Маленькие прелюдии

У Джона не получается думать ни о чем другом. Ни о горячих (это чувствуется даже через одежду) ладонях Шерлока, ни о его шее, ни о животе или коленях. Несмотря на то, что одна ладонь касается спины Джона, не двигаясь - просто легко поддерживая, а вторая расположилась чуть ниже, на пояснице. Несмотря на то, что в шею Шерлоку он уткнулся носом и вдыхает ненавязчивый аромат дорогого одеколона так долго, что уже почти перестал ощущать его, а может, его обоняние просто переключилось на более естественный запах, исходящий от кожи Шерлока. И несмотря на то, что животы их прижаты друг к другу так тесно, что они приладились к дыханию друг друга, вдыхая и выдыхая синхронно. И даже несмотря на то, что Шерлок стоит, расставив ноги шире джоновых (из-за этого они почти сравнялись в росте) – почти до неприличия тесно обхватывая его ноги своими. Джон все это, разумеется, чувствует: включая и жесткую ткань рукавов Шерлока, в которую он вцепился пальцами, и тот еле слышный звук, с которым воздух выходит из ноздрей Шерлока и обдает ушную раковину Джона интимным теплом. В момент вдоха оно улетучивается (сейчас только этот неторопливый ритм - вдох-выдох, тепло-холодно, - напоминает о течении времени, все остальное замерло, как в стоп-кадре, кажется, что не только здесь, во дворе заброшенной целлюлозной фабрики, но и снаружи, во всем мире, давным-давно ничего не происходит, кроме этого объятия, длящегося секунду - но растягивающего своей значимостью эту секунду до непредставимых пределов). Но, хотя он все это ощущает, думать об этом у Джона, как не бейся, не получается - он думает только о своей ноге. О левой ноге, если быть точным. Ни о чем другом он думать не может. Даже о том, что, не будь тут Шерлока, он бы давно упал, или просто пошатнулся, и тогда... Но он не в силах думать даже о том, что может случиться, если мышцы ноги непроизвольно дернутся. Он просто думает о своей ноге. О Ноге. Возможно, правильнее будет сказать, что о Ноге он тоже не думает - это невозможно, думать, когда все мысли устремляются в одну точку и, достигнув ее, перестают существовать. Так что Джон о Ноге не думает, а просто позволяет ей съедать все ресурсы его мозга, существовать как некая данность, как вселенских размеров колонна или как чудовищная черная дыра. Вначале, еще до того, как появился Шерлок, Джон старался отвлечься от Ноги. Он понимал, что движения лучше ограничить минимумом, и после первого приступа паники взял себя в руки. Когда неподвижность становилась невыносимой, попытался справиться с этим чередой почти незаметного напряжения-расслабления икроножных мышц. Потом поймал себя на том, что, пытаясь успокоиться, отвлечься, шепчет - "крыловидная складка,передняя крестообразная связка, задняя крестообразная связка..." - и прекратил это. Когда появился Шерлок, Нога уже завладела сознанием Джона, и он просто позволил Шерлоку подойти и обнять себя. Уже позже, когда Джон уловил смысл слов Шерлока, которые тот повторил, кажется в пятый или в шестой раз - "постарайся сдвинуть ногу на сантиметр, чтобы я смог поставить там свою..." - Джон сорвался и наговорил Шерлоку много лишнего. Он сказал, что не позволит ему тут командовать, и что он человек, прошедший войну, и что он не позволит штатскому рисковать собой и все то, что полагалось говорить в том случае, когда друг, пытаясь тебя спасти, хочет заменить твою ногу – своей. Но ни на секунду, даже когда они, не имея возможности отстраниться и посмотреть друг другу в лицо, стали орать друг на друга и от оскорбительных, но не выходящих за рамки вежливости фраз перешли к почти площадной брани, - ни на секунду Нога не отпускала Джона. Шерлок тоже не отпускал. Наругавшись, они замолчали, и Джон ощутил, что объятия Шерлока стали... тревожней? - если так можно охарактеризовать объятия. В какой-то миг Джону даже показалось, что он перестал думать о Ноге и стал думать только об объятиях Шерлока, но это оказалось обманом. Нога, как оказалось, переросла Джона и теперь пронзала все его тело, устремляясь сквозь его кишечник, позвоночник, легкие, сердце, горло и мозг тошнотворным клубящимся потоком. Джон не представлял, откуда ему было уже известно, что Шерлок сделал все необходимое, что преступника успели обезвредить вместе с его сообщниками. Хотя они успели уничтожить следы подпольной лаборатории и были почти свободны, удирая из Лондона в том самом пыльном синем автофургоне с наполовину