______________________________
Итэр слишком хитёр и создаёт собственные правила для того, чтобы не проиграть. Чайльд имел мало преимуществ в бою: незнакомая территория, запрещено использовать какие-либо элементальные навыки, из чего можно понять, что воспользоваться излюбленными клинками или же использовать Глаз Порчи явно не выйдет. В Бездне выживают лишь сильнейшие, те, кто могут защитить себя с деревянным клинком в руке — именно так ему говорила наставница. Эта прекрасная и сильная женщина, которой парень восхищался столько лет, оказалась алхимическим созданием, сотканной из элементальной энергии. Мало того, это создание было полной копией девушки, которую он любил. Женщина была похожа на нее не только внешностью, но и стилем боя. Сейчас, находясь на поле боя лицом к лицу со своей наставницей, Аякс вспомнил как желал скрестить их мечи и заставить ее использовать против него не одну руку, а две. Теперь, когда они вновь встретились, он хотел показать чему научился и на что способен. Даже если его наставница стала ему врагом, это не отменяет того факта, что она его спаситель и учитель. Принц ни за что не стал бы рисковать собой, все, что он делает последние столетия — это направляет, отдает приказы и наблюдает. Согласившись на дуэль с Предвестником, он даже и не думал участвовать в ней самостоятельно. В очередной раз Скирк исполняет роль верной шавки, у этого создания нет эмоций, но сможет ли она в равном бою выйти против собственного воспитанника? Кажется, последнее чего желала копия, так это зла парню. Она помнит его ещё четырнадцатилетним мальчишкой, она помнит как нашла его несколько лет назад, как они ели вместе суп и он всучил ей пирожок, давая обещание, что научит ее их готовить. Скирк прекрасно помнит, как просила Принца не трогать этого ребенка и дать возможность его обучить, научить выживать и найти способ отправить обратно домой. Скирк никогда не была полноценной личностью, ее облик полностью отображал внешность Принцессы, лишь повадки и вкусы немного отличались, копия была более озлоблена на мир и чувствовала ко всем одну лишь ненависть, но было то, с чем копия несомненно не могла справиться. Чувства своей госпожи. Если Люмин дорожила Паймон, Скирк так же испытывала к фее нечто подобное и не позволила бы себе навредить компаньону госпожи; если Люмин отчаянно ненавидела брата — Скирк разделяла с ней эту ненависть, но из-за чувства долга и страха быть уничтоженной не могла этого проявить; но было кое-что, что в Скирк было неизменным — ее чувства к своему ученику. Она всегда наблюдала за своим воспитанником, болела за него по ту сторону, и, несмотря на недовольства Принца, всегда внутри радовалась, когда узнавала, что рыжий малец вырезал ещё из сотню монстров в Бездне. Кадык ушел вниз, челюсть сжалась, рука крепко сжала рукоять меча. Впереди ждала самая самая тяжёлая битва в жизни Предвестника — дуэль с тем, кто научил тебя всему, с наставником. Для Итэра это выглядело как особое представление. Он собрал Чтецов и Магов Бездны посмотреть на столь интригующее зрелище. Было удобно в очередной раз бросать Скирк в тяжёлый бой, наблюдая в мягком кресле за происходящим. Мало того, он позволял себе выбирать правила поединка, место проведения и продумывал способ смухлевать. Он явно не хотел проигрывать, и тем более не хотел отдавать свой трофей Предвестнику.______________________________
Сражаться без излюбленных Гидро клинков было неудобно. Несмотря на все свои боевые навыки, парень никогда полностью не полагался ни на Глаз Бога, ни на Глаз Порчи. Он сам когда-то сказал Люмин: «Глаз Бога, Глаз Порчи, еретические учения Бездны — мне всё равно, лишь бы это делало меня сильнее». И все же, эти вещи придавали ему большей силы. Скирк никогда не использовала элементальные силы, какие-то заклинания она знала, но во время боя редко полагалась на такое. Победит не тот, кто больше всех смухлюет, победит тот, кто со своим оружием на «ты». Все же она недооценивала Тарталью. Ей всегда казалось, что малец так силен из-за своих побрякушек, но нет, сражаясь с ним, она осознала, что за все