. . .
Утром следующего дня уже вся школа была в курсе того, что Гриффиндор вновь оказался в Больничном крыле, даже в обиход вошла шутка «очевидно, он решил там поселиться». Хватило нескольких внушительных разговоров, чтобы заткнуть райвенкловцев и хаффлпаффцев, а вот гриффиндорцы, к вящему удивлению Реддла, в пример слизеринцам, демонстрировали несвойственное им напряжение. Поттер во время завтрака был сам не свой – отмахивался от Люпина, рычал на Блэка и постоянно высматривал кого-то в Большом Зале. Пару раз его взгляд замирал на нём, Реддле, и Том готов был поспорить на все сокровища Школы, что тот молчаливо обвинял его в случившемся. Он до сих пор не смог выяснить, что такого произошло между Поттером и Гриффиндором, что те стали друзьями-не-разлей-вода, а главное, что же Джеймс увидел в мыслях Наследника, что оно настолько изменило гриффиндорского повесу. Сдвоенные занятия Зельеварения как-то слишком неожиданно выпали совместно с Хаффлпаффом, что, несомненно, было инициативой директора, дабы не нагнетать обстановку, складывавшуюся между Слизерином и Гриффиндором. Слизнорт весь урок провёл за своим столом, дав ученикам задание на самостоятельное изучение, что было очень не похоже на него – вечного интригана и затейника. — Ты уверен? – как бы между прочим уточнил Том, продолжая беззаботно нарезать коренья для зелья, до которого, впрочем, ему не было никакого дела. Стоявший с ним в паре Малфой тщательно следил за процессом вместо него и в нужный момент добавлял необходимые ингредиенты в бурлящий котёл. — Идэсса Сакнденберг уверяет, что видела всё собственными глазами. Её портрет висит как раз напротив входа в подземелья. Я бы не стал сомневаться в словах бывшего директора Хогвартса, тем более, что она поведала об этом мне, но не Дамблдору. Стук ножа слегка притих как за их столом, так и за соседним, где в поте лица трудились Пайнс и Лестрейндж. — И с чего бы ей быть такой снисходительной к тебе? – язвительно поинтересовался Рудольфус. Если бы ответ на этот вопрос не интересовал Тома, Люциус ответил бы рыжему наглецу как-нибудь эдак. — Кажется, она была чем-то напугана и обеспокоена. И всё время несла какой-то бред о том, что они спасли дитя. Если Гидеон и терялся в догадках, как и остальные, то для Тома в словах бывшего директора был смысл. Хогвартс был не просто древним каменным строением, в котором творились чудеса волшебства, но он сам был вполне себе разумен, зачастую взаимодействуя с живущими в нём магами через призраков, домовых эльфов или магических картин-портретов. И для него, видимо, Наследники Основателей выступали в роли детей, за которыми он, как родитель, присматривал. Тогда вполне возможно, что Хогвартс был тем, кто послал ему тем вечером то ощущение злого умысла. Интригующая связь. А действует ли она в обратную сторону? — И что будем делать? – хмурясь, спросил Лестрейндж и покосился на задумавшегося о чём-то Реддла. Том бросил взгляд на соседний ряд с котлами, за одним из которых витала в облаках Торн. Девушка сегодня была на редкость рассеяна и время от времени чему-то мечтательно улыбалась, чем явно нервировала напарницу по котлу. — Ничего, - все три головы, как по сигналу, повернулись к нему с одинаково озадаченными выражениями лиц. – Я поговорю с ней. — Я хотел натравить на неё Беллу, - с наигранной беззаботностью заметил Рудольфус и вернулся к своему заданию по нарезке засушенных водорослей. И только Пайнса его слова нисколько не успокоили, а в глубине каре-зелёных глаз читалось явное детское любопытство из разряда «как далеко ты зайдёшь?». По окончании занятий Том попросил остальных идти в следующий класс, а сам нагнал небольшую группку хаффлпаффцев в коридоре. — Памела, не могла бы ты уделить мне пару минут своего времени? Я хотел бы поговорить с тобой… наедине. Судя по восторженным, удивлённым и завистливым взглядам компании, уже в обед он станет героем слащавых девчачьих слухов. Поначалу смутившаяся его просьбе девушка тут же расцвела, стоило ему улыбнуться и пустить в ход своё очарование. Их разговор занял не больше отведённого на перерыв времени, и в класс Трансфигурации Торн буквально впорхнула, заметно прилагая огромные усилия, чтобы счастливо не рассмеяться, а вошедший за ней Реддл выглядел вполне обычно – идеальный, собранный и решительный.* * *
