Вечер трудного дня

На Изнанке Мавру мгновенно стало легче. На Изнанке Мавр снова был полон сил, высок и красив, самоуверен и твердо стоял на ногах — тут Мавр не боялся ничего. А Гвоздь не успел никуда уйти — торчал посреди дороги, вертя башкой, растерянно озираясь по сторонам. Мавр сразу его увидел. — Не бойся, Гвоздь, она хорошая. Она принимает тебя. А я с тобой, — сказал он, подходя. Гвоздь прикрыл глаза, лишь на секунду не узнав голос. Потом поднял синий-синий, почти чёрный взгляд на Мавра и облегчённо выдохнул — Мавр сам того не зная, откликнулся на зов. Он поймал Гвоздя за плечо, заставляя его сфокусировать убегающий взгляд. Гвоздь довольно быстро собрался, концентрируясь на Мавре, перестал растекаться и обрел устойчивую форму. — Вот и прекрасно, — заключил Мавр, не спуская с Гвоздя глаз и не ослабляя хватки, — Пойдем-ка пока отсюда. Первое знакомство состоялась, — глубокомысленно изрек Мавр. Рассусоливать тут было нечего, и, придерживая Гвоздя, Мавр выпал обратно. — Посиди, отдохни, — велел он, голос снова стал хриплым и тихим. Мавр медленно разогнулся, натужно опираясь на турник, поймал равновесие и пошел к лавке. Шаг его был тяжелел — Мавр успел утомиться, пока добрался до Черепа. Снова сел и достал сигареты. Череп в ответ чиркнул зажигалкой. Он так и носил эту блядскую розовую зажигалку, самую выдающуюся из тех, что передал Мавр. Зажигалка не зажглась. Мавр хмыкнул и достал зажигалку Черепа. Прикурил им обоим, глянул на Черепа, немного смущенно сказал: — У меня не спрашивали одобрения на их дизайн и цвет, честно, — а следом перешел к делу, — пусть будет Двойня. А ты… Разреши Ведьме давать мне сигнал, если что-то идет не так, если кому-то нужна помощь, даже тебе. Мавр колебался, но был готов сказать «пожалуйста», хотя надеялся обойтись без этого. Череп мог не жалеть себя, но пожалел бы других? Идеально… Череп смотрел на зажигалку в ладони Мавра и вспоминал, как Индиго отдал ее… Ему, Черепу. И в этом не было никакого скрытого смысла вроде передачи власти, вожачества или признания приемником. Это было просто про Инди, которого тогда-еще-не-Череп обожал, и тот дал ему что-то свое. Выбирал ли Индиго его? Считал ли достойным? Да нет же: просто встретил на пути мальца… — Я верю тебе, — Череп отвел взгляд, уставился на горизонт. — Не знаю, чем поможет Ведьма, но, если тебе так будет спокойнее… Ему вдруг захотелось, чтобы Мавр отпустил его, дал подумать, побыть одному. Но Череп не шелохнулся, зато посмотрел на Мавра: — Я не буду рисковать. И ты тоже. И Ведьма позовет меня к тебе, если что. — Да, обязательно. Я и сам… позову. Обещаю, — откликнулся Мавр. Это оказалось совсем просто, как дышать: Череп согласился и стало легко. Череп хотел прийти к нему, Мавру, на помощь? Мавр услышал его и… запомнил. — Она станет смотреть в обе стороны. Ведьма очень умна и надежна, ты не думай. Она не станет кипешить понапрасну. Знаешь, если бы я мог слышать кого-то из твоих, то… Было бы хорошо, — констатировал Мавр и понял, что не лукавит. Он и правда был бы готов реагировать даже на Хромого, если бы Череп так захотел. А что до Двойни… Странная девушка, что пришла к Черепу в палату. Пострадавшая хромоножка, способная драться всем, что попадется под руку, как бешеная. Немой укор — стремная до жути. — Двойня. Она теперь… твоя девчонка? — спросил Мавр вдруг, и голос его дрогнул. Раз пришла, раз трогала, пела, то, наверное… да? И что Мавру было за дело? Да никакого! Он бы должен был спрашивать про другое, а он… Блядь. Но он начал