***
Череп выскальзывает с Изнанки легко. Малёк в него почти врезается. Это прямо входит в привычку, все время снисходить к своим поклонникам. Будто в насмешку этот тоже тень своего брата. Или наоборот? Но у этого нет ноги, они так отличаются. Малек широко распахивает глаза. Он кажется напуганным, а это странно. Этот вовсе не из пугливых, да и вообще: мальки их не боятся. Череп придерживает белобрысого за плечо: — Ты чего? Призрака встретил? Малек мотает головой, потом протягивает Черепу кусочек бумаги. Шмыгает носом. — Мы это… играли… Макс понимает вдруг, что мяч они не забрали, и если его не спер тот чужой, то унес ветер. Но ладно, Старшие все равно не узнают, кто мяч взял. — А на пляж приперся какой-то хмырь… чужой в смысле, — уточняет малек самую главную деталь, — и он… Череп резко приближает свое лицо к лицу малька, перебивает: — Он вас хоть пальцем тронул? — Ну, он это… Попытался, меня поймал, но мы с Рексом отбились, а чужой сказал передать это главарю… — Макс кивает на бумажку. Череп берет ее в руку, читает: сегодня… После 2… У… Ересь какая-то. Череп смотрит на малька. «Мы» — сказал он. «Передать главарю». Ну, конечно, наружние гады по счастью не знали того, что мальки: у них два главаря. — Вторая половина у Мавра, да? — Череп даже усмехается. Малек энергично кивает и пробует отстраниться. Опасается реакции. Череп чуть ослабляет хватку на его плече. — Умно придумали, — хвалит Череп. Думает: «По-честному». Малек неуверенно ему улыбается. — Беги, — говорит Череп. — Спасибо. И вот еще что: чтобы в ту сторону никто ни ногой! Пляж кончается там, где обычно торчит Р1. Это ясно? Малек хмурится, но не спорит. Кивает и обиженно сопит. — И чтобы после… — Череп думает о двойке в записке. — После восьми вечера на пляже никого не было. Череп для верности зло щурит глаза, малек впечатляется. Дать деру он не может, но удаляется на свой манер стремительно. Оставшись один Череп вздыхает. Посыл понятен. Осталось выяснить точное время… Ничто так не выматывает как долгий караул. А значит, надо к Мавру. Впрочем, к Мавру надо было бы по-любому. Глупо встречать непонятных утырков не полным составом. Череп закуривает и идет к крыльцу. Малек уже скрылся в Доме, у порога никого. Череп курит и думает. Визуализирует свой будущий разговор с Мавром. Ждать того на Изнанке времени нет. Ведь уже сегодня. Просто непонятно во сколько, а где — догадаться не сложно. «Надо бы хоть Хромого взять, — думает Череп. — для солидности.» Он понимает, что на Мавра Наружним лучше не смотреть — не оценят, и своей реакцией могут сбить бойцов Мавра с толку. Черт! А кто ж тогда будет командовать его людьми? Череп затягивается напоследок, тушит окурок и, подтянувшись, вспрыгивает на крыльцо. Ему все равно не найти ответа, лучше не загадывать и надеяться, что Мавр уже придумал, как это провернуть. Сперва Череп идет к Хромому. Без стука распахивает дверь в его комнату, взгляду предстает типический Хромой: из палатки торчит его пятка перевитая с чьей-то гораздо более изящной ногой, на насесте сидит нахохлившая Детка, откуда-то негромко играет Дженис Джоплин. Череп присаживается перед палаткой, Детка пикирует к нему. Череп смотрит на нее, и Детка, словно поняв, протяжно орет: — Чеееее… Хромой просыпаться не желает, он уснул не так давно, он только приобнимает Огонек, она классная, и говорит примирительно: — Детка, еще пару часов… — Нет у нас пары часов, дружище, — говорит Череп. — Выползай. Труба зовет. Голос Че — лучший мотиватор, Хромой вскакивает, но головой не бьется — палатка мягкая, все предусмотрено. — Ты спи, — шепчет он на ухо Огонек и выскальзывает из палатки, заворачиваясь на ходу в покрывало. Хромой еще более лохмат чем обычно, волосы его торчат как пакля, горб просто торчит, у него все давно проснулись и свалили на