Вечер трудного дня

Вечер только начинается, и самое время быть балагуром и весельчаком. Череп поворачивается к Гиббону, просит: — Чего покрепче. Череп всему алкоголю предпочитает пиво, но столько пива, сколько нужно, в него просто не влезет. В его руке оказывается бутылка, Череп отпивает, потом бросает в воздух: — У кого есть закурить? Ему предлагают сразу три пачки, он берет из первой, благодарит. Он не спешит садиться, зато пьет быстро. Немного слишком быстро. Хромой радостно улыбается Ведьме, чувствуя под ногами знакомую землю и на самом деле радуясь. — Кажется, все-таки по-моему быть? — смеется он. — Веселиться и плясать нам у костра! Задор возвращается к нему, как и Детка. А Ведьма смотрит так… Хромой теряется на мгновение, но она только улыбается мягко и спрашивает вдруг: — Плясать? Хромой сверяется с песней, что летит над пляжем, чинно склоняет голову и протягивает руку: — Могу ли я ангажировать вас на танец? — Дороги назад не будет, — отвечает Ведьма тихо, серьезно. Но Хромой вскидывает на нее упрямый взгляд: — Значит, пойдем вперед. И ее пальцы скользят в его ладонь. Хромой и Ведьма танцуют, ставя окончательную точку в этом дне, это не безумие страсти, не что-то неожиданное — просто медляк, где они обнимают друг друга, обещая лучшее, даря надежду. Седой тихо возвращается в себя, несмотря на шум, ему спокойно. Всё в порядке. Всё так, как должно быть. И пусть так будет всегда. Седой всё-таки шаман, мог бы и поколдовать, но… Гораздо приятнее, когда это вот всё — настоящее. Надо просто чуть подождать. Седой смотрит на огонь, подставляясь под тепло костра. Мавр находит Черепа взглядом. Вроде только силуэт, но Мавру чудится, что он видит больше, хотя, черт знает, на что способно Изнаночное зрение? Череп не танцует, не смеется… Череп пьет. И Мавру хочется спросить его, что не так? Что у него может быть не так?! Сильный, ходячий, почти здоровый (Мавр понятия не имеет, чем болеет Череп), красивый, победил — может расслабиться и купаться в славе, в их благодарности, в их…любви? Мавру это с ним не разделить. Мавру противно смотреть на свое отражение там, и он не обманывается, всем, конечно, противно. И ему опять будут все подавать, в то время, как Череп может все сам. Раньше Мавр выпячивал это, но сейчас не хочется. Он пытается посмотреть на других. Видит Кулака, Варвара, Якудзу, Рябого… Они довольны, спокойны… Счастливы? Варвар вдруг, отделяясь от своих, идет к Черепу. Оглядывается, словно ищет кого-то, но и не находя, все же доходит до цели, даже серьезным становится: — Череп, я это… Отличная вышла драка. И костер хороший, вон как горит. Варвар сам слышал, как Мавр сказал им веселиться. Варвар сам видел, как Вожак говорил с Черепом, значит если и узнает, то не рассердится. — За победу? — Варвар спрашивает слишком тихо для себя, и чуть-чуть приподнимает свою банку. Хромой замечает это, они с Ведьмой достаточно близко, чтобы слышать все. Но ни один не двигается с места, не мешает — они ждут, что скажет Че. Когда Варвар вдруг подходит к Черепу, Мавр начинает волноваться, сильно, так, что холодеют руки, так, что он не может нормально прикурить с первого раза. «Там ничего случиться не может. Просто не может. Ничего плохого…» — Мавр уговаривает себя, тем более, что он ни за что, никогда туда не пойдет! Он пробовал давно, очень давно, когда все они еще были совсем мелкими. Одного раза хватило с лихвой. Нет, ему так не подходит, ему нестерпимо сиднем сидеть и ждать, когда что-то поднесут. Мавру невыносимо, что ему ничегошеньки нельзя, даже смеяться громко и то вредно, ему не хочется так. Ему хочется гореть, его прет музыка, ему необходимо быть пламенем и двигаться в такт. Ему нужно нравиться. А сейчас еще хочется касаться Черепа… Блядь. Но не получится… ничего. И даже если… «Если Черепу будет угрожать опасность, если свои охуеют, я просто дерну его сюда, я успею, время здесь на моей стороне! Но туда я не пойду!» Пойло Гиббона скорее обжигает, чем помогает. Но Варвар вообще-то ни при чем. Череп поднимает свою бутылку, звонко чокаясь с банкой Варвара, не обращая внимания на скрежет, и оглашает, как умеет, во всю силу: — За победу! Потом смотрит на Варвара, улыбаясь: — За тебя. За всех! — еще громче. И вот тут эта горячая, тягучая гадость похоже ударяет в голову: — За Мавра! И Череп делает глоток. Че поднимает бутылку и кричит, Хромой не отстает, он орет вслед за другом и за Варваром: — «За победу»! Че расходится и от его последних слов пробирает, кажется, всех. Хромой вытаращивает глаза, но Варвар с готовностью подхватывает: — «За Мавра!», — как и все Маврийцы, и Хромой понимает — надо орать и это тоже — отдавая должное Мавру. Хромой снова восхищается другом. Хромой бы так не сумел, от того, наверное, и не вожак? Че, конечно, горячий, вспыльчивый, но он умеет собираться и делать правильно, как никто, умеет все заглушить, оставаясь спокойным и справедливым. — Ты смотри, как он хорош! — смеется Хромой, повернувшись к Ведьме. А Мавр смотрит и слышит. Крик Черепа доносится до него таким… странным, словно Черепу больно. Мавр сглатывает и