Вопреки Судьбе

Больничное крыло было таким привычно узнаваемым. Выставленные рядками кровати, огороженные звуконепроницаемыми ширмами. Огромные витражные окна, из которых виднеются маленькие башенки Хогвартса. Застоявшийся запах лечебных трав, мазей и зелий. И, конечно же, кудахчущая над пока что первым и единственным пациентом в своей обители мадам Помфри. Гарри искренне был рад видеть эту строгую, но безмерно приятную женщину, вновь занимающуюся своим делом. К сожалению, в его времени она умерла на его семнадцатом году жизни… Изучение рогов заняло не так уж много времени. Порошок изменения был весьма распространён среди неких хулиганистых личностей, так что Поппи с уверенностью заявила, что за сутки дивные ветвистые украшения должны опасть сами собой. Но на это время она оставит пациента в лазарете, чтобы не пугать чересчур впечатлительных младшекурсников. Гарри, в принципе, было всё равно, где в Хогвартсе проводить ночь, главное, чтобы при прояснении сознания в Больничном крыле никого не было. Весь день он принимал какие-то зелья, чтобы облегчить период «опадания рогов», и читал книгу, которая уже лежала на тумбочке рядом с его кроватью. Неожиданно интересное чтиво: о том, как совмещать в бою заклинания и физические атаки. Мда, этому же его когда-то обучал Люциус, гоняя в тренировочном зале его и сына до седьмого пота. Но сколько бы Гарри не жаловался на нерадивого учителя, Том только посмеивался и с утра пораньше вновь отправлял его на садистские изнуряющие тренировки. Как же, если он не может колдовать в полной мере, то должен хотя бы уметь защищать себя мечом!.. И за весь день его никто не навестил в лазарете. Что ж, чего и следовало ожидать. Зато вечером после отбоя, когда мадам Помфри покинула свою обитель, началось самое интересное – сознание молодого человека прояснилось и пришло осознание. Осознание того, какой Северус гад и слизеринский ублюдок, какая матушка-Магия сволочная дрянь, а ещё отца и крёстного сюда приплёл, у которых шило в одном месте свербит! Кричал и ругался он со вкусом, не стесняясь в выражениях, только под пологом тишины. Никакого магического выброса не было, так что Гарри крушил всё собственными руками и ногами. Пострадала тумбочка, настольная лампа, кровать лишилась трёх ножек, ширма была изорвана на мелкие лоскутки, дверь лишилась ручки. Да, у Гарри была самая настоящая истерика, которых в своей жизни он устраивал три или четыре раза. Самым сокрушительным был тот раз, когда Том, Люциус и Драко отправились на задание, а он ждал их дома в состоянии, когда с минуты на минуту должен был родить! Под раздачу попали все, кто смел попасться ему на глаза, особенно Северус, у которого инстинкт самосохранения вообще напрочь отсутствовал. Вспомнив о том, что когда-то было, но чего уже, возможно, не будет, Гарри моментально завладела апатия, и он осел на пол, прислонившись спиной к полностью осевшей кровати. Зачем нужно было отправлять его в прошлое? Почему Северус не позволил ему остаться с ним? Извечному противостоянию Дамблдора и Тома был бы положен конец. И пусть исполнилось бы хоть одно Пророчество, но мир бы, наконец, избавился от язвы на своём теле, называемой войной. «…и смерть одного из них принесёт блаженный покой миру…» Гарри не мог позволить умереть Тому. Мир падёт в бездну Ада, если из мира уйдёт Тёмный Лорд. А Том клялся, что не сможет жить без него. Дилемма. Как сказал Северус-из-будущего, теперь перед ним был выбор: оставить всё так, как есть, и тем самым запустить процесс саморазрушения мира, либо следовать той истории, что известна каждому магу в его времени. Пустить всё на самотёк и устроить собственное счастье с Северусом, ну, и Томом под боком (а то мало ли дел наворотит), уничтожить Дамблдора сейчас, чтобы избежать угрозы в будущем. Но тогда в мир никогда не придут Лорды