завтрак, тактично его не пригласив, за что Хромой благодарен. — Беда? — серьезно интересуется Хромой, придерживая покрывало. — Ну… — Череп выбирает слова, а Детка тем временем — вот вредная птица — перелетает на плечо к Хромому и оттуда заявляет с новой интонацией: — Чеееее! Упрекает его, судя по всему. — Эти… гады, что на девчонок напали, оказали нам почти услугу. Искать их теперь не нужно, сами нашлись. Но есть трудность. Череп протягивает Хромому свою часть записки. Хромой гладит Детку с нежностью, потом читает… — Сегодня в два? Они что ебанутые совсем? Куда мы Ральфа денем? У них что, с бумагой напряженка — от сердца оторвали этот мизерный клочок? — Хромой взволнован и поэтому ворчлив… — Едрены пассатижи, — говорит он в воздух, уронив покрывало и начиная одеваться. Черепа Хромой ничуть не стесняется. Как фокусник достает из-за палатки «банан», меняет кассету на Рея Чарльза, чтобы взбодриться и проснуться. Натягивает джинсы и футболку, проводит по волосам пятерней. — Куздра будланула бокра и курдячит бокрёнка! Че, я успею умыться? Мы куда? От бодрых трелей хозяина комнаты изящная ножка гостьи Хромого недовольно втягивается в палатку. Череп на всякий случай поворачивается лицом к двери. Зачем смущать девушку, если ей вдруг приспичит выйти поорать на Хромого? — Успеешь. Они — ебанутые, конечно, разве ты еще не понял? Но не совсем: это часть записки. Через мальков передали. Велели вожаку отдать. Теперь догадаешься, куда мы? Хромой не дурак, он догадывается. Хмурится. — Я сейчас! Скрывается в ванной и возвращается через пару минут, по лицу его стекает вода, некоторые прыткие капли заползают и в ворот футболки, но Хромой не вытирается. — Готово, пошли. Че… И что ты собираешься ему — Хромой выделяет это веское «ему», — сказать? Целеустремленность и уверенность Че всегда поражали Хромого и продолжают поражать… Череп смотрит на Хромого исподлобья. Признаться вариантов, что говорить Мавру немного. — Я просто покажу ему свою половину, а он мне — свою. Мавр у нас, конечно, тоже немного того… Но не идиот же. Идем. У нас еще куча дел до этих после 2… — Идем, — соглашается Хромой. После того, как он пронаблюдал за Мавром Там, когда Седому и Ведьме было плохо, Хромой даже может поверить, что Мавр послушает. Никого никогда не слушал, но… Хромой сам видел в тот раз. Мавр вообще был не таким, как Хромой помнил. Во всех смыслах: не тот мальчишка, что запер его на Изнанке в их девять лет, не тот Мавр, что ездил по Дому высокомерным царьком последние годы — такой из разряда фантастики или книжных злодеев. Однако Там Мавр не был никем знакомым — вот вообще совсем. И этот новый был что-то… Особенное? Если бы Хромой не видел Мавра своими глазами, то не поверил бы в него. Зато Хромой верит в Че безгранично и надеется, что тому удастся договориться. На время. Против общего врага. Раз они уже могут договориться Там, значит… Хромой верит. Но отделаться от своих привычных ощущений и обоснованных сомнений в Мавре не может, оттого даже шаг его становится быстрее.***
Мавр находит в тумбочке книжку и решает, что пока никого нет, можно попробовать почитать самому. Книгу он выбирает из последних, еще не читанных, с гладкими, местами не разрезанными страницами, поэтому решающее значение придает названию — «Порою нестерпимо хочется…» «Обо мне?» — думает Мавр. Читать и слышать голоса только в своем воображении, зато именно так, как сам хочешь, оказывается на удивление увлекательно. Мавр ничего не решает, он просто следует за динамичным живым слогом и повествованием, погружаясь в чувства героя, и от того приходя в движение. Мавр увлечен… и осторожно незаметно, почти не отрываясь от книги, подкатывается к выходу. В комнате висит тишина, и Мавр разрезает ее скрипом петель, выезжает за дверь и теперь читает там, его совершенно не