эти годы он отточил свои навыки до идеала. Каждый его шаг был просчитан наверняка, каждый уклон от атаки давался легко, а выдержка мышц поражала. Любой другой смертный упал бы от изнеможения, количества ран и залитых кровью глаз. Дуэль шла долго, уже больше нескольких часов, если сначала это выглядело как безобидный поединок, то сейчас учитель и ученик играли на смерть. Аякс не собирался сдаваться. Он пришел за Люмин, значит и уйдет с ней. Даже если придется вырезать весь Орден Бездны, убить ее брата и навредить эгу Наставницы. — Аякс, сдайся! — их мечи скрестились, а взгляды в ту же секунды приковались к друг другу. — Ни за что, — он со всей силы давит на рукоять меча, парируя удар, после чего оружие противника падает на пол. Взмахнув рукой, Предвестник оставил глубокую рану на плече Скирк. Темная жидкость, чем-то похожая на кровь, начала сочиться из плоти женщины. Немного проскользнув по полу, Скирк снова схватила меч и тряхнула плечами, давая понять — она не сдалась. — Аякс сдайся! — повторяет она, надвигаясь на него, и рубит мечом по плечу, точно желая отомстить за полученную рану. Чайльд лишь отталкивает ее ногой в живот, прокручивая плечо. В момент азарта и борьбы он и не почувствовал боли. Перед ним стояла четкая цель, он уже решил, если ради Люмин придется убить наставницу — убьет. — Аякс! — воскликнула Скирк, делая порывистые шаги обратно к парню. Схватив рукоять покрепче, она целилась прямо в живот. Но Тарталья успел отразить удар. Их клинки вновь встретились, издавая противный скрежет металла. — Я не хочу тебе зла, слышишь! — пытаясь сдержать напор парня, говорит наставница. — Наставница, простите, но я не думал, что Вы принимаете сторону столь гнилого существа как Принц Бездны, — сжимая зубы, проговаривает рыжий. — У меня нет выбора! — упираясь каблуками в пол, говорит копия, кажется, ещё немного и она потеряет опору. — Меня казнят, если я проиграю, прошу Вас… — Кха?! — Тарталья почувствовал, что живот пронзило нечто острое, выбивая из груди весь воздух. Неизвестный предмет был до невозможного горячим, словно раскаленное железо, покрытый острыми зубьями, которые болезненно касались внутренних органов, но не задевли их, чтобы не убить. Из этих самых зубьев выступала какая-то склизкая жидкость, постепенно заполняя рану. Это был Итэр. Ему так надоело наблюдать за многочасовой дуэлью, поэтому он решил, что было бы неплохо ее «слегка ускорить». Уж очень ему хотелось посмотреть на реакцию сестры, а после отрубить этому Предвестнику голову и отправить Царице. Выполнив свой грязный трюк, он не только ранил парня, но и наслал на него проклятье, которое будет распространяться по его крови через рану, медленно сжигая тело изнутри. Все те дни, что он будет жив, он будет страдать и сам начнет молить о смерти. Упав на колени, Аякс через силу вонзил свой меч в землю — он сдался. Он проиграл. Хотелось закричать от невыносимой боли, но все что он мог сделать — жадно хватать ртом воздух в попытке оставаться в сознании. Далее все как в тумане. Какой-то из Чтецов поздравляет Скирк с победой и оглашает, что через трое суток на этом же месте Одиннадцатого Предвестника Чайльда Тарталью казнят. Последние дни своей жизни он должен был провести в холодной и темной камере.______________________________
Медленно опустив веки, девушка как следует устроилась в кресле. Единственное, что оставалось в этом сером и гнилом месте — это фантазировать. Закрывая глаза, девушка представляла как они вместе с Паймон снова прогуливаются по улочкам Сумеру, наведываясь к торговцам. После они бы заглянули на рынок и посмотрели на очередное выступление Нилу. Даже мечтая Люмин знает, насколько бы заворожила ее рыжеволосая девушка. Далее они бы посетили Нахиду, выпили с ней сока и съели пару пит, после чего наведались к Тигнари и Коллеи. Помогли бы старым друзьям с лесным дозором и отогнали плесенников подальше от поселка, чтобы те ненарочно не напали на детей. Эти глупые мысли были единственным, что могло принести в душу девушки хоть каплю покоя и надежды. Она была слишком слаба, утратила элементарные