Несколько дней до 20 июля
Этот кулон Тарталья заказал ещё по возвращении домой. Ушло немало времени, чтобы ювелир закончил свою работу и Люмин смогла получить столь драгоценный подарок. Чайльд считал, что такая мелочь и не стоила ее внимания, такая девушка как Люмин достойна большего, а не обычного кулона. Щедро отплатив за работу ювелира, он покинул лавку. Уже вечерело, нужно было возвращаться во дворец. Хвала Архонтам переговоры между Мораксом и Царицей прошли крайне гладко, по крайней мере, со слов первого. Как бы не хотелось, но мерзавца Скарамуччу придется отпустить. Чайльд считал, что парниша не поплатился за содеянное. Он подверг опасности жизни жителей Мондштата, едва не убил Люмин и его самого, и после всего этого его помиловали? Поправив воротник, Тарталья поднял взор голубых глаз к небу, шел снег. Это не была метель или буря, привычная для региона, а обычный снег. Снежинки укрыли одеяние Предвестника, напоминая ему о времени до того, как он стал верой и правдой служить Царице. Почему-то в голове всплыл образ старшей сестры. Астер была его единственной опорой в этой семье. Даже любящая несмотря ни на что матушка не могла понять его так, как понимала сестра. Она могла дать хороший совет, выслушать и залатать душевные раны лучше любого, даже самого крепкого алкоголя. — Господин? — поклонившись, обратился слуга. Дмитрия Тарталья редко куда с собой брал в последнее время, верный помощник должен был заботиться о Люмин и Паймон. — Вы ещё желаете куда-то заехать? — Будь тут, — слегка отведя взгляд от танца снежинок, произнес Предвестник. Спрятав во внутренний карман шубы подарок, он побрел по узенькой улочке, чтобы найти нужную ему лавку. Давно он туда не заходил, и все же что-то подталкивало его к встрече с сестрой. Найдя нужную вывеску, он вновь поправил воротник, за который упало несколько снежинок, заставляя его поежиться. Хорошо, что прислуга не последовала за ним, толпа людей у рыбной лавки явно бы перепугалась. За прилавком стояла сестра. Астер с улыбкой на лице упаковывала рыбу для пожилой пары. — Астер, доченька, у нас немного не хватает, а внуков хочется чем-то угостить, можно мы попозже занесем? — неловко нашкрябывая мелочь в кошельке, произносит старушка. Ох, тяжело было отказывать этой парочке. Они покупают тут рыбу уже много лет, привели немало клиентов, да и людьми они были хорошими, порядочными. — Внуки из Сумеру приехали, ты же знаешь, редко их видим, они все в учебе да в учебе, — пытаясь хоть как-то оправдать свою просьбу, произносит старик. — Хорошо, — с тяжестью в груди произносит девушка. Будь ее воля, она бы отдала старикам продукты бесплатно, но брат Яр явно устроит скандал по этому поводу. — Доченька, спасибо! — все с той же нежной улыбкой произносит старушка, кланяясь в знак благодарности, и прячет рыбу в потрёпанный пакет. — Не за что, до свидания! — воскликнула рыжеволосая девушка, провожая парочку. Настолько она заработалась, что даже не обратила внимания на брата, который подошёл к прилавку. — Добрый вечер, чего желаете? — записывая в журнал долг, спрашивает девушка. — Сколько тебе должны эти старики? — доставая кошелек из внутреннего кармана, уточняет Аякс. — Чего? — девушка немного перепугалась, услышав родной голос. — Что ты здесь делаешь? — с грубостью произносит Астер. Они давно уже не общались с братом, а ситуация на дне рождении Тони вывела ее из себя; девчонке и так испортил настроение какой-то невоспитанный мальчуган, так ещё и брат с отцом повздорили, окончательно убивая весь праздничный настрой. — Сколько? — немного нахмурив брови, повторяет свой вопрос Чайльд. — Тебя это не касается, — вновь огрызнулась Астер. Устало вздохнув, Чайльд вытащил из кошелька несколько тысяч моры и положил их на прилавок. — Спиши этим старикам долг, а на сдачу купи себе чего-нибудь. Видел, в одном из прилавков выше по улице поставка ароматов из Ли Юэ была. — Хочешь поиграть в благородного рыцаря? — с ухмылкой на тонких губах дразнит