нервничать. Череп посмотрел на Мавра, с ужасом осознавая, что ему не хватает Седого, Хромого, Двойни. Кого-нибудь, кто разъяснил бы, о чем Мавр сейчас толкует. — Если бы она была моя, — Череп вдруг ощутил полную силу своих слов, — Наружних бы уже не было. Но в другом смысле, конечно, моя. Она особенная: сильная, нежная, смелая… И она сможет помочь вам там. Ты же видел. Надеюсь, она принесет вам всем удачу, — Череп тронул браслет Двойни, выдохнул в небо дым. — Я справлюсь, Мавр. Не надо так нервничать. Всякий разговор об их будущей схватке на Изнанке ранил: как будто Черепа не взяли на тусовку крутых парней. Бред было так думать, но… Но, возможно, Мавр также думал о том махаче, что будет на берегу? Мавр вдруг успокоился: нет, не девушка Черепа, хоть и его. — Хорошо… — Мавр в общем-то и не собирался возражать, но теперь стал готов на большее, он понимал и про силу, и про смелость — да, он видел. — Она поможет нам, а я буду защищать ее. Твою, словно она моя. Как будешь делать ты… со всеми. Все получится, Череп. Мавр выдохнул дым, он не умел кольцами, но хотел бы. Теперь они с Черепом молчали и курили. Уютно и понятно. Предвкушая. Мавр должен был устать за этот поразительно длинный день, но не чувствовал усталости. Он растворялся в здесь и сейчас, оно было безопасным и твердым. Очень правильным. Мавр курил с кайфом, словно забыл, что реальность не Изнанка, что тут он болен, что не может сложить нормально ноги четверкой или бежать. Он просто был. А их люди уже шутили добрее, уже болтали в голос, уже прикрывали друг друга. И Мавр подумал о том, как потом они выйдут против… И предпочел сразу забыть об этом. Потасовка сошла на нет и теперь все переводили дух, расходясь по двору, делясь небольшими группами. Странные, разные, пестрые, звонкие — они вдруг стали единым потоком. Даже Гвоздя им унесло, Морква и Ботва не забыли о нем, вернулись и утащили в свою компанию. Гвоздь стоял рядом с ними, молча, но не спешил отойти. Хромой к своим не пошел, остался курить с Варваром, ощутив, как классно, не биться с ним, а прикрывать друг друга. Так просто. К ним подошли еще пацаны, и теперь Хромой и Варвар дымили с Рябым, Якудзой и Маем. Их дым находил друг друга и, сплетаясь, уходил в небо. Небо смотрело на них всех. И все они были равны для него. Ясное, хоть и темнеющее, оно накрывало их куполом, словно было с ними за одно. Если бы Хромой анализировал, проснулось бы его недоверие, но он только чувствовал. И он хотел рвать Наружних. Бить их вместе со всеми. И вместе с Варваром. И, конечно, прикрывать Мая, Кабана, Кулака, Лиса — как иначе? Очевидно и естественно. Как Мавр, протягивающий руку Черепу. Как Череп, отвечающий открытым пожатием. Хромой умел жить здесь и сейчас и не думать ни о чем. Сейчас было отличным и предвещало победу. Словно и не было между ними никаких границ, словно не существовало никогда их разногласий или деления коридора. Все они жили в одном Доме и знали друг о друге больше, чем кто бы то ни было. А Мавр и Череп договорились. Это было видно, это проскальзывало в их взглядах друг на друга и в том, как струи дыма вокруг них становились одним большим облаком. Хромой смотрел на проступающие звезды и медленно уплывал в философские размышления, а потом повернул голову, сам не зная, что хочет увидеть, и наткнулся взглядом на Ведьму. Череп говорил с Мавром, и они сидели на одной лавке, почти соприкасаясь плечами. Ведьма стояла рядом с Седым, их молчание было наполнено смыслом и пониманием, а разговор, видно, иссяк. Хромой