навыки, поэтому сбежать было практически невозможно. Как бы ей не хотелось, инстинкт самосохранения ясно давал понять, что она попросту не выживет за стенами дворца. Дворец — единственное место в Бездне, где у нее есть шанс не умереть. Мысли прервал топот ног и скрип дверей. Это явно не Скирк, она всегда проявляет уважение в виде тактичного стука. Открыв веки, девушка лениво повернула голову в сторону дверей. В горле встал ком, внутри все сжалось, сердце будто остановилось, зрачки сузились, а руки впились в ручки кресла. Тарталья. Он выглядел ужасно. Если его состояние можно назвать таковым. Эти бездновские твари швырнули его как тряпку на пол, Предвестник упал без попытки встать. Лишь издал хриплый болезненный стон. Серый костюм был весь изодран, в багряных пятнах и грязи. Рыжие волосы были все в крови, руки изодраны. Лица девушка не успела увидеть. — Можете идти, — вытерев щеку от крови, Скирк отдала приказ двум Чтецам. Принцесса подрывается с кресла и подбегает к своей копии. Внутри все разрывалось. Куча вопросов, но больше всего ее беспокоил вид Предвестника. — Я требую объяснений! — выкрикнула девушка, испепеляя Скирк своим взглядом. Единожды копия видела свою госпожу в столь озлобленном виде, и это было в день, когда она узнала о преступлениях в сторону аранар. Скирк не чувствовала боли или слабости после боя, ей было абсолютно плевать на полученные ранения, уже через несколько часов они затянутся в столь привычные для тела шрамы. Но госпожа испытывала слишком много негативных эмоций, что явно повлияло на состояние копии. Закрыв двери покоев, она оперлась на них. — Приказ Принца, не могу уведомить Вас о произошедшем, — спокойно ответила копия. Голову начала пронзать какая-то неизвестная ранее боль, но это ничего не значило. Схватив Скирк за плечи, Люмин крепко вцепилась в них пальцами. Ногти проткнули кожу, а пальцы начали сжимать до посинения израненные плечи. Хоть Принцесса и ослабла, но это не означало, что она не может поставить прислугу на место. Ей это осточертело, Итэр приказал, да какая разница, что он приказал?! Он прикажет Скирк убить Люмин, она убьет ее и при этом сама умрет? Или как? Сколько можно? — Я хочу видеть Итэра, — сжав зубы, произносит девушка. — И немедленно! — воскликнула она. — Если он не придет, я наложу на себя руки, тогда и ты, и он умрёте! — в глазах Принцессы копия могла видеть лишь безумство, госпожа вцепилась в нее и трясла из стороны в сторону. В словах Люмин был смысл. Дайнслейф говорил, что близнецы за счёт своей силы не могут существовать друг без друга, если умрет Люмин — умрет и Итэр. Умрет Люмин — умрет и Скирк. Бездна останется без руководителя, а значит жителям Тейвата больше ничего не грозит. Это ведь самый лёгкий сценарий? Это самый простой путь, не так ли? — Госпожа, — прислуга хотела успокоить девушку, поставить на «путь истинный», не дать ей совершить то, о чем она говорит. Звонкая пощёчина. — Заткнись! В порыве ярости Люмин и вовсе позабыла о теле на полу. Сжимая зубы и сдерживая больные стоны, схватившись за живот и скрутившись, парень пытался приподняться, чтобы увидеть возлюбленную. Он столько прошел, чтобы увидеть ее. Для него это разлука была недолгой, а для нее прошло несколько долгих месяцев. Как она? Что с ней? Почему кричит сейчас? Все ли хорошо? Даже в таком состоянии он тянулся к ней и хотел знать, что у нее все хорошо. Рука, которой Чайльд пытался подпереться, безуспешно соскальзывает и он снова падает лицом в пол. Тяжёлый стук тела о мрамор прерывает Люмин. Тяжело вздохнув, девушка медленно опускает руки и разворачивается к полуживому парню. Надев ледяную маску спокойствия, она наконец пришла в себя. Она не знала, что произошло, но парень был хорошо потрепан, ему нужно было помочь. — Скирк, принеси миску с водой и тряпки. Копия успешно скрылась за дверью, чтобы выполнить поручение Принцессы и дать ей время остыть. Присев на корточки, Люмин медленно провела ладонью по волосам парня. Они все слиплись от крови, пота и грязи, но ей было плевать. Она так давно этого не делала, не зарывалась пальцами в эти непослушные рыжие