Равновесия, Светлый Лорд вряд ли явит свой лик, а Миллард никогда не появится на свет, и его милая крестница Розалин тоже. Появится ли вообще тогда Драко на свет? Его появление в этом времени уже пустило свои корни в неподготовленную почву, поэтому без вмешательства история будет развиваться совсем иначе. Нет, он не хотел терять оставшихся дорогих ему людей ни из-за разрушения мира, ни из-за отклонений в развитии истории. Если Том должен раздробить свою душу на крестражи, значит, он их создаст. Если Поттеры должны умереть в ночь Хэллоуина, защитив тем самым своего единственного сына, значит, Гарри сделает всё от себя зависящее, чтобы Джеймс и Лили стали близки. И плевать, что при этом будет страдать Снейп! В конце концов, он тоже должен будет стать тем сальноволосым ублюдком, третировавшим его четыре года в Школе. Когда вернулась Поппи, он получил такой нагоняй за разрушения, растянувшийся лекцией о нормах и правилах на два часа. Вытерпел он это стоически, после чего ему позволили позавтракать тем, что принесли ему эльфы: овсяная каша, бутерброды с маслом и сыром, тыквенный сок. Потом он продолжил читать книгу, иногда прерываясь на лёгкие перекусы, которые ему с огромной радостью устраивали домовые эльфы Хогвартса. Странное дело, есть хотелось постоянно, много и разнообразно, иногда он ловил себя на том, что сгрызает собственные ногти, потому что ему скучно и хочется что-нибудь пожевать. За весь учебный день Больничное крыло посетили два семикурсника, у которых проходил ЗоТИ, и один первокурсник, неудачно свалившийся на уроке полётов в живой колючий куст. Надолго они не задерживались, но всё время пялились на него, заставляя Гарри жалеть о том, что он сделал с ширмой. В лазарете его так никто и не навестил. Оленьи рога опали только ближе к ужину, и мадам Помфри с чистой совестью отпустила его в свободное плаванье. Закормленный тщедушными эльфами, Гарри решил не идти на ужин в Большой Зал, а сразу спустился в подземелья. И только на подходе к гладкой каменной стене, служившей входом в гостиную Слизерина, он вспомнил, что не выловил ни декана, ни старосту, чтобы узнать у них пароль. Высокомерная с виду дама в пышном платье и убранными в высокую причёску каштановыми волосами смерила его скептическим взглядом и мерзко ухмыльнулась, заметив растерянность парня. Гарри в ответ бросил на неё испепеляющий взгляд, который так удачно зацепился за ползавшую по нарисованным скалистым камням маленькую змейку. Оглядевшись по сторонам в поисках ненужных свидетелей, он тихо зашипел: — Здравствуй, ало-чёрная красавица. Дама на портрете издала полузадушенный вскрик и схватилась за сердце, а маленькая гадюка с любопытством подняла голову и высунула язык. — Говорящий? Но ты не Том. Хочешь поговорить со мной? — Возможно, как-нибудь в другой раз. Можешь помочь мне попасть в гостиную? — Пароль: «главная ценность – чистая кровь». Обязательно приходи. Мне здесь одиноко. — Хорошо. Спасибо, - обнадеживающе улыбнувшись старой змее, юноша перевёл строгий взгляд на уже пришедшую в себя даму на портрете. – Скажете кому-то хоть слово, и я изрежу ваше полотно. Главная ценность – чистая кровь. Женщина сделала умелый реверанс, после чего каменная стена с тихим шорохом отъехала в сторону, пропуская его в святая святых серебристо-зелёного факультета. Гостиная была абсолютно пуста, так как все ученики ужинали в Большом Зале, что давало шанс Гарри хорошенько осмотреться. Довольно-таки просторная длинная комната, оформленная в слизеринских цветах с двумя каминами, расположенных в разных её частях. Визуально гостиная делилась на две части: одну занимали книжные стеллажи и низенькие столики, за которыми, судя по всему, ученики по вечерам делали домашние задания; вторая была зоной комфорта, представлявшей собой два больших зелёных диванчика, поставленных друг против друга, и