его сестра. — Нет, я хочу поговорить с тобой, — Аякс поднял на нее серьезный взгляд, от которого у девушки по спине пробежали мурашки. Астер сжала челюсть. Так вот зачем брат пожаловал к ней. Взглянув на часы, она поразмыслила несколько секунд, а после выскочила на улицу. До закрытия все равно оставалось пятнадцать минут, так что ничто не помешало закончить торговлю раньше. Тем более сегодня не было ворчуна Яра. Накинув свое коричневое пальто, девушка, ухватившись за локоть чересчур высокого брата, повела того куда-то за лавку. Там оказалась небольшая скамейка под каким-то засыпанным снегом деревом. Это было место где она могла отдохнуть от вечного ворчания брата, который явно характером пошел в отца, и насладиться тишиной, выкуривая любимые сигареты, наблюдая как дым медленно растворяется в воздухе. Усадив младшего брата на скамейку, она сама присела рядом с ним. Подтянув к себе поближе пепельницу, Астер достала табачные изделия и спички. — До сих пор не бросила? — глядя на то как подкуривает себе сестра, спрашивает Аякс. Она лишь молча протянула ему сигарету. В благодарность кивнув, он взял ее, ожидая, когда сестра поможет ему прикурить. — Я курю с того времени, как ты сбежал из дома, так что бессмысленно надеяться на то, что я кину. — Отец так и не знает? — улыбнувшись себе под нос, произносит парень. — Он думает, что я бросила. После его нагоняя я научилась прятаться так хорошо, что даже агенты фатуи позавидуют моей сноровке, — выдыхая клубы дыма, произносит она, после чего по-семейному толкает брата плечом. Аякс удивленно смотрит на нее, а потом они одновременно заливаются хохотом. — Так о чем поговорить хотел? — закинув ногу на ногу, спрашивает Астер, с жутким интересом поглядывая на брата. Его взгляд тут же становится серьезным и он делает глубокую затяжку. Аякс хотел поделиться своими терзаниями и чувствами по поводу Люмин. Сестра ведь не знала, что на самом деле между ними нет никаких отношений, в которые так верит его семья. Он рассказал все, помимо личности девушки, с которой он проводил ночи после тяжёлого дня. Не стоит знать сестре об его интрижке с Предвестницей. Он был уверен, что она никому не проболтается, но, все же, это лишняя информация. Да, реакция Астер была вполне ожидаемой. С каждым его предложением ее голубые глаза все больше лезли на лоб, а желание хорошенько так наподдать брату за такое отвратительное обращение со столь милой девушкой только возрастало. Достав ещё одну сигарету, Астер подкурила. Такой шок явно нужно было закурить, немного переварить информацию, чтобы дать брату ясный и дельный совет, пока он не сделал еще хуже. Хотя, что может быть хуже? — Не будь я твоей сестрой, — небольшая пауза для того, чтобы струсить пепел, — я бы тебя уже прибила. Ты полный идиот. — Знаю, — виновато опустив голову вниз, произносит младший брат. — Я могу понять враньё семье, матушка уже какой год ждала, чтобы увидеть возле тебя девушку. Я могу понять роман с какой-то девицей, — в ее голосе нарастало что-то подобное злости и разочарованию. Она огорченно вздохнула. — Но я не могу понять почему ты, явно чувствуя что-то к столь хорошей девушке, идёшь и трахаешь другую? Тебя совесть совсем не мучает? — грозно нахмурив брови, она глянула на брата. — Я… — он даже не успел ответить, как она его перебила. — Позволь, я отвечу вместо тебя, — снова сжав скулы, произносит сестра. — Ты считаешь себя ублюдком, не достойным ее. Думаешь, что найдется кто-то получше тебя. Только вот ты сам ведёшь себя как полный мудак, даже не пытаясь сделать себя лучше, чтобы стать ей ровней. Вместо того, чтобы сесть и поговорить, ты убегаешь, словно ты одного возраста с Тевкром. Как думаешь, такая тактика сработала бы на войне? Вместо того, чтобы бороться, чтобы стать победителем, просто взять и убежать, доказывая себе свою ничтожность? — сестра явно была озадачена поступками брата. Ей было противно его поведение, но в то же время по-сестрински жаль братика. Из-за