пряди. Люмин не видела лица Тартальи, ей пока хватало и этого лёгкого, но столь интимного прикосновения. Не хотелось признавать, но она скучала. Скучала по этому рыжему придурку. Она переживала за него, но почему-то рядом с ним стало так спокойно. Тревога и боль будто ушли, но обида стала поперек горла. Она вот-вот хотела вырваться наружу. Люмин хотела закричать, требовать объяснений, но понимала, что сейчас не время для этого. Сейчас нужно помочь Тарталье. Холодная мужская рука через силу пыталась подняться в попытках ухватить ладонь девушки. Кожаные перчатки были мокрыми и холодными, от прикосновения его пальцев мурашки пошли по коже. А может мурашки пробежались не из-за того, что его пальцы были столь холодны, а потому что спустя такое долгое время он коснулся её? — Люми… — хрипло и тихо протянул он. Слова давались с большим трудом, поэтому Тарталья буквально выдавил из себя ее имя. — Моя… — Его поразила вспышка боли, он закряхтел, а после зашелся кашлем. Свободной рукой он зажал рану на животе и поджал колени к себе. — Потом, хорошо? — тихо ответила ему Люмин, бегло осматривая его рану. Люмин поднялась с колен, легко выскальзывая из слабой хватки парня, заставляя того испуганно вздрогнуть. «Нет, не уходи» — повторял он у себя в голове. А после почувствовал как тонкие женские пальцы взяли его за запястья и потащили в неизвестном ему направлении. От резкой тяги Тарталья вскрикнул, но понял, что своим криком мог напугать Люмин, поэтому крепко сжал зубы и, всеми силами игнорируя сильную боль, терпел и ждал, когда эта пытка закончится. Люмин с большим трудом, но смогла-таки переместить парня с холодного мраморного пола на белые простыни, которые тотчас же обагрились кровью, но ей было все равно. Состояние Аякса было куда важнее. Ему было все равно где он находится, насколько сильно тело ноет от боли. Главное, он видит любимую девушку рядом с собой. Чайльд со всех сил пытался не дать слабину, но каждое поднятие век давалось с трудом, было сложно оставаться в сознании. Поэтому в последний раз взглянув в обеспокоенные глаза Люмин, он провалился в глубокий сон.______________________________
Закончив обрабатывать раны парня, девушка собралась отмыть руки от его крови. Тело Аякса было в ужасном состоянии, на коже не было живого места. Даже во время битвы в Мондштате он не выглядел настолько ужасно: руки, ноги, торс, грудь, лицо — все было в увечьях. Одна только глубокая рана на животе, покрытая черной неизвестной субстанцией, приводила в ужас. Что произошло она не знала, знала лишь то, что к этому причастны Итэр и Скирк. Прислуга не дала ни единого объяснения, лишь принесла тряпки и воду, чтобы Люмин могла хоть как-то помочь Предвестнику и обработать его раны. Не было времени рыдать, расспрашивать Аякса о том, что он здесь забыл. Ему нужна помощь. Как только он придет в себя, она все узнает. Сидеть у кровати и ждать его пробуждения было крайне утомительно, ее мучали вопросы и догадки, связанные не только с сегодняшним инцидентом. Это крайне утомляло и погружало разум в заблуждения. Словно ты попал в густой сосновый лес, покрытый густым туманом, и пытаешься выбраться из него. Ты идёшь от одного дерева к другому в надежде, что ты здесь раньше не был, но понимаешь, что ходишь по кругу. Прошло несколько часов, небо покрылось темно-красными оттенками, близилась ночь. Нужно было отдохнуть, но совесть не позволяла лечь в постель к раненому парню. Тактичный стук прерывает раздумия Люмин. — Госпожа, — в дверях показалась Скирк вместе с прислугой. — Вам нужно умыться и переодеться. Хиличурлы оставили за ширмой большой металлический тазик с водой, а на краю постели оставили белоснежную ночную рубашку. Скирк удалилась, снова заперев комнату на замок. Тяжело вздохнув, девушка зажгла ещё несколько свечей, после чего немного сдвинула ширму, чтобы ополоснуться и смыть грязь и тяжесть, которая прилипла к коже. Живот пронзила острая боль, склизкая жидкость раскаленной лавой начала расползаться по месту увечья, широко раскрытые глаза остекленели, ноздри пробил холодный сырой воздух. Облизнув