вбирал в себя ее образ. Ее жилетка с бахромой на свободную рубашку, ее ковбойские сапоги. Уместные для драки джинсы, но и они обтягивали ноги Ведьмы, позволяя наслаждаться ее красотой. Совершенные линии. И только лица взглядом было не достать, оно оставалось сокрыто тенью шляпы. Хромой размял плечи, выхрустывая спиной, и не нашел ни одной причины, по которой он сейчас не мог подойти к Ведьме. Он чуть улыбнулся и решительно пошел в ее сторону, никому ничего не объясняя. Носок его кеда вторгся в тень от шляпы Ведьмы, Хромой взмахнул открытой ладонью, приветствуя и Седого, и Ведьму. — Можно тебя на минуту? — спросил Хромой только у самой Ведьмы и, совсем немного смутившись, запустил руку в волосы, нещадно взлохмачивая их. Хромой знал, что Седой не станет вмешиваться или решать за нее. Ни у него, ни у Хромого не было права ее остановить и даже шанса ее уговорить на что-то, но… Хромой вроде все понимал, только ему не нравилось, что Ведьма будет участвовать в деле. У него не было даже никакой возможности оказаться рядом и оберегать. — Гляди-ка, и за тобой пришел боец, — усмехнулся Седой. — И никого под рукой, чтобы тебя подменить! Седой картинно взмахнул руками, Ведьма только покачала головой, а потом подняла взгляд и посмотрела на Хромого. Прямо в глаза, не с каким-то смыслом — просто. Забирая себе его взгляд, его вопрос и его желание. Хромой не хотел ничего страшного, можно бы сказать, что ничего особенного, но Ведьма ловила его тревогу и надежду, и что-то такое… Что-то такое, от чего взгляд пришлось опустить. — Пойдем, — сказала она и неопределенно махнула рукой. Они прошли чуть-чуть вдоль стены Дома-на-море и остановились, синхронно доставая сигареты. Ведьма посмотрела на пачку Хромого, снова покачал головой и достала себе свою сигарету, но огня ждала. — Что случилось? Им вроде бы не о чем было говорить, но Ведьма пошла с Хромым потому, что хотела его послушать. Хромой снова был под впечатлением от ее взгляда. Такого ясного и открытого, глубокого, как сама ночь, что через несколько часов вступит в свои права. Хромой летел в этой щемящей, мягкой на самом деле темноте и запоминал. Лицо Ведьмы, когда можно было видеть ее глаза, казалось новым и по-особенному прекрасным. Взгляд озарял его целиком, от высокого лба до кончика носа, пухлых губ и точеного подбородка. Хромой очнулся лишь тогда, когда уже чиркал зажигалкой, прикуривая. — Ты будешь драться, — сказал он не в силах сдержать тоску в голосе. — Это опасно. Ты… Правда, так веришь Мавру? Он сможет постоять за тебя? Хромой не сомневался в самой Ведьме, но все же ему бы хотелось, чтобы ее защищал кто-то понадежнее. Лучше бы сам Хромой. Но, если это не доступно, хотелось хоть каких-то гарантий ее безопасности, хоть какой-то возможность знать, что он не оставляет ее одну в беде. Это чувство было новым, незнакомым. Хромой хотел быть уверен, что сумеет защитить. Ведьма, не удержавшись выгнула брови, Хромой говорил ужасно серьезно, и это было на самом деле ужасно забавно. Он словно… не сердился даже, а обижался? — Драться будешь ты, — ответила она. — Но я не сомневаюсь, что Череп за тебя постоит. А Мавру за меня не придется. Скорее это я буду его прикрывать. Знаешь, — она выпустила дым, — там на пляже галька… Можно было много еще сказать о том, как с ней все будет иначе. Ей не встречаться с толпой, не бить и не падать. А Мавр, конечно, не Череп, но… — У Мавра много недостатков, Хромой, но он никого еще не предал. Даже Черепа. Она чуть улыбнулась: ее не возмущали