смущает, что он посреди коридора, хотя Варвар и Якудза смотрят на него немного странно. Трель появляется в коридоре, замечает Мавра, он почему-то не у себя, но ее это мало смущает. — Мавр, — щебечет она. — Доброе утро! Тебе почитать? Она не замечает, как от ее голоса Варвара будто передергивает, и привычно занимает свое место рядом с Мавром. Мавр думает, что, к удивлению, предпочел бы просто сам почитать дальше. И чтобы Трель пощебетала с кем-то другим, вот хоть с Варваром… Мавр впервые подмечает его взгляд, что снова и снова возвращается к Трель. Мавр отвлекается: — Поедем на воздух, подышим у крыльца. Мавр не хочет уезжать далеко, чтобы Череп долго не искал, чтобы Гвоздь был поблизости. Отъехать от комнаты даже до конца коридора они не успевают — Череп с Хромым выходят им навстречу.***
Хромой видит Мавра, с небольшой процессией: Трель, Варвар, Кулак и Якудза. Мавр катится на променад, наверное, и Хромой прячет усмешку. — У кого-то, как всегда, хуй просто золотой… — шепчет он на ухо Че. Череп сперва давится смехом, но отвечает мрачным взглядом, ему ведь сейчас говорить с Мавром. И Череп посылает Хромого, очень вежливо и по делу, в известном направлении: — Стукнись к Седому. А сам выступает в середину коридора, демонстрируя, что встреча не случайна, руки держит свободно вдоль тела, чтобы их было видно. Злополучную записку держит зажатой между пальцев. Ее, наверное, не заметить, но все же. Мавр притормаживает: — Кулак, позови мне Гвоздя, он нужен. Варвар, позаботься о девочках. Идите все в комнату, пусть выйдет только Гвоздь. Кулак смотрит недоверчиво, но Мавр непреклонен, взгляд его становится злым, и никто не решается спорить. Мавру становится немного труднее дышать. Дышать, когда Череп стоит так близко и смотрит всегда тяжело. Словно воздух густой и не течет, а стынет или обжигает. Мавр не боится, эти чувства другие… Массовка обычно помогает отвлечься, но сейчас, когда они должны говорить, Мавр никого не хочет. Он не доверяет им, недостаточно, чтобы они слушали переговоры. А Череп явно настроен на них, вон стоит как на ладони, руки показывает. А у Мавра пальцы сводит от холода, и по ним проскальзывают искры. «Глаза б мои на тебя не смотрели!» — в сердцах думает Мавр. Хорошо, хорошо, правильно, что Гвоздь есть, и доверие это есть, а то пришлось бы как лоху ехать к Черепу с Хромым в одиночестве. А так вожак и охранник — все чин чином. Мавр не торопится трогаться, он ждет, что дальше сделает Череп. Пойдет ради дела на чужую территорию так прямо, когда сам Мавр смотрит? Череп и Хромой видят, как Мавр остается один. — Сейчас все будет! — Хромой улавливает посыл Че и обстановку. Он отходит без страха и лишних опасений, ведь Мавр почему-то отослал своих, только недоумевает: Мавр, получив записку, стал готов к переговорам? Он что… вырос? «А я тогда, что — состарился?!» Череп делает первый шаг к Мавру. Из-за дверей мальков торчат головы, Череп вдруг их замечает. Конечно, они-то уже все в курсе записки. И, хочется верить, комендантского часа. Череп и не думает их шугать. Чем быстрее все узнают, тем лучше. В мальках Череп уверен: разнесут адресно, минуя воспитателей. Им же не впервой, признаем это. Мавр не собирается уступать, слишком его снова бесит Череп, он еще довольно далеко, но видно, как мышцы играют на его руках, и какие запястья тонкие. Череп худой и вытянутый, как струна — красивый? У Мавра даже кулаки сжимаются — он завидует безжалостно и болезненно. Мавр не двигается с места и старается не смотреть. Плохой настрой для переговоров. И что он злится? Радоваться нужно! Череп сейчас сам придет к нему… и будет просить… Но Мавру не до веселья. Череп идет вперед. Он заходит на чужую половину и дальше. «Стой… Стой… Стой!» — бешено стучит у Мавра в висках, теперь Череп ближе, и можно разглядеть