***
Мавр несет свою Ведьму, несет ловко, не напрягаясь, заботливо, тепло. Сдувает волосы с ее лица. Но Ведьма в сознании, и Мавр старается не смущать ее пристальным взглядом. Мавр поразительно почти не устал, он чувствует себя восхитительно: горячим и лихим, отстоявшим свое. Свою… Но Мавр знает, что Ведьме так говорить не стоит. Нашел вообще время ловить восторги и проникаться дракой, когда… Беда была так близко. Ведьму нежно качает в руках Мавра, как на яхте. Он старается идти плавно и только спрашивает тихо: — Как ты? Голова не кружится? Что-то болит? Мавр не знает, как иначе спросить. При мысли о том, что чужаки не то, что трогали руками, смотрели на его сокровище, становится душно и разум туманит гневом. Словно мало они им наподдали. Недостаточно. Мавр не знает даже, что больше его беспокоит: самочувствие Ведьмы сейчас, то, как великолепно справился с Наружними Череп, то… Как справился сам Мавр? Или и вовсе другое: чужие позволили себе прийти на их территорию. Это недопустимо. Это чревато. Это страшно. И… Нужно что-то решать. Мавр не совсем понимает как, он еще не сталкивался с таким, но одно понимает точно — стоит приставить к девушкам охрану. Пока… Пока все не решится. Пока не станет понятно, что чужим сюда ходу нет. — Ведьма, я прикажу парням посторожить вас. Временно. Ненадолго, но так надо. Я знаю, вы, девушки, не любите, когда парни лезут в ваше царство, но… Они на пороге постоят и вдали погуляют, если на пляж станете ходить. Скажи девочкам не бунтовать, не гнать защитников и не прятаться от них. Так надо. Хорошо? Мавр знает, девчонки ее послушают. Они не то, чтобы выбирают Ведьму, не то, чтобы дружат с ней даже, но… Они все же сделают именно так, как она скажет. Значит и согласие всех ему как обычно не нужно, но было бы хорошо заручиться поддержкой и пониманием Ведьмы. Хотя вот не о том стоит говорить с девушкой, да еще и после такого! Надо не о деле с ней договариваться, а успокоить. Но утешитель из Мавра никакой, надо признать, и Мавр недоволен, что это так. Снова недоволен собой. И трудно не отвлекаться на красу Ведьмы. Сейчас она бледна, и оттого глаза ее кажутся еще больше и темнее, а губы ярче. «Я никогда не допущу, чтобы еще раз!» Ведьма вздыхает, хотя не думает, что кто-то будет возражать против охраны. Глупо-то как… Они не привыкли бояться, что Наружность придет к ним, и оказались не готовы. — Наши и не станут спорить, — говорит она тихо. — Мавр, я могу идти сама. Мне приятно, конечно, но тебе, наверное, тяжеловато. Ведьма украдкой смотрит на Мавра — он и обидеться может, только вот сейчас ей и правда было бы удобнее, чтобы он просто ее проводил — ничего же не случилось, испугали просто. — Как вы пришли? — переключается Ведьма. — Да еще и таким составом. Мавр хмыкает, вспоминает Черепа, как он бежал к пляжу. Как дрался — один среди нескольких. Отчаянно, бесстрашно и… Глупо? Мавру не нравилось смотреть. Он и подумать не успел, просто ничего не осталось, кроме как схватить того, что нападал на Черепа со спины. Вот же черт! — Не надо самой, ты легкая, — отмахивается Мавр: тон его нежен, но слышно, что возражений он не потерпит. — Не пришли, прибежали… По Изнанке, оттого и успели. Череп узнал. Еще утром валялся в Могильнике, а потом — бац — уже все знает… Чудеса… «И он… взял меня с собой?» — окончательно осмысляет Мавр. Это тоже чудо какое-то. Такое, о котором стоит поразмыслить. Череп ведь не рассчитывал на помощь? Или все же да? Посчитал Мавра достойным? Или выхода не было? — Он ввел меня в курс дела, и мы сошлись на Изнанке, — озвучивает Мавр вслух. И теперь думает о Черепе. О том, как дальше? И стоит ли им обсуждать теперь эту ситуацию тоже? И какого черта вдруг нужно что-то снова обсуждать с Черепом? Мавр вздыхает и перехватывает Ведьму поудобнее. — Если вам с девочками что-то понадобится… Что угодно… Дай знать, — предлагает Мавр. — Надеюсь, что и Скопа не сильно пострадала. Пусть она не летает пока. Хотя это я сам ей передам, ты устала, наверное. Ведьма… Я больше никогда не допущу… — обещает Мавр тихим уверенным шепотом, себе даже больше, чем ей, но