парочки удобных мягких кресел, расположенных перед камином. Несколько неприметных проходов вели в спальни, с левой стороны – половина девочек, с правой стороны – половина мальчиков. Над камином, украшенным искусной резьбой, висел гобелен с изображением огромного змея, похожего на василиска, на фоне полной серебристой луны. Как прозаично. Освещение тоже оставляло желать лучшего; зеленоватые лампы, свисавшие на цепях с потолка, создавали антураж средневековья, но явно портили зрение. Идти в свою комнату не было смысла – вещей, которые нужно было бы разложить, у него всё равно не было, а формой его обеспечили ещё в Больничном крыле: чёрные классические брюки, рубашка, мантия с вышитой эмблемой Слизерина и галстук в серебристо-зелёную полоску. Немного непривычно после свободной и лёгкой домашней мантии, но на что не пойдёшь ради успокоения нервов несчастного дедушки-директора. Решив провести время с пользой и комфортом, он взял с полки первую попавшуюся книгу и с всевозможным удобством устроился на кожаном диванчике перед камином, подогнув под себя одну ногу и привалившись боком к подлокотнику. Книгой оказался учебник по Арифмантике, но идти и искать что-то другое уже не было желания. Но не успел он прочитать и первой строчки предисловия автора, как посреди гостиной вспыхнул шар огня, в котором появился очень недовольный и крайне возмущённый Фоукс, но для Гриффиндора он был Луксором. Гарри дал ему это имя, когда феникс вместе с ним покинул Хогвартс и пожаловался, что «старый маразматик» зовёт его неблагородным именем. Имя Луксор пришлось птице по душе. — Знаешь, друг мой, порой ты ведёшь себя хуже ребёнка. Снова сбежал от Альбуса? Ему это наверняка не понравится, - на последнем предложении молодой человек ехидно усмехнулся и попытался продолжить чтение, но у феникса, очевидно, на него были другие планы. Перелетев на спинку дивана за левым плечом парня, он ни с того ни сего резко подался вперёд и цапнул его за ухо. Не до крови, конечно, но весьма ощутимо. — Ай, зараза! За что?! Феникс посмотрел на него говорящим взглядом, вроде «сам знаешь за что». А Гарри если не знал, то догадывался. — Не строй из себя мою няньку. Это были всего лишь идиотские рога. Луксор возмущённо вскрикнул и вновь приготовился клюнуть нерадивого юнца, но тот вовремя поймал и зажал ему клюв рукой. — Ещё одно поползновение в мою сторону, и я ощиплю тебя. До следующего возрождения будешь голым. Угроза была липовой, зато действенной. Феникс от страха поджал хвост и виновато потупил глазки. — Надеюсь, что твоё раскаяние искреннее. Луксор мелодично пропел, спрыгнул на сидение и подлез под руку, прижавшись к тёплому боку. На этот раз Гарри просто плюнул на присутствие феникса и, наконец-то, приступил к лёгкому чтению. Арифмантика не была его сильной стороной, с числами он никогда не дружил, но для убийства времени и отвлечения это вполне подходило. Прошло примерно полчаса, когда со стороны послышался скрежет отодвигающегося камня, а после гостиная постепенно начала заполняться шумом и гомоном вернувшихся с ужина учеников. Первые и вторые курсы сразу же разошлись по комнатам, а вот курсы постарше заполонили вторую половину гостиной, рассевшись за столы, чтобы заняться домашними заданиями. Трудолюбивые правильные змейки, приученные не откладывать свои дела на потом, тем более, что завтра суббота, и каждый из них уже по-своему распланировал два дня выходных. Гарри ностальгически припомнил, как Гермиона за уши тянула их в библиотеку, чтобы перед выходными сделать хотя бы часть заданного. А Рон каждый раз придумывал всё новые и новые отговорки, и с каждым разом его попытки сбежать были всё удачливее. Рон… Все входящие в гостиную, так или иначе, бросали в его сторону косые взгляды – украдкой или открыто. Гарри ощущал их интуитивно, но ни на один не ответил. В