Дежа вю. Гарри очнулся со стойким ощущением этого мерзкого состояния, когда сквозь пелену слёз разглядел всё тот же испещрённый множеством трещин высокий потолок лазарета, а ему на лоб легла сухая тёплая рука мадам Помфри. — Мистер Гриффиндор, я уже всерьёз начинаю беспокоиться о вашем здоровье, - прозвучало несколько устало и одновременно радостно, и молодому человеку стало немного стыдно перед этой добродушной женщиной. К иссушенным губам прижался край стакана, и он с жадностью сделал первый глоток прохладной воды. — Осторожнее. Сейчас вам должно стать лучше. К его небывалому счастью она оказалась права: текучая прохлада принесла лёгкость телу, а в голове немного прояснилось. По крайней мере, он больше не слышал внутри черепушки удары отбойного молотка. — Спасибо, мне полегчало. И что я снова здесь делаю? В глазах медведьмы отразился испуг, а в следующую минуту она нахмурилась. — Что последнее вы помните, мистер Гриффиндор? Гарри вновь перевёл взгляд на потолок и в задумчивости прикусил нижнюю губу. Он возвращался в подземелья после неприятной беседы с Дамблдором, но перед тем, как ступить на лестницу, услышал непонятный шум за спиной. Толчок… да, его толкнули, после чего он кубарем покатился вниз по ступеням. Сознание возвращалось обрывками, но, кажется, он слышал песнь Луксора, видел магические плетения, мельтешившие вокруг него. Нет, он, конечно, всегда знал, что обида женщины – страшная сила… однако это уже как-то чересчур. Придётся как следует поговорить с мисс Торн, а то с этим вполне может разобраться и Хогвартс. — Знаете, я в последнее время такой неуклюжий. Засмотрелся на портрет мадам Сакнденберг – всегда мечтал поговорить с этой удивительной женщиной, расспросить её о временах её директорствования – и оступился на ступеньке. Думал, шею себе сверну, пока пересчитывал телом все остальные, но потом ударился виском и… больше ничего не помню. Скажите, насколько всё серьёзно? Мадам Помфри поспешила его успокоить. — Нет-нет, не волнуйтесь, когда мистер Лестрейндж рассказал, что случилось, и я прибыла на место… хм… происшествия, кто-то уже успел позаботиться о большинстве ваших ран. Небольшие трещины в костях я залечила, но вот рана на виске была очень скверной, вы потеряли много крови и… я волновалась, что она могла сказаться на… вашем самосознании… или рассудке. Гарри на пару мгновений прислушался к себе, но не ощутил в себе никаких изменений или провалов в памяти, или признаков подступающего сумасшествия. Отрезать головы эльфам не хотелось, пить кровь единорогов не тянуло, пообщаться с василиском рвения тоже не наблюдалось. В области живота всё так же ощущалось приятное тепло, говорившее о том, что с малышом тоже всё хорошо. — Могу заверить, что чувствую себя неплохо, но у меня странное чувство, будто я проспал, как минимум, неделю. Женщина несколько неуверенно отвела глаза и постаралась успокаивающе улыбнуться. — Вообще-то, около пяти дней. Вы долгое время не приходили в себя, и директор Дамблдор был очень обеспокоен вашим состоянием. Проспите вы ещё два дня, и вас бы переместили для обследования в больницу св. Мунго. Гарри успел даже испугаться такой возможной перспективе. Вот уж в св. Мунго ему вряд ли удастся скрыть свою беременность, там не наложишь на всех колдомедиков чары Забвения и Отвлечения внимания. Но хуже всего то, что он боялся пропустить главные события в Школе. — Так когда я могу вернуться к занятиям? – со всей свойственной ему невинностью спросил он, но, видимо, её оказалось недостаточно, чтобы растопить сердце мадам Помфри. И вновь его ещё на сутки оставили в лазарете – отдыхать и принимать укрепляющие настойки. Зато глубокой ночью он стал зрителем настоящего театра двух актёров, переругивавшихся, как старые супруги, под Мантией-невидимкой. Гарри наложил полог тишины на помещение и напустил усыпляющие чары в покои мадам Помфри. — Слон в посудной лавке и то себя тише ведёт, чем вы. — Гарри! – послышалось два одновременных восклика в пустоте, после чего в воздухе появилась сначала голова Джеймса, потом и Сириуса. — Меня это уже не должно удивлять, но всё же… как вы здесь оказались? Немного воровато оглядевшись по сторонам, Джеймс скинул с них Мантию и присел на ближайшую к нему кровать, а вот Сириус не постеснялся и забрался на кровать к крестнику, усевшись по-турецки у него в ногах. При этом выглядел он донельзя довольным, как натворивший дел котяра. — Так же, как и пять ночей подряд до этого, - признался Поттер, и Гарри явственно увидел тревогу во взгляде карих глаз. – Ты даже представить себе не можешь, как перепугал меня. Прогнозы на твоё пробуждение были неутешительными, а я ничего не мог сделать. И отец сейчас не в состоянии позаботиться даже о роде, не то, что помочь тебе. — Магическая отдача… насколько сильно пострадал род? Джеймс ожидаемо скривился при упоминании неприятных последствий его же бездарной глупости и высокомерия. — Основной удар пришёлся на отца, как на Главу рода. Он слёг с недомоганием, но личный колдомедик нашей семьи уверяет, что сможет в скором времени поставить его на ноги. — Лорд Поттер слишком сильная волевая личность, чтобы жалеть себя и слишком долго пребывать в состоянии овоща, - безобидно усмехнулся Сириус и сразу же примирительно поднял руки вверх, заметив недовольный взгляд друга. – Лучше уж поведай-ка нам, дорогой крестник, кто помог тебе пересчитать все ступеньки в подземельях? Вроде бы и сказано это было в шутливом тоне, но Гарри не сомневался, что назови он имя, и Мародёры вновь примутся за старое, сделав объектом своих шуток одного конкретного человека. — Я честно смутно помню, что произошло. Я оступился. — Ага, и Реддл не имеет