пересохшие губы, Тарталья медленно начал приходить в себя. Он потерял счёт времени, не знал, сколько прошло с того момента как он отключился. Как бы не ныли его ранения, он не забыл о свой цели. Набрав в лёгкие воздух, парень перевел свой взгляд с темного потолка, покрытого трещинами, в сторону. Люмин. Он не видел ее, девушка находилась за ширмой, но чувствовал ее присутствие. Свет от свечей, освещающий правую часть комнаты, и больно бил по замыленным глазам. Старательно пытаясь сфокусировать взгляд на темном пятне в углу комнаты, он смог распознать в нем знакомый силуэт, от чего по телу пробежала теплая волна, на мгновенье заставляя забыть о своем тяжелом состоянии. Казалось, что лишь ее присутствие на одном квадратном метре могло его исцелить. По лицу расползлась едва заметная улыбка. Аякс лежал неподвижно, наблюдая за ее маленькой тенью, за движениями ее хрупких рук и взмахами головой. Он слышал каждый всплеск воды и каждый тяжёлый вздох. Несмотря на боль, которая мучала его, где-то в внутри появилось чувство спокойствия. Он хотел, чтобы последние дни его жизни прошли именно так, на мягкой постели, в присутствии Люмин, которая смогла завладеть не только его сердцем, но и мыслями. Плески воды утихли, тень на стене начала перемещаться, видимо девушка закончила. Медленно и сладко потянувшись, Принцесса накинула на голое влажное тело длинную ночную рубашку. Тонкие пальцы скользнули в волосы, освобождая их от заколок, распуская белые локоны. Подняв со столика книгу, девушка вальяжно направилась к креслу у окна, в котором она просиживала сутки напролет. Устроившись и поджав колени под себя, она раскрыла книгу, медленно прошлась пальцами по переплету и начала искать то вместо, где остановилась. Единственным развлечением, помимо любования пейзажем, были книги. По совершенной случайности она узнала о библиотеке. Во время катастрофы часть некогда одной из самых больших библиотек Тейвата наполовину сгорела. Языки пламени унесли с собой немало ценных знаний, увековеченных в бумагах. Выбора особо не было, большинство книг не имело некоторых страниц, только с десяток остались целыми. Сейчас Принцесса читала книгу о флоре и фауне ранее цветущего королевства, описание животных и растений в книге сопровождались небольшими байками и рассказами, литература легко давалась и не казалась столь тяжёлой для усвоения. Уставшая и увлеченная книгой, девушка и вовсе не заметила как, стиснув зубы, за ней наблюдал Предвестник. Парень с трудом снова перевернул голову на другой бок, лишь бы насладиться видом возлюбленной. Она так изменилась, исхудала. Фарфоровые щеки больше не украшал тот мягкий румянец, а в глазах и вовсе не читалась жизнь. Собрав волю в кулак, Чайльд попытался приподняться, оперевшись на руки. Тело не хотело слушаться, оно дрожало и своим весом притягивало обратно к кровати. Как же тяжело быть таким бесполезным и жалким. Тарталья тяжело вздохнул. Ему хотелось подойти к ней, вдохнуть запах ее волос и кожи, обнять, усадить к себе на колени и послушать как она читает. Все, что ему оставалось, это лишь лежать и наблюдать за своей Принцессой, именно так он проведет последние дни своей жизни. В тихом покое, рядом с ней. Тело снова начинает охватывать резкая боль, доводящая конечности до лёгкой дрожи, в голову начинает бить мигрень, а глаза покрываются лёгкой пеленой. Такому сильному воину как Тарталья не престало скулить от боли, стиснув зубы, он лежал и терпел. Раньше травмы не приносили ему столько боли. Никогда ранее он и не думал, что вообще умеет ощущать всю тяжесть проигранной битвы. Спустя какое-то время девушка все же заметила, что бывший напарник очнулся, но не предала этому особого внимания. Лишь на миг ее взгляд застыл на тусклых голубых глазах парня, лишь на миг она позволила себе окунуться в их омут, большего она не могла себе позволить. Взяв со стола миску и пару чистых тряпок, она направилась к кровати, аккуратно положила все на край, чтобы ненароком не разлить, и принялась обмачивать ткань в прохладной воде. Обычная здешняя вода хоть и не сможет помочь исцелить Тарталью, но она