Гриффиндоре порядки были совершенно другие: намного проще, честнее, смелее. Не нравится человек – выскажи это ему в лицо. Хочешь познакомиться с новыми людьми – подойди к ним и первым протяни руку. Слизеринцы же были осторожны, присматривались, примерялись, оценивали, держались на расстоянии до тех пор, пока не выносился новому объекту вердикт – изгой или свой. Один из вошедших споткнулся на входе, заметив ирреальную композицию на диване, но подойти не рискнул и отправился к своим однокурсникам. Кажется, всех очень смущало присутствие феникса в их гостиной, который у многих почему-то ассоциировался с ало-золотым факультетом. Появление шестого курса ознаменовалось чересчур весёлыми голосами Рудольфуса Лестрейнджа и Джерома Эйвери, которые сразу же стихли, заметив новичка их факультета. Впрочем, старшие курсы повели себя глупее, не придержавшись отработанного многолетиями правила, и вместо того, чтобы так же, как остальные, проигнорировать его, они пошли на сближение. Не упустила своего шанса оказаться в гуще событий и Беллатрис, а там уже подтянулись и остальные, заключив его в своеобразную ловушку. Все устроились на диванчиках, трансфигурировали дополнительные кресла, но никто так и не рискнул нарушить его личное пространство, подсев на оккупированный им диван. Феникс вновь прикорнул под заботливой лаской, согревая своим оперением немного замёрзшие руки молодого человека. В гостиной воцарилась гнетущая тишина. Младшие посматривали на старших, ожидая их решения насчёт новенького, чтобы выстроить линию поведения. Старшие чего-то ожидали и в упор смотрели на молодого человека, который так и не оторвался от учебника. Спустя десять минут молчания, из дальнего кресла поднялся высокий изящный блондин и подошёл к новенькому, встав таким образом, что загородил столь ценный источник света, как огонь в камине. Гарри на это только вздохнул с сожалением; очевидно, этот вечер для него спокойным не будет. — Добро пожаловать на Слизерин, мистер Гриффиндор. Основателем факультета был величайший из волшебников и Основателей Хогвартса – Салазар Слизерин. Нашим гербом является змея – мудрейшая из существ. Наши цвета – серебристый и зелёный. Мы ценим хитрость, изворотливость и умение добиваться своей цели любыми способами. Позвольте, я объясню вам некоторые наши правила, выполнение которых, думаю, поможет вам сохранить жизнь. «Хорошая формулировочка», - мысленно усмехнулся Гарри и громко захлопнул книгу, прервав тем самым монолог Малфоя. Луксор у него под боком курлыкнул, выражая своё недовольство столь садисткой побудкой, но сразу же затих под чуткими пальцами на своём хохолке. — Мистер Малфой, вы староста факультета? – спокойно поинтересовался молодой человек, слегка наклонив голову набок. Если Люциус и был удивлён тем, что новичок узнал его, то ничем не выдал этого. — Нет. — Согласно тем же правилам Школы, приветствовать на факультете новичка должен либо его декан, либо староста, - покачал головой Гарри, после чего добавил чуть громче: - Несколько оскорбительно, что за прошедшие сутки с момента моего распределения никто из них так и не навестил меня, чтобы хотя бы элементарно передать пароль для входа в гостиную. — Но сюда вы всё-таки как-то попали, - пытаясь сохранить лицо перед однофакультетниками, заметил блондин, при этом предупреждающе прищурив глаза. Гарри очень хорошо знал эту его черту. Люциус мог сохранять внешнее достоинство и хладнокровие в любой ситуации, но вот серебристые глаза, если обратить на них внимание, всегда выдавали его. Глаза – зеркало души… вот уж правда. — Это останется моей маленькой тайной. Мистер Малфой, у меня нет желания тратить время впустую, разговаривая с пешкой, хотя и очень ценной. По крайней мере, до тех пор, пока на сцене не появится Серый Кардинал. А теперь, не будете ли вы так любезны отойти в сторонку? Вы