облупившимся рисунком ("коровы пасутся на лугу рядом с несуразно гигантской упаковкой йогурта"), - но благодаря Шерлоку их схватили с поличным. Возможно, Шерлок рассказал ему об этом, но Джон не был уверен. Если бы Джон чувствовал боль, было бы легче. Но боли не было. Вместо этого Нога пыталась завладеть сознанием Джона и диктовала ему свои требования. Она хотела вырваться на волю и грозилась поглотить Джона целиком, если он ее не отпустит. Нога выкидывала разные штуки - то притворялась чугунной болванкой, то соблазняла Джона невыразимым блаженством, если он хоть чуточку ею пошевелит, а еще лучше - согнет в колене или помассирует ступню... А то заставляла - скажи Шерлоку! попроси его! скажи! - приподнять штанину и провести вот этими самыми горячими ладонями по коже, от щиколотки до колена. Но Джон не поддавался, он знал, что Шерлоку нельзя двигаться. Как и ему. Если бы не Шерлок, Джон бы давно упал. Или в самом начале, когда он с ужасом ожидал повторного приступа паники, или сейчас, когда он сражается со своей Ногой. А сейчас тонкие сильные руки поддерживают его, прижимают к себе. Фигура Шерлока почему-то кажется хрупкой и невесомой, как лист бумаги, и Джону кажется, что нет тут никакого Шерлока, и он стоит один в обнимку с чужим пальто... Джон не знает, сколько прошло времени, потому что иногда ему кажется, что прошло несколько минут, а иногда - что он с самого рождения стоит тут, врастая Ногой в мягкую целлюлозную пыль , а еще ему кажется, что они с Шерлоком уже начали прирастать друг к другу, как края одной раны, схваченные хирургической нитью. Но это ощущение мелькает и отходит на второй план, потому что Джон не может сейчас думать ни о чем, кроме своей ноги. Левой Ноги. Джону кажется, что он - глиняная форма, в которую заливают расплавленное олово, чтобы отлить человеческую фигурку, но не рассчитали, и олова не хватило... Нога смотрит на Джона снизу, голодно облизываясь, Нога смотрит на Джона глазами, поблескивающими, как металлические пуговицы, и скалит зубы - "только спугни меня, только посмей не послушаться, - и тебя поглотит пламя, оно сметет тебя и его". Тебя и его... Она молча ходит вокруг Джона кругами и ждет, когда он спустится к ней, чтобы вцепиться в него и растерзать. В этот момент мысли Джона внезапно срываются с места, взбесившиеся от длительного бездействия, и Джон слышит их все одновременно, это похоже на купол из вопящих ртов. Каждый из них орет что-то свое, старается перекричать остальных и проорать свою партию как можно быстрее. Джон чувствует, как в его черепе образуется невыносимый вихрь, все ускоряющийся хаос из мыслей. В этот момент Джон чувствует еще и то, как по его щеке медленно, а потом чуть быстрее скатывается слеза, и он не знает чья она - его или Шерлока. Но Джону все-таки кажется, что не Шерлока. Джон слышит, как Шерлок что-то испуганно шепчет, и понимает, что это - "пожалуйста, не теряй сознания, Джон!" - но не понимает, что эти слова значат. Теперь он представляет Ногу, как высоченную каменную стену перед собой, тянущуюся в обе стороны до самого горизонта и уходящую вверх, до облаков, а еще он чувствует, что рядом с ними появляются какие-то существа, но разглядеть их толком Джон не может, вероятно, из-за того, что головы ему толком не повернуть, а ему и не хочется менять что-то в их с Шерлоком объятиях. "Это саперы, Джон" - слышит он голос Шерлока, и, к собственному удивлению, смысл фразы до него доходит. Орущий адский клубок мыслей в голове утихает, и Нога теперь кажется ему чем-то нейтральным, существующим без его, Джона, участия и не могущим ни угрожать ему, ни повелевать, ни строить на его счет свои планы, в общем, чем-то вроде доносящегося из-за холмов шума невидимого поезда. Джону теперь кажется, что он в состоянии говорить и воспринимать то, что ему говорят. Но почему-то ему начинает не хватать воздуха, и Джон понимает, что Шерлока рядом нет. Джон начинает принюхиваться, в надежде по запаху одеколона обнаружить, куда исчез Шерлок, и догадывается: что-то изменилось в положении его тела. Джон сидит. Это оказывается настолько странным, что Джона накрывает волной паники, его трясет, как будто под кожей у него - то там, то здесь - включаются маленькие моторчики. Джон с ужасом смотрит на Левую Ногу, которая согнута в колене. Это невозможно! Ему нельзя было сдвигать ее даже не миллиметр, а тут! Он сидит на перевернутом ящике, - постепенно понимает Джон, пытаясь справиться