к твоему падению никакого отношения? – скептически хмыкнул Джеймс. — Так, а причём здесь Том? У него нет причин вредить мне подобным образом. — А ты знал Памелу Торн – шестикурсницу с Хаффлпаффа? — Был наслышан, мы с ней не пришлись друг другу по душе, - заметив переглядки отца и крёстного, у Гарри появилось нехорошее предчувствие, холодком упавшее в желудок. – Что произошло за пять дней, пока я валялся тут пластом? И почему вы говорите о Торн в прошедшем времени? Оба подростка сразу же замялись, очевидно, не горя желанием посвящать его в события минувших дней, и Гарри очень пожалел, что с ними не было Ремуса. Вот уж на кого надавить было проще некуда. — Я жду. Или иду будить мадам Помфри, и вас сюда на пушечный выстрел больше не подпустят. Лично преграду организую. — Первоклассный шантаж, так держать! – восхитился Блэк, но стоило молодому человеку с определённым намерением начинать выбираться из постели, он тут же вцепился в него, как голодающий в кусок хлеба. Поборов последние сомнения, Джеймс торопливо заговорил: — Ты всё равно обо всём узнаешь, когда выйдешь отсюда. В общем, твоё виртуозное падение с лестницы признали несчастным случаем. На следующий день главной новостью школы стали сошедшиеся Реддл и Торн. Лили была в настоящем шоке; по словам подруг Торн, Реддл сам – первым – подошёл к ней и предложил встречаться. Через два дня её тело обнаружили на берегу Чёрного озера, а в комнате на её кровати нашли предсмертную записку, где она писала какую-то чушь про невыносимость жизни и т.д. Вчера в Хогвартс прибыла целая команда министерских прихвостней. Поскольку это уже вторая загадочная смерть в Школе… — Стоп-стоп-стоп… Подожди… Миртл умерла? Хагрид в тюрьме? А Торн утопилась в озере? Джеймс кивнул на все три вопроса и в напряжении уставился на него, будто ожидая взрыва в любую секунду. А Гарри просто не знал, как реагировать. С Миртл его потрясла не сама смерть девушки, хотя это и было ужасно, но с фиксированным во времени событием он не мог ничего поделать. Его пугал тот факт, что он упустил из внимания созданный Томом первый крестраж. Его сбили с толку изящные манеры, умение держать себя на людях, любезные улыбки и сдержанность при общении. Но он совершенно забыл, как расщепление души повлияло на психическое состояние Реддла – его жажда контроля всего и всех усилилась многократно. Начальная стадия будущего безумия. Видимо, у него на лице было написано всё, о чём он думал, потому что выражение лица Джеймса стало ещё мрачнее. — Он, правда, создал его… крестраж…? Гарри несколько минут, показавшимися вечностью, сверлил отца взглядом, отчего даже Сириуса пробрало. — Никогда, слышишь, никогда не упоминай об этом, даже думать мимолётно не смей, - на мгновение его лицо исказила злость, но в большей степени он выглядел напуганным и ошеломлённым. – Джеймс, не играй с огнём. Помни о том, что теперь ты отвечаешь не только за свою жизнь, но ещё за мою и твоего будущего внука. Если для тебя сложно выполнить это условие, то я помогу тебе избавиться от бремени моей памяти весьма действенным способом. — Спасибо за предложение, но я ещё только обливейтами не страдал, - как можно беззаботнее отмахнулся Поттер, тем не менее, принял предупреждение к сведению. Не то, чтобы он собирался этим знанием шантажировать Реддла, определённо точно нет, но любопытство ему было не чуждо. Однако оно не стоило того, чтобы ставить под угрозу существование его будущих сына и внука. — Ты упомянул министерских прихвостней. Школу собираются закрыть? Гарри помнил, что это волновало Реддла в воспоминаниях его дневника-крестража, после смерти Миртл. Если угроза этому действительно была, то стоило начать играть на опережение: Тома нельзя было сейчас оставлять одного, а уж тем более отправлять обратно в приют – массовых смертей маглов будет не избежать. — Насколько я помню, один раз уже пытались, но директор совместными усилиями с Попечительским Советом не дали делу ход. К тому же, в прошлый раз «преступника» нашли быстро. Вполне вероятно, что в этот раз всё спишут на несчастный случай или... самоубийство. Если это совершил ОН, то вряд ли кто-то сможет это доказать. Поспорить было не с чем. Не зря Дамблдор упоминал, что во времена учёбы Тома Реддла в школе происходили нехорошие, а порой и ужасные вещи, но их никогда нельзя было связать с идеальным старостой или его окружением. — Ты совсем его не опасаешься, - неожиданно с толикой удивления заметил Сириус с несвойственным ему серьёзным выражением глаз. – Реддла даже на собственном факультете побаиваются, опасаются ему и слова против сказать, впрочем, поклонников и воздыхателей у него куда как больше. Джей, как Наследник Основателя, находился в равной с ним весовой категории, а я – Блэк. Джей мне, конечно, кое-что поведал о твоей жизни, но... ты совершенно не удивлён, не шокирован, не озадачен и не напуган деяниями главного слизеринского злодея. Тебя не беспокоит, что в один прекрасный момент он решит, например, избавиться от