отца, из-за старших братьев, Аякс считал, что не достоин чего-либо большего. Он вбил себе в голову много глупостей ещё тогда, когда сбежал из дома, без возможностей от них избавиться. — Нет. — Ты ее любишь? — задала Астер ему вопрос, внимательно глядя на него. Аякс вздохнул и опустил глаза на заснеженный тротуар, заламывая себе пальцы, хорошо думая над ответом. — Да… Наверное, да, — он посмотрел на сестру со слабой надеждой. — Она… Она как лучик света, освещающий мглу, понимаешь? Она заставляет меня всегда улыбаться. Мне хочется заботиться о ней, проявлять к ней нежность. Я готов убить каждого кто обидел или оскорбил ее. От одного её вида меня бросает в приятную дрожь, сердце бьётся чаще, а кадык хочется проглотить. Я готов всегда проигрывать в наших битвах, лишь бы она была рада победе. Ее глаза и волосы, она словно яркое солнце, которое тепло согревает тебя. Астер внимательно слушала его. Да, он влюблен, но ему тяжело принять эти чувства. С такой теплотой в голосе, с такой нежностью он говорил только о членах своей семьи, и то лишь о некоторых. Никогда она не видела его настолько слабым перед человеческими чувствами. В последние года сестра видела его холодным, безразличным, но никак не влюбленным. Ей казалось, что до этого он никогда и не влюблялся. Возможно из-за этого он сотворил столько ошибок? Тяжело вздохнув, она встряхнула его по плечу: — Пока все исправимо. — Ты уверенна? Я боюсь сделать ей больно. — Если будешь тянуть и дальше, то точно сделаешь больно, — поджав губы, произносит сестра. — Поговорите. Расскажи ей все как есть, о том, что сделал, почему так произошло. Расскажи ей о том, что ты чувствуешь. Все решится, я уверенна.______________________________
20 июля. (От лица Тартальи)
Даже в свой собственный день рождения работа не даёт мне покоя. Нет, я, конечно, рад что Ее Величество поручает мне столько дел, ведь это показывает ее уверенность в моих силах и компетентности. Скольким ещё Предвестникам она может доверить столько дел? Наверное, только Пьеро. Доверие Ее Величества самое ценное, что я имею на этой работе. Милостивый ко мне Архонт одарила меня в мой праздник аудиенций. Ее Величество лично меня поздравила. Это большая честь для меня. Наверное лучшее, что смогла мне подарить Царица, помимо своей милости и благосклонности, это отпуск. Целых две недели меня бы никто не тревожил. Я могу посвятить это время тренировкам или отправиться в родную деревушку, чтобы провести время с семьёй. Но больше всего мне хотелось съездить куда-нибудь далеко, подальше от Снежной. Я люблю эти белые пейзажи и жуткие морозы, но и они мне надоели. Я уже привык к постоянным командировкам. Кажется, отличной идеей было бы взять в путешествие Люмин и Паймон. Им обеим тоже не помешает развеяться от вечных морозов. Девчонки мало где бывали после приезда в Снежную. Я уже не раз замечал как Люмин скучает в стенах дворца, даже тренировки и прогулки по саду ей наскучили. Ее можно было понять — за все время, что мы знакомы с ней, она всегда странствовала, да и до нашего знакомства тоже. Она привыкла всегда менять обстановку. Мысли о путешествии нужно было отложить. Семья ждёт нас на ужин сегодня. Нужно было заглянуть сначала к себе, а после и к Принцессе с Паймон. Как бы я не старался, но все мысли были только о том, куда бы съездить во время отпуска. На улице стояло лето. В Снежной оно было холодным, в отличие от других регионов здесь была вечная зима. Только весной хоть немного теплело. Хочется на море… Я так ни разу и не искупался в море за это время. Было бы славно лежать на солнечном пляжу вместе с Паймон и смотреть как Люмин собирает ракушки у воды, попивая коктейль. Натлан. Жаркий регион с выходом к морю. Кажется, отличный вариант. Точно! Нужно будет обговорить это с Люмин. — А? — я удивленно заморгал, будто пытаясь увидеть настоящую картину происходящего передо мной. Двери в мою комнату были открыты, в центре лежала коробка, а вокруг нее стояли Арлекино, Дмитрий