сомнения Хромого, по-своему было даже приятно, что он волнуется. — Раньше Че как-то не давал Мавру шанса его предать, — Хромой повел плечами, а потом усмехнулся. — Череп защитит всех, так что я в безопасности. Хромой вдруг запнулся. Впервые с ним было такое рядом с девчонкой. «Это же просто девчонка!» «Нет, не просто, совсем не просто, » — понял Хромой. То была Ведьма, и это меняло все. Хромой хотел бы сказать так внезапно много, а мог так мало. И время летело стремительно. Словно он уходил на войну, а она вовсе не оставалась ждать его в соседнем дворе, как в фильмах, она тоже уходила. На ту же войну, хоть и в другой полк. И становилось так невыносимо от того, что можно не успеть. «Чего не успеть? — попытался он одернуть себя. — Вроде мы не собираемся умирать? Рехнулся я что ли?» Хромой успел найти ответ. Он хотел бы сказать Ведьме, что боится за нее, что не хочет отпускать. Он бы не стал ее останавливать, но… если бы он только мог следовать за ней! «Точно — сошел с ума.» Хромой шумно выдохнул дым и затянулся снова. «Не ходи!» — звучало слишком и грозило бедой. Вряд ли можно было безнаказанно запретить что-то Ведьме. — Я бы хотел быть рядом с тобой, — сказал Хромой четко и уверенно, хотя и тихо, — но я не могу, — он не усмехнулся, лишь брови его приподнялись, а на лбу проступила задумчиво-тоскливая складка. Его осенило внезапно. Это было чем-то в порядке бреда, но Хромой в такой бред верил. Всем сердцем. — Возьми это… Он зажал свистульку Черепа в ладони и протянул ее Ведьме, разомкнув все пальцы разом: — Это не просто свисток. Это Рог, — Ведьма не спрашивала, но Хромой уже объяснял, уже убеждал ее запальчиво, — рог Королевы Сьюзен! Так ты сможешь позвать, если случится беда. «Пусть не меня, — подумал Хромой беззвучно, — но Черепу я могу доверять. Пусть хотя бы он сбережет тебя. Ведь мне так нужно время.» Он и правда хотел всего лишь еще немного времени, другого времени, спокойного и полного летом, солнцем, морем, прохладным вечерним воздухом, россыпью звезд в небе и мошкарой вокруг фонарей, полного плеска воды от брошенного по ней камушка… — времени с ней. Хромой не загадывал, он просто надеялся, что у них появится шанс говорить еще, говорить не спеша. Ведьма протянула руку к ладони Хромого, но смотрела ему в лицо. — Королевы Сьюзен? — переспросила она, не потому что не поняла, а просто удивившись. — Ну что ж, раз это тот самый рог, то помощь точно придет. — Не сомневайся, — отозвался Хромой. — Не знаю, как это работает, но уверен. Ведьма улыбнулась: — Видимо, ты все-таки не читал… Рог королевы Сьюзен способны услышать во всех измерениях и во всех временах. Ведьма убрала свистульку в карман жилетки. Карман был мелким, но свистулька легла в него надежно, словно и правда там и было ее место. А Ведьма все смотрела на Хромого. — Спасибо, — тихо сказала она. Ей захотелось добавить что-то, но слова не находились, и она просто коснулась ладони Хромого — тот так и не убрал руки. — Будь осторожен, принц Каспиан, — она снова улыбнулась. Хромой выдохнул — Ведьма поняла его и словно уловила много больше, чем он сам. Он даже не успел поразиться тому, что он принц. Для Ведьмы он внезапно оказался готов стать кем угодно. И что было удивляться, что Ведьма и Череп оказались из одной сказки? Хромой не взревновал, лишь порадовался — теперь Ведьма была под защитой. Что бы ни случилось, где бы ни случилось, теперь Череп услышит ее всегда и везде и придет на помощь. Мавр курил и думал об ускользающем времени. Здесь оно текло слишком