тебя, когда получит то, что ему нужно? К удивлению юношей, Гарри улыбнулся. — А что ему от меня нужно? Я заинтриговал его достаточно, чтобы начать нашу с ним увлекательную игру в салочки, и мне остаётся лишь поддерживать его интерес. Кроме того, сейчас я намного сильнее него, да и власти у меня поболее будет. Что касается моей реакции... я не знал и не знаю его другим, - просто пожал плечами молодой человек. – Он такой, какой есть, и я никогда не забываю о той тьме, что таится в нём. Возможно, когда-то что-то всё же сломалось и во мне, раз меня уже не угнетают его жестокость и равнодушие. Я только знаю, что для меня он может быть другим. Ты и сам видел это, Джеймс. — Но справишься ли ты с этим Томом Реддлом? Вопрос повис в ночной тиши, так и оставшись без ответа. Увы, у Гарри не было абсолютной уверенности, по крайней мере, он мог попытаться. Вероятнее всего, через одиннадцать месяцев он будет всеми забыт, как Гарольд Гриффиндор, и история вновь возьмёт своё начало с отправной точки.. . .
Джеймс слегка преувеличил, говоря о команде министерских прихвостней. В лазарете его навестил только один канцелярский крыс, один вид которого нагнетал на Гарри скуку. Он задавал стандартные для следователя вопросы, а прыткопишущее перо вносило его слова в протокол, который по окончании их беседы испарился прямо на глазах. Не считает ли он, что его падение было чьим-то злым умыслом? Нет ли у него врагов? Подозреваемых? Как давно он учится в Хогвартсе? Кто его опекуны? И почему такая впечатляющая тенденция его попадания в Больничное крыло? И всё время мистер Карст ни разу не взглянул на него, вперив взгляд на свои руки, говорил монотонным гнусавым голосом, от которого в конце у Гарри разболелась голова. Плохой новостью оказалось повторение ситуации в Хогвартсе на его третьем курсе – на территорию Школы пустили дементоров. И заслуга такой «приятной компании» целиком и полностью лежала на Министре, с письменным распоряжением которого Гарри ознакомила Лили. Ещё там говорилось о комендантском часе и расписывался целый лист наказаний для нарушителей. С Дуэльным Клубом можно было попрощаться, как минимум, на месяц, как и с походами в Хогсмит по выходным. Собственно, Дамблдор всё же добился изоляции Школы, но противником его было Министерство. Все эти ограничения накладывались до момента завершения расследования, которое, как надеялись преподаватели, не затянется до Рождественского бала, иначе велика была вероятность бунта учеников. Тихо переругиваясь с Луксором, Гарри неторопливо возвращался из Больничного крыла в слизеринскую гостиную, минуя злополучную лестницу в подземельях. Хогвартс самовольно решил провести его вниз другим путём, так что сам молодой человек не сразу это осознал. Ещё пять минут назад он выдержал неравный бой с мадам Помфри, выпустившей его из своих владений лишь тогда, когда он дал обещание, что раз в неделю будет приходить на осмотр. Видимо, профессиональное шестое чувство всё-таки существовало, а иначе её чрезмерную настойчивость он объяснить не мог. Когда впереди показался портрет, за которым скрывался вход в гостиную, Гарри испытал лёгкое волнение и машинально погладил себя по животу, но вовремя опомнился и опустил руки по швам. — Серебро паутины! «Думаю, я не хочу знать, что творится в голове у Слизнорта, когда он придумывает новые пароли...» Мадам Летиция Мелифлуа, в девичестве Нотт, задорно кивнула, но прежде чем открыть проход, подалась немного вперёд и с игривой усмешкой напутствовала: — Желаю хорошо повеселиться, милорд. Гарри аж передёрнуло от её слов, и, постояв в нерешительности ещё с минуту на пороге, он чуть ли не бегом вбежал в гостиную. На первый взгляд ничего не изменилось: старшекурсники неизменно занимались с младшекурсниками в специально отведённой части помещения, в камине горел огонь, царила учебная тишина. Однако с его появлением атмосфера изменилась – слизеринцы поглядывали на него с опасением, многие сразу же отводили взгляды, а малыши жались к старшим. Кроме того, в гостиной не наблюдалось ни Тома, ни его Ближнего Круга. Вряд ли бы они так с ходу рискнули продолжать тайные встречи своего клуба по интересам, не разведав для начала как следует обстановку. «Ладно, с отношением факультета потом разберусь». Без происшествий он добрался до спальни, в которой его поджидал весёленький такой сюрприз, в количестве шести штук. Приоткрыв дверь, он так и замер на пороге, оглядывая новшества. Спальня всё в тех же серебристо-зелёных тонах была магически расширена, свободно вмещая в себя уже шесть старинных кроватей с балдахинами и стандартными тумбочками и шкафами для одежды. Все постели были аккуратно застелены, но ни одна из них не принадлежала ему. Хозяева спальных мест сидели тут же, на ковре в центре комнаты, и играли во взрывающиеся карты: Пайнс, Малфой, Крэбб, Гойл, Рудольфус и Розье. — Отлично. И где я теперь живу? – поинтересовался Гарри и вопросительно покосился на Гидеона. Чёртов змей улыбался такой гаденькой