и Паймон. По самодовольному лицу Арлекино и разъяренной Паймон я уже понял, что что-то не так. Не успел я сделать и шага вглубь собственных покоев, как в ярости на меня налетала фея. Малышка беспощадно била меня по голове, ее лицо было красным от злости. — Паймон! — скулил я. Это было не больно, силенок не хватит у Паймон, чтобы навредить мне, но её удары явно сбивали с толку. Схватив ее за шиворот, я оттащил ее от себя, одарив ее своим недовольным взглядом. Ей было плевать. Повиснув на моей руке, она все так же барахталась в попытке меня ударить, к кулачкам подключая маленькие ножки. — Ты! — вопила фея. — Ты богатый рыжий придурок! Чего? С чего это вдруг она так грубо? Неужели Арлекино взболтнула что-то лишнее, пока ни меня, ни Люмин не было рядом? Стоп. Люмин бы ни за что не отпустила Паймон разгуливать одну по дворцу. — Паймон, успокойся! — немного грозно воскликнул я, чтобы привести фею в чувства. Не успел я что-либо произнести как меня перебил надменный смех Арлекино. На ее лице играла явно недобрая улыбка. — Вы прямо как настоящая семья, — с какой-то больной интонацией произносит Предвестница. — Ребенок злится, — кивая в сторону Паймон, продолжает она. — Женщина плачет. Зачем она говорит загадками? Что за намеки, что с Люмин? Неужели она снова ей навредила? Если это так, я готов придушить ее прямо здесь и сейчас. Сжав губы, я ждал продолжения того, что она скажет. — А все потому что узнали правду, — мне показалось или ее язык скользнул между зубами, медленно проходясь по клыкам? После ее слов Паймон переменилась в лице, а Дмитрий виновато опустил свой взгляд в пол. Нет, нет, нет, только не это. Только не говори, что ты все рассказала. Нет, черт, нет. Это не должно было произойти так. Я сам должен был рассказать и объяснить. Я не знаю насколько в тот момент я был потерян, но могу сказать точно, настолько испугано и моляще я никогда не смотрел на Арлекино. Пусть она расскажет о чем-либо другом, но только не о том, о чем думаю я. Облизнув пересохшие губы, она фыркнула, понимая из без слов мой вопрос: — Да. Своим холодным взглядом она смотрела мне прямо в глаза, давая понять — Люмин знает о моих похождениях к Предвестнице. Шок переменился паникой и одновременно злостью. Отпустив Паймон, чтобы ненароком не сделать ей больно, я вплотную подошёл к Арлекино, сжав кулаки. — Блять, Арлекино, ты вообще думаешь своей головой, что ты делаешь?! — А что такого? — несмотря на то, что она была ниже меня, она гордо держалась и смотрела прямо мне в глаза, подняв шею. Я чувствовал как электричество щиплет кожу. Конечно, для полного счастья не хватало еще и «Грязное Наследие» активировать. Хотелось вмазать как следует девице за то, что полезла куда не следует. — Где она? — единственное, что я хотел сейчас — прикончить Арлекино. Но Люмин была важнее. Теперь я и вовсе не понимаю как ей все объяснить, но я надеюсь, что она меня выслушает. Арлекино хмыкнула, было такое ощущение, словно она плюнула мне в лицо этим поступком и своим поведением: — Убежала в слезах к себе. Оттолкнув от себя подальше эту дрянь, что она от силы толчка упала на пол, я в спешке направился к Люмин. Я бежал, что есть силы. Не прошло и минуты как я оказался у ее дверей. Дёрнув ручку, я понял, что она заперлась. Тактично постучав, я ждал от нее ответа: — Люмин, открой, нам нужно поговорить! — никакой реакции с той стороны. На что я надеялся? Но это смущало меня меньше всего. Было подозрительно тихо. Я стал стучать более напористо, не дай Архонты она что-то с собой сделала, я себе не прощу. Вся злость улетучилась, меня заполнили беспокойство и тревога. Эти чувства сильно выбивали из колеи. Страшный вой пронзил мои уши. Это была Люмин. Она взахлёб рыдала. Я слышал каждый ее больной всхлип, каждое мычание от боли, которую она чувствовала. Ей было так больно, а в этом был виновен я. Словно не контролируя свое тело, я неистово начал ломиться в дверь. — Люмин, открой! — я уже не стучал, я бил кулаком