ему важно сказать. — Спасибо, — говорит Ведьма сперва, а над остальными словами думает. По этой стороне они добираются довольно быстро, можно бы предложить Мавру оставить ее у порога, но это будет, пожалуй, похлеще, чем если он опять вернет ее в спальню. Ведьма невольно усмехается, заметив удивление Мавра, поясняет: — Представила, как отреагирует почетный караул, если ты меня на крыльце оставишь. Хотя может мы и быстрее успеем… Мавр… Ведьма замолкает, ждет, чтобы Мавр посмотрел на нее и повторяет уже более серьезно: — Спасибо. Если бы не ты… — Ведьма опять улыбается, — даже у Черепа бы не вышло. Мавр ошарашен и не может отвести от Ведьмы глаз. Вроде бы она не сказала ничего такого уж необыкновенного, но Мавру приятно, и в груди теснится восторг. Чудо длится… Неужели только потому, что один Череп бы не справился? — Верь в меня, — Мавр неожиданно просит и это важно. Словно если Ведьма станет верить в него, то он не сможет не справиться. Словно он проявляется, словно он есть только потому, что его заметила сейчас Ведьма. Нет… Потому, что Череп тоже поверил и позвал с собой. Мавр отказывается думать дальше. То, что есть, уже достаточно пугающе. Он ускоряет шаг, относит Ведьму в ее комнату, медленно, осторожно ставит на пол. Смотрит на нее и видит цветы, соскальзывающие с ее ложа, и только потом отпускает Изнанку вокруг Ведьмы, она остается в Доме, и Мавр беззвучно прощается, снова обещает ей, но про себя: «все будет хорошо». Мавр уходит не оглядываясь, достает из кармана сигареты и зажигалку Черепа, некоторое время вертит ее в ладони, греет. Прикуривает уже вполне уверенно и с удовольствием затягиваясь. Возвращаться в Дом не очень хочется, но ему нужно знать из первых рук, чем все закончилось. Найдя нужное место, Мавр сосредотачивается, удерживая себя на границе. Он идет среди них, невидимый и неосязаемый. Они все существуют для него, а он для них — нет. Мавр смотрит на них сквозь тонкое марево Изнанки и реальности. Видит, как Череп и Хромой ловким ручейком отделяются от остальных, такие единые. И процессия вмиг, оставшись обезглавленной, рассыпается, рябит своей разношерстностью. Мавр закуривает вторую сигарету у крыльца. Череп почти задевает его плечом, а Мавр борется с очередным приступом раздражения: ему тошно быть невидимкой. А Череп вот снова… весь в белом и на коне, снова весь из себя рыцарь! Что за черт?! Но через минуту Мавр слышит, как его люди говорят о нем. Больше фантазируют, но он… Словно с ними, и они не видели, но уже знают, уже поминают, и в и голосах слышно что-то… Так похожее на благоговение. В этом нет страха, ведь он на их стороне. Мавр усмехается горько и все же идет к себе. Они должны увидеть его, чтобы образ в голове стал ярче. Мавр садится на свою постель и отвечает на их взгляды своим. Ему снова хочется курить, но он терпит, чуть сминая в кармане пачку сигарет. Кажется у него зависимость. Кажется ему нравятся именно те сигареты, что курит Череп. Другие он не пробовал, но и не хочет.***
Славик, Костян и Ярик медленно, но верно приходят в себя, ведь их тела почти не пострадали, в основном дух. Хотя они помнят… конечно, они помнят удары! И чувствуют боль внутри, такую внятную, ноющую, реальную. Они не пытаются понять, что произошло, и не думают о том месте, где побывали. Это кажется им далеким и странным. Они даже не обсуждают ничего — только саму драку. И верят, каждый тихо, не говоря другому, они верят, что все странное им просто померещилось? После удара по башке и не такое примерещится! Главное — они помнят не только удары. Но и лица тех, кто их бил. Те двое, что на них напали — так стоят перед глазами — таких забудешь… Это знание дорогого стоит! Может быть всего. Они местные, они банда, они своего не уступят. Особенно сраным обрубкам и убогим калекам. Эти двое, ну ладно — четверо может, — единственные их бойцы на лагерь и есть? А вот они за собой всех местных приведут. Чей пляж? Конечно, только их! Тут все их: и пляж, и море, и даже солнце, так-то. Они уходят быстро, переговариваясь шепотом, но отойдя достаточно далеко почти уже кричат, кличут своих.***