улыбочкой, что поневоле становилось не по себе. — В комнате Тома, - весело отрапортовал тот. — И почему я не удивлён? Больше из вредности, он магией взорвал парочку его карт и с довольной улыбкой отправился на поиски комнаты Реддла. Замечательно, просто замечательно! Он отсутствовал всего шесть дней, а его самого и его вещи свободно двигают с места на место подобно шахматным фигурам на доске. Внутри всё дрожало от возмущения, когда он ворвался в нужную спальню. И замер посреди неё в немом удивлении. Визуально комната, рассчитанная на четырёх студентов, делилась на две части. Левая половина определённо принадлежала Тому: царивший там идеальный порядок, что в вещах, что в аскетичной расстановке мебели – в этом был весь Реддл. Слизеринские расцветки, пол застилал пушистый тёплый ковёр, аккуратно заправленная постель… и мощный защитный барьер, потрудиться над взломом которого придётся даже Гарри. Том был параноиком во всём, что касалось его вещей и личного пространства. Правая половина комнаты пока что безлико пустовала. Неожиданно в ней не наблюдалось стандартных серебристо-зелёных тонов, голый пол, стены, разве что его вещи были аккуратно разложены в шкафу, а школьные принадлежности занимали отдельный письменный стол. Второй его близнец был завален фолиантами и исписанными пергаментами. — И чем же я заслужил такую честь? Том отвлёкся от своего занятия и на стуле развернулся всем корпусом к нему, делая вид, что только сейчас заметил его присутствие. — Ты всё-таки стал моей личной головной болью, - просто ответил Реддл. – Свою половину можешь оформить и обставить по своему вкусу, только давай обойдёмся без ало-золотой расцветки. — А это не слишком ли, если мы вдвоём будем занимать спальню? Разве правила школы… — У факультета Слизерин свой собственный распорядок, устав и правила. А я староста, так что в этом нет ничего неприемлемого. К тому же, я весьма озабочен твоими частыми попаданиями в Больничное крыло, а так мне будет проще за тобой присматривать. Скорее уж, следить, - мысленно поправил Гарри и перевёл взгляд на уже свою кровать. Домовики наверняка уже обо всём позаботились, а Том предоставил ему какое-то подобие свободы, вроде выбора «обоев» для стен. Отличное начало совместной жизни, особенно учитывая, что в его прошлом оно складывалось не очень гладко. Волдеморт ещё был подвержен непредсказуемым вспышкам гнева из-за раздробленной души и частенько забывал, что «ненавистный Поттер» являл собой его вторую половинку, как бы трагикомично это не звучало. — Думаю, это будет занимательно, - в пустоту произнёс он и прямо посмотрел на не сводившего с него глаз Реддла. – Не боишься за свои секреты, Том? — А ты за свои? У тебя их поболее моего будет, Гарри. — Да брось, я же как раскрытая книга. Найдёшь ключик к шифру, и читай на здоровье, - добродушно усмехнулся Гарри, при этом ничуть не лукавя. – Кстати, мне понадобится твоя помощь, чтобы нагнать весь пропущенный материал. А потом поможешь мне здесь всё обставить. С полминуты на лице Реддла можно было наблюдать невиданное доселе удивление и недоумение, а после случилось то, что многих бы ввело в ступор или довело до сердечного приступа – будущий Тёмный Лорд рассмеялся.* * *
— А я всё равно не понимаю, что Том нашёл в этом Гриффиндоре, - задумчиво произнёс Гойл, заслужив недовольные взгляды от соседей по спальне. – Не такая уж он интересная личность. — Всё ещё обижаешься за то, что он вмонтировал тебя в стену? – хохотнул Рудольфус, обмениваясь картами с Розье. — Это всё стратегический ход, - пояснил Эван, не дожидаясь, пока их недалёкий друг соберётся с ответом. – Приблизив к себе Гриффиндора, Том планирует вызнать у него все его секреты, а потом выбросит за ненужностью. На это, по крайней мере, рассчитывал сам Розье. Он не понимал интереса Тома к полукровке, каким-то невообразимым образом оказавшегося потомком Гриффиндора. И похоже, старая Шляпа сошла с ума, отправив его на Слизерин. Он не подходил им: в первый же день подсел к изгою факультета, завёл с ним дружбу, а потом ещё сошёлся с грязнокровкой – чокнутой гриффиндоркой. Открыто заявить о своей полукровности мог только полный дурак, но новичок на второй день поставил всех недовольных и непримиримых с этим фактом на место, как когда-то это смог сделать Том, но иным способом. Все они, Рыцари Ближнего Круга, своего положения добивались долгие годы, но Гриффиндор неожиданно вошёл в их Круг, не приложив для этого ни грамма усилий, всего лишь продемонстрировав пару фокусов и бахвалясь своей более чем ценной кровью Наследника. И внимание Тома в последнее время было направлено на зеленоглазого новичка. Его интерес к нему за прошедшее время ничуть не угас, как это обычно бывало за пару недель, но, кажется, с каждым днём всё больше увеличивался. И, на памяти Эвана, он впервые по-настоящему озаботился чьим-то благополучием, и весьма радикальным способом. На факультете ни у кого не возникло сомнений в причастности Тома к смерти хаффлпаффки. Пусть в тот вечер