хотя бы промоет раны от остатков застывшей крови и черной гущи. Осматривая эту неизвестную субстанцию, Люмин пришла к выводу, что брат наложил на парня какое-то проклятье. Девушка, пока Тарталья находился в бессознательном состоянии, всеми силами пыталась стереть с его кожи темное пятно, но на каждое прикосновение к глубокой ране Аякс судорожно шевелил кончиками пальцев и издавал болезненные стоны, хмуря рассеченные брови. С большой аккуратностью и осторожностью Люмин приложила мокрую ткань к ране в очередной раз, убирая остатки засохшей крови. Закончив с обработкой, Люмин собиралась убрать миску с водой, как тонкое запястье резко обхватила ладонь Предвестника. Тяжело выдохнув, он выдавил из себя эти слова: — Люмин, не молчи. Люмин уставилась на него непонимающим взглядом, но все же не сказала ни слова. В горле словно застрял ком. Она очень хотела с ним поговорить, обсудить все, что произошло между ними, но каждый раз прикусывала язык до крови, боясь сказать хоть что-нибудь. Даже сейчас, находясь в упадке собственных сил, он уверенно держал ее запястье, давая понять, что отпускать ее не намерен. Он больше никогда ее не отпустит. Он больше не посмеет причинить ей вред или же сделать больно, уж лучше убить себя, нежели снова причинить любимой столько боли. Лучше искалечить себя, чем позволить ей снова чувствовать горечь и обиду. Больше никогда он не оставит ее одну. Люмин опустила голову, пряча лицо за светлой челкой. От его прикосновений хотелось дрожать, от них было так тепло. Что это? Неужели остаток чувств вспыхнет подобно Фениксу? Нет. Этого нельзя допустить. От этого будет только хуже, ведь так? Потянув за запястье, Тарталья уложил Люмин возле себя, поворачивая ее лицом к себе. От неожиданности ноги Люмин зацепили миску с водой, и та с грохотом полетела на пол, выплескивая все на пол. — Так-то лучше, — Аякс выдавил из себя непринужденную улыбку. — Тарталья, не надо, — грубо и с особой раздражительностью произносит Люмин. Надув губы, она попыталась развернуться и встать с кровати, но на удивление сильная хватка Предвестника остановила ее и лишь покрепче прижала к телу. — Почему? — вопросительно вскинул брови парень. Он так хотел ее обнять, так почему же сейчас, когда они наконец встретились, она его отталкивает? Она оставляет вопрос без ответа, глядя куда угодно, лишь бы не на его лицо. Она вовсе не хотела говорить об этом. Глаза стали стеклянными, слезы сами собой начали наворачиваться от воспоминаний того дня. Тарталья нежно прошёлся своим носом по ее щеке, точно кот, ласкаясь после сделанной пакости к хозяину, и вдыхал запах ее кожи. Девушка задрожала от неожиданной ласки и тут же попыталась отстраниться. — Люмин… — остаток слов пропал. Казалось, лишь произношение ее имени говорило о его чувствах. — Ты… Ты сам знаешь почему, — выдавила из себя девушка. Ее плечи задрожали. Казалось, что ещё несколько слов и она расплачется. Грудь пронзила боль. Нет, не от того, что рана напоминала о себе. Со всей этой ситуацией он и думать забыл о том, что случилось по его вине. Как только он увидел Люмин, все плохие мысли тут же исчезли из головы. А сейчас, видя, что девушка вот-вот разрыдается, собственная совесть камнем легла на сердце, заставляя чувствовать себя максимально паршиво. — Я люблю тебя, Люмин. Его взгляд устремился в глаза девушки, а по лицу поползла небольшая улыбка от того, что он наконец-то это сказал. Он наконец-то это признал, не только для себя, но и для нее. Он это сказал. От услышанной фразы на несколько секунд она потерялась, лишь груз, который давил на грудь, не давал ей уйти в себя. Любит? Ощущения и чувства от этих слов неоднозначны. Ей не хватало кислорода, и она вот-вот задохнётся от чувств. Прикусив губу, девушка замолкла. Нужно сделать правильный выбор, нельзя допускать ошибок. Еле как вдохнув воздух, она, немного погодя, прошептала: — Мы поговорим об этом, когда выберемся. Аякс лишь усмехнулся, в глазах читалась горечь и сожаление. Он понимал, что они уже не выберутся, и оставшиеся дни он проведет рядом с ней, не обсудив даже самое важное — их чувства.