его глаза. Голубые в крапинку. Мавр вдруг понимает, что когда некуда и не на кого отвлечься, он… Не может отвести взгляд. Ему трудно пошевелиться, словно он снова вообще ничего не может. А Череп уже стоит совсем рядом. Череп останавливается перед Мавром на расстоянии вытянутой руки. Ее и выносит вперед, в раскрытой ладони записка. — Обменяемся? — предлагает Череп. «Для начала, хотя бы. А в идеале мы должны не обменяться, а объединиться.» От этой мысли пробирает дрожь. Череп уже, конечно, доверялся Мавру на Изнанке, но черт… каждый раз, как первый. Мавр сжимает зубы, хватается за колеса напряженными почти до судороги пальцами. «Дышать!» — приказывает он себе. — Нет! — выпаливает Мавр жестко и резко свой привычный ответ для Черепа, и только потом обдумывает сказанное. Что он сказал? Зачем? Как теперь быть? — Не обменяемся, — продолжает Мавр, разжимая зубы усилием воли. — Соединим ее, — выдыхает он и протягивает в ответ вторую половину. Только придвинуться он не может, коляску сейчас не сдвинет. По крайней мере боится, что не справится, и не пробует. Череп делает еще полшага. Неудобно, но он чуть склоняется и опускает свою руку на уровень ладони Мавра. Нужен третий? Тот, кто соберет эту записку воедино? Хромой и Седой, как раз выкатываются из комнаты, а Гвоздь скользит вдоль стены и встает за коляской Мавра. Хромой также оттормаживается чуть позади Черепа, Седой склоняет голову и смотрит на вожаков, коляска Шамана звенит оберегами и амулетами, словно нашептывает им всем что-то. Мавр чувствует, как воздух становится горячим. Вязким и удушающим, а от Черепа дует ветром и пахнет Лесом. Мавр трогает вдруг свое ухо с лабретами. И подставляет ветру лицо… А потом все же сдвигает коляску так, что записка соединяется. У него получается отлично — коляска слушается его с полужеста. Мавр отвлекается на записку, читает. Череп щурится и озвучивает вслух: — Сегодня ночью. После 22.00. У скал. Череп поднимает глаза на Мавра. Ждет несколько долгих, очень долгих секунд, и говорит чуть тише, чем прочел: — Отправишь своих? Об остальном, он надеется, Мавр скажет сам. На каких условиях и как. Череп рассчитывает даже на благородство Мавра: что не спросит платы, потому что это их общее дело. Общая граница. Общий Дом. Хромой успевает подумать только… Во дает Че! Хромой открывает и глаза, и уши пошире. Исторический момент, бля — встреча на Эльбе, надо запомнить, где-то на горе свистит рак… А Мавр смотрит на Черепа так… Странно он на него смотрит, короче! Хромой, в свою очередь, переглядывается с Седым, тот серьезен больше, чем слишком, и это напрягает. Пока Череп читает, Мавру удается сделать большой вдох, похвалить себя за те полшага, что проехала коляска, не задавив позорно Черепа. В голове что-то щелкает, и Мавр снова может думать. В десять, это хорошо, еще есть время. Но мало, очень мало. Хорошо, что они всегда в боевой готовности. И все было бы отлично если бы только… У скал — далеко. Убогий жирный колясник у скал среди Наружних? Если только как мальчик для битья… Мавр не обманывается. Позор. Они будут ржать. Мавр, конечно, уйдет на Изнанку и отомстит, но руководить боем он не сможет. Черт! И Череп, конечно, понимает это тоже, наглости ему не занимать. Но Мавр знает, что Череп прав, и от обиды хочется кричать. Но Мавр закусывает губу. Глаза Черепа сейчас так близко — Мавр здесь очень давно не смотрел в них — они большие и честные. — Охренел? — говорит Мавр безнадежно. Согласиться просто он не умеет и не может. Хотя сам уже думает о том, как это сделать правильно. Он, конечно, будет там со всеми, но сразу на Изнанке, никакой коляски, ходячие ноги, здоровое сердце, много сил и возможностей — так он будет полезен. Но отпиздить гадов нужно в реальности, чтоб неповадно было. И черепистов может оказаться