он и сидел перед камином, наслаждаясь работой Эмерика Свитча «Руководство по перевоплощению для начинающих», на виду множества свидетелей, однако слизеринцы никогда не верили в совпадения, а уж тем более в искренний интерес Тома к этой грязнокровке. И последним толчком этому безумию, как ни странно, стал Гриффиндор. Розье отчего-то съедала тревога, что та же участь вполне могла постигнуть любого из Рыцарей, предприми они попытку навредить этому ничтожеству. — Ревность тебе не к лицу, Эван, - невозмутимо заметил Малфой, не отвлекаясь от игры. После того, как сделал свой ход, он поднял глаза на него, и юноша прочёл предупреждение в серебристо-серых омутах. — Будто вас самих не раздражает то чрезмерное внимание, которое Том уделяет этому ничтожному полукровке. — Хочешь, чтобы Том уделил побольше внимания тебе? О, я ему это обязательно передам, на следующей встрече, - рассмеялся Гидеон, но спустя пару мгновений улыбка слетела с его лица, а глаза угрожающе сощурились. – Вот уж не твоё дело, кому принадлежит внимание Тома. Хочу также напомнить тебе, что он и сам полукровка, и Наследник Слизерина. Ты сомневаешься в его решении? — Нет, конечно! – тут же спохватился Розье, заметив повышенный интерес остальных к их назревающей перепалке. Враждовать с Пайнсом было себе дороже, и это не учитывая того факта, что Реддл прислушивался к его словам и мнению. – Я не сомневаюсь в решении Тома, но я не доверяю Гриффиндору. Он… — Он никогда не станет одним из Рыцарей, - уже в более благожелательном тоне продолжил шатен и улыбнулся впившемуся в него взглядом Люциусу. – Он никогда не пойдёт по выбранному Томом пути. И он никогда не причинит Тому вреда. — Конечно. Ему не сравниться с Томом по силам, - уверенно заявил Рудольфус, на что Пайнс покачал головой, переведя на него свои слегка затянутые поволокой глаза. — Они – одно целое, - загадочно произнёс он, и Малфой уже не сомневался, что слова его были пророческими. – А тебе, Эван, я советую поумерить пыл. Последствия твоего своеволия могут быть очень… очень неприятными. Бросив свои карты в общую колоду, Пайнс поднялся с пола и покинул комнату, больше не проронив ни слова. Ещё несколько минут после его ухода в спальне царила тишина, пока её не прервал вопрос Крэбба, полный недоумения: — Так что, Гриффиндора трогать совсем нельзя? — Видимо, совсем, - отрезал Люциус и взглядом сделал то же внушение Гойлу. Рудольфус всё понял без слов, кроме того, его отношение к объявившемуся Наследнику Гриффиндора было более чем дружелюбным, можно сказать, тот каким-то образом сумел расположить здоровяка к себе. А вот за Розье придётся присмотреть – не хватало ещё, чтобы его нетерпеливость и несдержанность разозлили Тома.* * *
Этой ночью, к своему удивлению и раздражению, ему вновь не удалось как следует выспаться. Он упустил тот момент, когда Реддл незаметно выбрался из постели и покинул комнату, потеряв бдительность, но вот ползающий над ним Кехеш уже доводил до нервного тика. Почему именно рядом с ним?! Ему уже хватало одного фамильяра, сменившего хозяина, вот уж василиска только не доставало для полного счастья. Не выспавшимся, встрёпанным и жутко недовольным он заявился на завтрак, заняв уже привычное место напротив Тома, так и пышущего бодростью и свежестью. — Ууу, видок у тебя… - не преминул заметить Гидеон, оглядывая его почему-то с искренним сочувствием. — Пришлось всю ночь заниматься, чтобы нагнать пропущенный материал. Надеюсь, у Бинса мне удастся немного отоспаться. Объяснение, судя по всему, удовлетворило интерес большинства, так что на какое-то время его оставили в покое. Тем не менее, он то и дело ощущал на своём затылке чужие взгляды – осторожные, быстрые и испуганные. И взгляды эти принадлежали вовсе не слизеринцам, ведшим себя вполне обыденно-невозмутимо, а некоторым старшекурсникам с других факультетов. Это напомнило Гарри его второй курс, когда все узнали, что он может говорить на парселтанге. Спасибо, что хоть пальцами обвинительно не тыкали. — И что этот министерский чинуша собирается тут расследовать? Ведь и так ясно, что Торн сама утопилась в озере, - вдруг донеслось до него с женской половины, и староста шестого курса – Мелиса Фейр – метнула предупреждающий взгляд на белокурую третьекурсницу, тут же поспешившую закрыть рот. — Это уже вторая за два месяца смерть в хорошо защищённом Хогвартсе. Министерство обеспокоено, ничего необычного, - очаровательно улыбнувшись испуганной девушке, заметил Гарри и добавил слегка изменившимся тоном: - Такого больше не повторится. Это не выглядело обещанием или самоуверенным предположением, прозвучало констатацией факта, и многие за столом заинтересованно посмотрели на него и на Реддла. Направленный на него пронизывающий взгляд Гриффиндор умело игнорировал, уплетая завтрак за обе щеки. — Конечно, такого больше не повторится, ведь нас защищают доблестное Министерство и кучка дементоров, - обманчиво спокойно поддержал его Том, однако Гарри ограничился лишь сухой