о дверь, чтобы она открыла, повторяя ее имя раз за разом. И снова за дверью была тишина. — Люмин, либо ты открываешь, либо я выламываю эти двери к чертям! — Пульчинелла мне этого не простит, но Люмин мне сейчас важнее. Ещё несколько ударов кулаком о дверь, дерево под столькими ударами начало гнутся и давать трещины. Собрав все свои силы, я влетел в дверь с ноги. Да! Я выбил замок, дверь распахнулась. Последнее, что я увидел — уходящий силуэт Люмин в зазеркалье. Мой разум застелила пелена отчаяния и злости. Я не помню как, но я оказался у зеркала, в которое немного ранее нырнула Люмин. Я увидел ее — растрепанную, скулящую, опечаленную в объятиях этого монстра, ее брата Итэра. — Люмин! — вопил я, что есть силы, тряся зеркало в надежде, что она услышит меня. — Люмин! — из раза в раз кричал я, срывая голос, лишь бы она повернулась. — Люмин! Она не слышала меня. А чёртово зеркало не пускало меня внутрь, лишь отображало то, что было в зазеркалье. Я видел самодовольное лицо ее брата. Принц Бездны смотрел мне прямо в глаза. Он стоял с гордо поднятой головой, идеальной осанкой, положив ладони на плечи Люмин. Я не увидел в этом взгляде ни капли сожаления и сочувствия к сестре. Его взгляд отображал лишь злорадство, а по лицу расползлась нездоровая хищная улыбка. Мне было плевать как я выгляжу перед ним. Жалким или расстроенным, мне было плевать, я не должен ей позволить довериться ему. Он манипулирует ею. Если она последует за ним, то это не закончится ничем хорошим. В попытках хоть как-то привлечь ее внимание, я начал бить по стеклу кулаками. Нет, она не слышала меня. Она не знала, что за спиной стою я, в попытке остановить ее. — Нет! Нет! Нет! — предо мной на яву предстал один из самых страшных кошмаров: она уходит, уходит вслед за своим братом. — Люмин, нет! ЛЮМИН, НЕ ИДИ! — словно в конвульсиях вопил я. И она ушла. Зеркало больше не отображало того белого пространства, в котором она была. Оно отображало меня. Я вздрогнул. Мое отражение… Насколько же оно мерзкое. Нет, насколько же мерзкий я. Зеркало к чертям полетело на пол. Осколки разлетелись по всей комнате. Злясь на самого себя, я ударил по стене кулаком, по красочным голубым стенам пошли трещины. Ещё раз, и ещё. Я продолжал наносить удары по стене, пытаясь выплеснуть всю злость. В пылу ярости я и не заметил как разодрал всю кожу на тыльной стороне ладони. На побелевших костяшках блестела кровь, от ногтей, вжатых в ладонь, остались кровавые следы. Злость сменилась разочарованием и отчаянием. Склонив свою голову к стене, я прикрыл веки, в попытке здраво рассуждать. Я… Это только я виноват в том, что она ушла. Я предполагал, что подобное может произойти, но я думал, что если обо всем расскажу ей, объясню все как есть, этот процесс можно будет остановить. Я почувствовал как глаза защипало. Неужели я сейчас заплачу? Из-за чего? Из-за того, что она ушла от меня? Да быть такого не может… — Тарталья… — робко, немного настороженно, ко мне подлетела Паймон. В попытке спрятать стыд перед феечкой за свой поступок, я опустил взгляд вниз. На полу, среди осколков лежал засушенный цветок и письмо. Что это? Проведя окровавленной ладонью по глазам, я попытался спрятать от Паймон слезы, которые должны были вот-вот брызнуть из глаз. Подняв бумагу с пола, я был поражен внушительным размером текста на пергаменте. Сглотнув ком, который накопился от проявляющихся слез на глазах, я принялся читать. «Люмин, мой прекрасный и нежный интейват, моя душа и свет…» — кулак сжал бумагу, до хруста помяв ее. Внутри пробудилось что-то видимое мне только ранее. Ревность? Да, она. Никто не смел так называть ее, кроме ме… Хотя заслуживал ли я обращаться к ней с такой нежностью после всего произошедшего? Поглядывая за мое плечо, Паймон тоже начала читать. — Неужели она прочитала письмо от Дайнслейфа? — в недоумении пробурчала Паймон. Неужели фея знала от кого это послание? Оторвавшись от бумаги, я посмотрел на Паймон, кажется, она поняла меня