Ночь застает Дом притихшим. Музыка играет едва слышно, а разговоры ведутся шепотом. Ральф хмурится этому затишью, но воспитанники всех возрастов и стай настолько вежливы и почтительны, что он быстро сдается и уходит к себе. Странно, конечно, но не хуже обычного. У девушек оживления больше: расспросы оставлены до утра, но Варвар, притулившийся в коридоре, все же придает вечеру свою атмосферу. Девчонки притаскивают ему одеяло и подушки, а Трель вызывается отнести чай. Варвар, заслышав ее шаги, поднимает голову и хмурится. Он, надо сказать, всегда хмурится, глядя на Трель, что обидно, она же… Но сейчас в любом случае не до того. Трель подходит ближе, присаживается на корточки, придерживая юбку, и осторожно ставит стакан на пол. Трель напугана. Очень-очень. Страшно подумать, что она могла оказаться на месте девчонок. И страшно смотреть на синяки Двойни и Скопы, да и строгие лица Ведьмы и Гвоздики, пусть и без следов ударов, тоже не радуют. А присутствие Варвара успокаивает. Он протягивает свою широченную ладонь к стакану. — Горячий! — предупреждает Трель. Но Варвар успевает обжечься, Трель невольно касается его пальцев: — Больно? Варвар старается не смотреть на Трель. У неё очень высокий и нежный голос, не всегда даже расслышишь, но сейчас она совсем-совсем рядом, и… — Нормально, — бурчит Варвар и отдергивает руку. — Спасибо. Трель кивает, но не уходит, закусывает ноготь на большом пальце и смотрит. «Хорошо, что ее на пляже не было, » — думает Варвар. Она совсем не бойкая, наружние небось рискнули бы прямо сразу, и пиши пропало. Трель присаживается на пол, оборачивает юбкой ноги, наверное, хочет спросить, как там было. Но Варвар не хочет рассказывать. Да и видел он мало — в основном Черепа в его непревзойденном стиле «окажись сразу везде» — зато представить успел… Жуть просто: их было больше, и все — мудаки. Не узнай Череп, будь они с Мавром чуть медленнее… На них ещё никогда не нападали Наружние. И уж, конечно, никто из них, даже из Черепистов, никогда бы не тронул девушек. Варвар цедит сквозь зубы: — Убил бы гадов. Он прикрывает глаза и скрещивает руки. Ему не нравится мысль о патрулировании за девушками. А что еще остается? Хотя… Мавр обязательно придумает, что делать. Он же не Череп — тот только драться и умеет. Пусть и классно. Зато наверняка в этой ситуации не откажется проучить Наружних гадов. И его люди тоже. И Варвару плевать на честность. Они же бесчестно напали на девчонок. — Как там, — Варвар кивает в сторону спален, — девчонки? Трель вздыхает, смотрит на него сквозь ресницы. — Ведьму почти сразу придушили, и она сознание потеряла, а Двойня со Скопой дрались даже. У Двойни все лицо разбито… Двойня она же такая… ну почти как парни, только нет. Варвар хмыкает, а Трель вздыхает: — Какой же кошмар это все! Что же будет? Как думаешь? Не чувствовать безопасности и бояться куда-то ходить для Трель очень-очень странно. А ведь главное: это все случилось тут, у них, в Доме. Где воспитатели, где парни рядом… А как теперь Летать Скопе? — Наши это так просто не оставят, — уверенно говорит Варвар. Хотя, по правде, он плохо себе представляет, что можно сделать, но Трель так смотрит на него сейчас. Варвар невольно приосанивается и говорит, почти не смущаясь: — Ты это… Не ходи больше одна на пляж. Хочешь к морю, зови. Вообще-то приказывать может только Мавр, Варвар это знает, но черт… Трель удивленно моргает. Если она про это скажет Мавру, у Варвара будут проблемы, но не очень большие, наверное. А смолчать он не мог. Варвар быстро сжимает руку Трель и отворачивается. Трель моргает, глядя на него. Странный он, конечно. Но предложение хорошее. Надо вообще девочкам сказать, чтобы теперь всегда кого-то из ребят захватывали. — Ты завтра тоже будешь? — спрашивает вдруг Трель. Она понимает, что Варвара должны сменить, вот только Трель все же пошла бы с ним. На пляж. Ну или уже с Мавром. — Можно, я все равно тебя позову? — говорит Трель прежде, чем Варвар отвечает. А тот как будто краснеет, но кивает. И Трель довольная встает и обещает: — Я тебе сейчас еще бутеров принесу, подожди!