улыбкой, ничего не выражавшей. — Кстати, я ведь так и не выразил тебе свои соболезнования, - между тем продолжил он, не обращая внимания на то, как напряглись их ближайшие соседи по столу. – Слышал, вы с мисс Торн только начали встречаться. Наверное, ты сильнее остальных скорбишь о её утрате. Хотел бы Гидеон знать, что творилось в голове Гриффиндора в этот конкретный момент, но за неимением этого он мог лишь наслаждаться устроенным им представлением. А в том, что всё это было игрой на публику, он не сомневался, по крайней мере, ничего другого от Наследника Основателя-воина он не ожидал. — Мы с мисс Торн были не настолько близки, мне не выпало возможности узнать её лучше остальных, - с неизменной вежливой улыбкой парировал Том и незаметно вздрогнул, когда золотисто-зелёные глаза внезапно замерли на нём. Ему показалось, будто они изучают его, каждую частицу, проникая в каждый уголок души и сознания. Неожиданно пропали все звуки, запахи, ощущение стороннего присутствия. И снова всё резко вернулось, а взгляд Гриффиндора уже беззаботно блуждал по ближайшим блюдам. Видимо, найдя искомое, он триумфально улыбнулся и поманил кого-то пальцем. Да не кого-то, а что-то – практически весь факультет стали свидетелями того, как поднос с различными видами пирожных поплыл по воздуху в его направлении. С искренним недоумением они наблюдали за тем, как тем же фокусом Гриффиндор выложил на их с Томом тарелки два оставшихся шоколадно-ореховых эклера, а после вернул поднос на место. А спустя мгновение как-то странно и неестественно замер, будто опомнился, и вскинул растерянный взгляд на Реддла. А Том в этот момент очень пожалел, что они находились в Большом Зале, на глазах у преподавателей. Он с трудом подавил нервную дрожь и ему понадобилось время, чтобы вернуть привычную маску доброжелательности. Было заметно, судя по реакции Гриффиндора, что действие он выполнил машинально и так привычно, словно это было чем-то обыденным для него вот уже долгое время. И откуда, чёрт побери, он узнал, что это его, Тома, любимое пирожное?! «Упс», - Гарри мысленно чертыхнулся, заметив, каким испытующим взглядом его сверлил Реддл. Привычка. Когда они начали жить вместе, первое время приходилось быть очень внимательным к любым мелочам. Им понадобилось не меньше полугода, чтобы приноровиться друг к другу, дабы не устраивать скандалы и разборки на пустом месте. Так опытным путём выяснилось, что у них с Томом совпадали вкусовые пристрастия к сладкому лакомству. Потом в рядах любителей шоколадно-ореховых эклеров произошло пополнение, а в большой семье, как говорится, клювом не щёлкают. К счастью, в этот момент из-за стола поднялся Дамблдор, призывая студентов ненадолго прервать трапезу и тем самым спасая его от нелепых оправданий. — Попрошу немного вашего внимания. Как вам уже известно, в правилах Школы произошли некоторые изменения, которые, как я надеюсь, не повлекут за собой неприятных инцидентов, - оглянувшись через плечо на покинувшего своё место за преподавательским столом мистера Карста, директор продолжил: - Министерство Магии, обеспокоенное произошедшими в стенах Хогвартса событиями, прислало на время несколько стражей Азкабана – дементоров. Они будут патрулировать на территории Школы, но в сам замок вход им воспрещён. Я вас очень прошу, держитесь от них подальше и не пытайтесь войти с ними в контакт, потому как последствия могут быть очень опасными. Я уже предупредил старост факультетов и старост школы, они будут следить, чтобы никто не пренебрёг этой просьбой. И ещё, я прошу всех и каждого не пренебрегать собственной безопасностью и передвигаться по замку группами, - внушительно оглядев притихших студентов, Дамблдор кашлянул и отступил в сторону, уступая место на помосте министерскому чиновнику. – А сейчас я предоставлю слово мистеру Карсту. Присутствие дементоров даже за стенами Хогвартса, но на его территории, напрягало сильнее, чем ползающая шипящая тварь в водосточных трубах. Что бы Гарри ни делал, но с этими тёмными тварями найти общий язык у него не получалось, а их, как магнитом, тянуло к нему. Министерство, объединившееся с Дамблдором и не принявшее власть и само существование Лордов Равновесия, пыталось натравить на них дементоров, но если у Волдеморта к ним был своеобразный иммунитет, то у Гарри его не было. В своё время Том очень просто решил эту проблему – загнал тварей под землю и запечатал их там, во тьме. В этот раз придётся решать проблему иначе; не будет же он всюду расхаживать с Патронусом, да и их влияние могло плохо сказаться на малыше. Решив пропустить речь министерского надзирателя, Гарри обратился к Малфою. — Люциус, твой отец ведь член Попечительского Совета Школы, так? Блондин слегка растерянно кивнул и нахмурился. — Верно. К чему это тебе? Брюнет проигнорировал его вопрос, на короткий миг прикинул что-то у себя в голове, после чего вскинул руку вверх, обратив внимание сбившегося на полуслове мистера Карста к себе. — У вас возник вопрос, мистер…? Гарри