мне свет загораживаете. Его коротенькая речь произвела настоящий фурор. Ему удалось на одном выдохе отмахнуться от всего факультета, оскорбить не последнего человека в окружении будущего Тёмного Лорда и опустить его до уровня мешающегося предмета мебели. Гарри мысленно поздравил себя со статусом изгоя, а ещё так же мысленно дал себе хорошую затрещину. Гриффиндорское упрямство и своенравность из него так и прёт безудержным потоком. Но вылетевшие слова не вернёшь обратно и приносить извинения поздно. Правильно ему Драко говорил, таких глупцов, как он, в Слизерин не берут… На Малфоя было страшно смотреть. Слева послышались первые отзвуки сирены… под названием Беллатрис Блэк. — Да как ты смеешь…! — А вас наш разговор никоим образом не коснулся, мисс Блэк, поэтому мне не понятно ваше возмущение. Вы и я – все взрослые люди, чтобы при оскорблении не хвататься за палочки. Вы слизеринцы или кто? — Я принадлежу благородному дому Блэков! А вот кто ты такой?! Безродный мальчишка… «Как дети, ей Мерлин…» — Вы забываетесь, мисс Блэк, - опасливо спокойным голосом прервал дальнейшие оскорбления брюнет, в то время как большая часть присутствующих наблюдали за тем, как темнеют его зелёные глаза. – Чистота вашей крови, впрочем, как и большинства магов, весьма сомнительна, потому как даже малая капля крови магического создания уже делает вас полукровкой. Бедный Салазар Слизерин, его чистокровный факультет наводнили полукровки. — Ложь! – закричал с не менее взрывным темпераментом Эйвери, однако в голосе его была отчётливо слышна нотка неуверенности. Впрочем, в глазах больше половины старшекурсников мелькнул страх. Один маленький незначительный факт, высказанный твёрдо поставленным голосом, и вот каковы результаты. Гарри не сомневался, что уже сегодня вечером кто-то из слизеринцев побежит в библиотеку, чтобы проверить утверждение. О, какое же их тогда постигнет разочарование! Ведь он им преподнёс чистую правду, когда-то озвученную самим Салазаром Слизерином… ну, или его портретом. И – как признался сам Основатель – он в большей мере благоволил полукровкам с примесью магловской крови, нежели смескам магов и магических созданий. Правда, Салазар сознался в этом посмертно, спустя-то тысячу лет, по прошествии которых почти каждая «чистокровная» магическая семья смешала свою кровь с тёмными или светлыми нечеловеческими созданиями. — Поверьте, я в большей степени осведомлён о жизни и мировоззрениях Салазара Слизерина, чем вы. Ну, конечно, не настолько, как его Наследник, - быстрый взгляд в сторону затемнённой ниши не остался незамеченным старшекурсниками, и все как один вздрогнули. – А я всё ещё жду тёплого и добродушного приветствия. Впрочем, змея мудра, но абсолютно хладнокровна. Холода достаточно, а вот мудрости – ни кната. Отложив потерявший его интерес учебник, Гарри взял Луксора на руки, неслышно поднялся с дивана и направился в сторону спален для мальчиков, оставив за собой полностью ушедших в себя слизеринцев. Никто не попытался его задержать, очень многие просто лишились дара речи. И только синеглазый юноша, сидевший в тёмной нише, с толикой восхищения проводил гордо удаляющуюся спину зеленоглазого брюнета. У него было предчувствие, что размеренная и уложенная жизнь факультета очень скоро изменится. Но вот хорошее оно или плохое?.. Следуя подсказке Замка, Гарри без каких-либо трудностей добрался до своей комнаты, которую теперь должен будет делить с кем-то из предполагаемых врагов. Ну, вот кто его просил хамить? Вроде бы взрослый человек, – двадцать один недавно стукнуло, – а погорячился, как гриффиндорец-первокурсник. Опять-таки, именно гриффиндорцем он и был, на что прямо указывала даже фамилия. «Надеюсь, моим соседом не окажется Малфой… Я с ним с ума сойду». Комната была большой и, что самое главное, нагретой. Она почти ничем не