недостаточно. Конечно, нужно идти всем. Только как? Мавр не хочет оставаться в стороне. Но это самое простое. Мавр понимает и решает, что может выцепить из драки тех самых, тех четверых, что он помнит… Особенно того, что нес Ведьму. Выцепить и врезать еще от себя, а лучше больше… Напугать так, чтобы больше никогда не встали? Мавр натыкается взглядом на Седого. Он почти находит слова для делового и взаимовыгодного предложения ему. Говорить с Седым будет не в пример проще, чем с Черепом, по крайней мере Мавр на это надеется… Но еще не понимает до конца про драку. Замов у него нет, военачальников нет, есть прекрасные бойцы, но, кто их поведет? Череп выпрямляется. — Нет, так нет, — тихо говорит он. Внутри все клокочет от обиды и злости. Как Мавр может не понимать? Да к черту! Они справятся сами. Любой ценой. Череп почти разворачивается, чтобы уйти. — Стой. Я не то имел ввиду, — Мавр сразу собирается, смотреть в спину Черепа больно. Череп прикусывает щеку изнутри. Мавр забывается: Черепу он приказывать не смеет. Но цена… Гордость Черепа не стоит жизни и здоровья его людей. — А что? — спрашивает Череп сквозь зубы. — Давай, попроще: если они отпиздят нас… Даже если, к твоей радости, я там и останусь: что дальше? Они будут шляться по нашему пляжу. И без воспитателей никто больше не выйдет… А ты, конечно, не знаешь, но дыр для выхода в Наружность у нас до фига. А любой выход — это вход. Охранников не хватит. И кто угодно… «Ты дебил?» — хочет спросить Череп. У них ведь мальки, которые не могут убегать, у них девочки, которых они, мягко говоря, оберегали от своих драк. Но внутренний голос, похожий одновременно на голоса Хромого и Седого, убеждает, что это звучит недипломатично. Сам Череп думает, что это просто лишний вопрос: и так же ясно, что да. Мавр видит и слышит напор Черепа и его обвинения… они… шквалят, накрывают Мавра сверху, как полиэтиленовый душный пакет. Хочется орать одновременно: «Иди на хуй!» и «Как ты смеешь так обо мне говорить, думать?» А еще просто вязь матерных тирад, а лучше бы просто дать в глаз, но Мавр не может, и вот сейчас это обидно до слез. — Заткнись, — бросает Мавр Черепу, замахивается ремнем и бьет им… по своей руке. Специально. Сильно, так что боль пронзает ладонь, оставляя ярко алый след на синеватой коже, зубы скрипят, но это… Боль всегда помогает. Мавр никогда не думает так ясно и просто, как когда начинает болеть в груди. Не одышка, не тревога, не сердце колотится, а правда больно. Пока боль не запредельна, Мавр думает четко и быстро. Правильно. Это срабатывает и сейчас. На руке пылает красная полоса, на Мавре всегда все заживает очень медленно. Гвоздь пугается, но мысленно успокаивает Мавра, он бы хотел коснуться его, но сделать это сейчас не решается. Хромой подпирает стенку, чтобы хоть так снять напряжение в спине. Он понимает Черепа: с Мавром очень сложно, не выходит ни по-нормальному, ни по-простому, ни просто — по-человечески. И Хромой будет поддерживать Че всегда, но лучше бы… Что-то будет… Они подерутся? Мавр наорет? Хромой поднимает руку и потирает виски, косится на Седого, вопрошая взглядом: «Нам лучше стоять, бросаться разнимать, вообще уйти?» Седой на взгляд Хромого только усмехается. Разнимать Черепа и Мавра — бесполезно. Был бы выход из этого противостояния, Седой непременно бы воспользовался, но здесь все зависит только от вожаков. И, пожалуй, сейчас шансов, что они договорятся, стало больше, чем когда-либо. И важно не спугнуть. Седой смотрит на Мавра с лёгким прищуром. А они похожи. Истязать себя, чтобы привести мысли в порядок… Паршиво. — Ты напрасно считаешь меня идиотом, Череп. Я же все еще вожак, хотя любить меня вроде не за что. Я все понимаю. — Мавр накручивает ремень на руку, закрывая след от удара, чтоб не мозолить им глаза ни Черепу, ни себе. — Я дам