поднялся с места, ощутив, как многочисленные взгляды в зале скрестились на нём. Недоумение Тома можно было практически пощупать руками в воздухе. — Гарольд Гриффиндор. У меня к вам и вашему Министерству один весьма существенный вопросик. А чем эти ваши хвалёные стражи Азкабана будут здесь питаться? И на весь Большой Зал опустилась звенящая тишина. Младшие, да и средние курсы озадаченно поглядывали друг на друга, а вот до старших начала доходить истинная суть зарождавшейся проблемы. Правда, мистера Карста вопрос не слишком-то обескуражил. — Ни вас, ни остальных обитателей замка это не должно волновать. Гарри вежливо улыбнулся, полностью скопировав улыбку Реддла, и театрально схватился за сердце. — Ах, вы меня так успокоили, так успокоили! – наигранно покивал он головой, а спустя миг маска наивного дурачка слетела с его лица, обнажив гримасу презрения и отвращения. – Хочу напомнить, а также уведомить присутствующих, что дементоры – тёмные существа, высасывающие счастье и радость из живых разумных созданий. Если кому-то невдомёк, каково это, то просто представьте, что рядом с ними вас не один раз посетит мысль наложить на себя руки. Если им запрещён вход в замок и ограничены они лишь очертаниями территории Хогвартса, значит, вы планируете кормить их разумными созданиями Запретного леса. Кентаврами? На мистера Карста приятно было посмотреть: от его былой самоуверенности не осталось и следа. Конечно, дементоры изучались школьной программой на третьем курсе, но те малые крохи информации не шли ни в какое сравнение с полученным жизненным опытом. — А что, если, допустим, кентавры решат перебраться подальше от этих мест, устроив ежегодное странствие по лесам? Дементоры быстро найдут себе новый источник пропитания, учитывая, что тут под боком разгуливают эмоции на ножках. — Мистер Гриффиндор, не устраивайте инсинуации. Дементорам строго-настрого запрещено приближаться к Школе и её ученикам. — У них голод – врождённый инстинкт, да не даст мне соврать профессор Лайон. — Вы абсолютно правы, мистер Гриффиндор, - тут же, будто только этого и дожидаясь, отозвался мистер Лайон, не скрывая своего веселья от складывавшегося практически одностороннего разговора. На лицах остальных преподавателей читалась безмолвная поддержка, и явно не министерского прихвостня. Очевидно, самоуправство Министерства никому не пришлось по нраву. — Кроме того, мне интересно, как к решению поселить на территории Школы дементоров отнёсся Попечительский Совет, чьи дети живут и обучаются в стенах замка и сейчас здесь присутствуют. Они вообще в курсе, что здесь такое происходит? Пока мистер Карст бледнел и краснел от злости, Гарри быстренько оглядел шокированные лица детей и пришёл к неутешительному выводу. — Судя по растерянным лицам, этим никто не озаботился. Ладно, возьму на себя такое бремя, и завтра же дементоры покинут Хогвартс. — Вы не имеете права! – очнулся министерский работник, уже откровенно сверля студента убийственным взглядом. – Министр... — Точно! – вдруг воскликнул молодой человек, стукнув себя по лбу. – Совсем забыл. А какое, собственно, отношение имеет Министерство и Министр к Хогвартсу? Школа территориально обособлена от Британских островов и не подпадает под их политическое влияние. Хогвартс – суверенное государство, не подчинённое Министерству или другим организационно-политическим единицам. Похоже, директор Дамблдор об этом забыл, так я напомню. — Во загнул, - в воцарившейся тишине восхищённый возглас Блэка прозвучал чересчур громко, но это немного оживило атмосферу. Как и появление привидений факультетов, зависших в воздухе за спиной Наследника Гриффиндора. — Скверный у милорда нрав. Слизеринский, - сокрушённо покачал головой Ник. — С кем поведёшься, как говорится, - задорно усмехнулся Барон, отсалютовав шпагой своим подопечным. — Так их, милорд! Не нужна нам эта скверна в замке! – зачастил Монах, воинствующе размахивая замызганным кровью платком. Те же подбадривающие и зазывные возгласы раздались и под потолком, где обосновались и другие привидения. Студенты поражённо оглядывали такое единодушие мёртвых обитателей замка, а мистер Карст и вовсе был напуган, видимо, ожидая немедленной над собой расправы. — Ах да, мистер Карст, напомните Министру, что только стараниями его предшественников было достигнуто Соглашение за 1684 годом. Пусть его внимательнее перечитает. Что ж, а я, пожалуй, отправлюсь писать письма, до начала занятий ещё успею. Довольный своим выступлением и произведённым эффектом, Гарри под звонкие аплодисменты привидений покинул Большой Зал. Не прошло и минуты, как следом со своего места поднялся Джеймс Поттер. — А я ему в этом помогу, - и кивнул кому-то за столом Райвенкло. Преподаватели с непередаваемыми лицами наблюдали за тем, как один за другим из-за столов стали подниматься двенадцать студентов – те самые, чьи родители состояли в Попечительском Совете, включая Люциуса Малфоя. А Дамблдор впервые осознал, какое зло поселилось в стенах замка.