отличалась от гриффиндорской спальни, разве что другой расцветкой драпировок, ковра, покрывал. Всё просто утопало в зелёном цвете, отчего даже зарябило и помутилось в глазах. К ало-золотой палитре он тоже поначалу долго привыкал. И зачем только такое обилие цвета? Все четыре кровати были аккуратно застелены, и только под тремя из них стояли сундуки с личными вещами. Рассудив правильно, Гарри направился к единственной свободной кровати у дальней стены, придвинутой в самый угол. Феникс, осмотревшись, недовольно курлыкнул и повернулся к кровати хвостом. — Если не нравится, то возвращайся к себе на жёрдочку. Я ведь тебе говорил, что здесь мало места для тебя. Луксор упрямо впился коготками ему в плечо и боднул в щёку. — Нет, мне не нужна персональная грелка. А вот Дамблдор будет явно разочарован твоим столь явным предательством. Птицы – создания вольные, фиг кого послушают! Гарри с этим смирился, как когда-то. Когда он носил под сердцем Милларда, Луксор ни на минуту не оставлял его одного. Том частенько порывался ощипать «огненную курицу», особенно когда между ними начиналась борьба за место в постели рядом с ним. Само собой, Гарри любил спать у стенки, так что противостояние было нешуточным, и Тёмный Лорд не всегда выходил из него победителем. Семейные воспоминания вызвали у него радостную улыбку, с которой он, скинув ботинки, забрался на кровать и притянул к себе всё ещё дующегося феникса. Зато ночью он теперь точно не замёрзнет. — Ты вообще в своём уме?! – до боли знакомый голос с рычащими нотками вывел молодого человека из его личной нирваны, заставив обратить внимание на весьма неожиданного гостя. Снейп был похож на дракона: свирепый взгляд, убийственная аура. Разве что огнём не плевался и хвостом нервно не размахивал. В своём времени Гарри видел его таким только в тех случаях, когда что-то – прямо или косвенно – касалось его лаборатории. Ну, разрушения там всякие, или вызвавшийся сварить зелье Поттер… — Я в своём уме и твёрдой памяти, есть заключение колдомедиков из Св. Мунго. А что? Заключение, и вправду, было. Когда-то Северус лично отвёл его в Мунго, когда поймал за чтением магического вестника по Зельям. Его едва инфаркт не стукнул, благо вампирам он не грозит, но о вменяемости Светлого Лорда он всерьёз обеспокоился. — Ты идиот! Ты подставился перед всеми слизеринцами. Они теперь тебя со свету сживут! — Снейп, а, Снейп, ты в курсе, что кричишь на старшекурсника? Северус как открыл рот, так его и закрыл, при этом продолжив буравить молодого человека гневным взглядом. — И кстати, ты забыл, кто я? Благодарю за беспокойство, я уже большой мальчик. — Чтоб ты не пережил эту неделю! — И тебе спокойной ночи, - пожелал Гарри, но уже пустому проёму. Странный Снейп какой-то. И что это была за гневная эскапада? Выражение его беспокойства за него таким образом? Странно. А он-то полагал, что Северусу было всё равно на всех и вся, кроме, конечно же, Лили Эванс, кого так нежно любил и к кому эту любовь так трепетно лелеял. «А потом растоптал одним погожим днём, всего лишь бросив ей в глаза – грязнокровка». А ведь он так у него и не спросил, кому принадлежит эта комната. Что ж, придётся выяснять самому… но только завтра. На сегодня приключений с него достаточно. — Чур я сплю у стенки. Переодевшись в пижаму, Гарри опустил полог и наложил целую серию защитных, заглушающих и согревающих чар, при этом напрочь позабыв о палочке, оставленной в кармане мантии. Феникс не преминул занять удобное местечко рядом, поверх одеяла укрыв молодого человека своим крылом. И плевать, что только девять вечера, а он собирался спать! Новый день принесёт новые сюрпризы. Придётся всё же пойти на попятную и постараться хотя бы немного наладить отношения с однофакультетниками. Иначе Северус будет прав – неделю жизни в постоянной боевой готовности он не переживёт.