людей, много, всех, кто умеет и здоров. Только у меня есть условия. Мавр еще не все до конца понял, но пока он говорит и смотрит вниз на раздолбанный паркет или на ремень, обвивший руку, слова находятся легко. Мавр говорит их не задумываясь, они совершенно безболезненны на фоне его мыслей: «Я гадкий, и характер у меня тяжелый, и все во мне не так, но… я даже неумный, а то не молол бы до этого чушь.» Мавру хочется усилить боль в руке, но он просто замолкает. Никто не будет руководить боем лучше Черепа. Что будет, если дать ему хоть раз руководить всеми? Мавр не понимает, что делать. Ему кажется, что где-то за спиной стоит его отец и смеется. Если сбросить все напускное, то останется инвалид, который никому не нужен. У Мавра сжимает в груди, а таблетку не выпить, значит сейчас снова придут лучшие мысли. Мавр почти улыбается. Череп пораженно отшатывается. Он знает, что прав. Даже если не дипломатичен и заносчив. Но он же не хочет ничего сверх необходимого. — Какие? — спрашивает Череп. Вот теперь ему вдруг хочется шугануть мальков. Да и вообще всех. Для него внезапно есть только Мавр. Странный, но… Череп же даже не борется против него, просто за себя. Будь они вдвоем, Череп бы даже спросил: «Ты чего?» Мавр вообще-то сам начал… Но это ладно… Чего убиваться-то? Хромой снова переглядывается с Седым. Мавр поражает и его. Особенно теперь, когда он говорит, и в его словах полно понимания и смысла. Хочется спросить: «А какого хрена они не говорили раньше?» Они и правда нормально не говорили, наверное, прямо с двенадцати лет. Но тогда Мавр был… другим? Череп тоже? Они все были другими? Хромой хочет курить и даже достает сигарету, но не прикуривает, лишь мнет, почти ломая, он помнит о Мавре. И не хочет проявить сейчас неуважение. Лицо Черепа вдруг меняется, Мавр не понимает его выражения и болезненно усмехается. Мавр старается теперь держать себя в руках, когда сердце болит, это гораздо проще, его словно кто-то сжимает в кулаке, готовый раздавить, и самое смешное, что это не Череп. Вообще не кто-то из присутствующих. Мавру хочется рассмеяться, но и это нельзя, сердце тогда заболит сильнее. — Я тоже буду там. Твои и мои отпиздят гадов у скал, а я выцеплю четверых, тех, что напали на девчонок, на Изнанку и добавлю им. Если мы договоримся, то с Седым, — Мавр обращает к Седому вопросительный взгляд, тот сразу же согласно кивает. — И еще… Мавр не знает, как сказать, чтобы никто не услышал. — Ручка есть? Мавр все еще не понимает, кто поведет его людей, но пока можно подумать о другом. Череп кивает. Лицо Мавра ему не нравится, не в политическом смысле, а в общечеловеческом, но, наверное, за предложение помощи он получит? У них принято не замечать немощь другого, пока можно. — Сам лично переброшу их вам с Седым за границу, — обещает Череп. Он и добить их не против. Их было девять, но Череп понимает, что Мавр имеет в виду. Те, кто непосредственно ударил… Даже это слишком: они не могут позволить себе оставить четыре бездыханных тела… Но это потом. Достаточно и нынешних уступок. — Ручка? — переспрашивает Череп громко и смотрит на мальков. Те понимают сразу. Ну, хоть какая польза от их обожающих взглядов. Один из них — с самым полным набором конечностей — уже бежит к ним. Мавр берет ручку, бросает мальку тихое: — Брысь! Громко сейчас нельзя, сердце отомстит, а рухнуть с приступом перед Черепом — это слишком. Череп не увидит его слабость! Боль не уходит, но и не нарастает. Мавр пишет на обрывке их записки: «Покажи, как драться». Мавр решает, что про остальное можно решить и позже, в зависимости от того, что сделает сейчас Череп. Что скажет потом Седой. До вечера много времени с учетом Изнаночного. Очень много. Мавр скажет напутственные слова, объяснит своим, будет смотреть за ними и… кто-то поведет его