быстро, а Мавр не умел им управляться, он был слишком… медленным, и это могло бы стать очередным поводом убиться, но Мавр решил этого не делать. Зато начал размышлять о своем долге вожака: нужно поговорить с Ведьмой, скоординироваться с Седым — план должен быть выверен и идеален, а расчет безупречен. Сейчас Мавр понимал так же, как Хромой и Варвар, о чем это — драться вместе… И пытался представить это с Черепом. Пусть не сейчас и не здесь, но словно спина к спине. Тогда Наружние не пройдут и даже не навредят. Сначала драка — потом месть. Мавр знал, что должен первым уйти от Черепа, пришло время выдвигаться на позиции, хотя прерывать момент не хотелось. Мавр повернулся к Черепу, собираясь сказать, что пора, и замер. Молча рассматривая Черепа, словно видел его первый раз. Или сотый? Глаза Черепа казались небом: голубым, усыпанным звездами. Мавр любил звезды. Теперь, когда в их молчании не осталось зависти — все изменилось. Мавр восхищался Черепом и верил, верил бесконечно, что сможет быть не хуже, в своей схватке сумеет использовать все, чему Череп научил его и быть достойным. Мавр почти жалел, что не может пойти… С Черепом. Что не почувствует крови на губах, напряжения, возбуждения, азарта общей схватки… глупо, но от чего-то хотелось. Хотелось вдруг оказаться героем, которым Мавр никогда не был. Безумие и отвага заразны? Мавр костерил бы себя, если бы задумался, но он просто дышал, курил, сидя на лавке, как обычный здоровый человек. И сарказмировал над собой, но… сейчас перед ним вставали словно все не прожитые бои, все то… на что он смотрел снаружи, осторожно и расчетливо, а мог бы… Не мог. Мавр вздохнул, готовясь разойтись с Черепом. Сейчас… Пара секунд и… Череп, почувствовав взгляд Мавра, повернулся к нему. Лицо у Мавра было таким… захотелось спросить: «Ты чего?» Череп отвлекся на блеск зажигалки, и вдруг нашел слова: — Мавр, — позвал он, — будь осторожен. «Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, » — осталось внутри. Череп и раньше-то не желал Мавру смерти, но вот мир, где Мавра нет, представить был не против, а сейчас… Сейчас Череп вспоминал все последние недели, и думал, что Мавр… Ответственный, решительный, даже отчаянный местами, пафосный, конечно, и даже забавный в этих своих загонах, но честный и внимательный, даже справедливый — Мавр ему нравился. Никогда раньше не нравился, а теперь… И что с этим делать было непонятно. Голос Черепа вывел Мавра из задумчивости, приковывая к себе, такой серьезный и… взрослый? Мавр не жаждал смерти. Он отлично помнил, чему его учил Череп: как стоять, как бить, как не ждать нападения, а атаковать, как не стоит рисковать и подпускать близко тех, кто с оружием. Мавр мысленно повторял это самому себе. Разум воспроизводил все точно, четко, почти дословно. Мавр вспомнил даже слишком много, например, свое внезапное растерянное замирание и Черепа под собой, его волосы, разметавшиеся вокруг головы и огромные глаза. Блядь. Мавр кивнул, обещая. Возражать Черепу совсем не хотелось. — Спасибо, — Мавр благодарил Черепа впервые за долгие годы их знакомства. Это был не политический жест и не расчет… так само получилось. — Ты тоже. Череп невольно усмехнулся и вдруг заметил ремень, что свисал с пустой коляски. Незнакомый, с тяжелой, сразу видно, боевой пряжкой. И спокойствие, даже удовольствие от присутствия Мавра рядом, покинули Черепа. Испустили дух почти со свистом. Череп слишком хорошо помнил как Мавр обычно использовал ремень. Такого не случалось… в последние эти