с паникой, на плечах у него появляется что-то яркое, какая-то ткань. "Противошоковое одеяло" - понимает Джон, озирается и видит Шерлока, который сидит чуть поодаль, держа свое пальто на коленях. Он в рубашке, рукав закатан, и бородатый толстяк в белом халате склонился над ним со шприцом. Джону становится больно, как будто Шерлока от него отрезали скальпелем. Джон уже не думает о своей Левой Ноге, он понимает, что ловушка со взрывчаткой, на которую он имел неосторожность наступить, когда бросился вслед за Шерлоком, уже давно обезврежена, и все позади. Но перед ним все-таки продолжает колыхаться какое-то дурацкое пугающее марево. Это Нога злится, что Джон о ней больше не думает, и пытается выразить это по-своему, встает перед глазами Джона косой мерцающей тенью, радуется тому, что его всего колотит. Джон не обращает на Ногу внимания, потому что занят очень сложным делом - заставляет себя образовать на лице улыбку, чтобы показать ее Шерлоку. Джон не знает, что надо говорить Шерлоку в таких случаях, и ему представляется, что улыбка будет самым верным решением, вместо никак не склеивающихся друг с другом слов. Улыбку состроить не выходит. Но Шерлок замечает и вскакивает с места, отодвигает засуетившегося толстяка в белом халате, отбрасывает ватку, которую тот прижимал к его локтю и идет к Джону, на ходу опуская рукав. Джон замечает, что Шерлока слегка покачивает, но вид у него довольно бодрый. Шерлок становится перед Джоном, смотрит на него, но Джону кажется, что он смотрит на его Ногу, и у той зарождается подозрение, что ей лучше оставить Джона в покое. Джон в восторге, хотя выразить это он пока еще не в состоянии. Шерлок запугал Ногу, и та, вроде, отстала. Дрожь утихает, и Джону внезапно кажется, что кислорода вокруг него стало гораздо больше, и до его слуха начинают доноситься звуки, цвета, запахи, и он замечает, что кроме Джона, Шерлока и врача, тут еще куча народу. Уже дома, когда они легли в постель, не сближаясь и настороженно разглядывая друг друга, как два незнакомца, которым почему-то предстоит ночевать вместе, Нога вновь заявила о себе. И Джон понял это по тому, как нахмурился Шерлок. Пространство между ними было заполнено невидимыми отравленными иглами. Ноге не удалось добиться своего, и она мстила, отталкивая их друг от друга и делая чужими. Этого нельзя было допустить. Сделав над собой нечеловеческое усилие, Джон протянул руку. Даже не протянул, а просто передвинул ее чуть-чуть ближе к Шерлоку. Под одеялом это движение было совсем незаметно, но Шерлоку оказалось достаточно. Он оказался рядом и прижался к Джону. Это ощущение оказалось для Джона настолько ярким и пугающим, что он зарычал, обхватывая спину Шерлока руками и сжимая его бока коленями. - Это были самые длинные двадцать минут в моей жизни, Джон, - сказал Шерлок, не воспринимая действия Джона как защитную реакцию. "Двадцать минут?" - подумал Джон, - "Какие еще двадцать минут?" Это его слегка отвлекло, и он не стал отбиваться от Шерлока, хотя вначале именно это входило в его намерения. Задумавшись, Джон не заметил, как Шерлок перешел к более конкретным действиям. Ладонь, скользнувшая по бедру и оказавшаяся между его ног, озадачила Джона больше всего. - Все это время, что мы стояли там, - продолжил Шерлок, на секунду оторвавшись от губ Джона, - я думал об одном и том же, как маньяк. - И о чем же ты... - хотел сказать Джон, но потом вспомнил, как Шерлок уговаривал его подвинуть ногу, чтобы он смог поставить туда свою, и замолчал. Хотя нет, скорее, замолчать его заставило другое – Шерлок осторожно вошел в него и замер. - Вот об этом, - тише, чем требовалось в этой ситуации, произнес Шерлок, чуть приподнимаясь на руках и глядя вниз на Джона так, что тот явственно ощутил, как отпрянули в стороны все тени и мороки, увязавшиеся за ним сегодня. - Ты удивишься, - солгал Джон, нежно проводя руками по изогнувшемуся телу друга, - но я тоже все время думал о том же самом! Они широко улыбнулись друг другу, и Шерлок стал приводить доказательства своей любви к нему – одно за другим, все быстрее и быстрее, пока Джон не принял эти доказательства все до единого. И потом, лежа рядом с уснувшим Шерлоком и слушая его дыхание (он бы слышал его даже во сне, как мать слышит дыхание спящих рядом детей), Джон осознал, что перестал тревожиться насчет Ноги – Шерлок любит его, и этого достаточно, чтобы со временем все тени и мороки были изгнаны из его жизни насовсем.