним к бортику, чтобы опереться. Мин подхватывает стройные ножки, разводя в сторону, не оставляя упругие ягодицы без внимания. Деревянные перегородки врезаются в спину, отвлекая от тягучего ощущения в чреве, хочется самому отдаться на растерзание, доверить свою душу и тело в умелые руки.
— Ты прекрасен… Моя личная Луна с небосвода… — голос альфы звучит сбивчиво, запыхавшись, а половой орган итак уже упирается в сжатое мышечное колечко. Они соприкасаются лбами, а после вновь соединяются в поцелуе, хочется верить, что эти слова были сказаны не в пустую.
Миллиметр за миллиметром альфа входит в лоно омеги, внедряясь и причиняя дискомфорт и легкую боль. Мин аккуратен в своих действиях, тем более младший сам сводит брови в гримасе боли и неприятных ощущений, но старший продолжает ласкать обнаженное украшенное тело, правда в какой-то момент цепи разлетаются по сторонам, а с губ слетает яркий и громкий стон. Юнги наконец достиг желаемого, на мгновение он остановился, пока голова омеги опустилась на его плечо. Юнги ухмыльнулся, постепенно двигаясь в такт собственному метроному, толчки лишь наращивались раз за разом, выбивая новые стоны из груди омеги, которые разносились по помещению все ярче и громче.
— Господин… Ах… Господин, пожалуйста… Ах, я сейчас… Я больше не выдержу… Все горит… Ах, горит…- мольбы Чимина всячески игнорировались, а ощущения в области головки не давали покоя, он ни разу еще не извергал семя, поэтому боялся, что поступит как-то неправильно, но сдерживаться больше не было сил. Пак обреченно проскулил и извергся в воду, пачкая торс императора. Мин не остановился даже теперь и продолжил двигаться в нем быстрее и быстрее, он ждал пика собственного наслаждения, пока омега, словно тряпичная кукла, облокачивался на него, содрогаясь в остатках оргазма. — Прошу… Остановитесь… — Чимин шептал хрипло, голос собственный сел, но в какой-то момент его поставили на ноги, заставляя руками держаться за бортик купальни, хотя это была почти невыполнимая задача на данный момент.
Пак поворачиваться лишний раз даже боялся, особенно, когда его левую ножку приподняли почти на уровень с собственными ягодицами, входя с новой силой, от чего голову пришлось запрокинуть вперед и простонать почти в собственную грудь, как вдруг пальцы мужчины в его волосах сжались мертвой хваткой в кулак, заставляя прильнуть тело к разгоряченной широкой груди. Мин разгуливал собственным языком в области пахучей железы, намечая место для укуса, чтобы оставить след, который не стереть ничем, чтобы каждый в этой империи знал кому принадлежит этот омега. Юнги раскрывает рот шире и вгрызается клыками в мягкую податливую кожу, открывая доступ для собственных феромонов, пока Пак неосознанно кричит от удовольствия под ним, вместе с этим его накрывает дикой волной оргазма, высасывая все жизненные силы. Семя заполняет матку омеги до краев, даже мелкие капли вытекают наружу, они не доходят до узла, однако порой и этого достаточно. Только время покажет, а пока Чимин потерял сознание от контраста ощущений из наслаждения и боли. Ягодицы и шея горели адским пламенем, а тело содрогалось от прилива эйфории.