бойцов. Потом… Хромой понимает, что буря миновала и, наконец, расслабляется. Только страшно хочется узнать, что же написал Мавр? Что там такое страшно секретное? Мавр пишет записки Черепу? Кто мы? Где мы? Как мы все здесь оказались? Хромой изо всех сил удерживает серьезное лицо, но ему все труднее… Сказывается недосып и облегчение от того, что Че и Мавр договорились. Важное ж дело, общее! Череп изумленно выгибает брови, потом смотрит на Мавра. Тот не шутит, конечно. И Череп кивает. Драться Мавр может только на Изнанке, значит… — Когда? — спрашивает Череп тихо. Времени у них до половины десятого. Чтобы всех собрать, обсудить стратегию. Тренироваться спасибо не надо, друг на друге успели… Вряд ли Наружние знают приемов больше или владеют ими лучше. Вряд ли они даже делают это так же часто… хотя, кто знает Наружние нравы? Они дерутся в Доме, но того, кто попытается принудить девчонку… не простили бы. А для Наружних это — обычно? Мысли сложные и неприятные. Череп отгоняет их. Бояться перед дракой — последнее дело. Череп согласен? Мавр смотрит на него поражено. Серьезно? Он будет учить драться врага? Или… Те же враги, чужие. А мы тогда кто? Соперники? У Мавра немного кружится голова, зато сердце начинает потихоньку отпускать, кто-то неведомый разжимает кулак. Мавру, конечно не терпится, но нельзя же вот так сразу, нельзя сейчас, когда Дом наполнится слухами, просто взять и свалить, оставив своих без контроля и ясности. Придется подождать… Мавр смиряется, он уже столько ждал, что там несколько часов? — После обе… полдника. Я поеду прогуляться. У дерева? Это около четырех, отличное время, Мавр уверен. — Да, — легко соглашается Череп. Полдник. Прекрасно. Надо успеть собрать своих. Еще разок объяснить малькам, чтоб ни ногой на пляж. И то же самое сказать девчонкам. А это гораздо труднее. Но Хромой должен найти слова. — Расходимся? — спрашивает Череп привычно и смотрит Мавру в глаза. Они неизменные, везде одни и те же. — Да, — просто отвечает Мавр. И что еще сказать не ясно. Мавр с трудом отрывается от созерцания Черепа, тот всегда приковывает взгляд. Смотреть ему в спину, не хочется, да и дело еще есть: — Седой, обсудим наши общие возможности? Примешь меня у себя сейчас? Мавр специально говорит это вот так, на виду, чтобы все было прозрачно. Мавру немного страшно, что Череп передумает и откажется. Это же глупость страшная — соглашаться на такое! Череп смотрит на Хромого, взглядом посылает сигнал: собирай наших. Хоть что-то в этом мире работает просто. А потом отступает чуть в сторону, чтобы колясники могли нормально взаимодействовать. Конечно, Череп не любит, когда к Седому ходят маврийцы. Это обидно, но он и обычно молчит. А сегодня — какие там счеты? Мавр рад и торопится уехать, пока Череп не отвернулся… Мавр поворачивается к Гвоздю в пол-оборота и говорит: — Иди к нашим, - и снова смело берется за колеса — несколько метров, должны ему удастся, а Седой тоже в коляске. — Я рад говорить с тобой, Шаман, — вежливо начинает Мавр, по возможности осторожно проезжая мимо Черепа, слегка кивая тому на прощанье. «Вот! Пусть он теперь смотрит в мою спину! — думает Мавр, словно одержал какую-то важную победу, — Ну, хотя бы в затылок…» Хромой стоит у стены и проехать мимо него легко, он очень надеется, что Мавр дипломатично не станет давить ему ноги, хотя бы ради их с Че договора. Но Мавр словно вовсе его не замечает, усердно и на удивление уверенно катится. Теперь Хромой усилием воли не свистит. Откуда что берется? Когда они уезжают, Хромой не бежит, он резво и почти прямо идет к столовой, и к крыльцу. Там он подаст сигнал и через полчаса, комната Че наполнится бойцами. Хромому не страшно совсем, он уверен в себе, уверен в Че, сейчас он уверен даже в Мавре. Ба! Блин, Хромой видел это его лицо — Мавр сдержит слово.