недели, но память и привычка верить своим глазам не отпускали. Вдруг захотелось, чтобы кто-то подошел, отвлекая их друг от друга. Чтобы получилось уйти тихо, без демонстрации, просто по делу. Тем более, что дело же было. Нужный час приближался. Обозначая это, кто-то из зрителей в окнах все-таки врубил музыку. Череп, прищурившись, посмотрел на Мавра, кивнул на ремень: — Не за что. Я буду рад, если и это твое умение вправду пригодится, — от колкости удержаться не получилось. Мавр снова кивнул, напряженно сжимая зубы — намек он уловил. И сказать тут было нечего, обижаться тоже не на что, но на Мавра вдруг нашло капризное настроение. Только с Черепом рядом этому не могло найтись места. Вот же черт! То, о чем говорил Череп, было правдой, пусть Мавр и надеялся, что Череп не вспомнит. Но память у Черепа была хорошая, кто бы сомневался? И все бы ничего, никогда Мавр не осуждал себя за то, как было, но сейчас ему стало стыдно. И в воздухе повисло молчание. Зато хватило времени закурить новую сигарету… И сил на то, чтобы прервать эту неловкую немую сцену, отпустить Черепа от себя и самому пойти уже решать и действовать дальше. -Иди, помахайся с ними для поднятия боевого духа. Скоро выступать, — нашелся Мавр. Череп встал и протянул Мавру руку, чтобы пожать на прощание. Не натужно, а вполне искренне. Мавр ответил, чувствуя его силу и даже, как одни мысли Черепа сменились другими, и лицо просветлело. От прикосновения стало странно приятно, и лишь немного резануло в груди. Мавр задышал, теперь отпуская легко, сердце мерно билось, где ему положено, почти без боли. Череп шел, заставляя себя не оборачиваться. Он весело и хищно улыбнулся, раскуривая очередную сигарету. Последнюю. И взмахнул рукой над головой, созывая своих… Просто своих. Мавр не стал смотреть, как уходит Череп, но нашел взглядом Ведьму. Она могла бы составить ему теперь компанию, но… оказалась занята. В полумраке не так-то просто было различать лица, но Хромого он без труда опознал по очертаниям фигуры. Он стоял рядом с Ведьмой, протянув к ней руку, и она что-то взяла из его ладони. Мавр хотел бы возражать, но лишь прикрыл лицо рукой. Ему ли бросать ей упреки, когда он только что говорил с самим Черепом? Гул вокруг них изменился, Ведьма не стала отвлекаться на других, но поняла, что, кажется, время пришло. Она сама сложила пальцы Хромого в кулак и накрыла своей ладонью. — Увидимся после победы, — пообещала она, и чуть толкнула Хромого от себя. — Да, — откликнулся Хромой, повинуясь тому, как Ведьма отсылала его к пацанам. Это было легче, чем убеждать себя уйти и самому искать момент. А то, что уже происходило между ними значило больше любых других слов. Хромой знал это. Тоже в порядке бреда, но своему чутью он безоговорочно верил. В тайне Хромой надеялся, что и он сумеет слышать Ведьму тоже. Научится со временем. И ему вовсе не было стыдно, что он отдал ей боевой клич Черепа. Череп ведь подарил свистульку Хромому, значит разрешение не требовалось. И не было никого лучше и достойнее. Если кто-то тут и был королевой, то только она — Ведьма. Отпуская Ведьму, Хромой заметил призыв Че, остальные череписты вскидывали головы за ним. Хромой не мешкал, проходя мимо Варвара, сказал просто: — Пойдем. Хромой бросил один взгляд на свое окно, на Детку. И, забывая обо всем, без колебаний пошел вперед, к своим, к своему другу, своему вожаку, уверенный в победе. Варвар поспевал за ним. Седой решил не отставать: потянулся за остальными, оказываясь возле Черепа, чтобы ободряюще улыбнуться