без единого слова, ведь начала объяснять: — Дайнслейф — мужчина, с которым путешествовал Итэр, пока Люмин не пробудилась, еще он помогал нам узнать о планах Бездны, да и вообще был первым кто хоть что-то рассказал об Итэре. Кивнув головой, я вернулся к посланию этого Дайнслейфа. В попытке обуздать эмоции и собрать мысли в кучу, я проделал несколько вдохов-выдохов. Холодный разум — вот, что сейчас должно руководить мной, а не эмоции. В порыве злости и отчаяния я вряд ли смогу вернуть Люмин обратно. Первым делом нужно было прочитать это послание до конца, возможно, оно тоже сыграло немаловажную роль в ее побеге. Не зря же оно лежало у зеркала. «Моя госпожа». «Итнейват». «Мой цвет». «Моя луна». Мое сердце разрывалось, а лицо корчилось от того, что в своем послании какой-то мужчина обращается так к Люмин. К моей Люмин. Я верну ее и больше никогда не дам в обиду, и сам не обижу. Не позволю такому повторится, даже если придется убить самого себя за проступок. «Я Вас полюбил. Кажется, ещё люблю», — последняя строка словно лезвием прошлась по сердцу. Я обязан сделать все, чтобы вернуть ее и сделать счастливой.______________________________
Тут так темно и холодно. Только сверху маячит лучик света. Если бы только у меня были силы дотянутся до него… Моя рука с трудом поднялась вверх, но почему-то она была так далека от света. Она не дотягивалась к мелькающему лучику. Почему это место было столь похоже на мою душу? Такое же темное, холодное и пустое. Здесь было так одиноко. Прямо как… Дома? Помню, как впервые чуть не убил человека. Это была глупая драка, я тогда был младше Антона. Я помню как отец после этого прозвал меня убийцей и отдал на растерзание рядовых Фатуи. Хах, знал бы ты, папа, чем это обернется. Теперь ты ненавидишь меня больше прежнего. Твоя ненависть только продолжает окрашивать мою душу в темные оттенки и сеять внутри меня хаос. Почему-то глаза неприятно щипало, а лучик света с каждой секундой отдалялся от моей ладони. Хах, да и не важно. Почему я стал таким? Я ведь не был таким, верно? Кажется, Бездна породила во мне все эти чувства: агрессия, самолюбие, гордыня, жажда крови и хаос… Так ведь? Куда бы я не ступил, я несу хаос в жизни людей. Я живу во дворце, подальше от семьи, ведь я боюсь сотворить новое горе. А в дворцовой суматохе хаос, который я приношу за собой, легко теряется. Иногда мне кажется, что я — не я. Что меня двое: испуганный, маленький мальчик с деревянным клинком в руках — Аякс, и кровожадный, бесчувственный головорез, не понимающий человеческих чувств и идеалов — Чайльд Тарталья. Ни один из этих двоих не был идеалом. Кем же стало быть, испуганным ребенком или кровожадным убийцей? Подсознательно, наверное, мною руководил хаос, что поселился во мне после Бездны, он выбирал монстра. Может, мне удобно перекладывать ответственность за свои поступки на свою темную сущность, но…это меня не оправдывает. У каждого человека есть темная сторона, но эти люди не убивают, не предают, не изменяют собственным чувствам, как это делаю я — Аякс. Я привык быть отшельником в обществе, монстром. Я убил множество чудовищ, предателей родины, людей, простых людей. А ради чего? Утолить жажду крови, которую так требовал хаос во мне. Я убивал не только цели своих заданий, я много лет уничтожал в себе все хорошее. Я признал себя монстром, не достойным ни почета, ни ласки, ни любви. Меня всегда удивляла забота со стороны других людей. Зачем? Однозначно я этого не заслуживаю. Я монстр. Будь я обществом, я бы запер себя в карцере на тяжёлых цепях — такое наказание я должен понести за все свои грехи. Казнь слишком проста, так я не прочувствую всей вины. Я приносил вслед за собой не только хаос, но и разочарование, скорбь и отчаяние. Поэтому я не подпускаю людей близко к себе. Поэтому я не позволяю себе чувствовать что-либо к другим. На примере своей семьи я понимаю, что приношу людям только боль. Будь моя воля, я бы отказался и от них, лишь бы не разочаровывать