и увидеть улыбку в ответ. — Как ты, друг мой? — почти беззвучно спросил он, сдвигая очки и внимательно всматриваясь алым взглядом из-под белых ресниц в друга. Череп действительно улыбнулся ему, положил руку на плечо. А потом присел и посмотрел Седому в глаза: — Сомнем гадов, — пообещал и спросил одновременно. — Обязательно, Череп, — Седой поймал его руку и хлопнул по ней дважды, словно этим тоже говоря что-то. Что-то очень важное, пусть и не понимая, что хотел бы сказать. Пожелать удачи? Черепу ее было не занимать, и ему не за чем было слушать наставления. Не сейчас. И все же Седой волновался. Удивительно, но не за то, что будет Там, не за то, что будет Здесь. Не за драку в принципе. За Черепа. Просто так. Отчего колдунам не волноваться? Череп, словно почуяв это волнение, сказал: — Твой амулет ни разу меня не подвел. А теперь уж точно сработает. Череп встал, он бы сказал еще «береги себя», но это были чужие слова, из его жизни до Дома, сейчас правильными стали другие: «Я сберегу вас». Все еще хотелось попросить Седого быть осторожнее, все еще хотелось выступить одному за всех них. «У меня комплекс бога,» — с тоской признал Череп, хотя недостатком это не считал. Он снова улыбнулся, отпустил плечо Седого и шагнул вперед. Зная, за ним идут. За Черепом шли так просто, так надежно. Вокруг него собирались люди. Странно сходились все в одну точку, словно Череп — центр вселенной и точка притяжения. И Мавру стало и горько, и спокойно одновременно, его словно разрывало всеми этими противоречиями изнутри. А потом сделалось и вовсе невмоготу смотреть, не то, чтобы не нравилось, просто тяжело — Мавр не был частью всего этого, он оставался чужим. И Мавр позволил себе ускользнуть от них на Изнанку. Там он гораздо лучше понимал, что делать и как самому готовиться к бою. Он остановился на обочине, на границе между раздолбанной дорогой и полем, глядя вперед. Туда, куда уходил, уводя за собой бойцов Череп. Седой уходить не спешил, остался на месте одиноким памятником, глядя своим вслед. Улыбка его становилась все печальнее. Седой был уверен в них, в своём вожа… — в своём друге. Но всё равно переживал. Ведьма подошла к нему сзади, тоже наблюдая, как парни утекают к пляжу. Они с Седыми не поднимали рук на прощание, как те, кто оставался в окнах, просто смотрели, пока Ведьма не взялась за ручки коляски Седого, уводя их обоих в тень. Двойни не было во дворе, где говорили все. Им незачем было туда идти. Череп предупредит Мавра, Седой знает и так, кого им ждать? Пока остальные бродили и договаривались, Бешеная отдыхала: лежала в центре своей узорной паутины, свернувшись уютным клубком, укрытая волосами, перебирая пальцами тонкие струны. Если со стороны смотреть — то и ничего особенного, в общем-то. Усталое, хрупкое существо устроилось отдохнуть, и только-то. Лишь ветер шелестел, перебирая длинные волосы, заставляя их шевелиться, перебрасывать кончики по земле. Неважно, что ветра не было. Бешеная дремала вместе с Тихоней. Двойня набирались сил. Двойня ждали своих. Череп вел сейчас всех «своих», но у Мавра остались те, немногие, кто за ним… Или с ним? Ведь Волшебники. Мавр чуть улыбнулся. Ему нравилось, что это так, он почти гордился и полнился уверенности и надежности, ожидая, когда Ведьма с Седым окажутся рядом, улавливая его безмолвное: «Пора». Мавр едва успел заметить и удивиться, что можно не приказывать, общаясь с людьми. Оказывается, им можно просто предлагать, а они согласятся. Очередное открытие. Сколько их еще ждало Мавра?