их, не крушить их жизнь своим хаосом. Я — монстр. Я делаю больно всем кто меня окружает. Я сделал больно той кто, кажется, пробуждала во мне только лучшие черты. Те черты, которые не были виданы Чайльду Тарталье, их знал только Аякс, но так давно не испытывал. Ее глаза… Они каждый раз заставали меня врасплох, заставляя делать давно забытые вещи — проявлять заботу и нежность. Эти два кор ляписа словно освящали мне путь по темной тропе моей души. Они словно искали во мне что-то доброе, теплое, они верили в то, что во мне есть что-то хорошее. Разве я заслуживаю их? Ублюдок. Убийца. Как такой как я мог получить их признание? Как я могу получить их доверие? Даже после того как я их предал, они вновь признали меня и полюбили. Меня. Полюбили. Они полюбили меня. Полюбили монстра, который сеет вокруг себя только сплошной хаос. Этот силуэт разглядел во мне что-то хорошее, раз полюбил, ведь верно? Я полюбил этот силуэт. Эту девушку. Я не заслуживал и взгляда в мою сторону, но она любит меня. А возможно, после моего грязного поступка, ее душа питает ко мне только ненависть, как и все остальные души, которые я столь глубоко ранил. Я не понимал человеческих чувств, но почему-то рядом с ней начал понимать. Я понимал, что она достойна лучшего чем я, который, в конце-концов, убил бы меня. Такой лучик света как она и такое грязное отродье несовместимы. Я отверг ее чувства, пытаясь спрятать свои. Это было так глупо. Я ведь мог просто постараться измениться, признать свою слабость, как я считал, — свои чувства к ней. И тогда она бы вновь не познала горечь разбитого сердца, не сбежала бы, опустошив меня и мое сердце. Моя Люмин, простишь ли ты меня когда-то? Примешь ли меня и мои чувства? Мой лучик света — Люмин. Стоп. Люмин! Точно, Люмин! Кажется, я пришел в себя. Открытые глаза начала щипать соль. Руки и ноги онемели от холода, а именно от температуры воды. Мы с Паймон направлялись в сторону ущелья (с которого я свалился в Бездну лет восемь назад), в надежде, что мы сможем попасть в Бездну. Кажется, мы перебегали через побережье моря, после чего я провалился под лёд. Из-за нехватки кислорода я медленно начал погружаться в себя. Хвала Архонтам, я вспомнил о Люмин. Видимо, я уже достаточно давно иду на дно, света луны практически не было видно. С трудом нащупав Глаз Бога, я попытался сосредоточиться. Да, у меня получилось использовать свои силы — мощный водный поток понес меня кверху. Жадно открыв рот, я начал хватать воздух — это было первым, что я сделал, вынырнув из воды. После начал цепляться руками за поверхность льда, пытаясь выбраться. Кто-то сверху тянул меня за шиворот в попытке помочь. По кряхтению я понял, что это Паймон. Во мне проснулась совесть или что это говорило во мне, пока я шел на дно? — Чайльд! — не успел я и сесть недалеко от места падения, как на меня с объятиями накинулась Паймон. Малышка была ужасно заревана, а вцепилась она в мою шею очень крепко, рыдая взахлёб. — Я.я.я, — захлебываясь, скулила феечка. — Я так боялась, что ты умрешь! Честно говоря, я был немного шокирован беспокойством Паймон. Хотя, ее можно было понять, сегодня от нее сбежала близкая подруга и единственный кто у нее остался, это я— последняя надежда на возвращение Люмин. Не отдавая отчет своим действиям, я обвил маленькое тельце руками, крепко прижимая к себе. Ладонь как-то по-отцовски начала проходить по макушке феи в попытке успокоить. — Паймон, все хорошо, — нет, ничего не было хорошо. Я едва чуть не пошел на дно, оставив это существо одно. Я и так чувствовал себя отвратно из-за ухода Люмин, а это будто было попыткой полностью меня добить. Сам виноват. — Я так боюсь, что Люмин не вернётся! — продолжая рыдать, проскулила малышка. Как бы мне хотелось сказать, что она вернётся, но я не был в этом уверен. Подняв голову вверх, я увидел укрытое звёздами небо и полную луну. Она напомнила мне о Люмин. Позволив себе на секунду восхититься ночным небом, я произнес: — Я верну ее, обещаю.