слушает, как его славят. Это не кажется ему издевательством, нет. Мавр бы хотел только… Он шевелит губами, сосредоточенно глядя на Варвара, упорно, напряженно, почти оказываясь рядом, обдавая своим дыханием — просит его, приказывает, желает. И Варвар вдруг выдает: — За Черепа! Когда кричат его имя, Череп только пьет, даже глаза прикрывает. Он отлично знает это чувство, его и ждал. Теперь главное не уронить градус. Он слышит новую песню, улыбается довольно, хотя смысл ускользает. Он бродит на краю сознания, но нет — мимо. А вот ритм ничего. Годится. Еще глоток. Череп отставляет бутылку, говорит Гиббону: — Вот ее сбереги для меня. Череп не выбирает, протягивая руку той, что оказывается ближе, даже не различая — своя или Мавра, и подтягивает ее к себе, в круг. Танец это тоже немного драка, даже ритм есть и там и там, только услышь, только поймай. Хромой не может расслабиться, пусть и кажется, что все идет отлично: настроение Че становится мощнее, надрывнее, ясное дело — по лицу этого не понять, но Хромой знает Че. И не может игнорировать свое знание. Он смотрит на Черепа. Тот на высоте, но… Хромой чует, что Че и не думает расслабляться. И крепкий алкоголь он не любит, Хромой-то помнит. Че пьет такое только с тоски. О чем же он тоскует, как поговорить с ним об этом? Как отвлечь? Хромой примеряется: можно притащить Ботве гитару, можно затеять «Бояр», межстайных, впервые за многие годы — так легко, можно пойти к Черепу, отозвать в сторонку, порасспрашивать, только Че ничего не скажет. По крайней мере пока. И остается только отводить взгляд, забываясь в близости Ведьмы. — Переживаешь? — ее голос раздается рядом, нежно касаясь щеки, и Хромому становится немного стыдно, что он отвлекся от нее. — А ты думаешь, все хорошо? Ведьма вздыхает, качая головой: — Твой вожак сходит с ума — это всегда бросается в глаза, но, допустим, не в первый раз. А еще он все время говорит о Мавре — это тоже бросается в глаза, но когда такое было? Хромому надо бы немного воздуха и понимания — он дышит Ведьмой, и тревога отпускает, заменяясь совершенно другими чувствами — и все они к Ведьме. А вот яснее не становится: Че, что, зовет его? Зовет Мавра? Серьезно… Тогда, как Хромой может помочь? Ему трудно даже до конца сосредоточиться на Черепе сейчас, когда на него смотрит Ведьма, а она добавляет тихо: — Мне кажется, если сейчас ему и нужна компания, то не твоя. Но я не обижусь… Ведьма и не догадывается, как подтверждает до невозможности странные мысли Хромого. Он вздыхает, усмехаясь и кивая на Черепа, который задорно вертит и кружит партнершу в танце. — Боюсь танцевать в его темпе — не мое. Ведьма тихонько смеется, переплетая свои пальцы с его. Мавр смотрит, как Череп тянет одну из девчонок танцевать, как он вместе с ней словно взметается вверх. Безумно ловко, красиво и складно. Черт, он реально еще и это умеет? Мавру все труднее дышать, он сжевывает бычок от сигареты и начинает кусать костяшку большого пальца. Оставаться Тут тяжело, но Там станет невыносимо. Каждый их взгляд, каждый взрыв хохота, каждый шаг, каждый глоток будут тыкать в немощность и уродство, а Мавр не хочет этого. Даже врагу бы не пожелал. Сейчас Мавр существует только в их умах и памяти — гораздо лучший, чем то, что они увидят в реальности. Особенно в сравнении с Черепом! И особенно этого не должен увидеть сам Череп. Что-то у Мавра вышло — Череп заметил, он хоть немного оценил только потому, что они встретились тут, на Изнанке! «Что я буду делать, когда он посмотрит на меня с брезгливостью?» А он посмотрит. Как еще может посмотреть тот, кто будет танцевать, потому что девчонки зовут его, кто сможет пить до упаду, шутить так, что все смеются, кто может и вмазать, и на руках понести, и потягаться в рукопашной, и пробежаться на перегонки, и заплыть на скорость… И все, что угодно может! На того, кто не способен ни на что из этого, а назвался вожаком? «Пусть я никогда этого не узнаю. Пожалуйста…» Меняется песня, Череп меняет партнершу, не забыв глотнуть по дороге. Он не хочет ни думать, ни чувствовать. Есть только этот приятный гул в голове, этот ритм, это движение. Череп расходится так, что забывает о повязке и сбрасывает майку. Нужно что-то резче, быстрее, громче. Сейчас Череп еще на волне со всеми, и надо бы тут оставаться. Очередная девчонка визжит от восторга, когда Череп зовет ее за собой. Мавр прокусывает палец в кровь, не замечая, как начинает отковыривать с порезов на руке, свежие дорожки болячек. Череп танцует великолепно. Череп действует, и… все смотрят на него, как Мавр может только мечтать! Череп меняет партнерш — конечно, ни одна не скажет ему нет. И Мавр старается не думать дурацкое: «Конечно, зачем ему я?» Он замечает Ведьму с Хромым. Почему именно сейчас, почему именно с Хромым? Словно нельзя было выбрать другого. Хотя… она хоть не с Черепом танцует. А он не с ней. Пусть… Мавр почти не дышит. Он бьет в скалу кулаком, мягкая порода крошится, обсыпая кеды Мавра песком и глиной. Мавр вколачивает в нее удары, еще и еще, забывая спрятать большой палец, снова сбивая костяшки, незаживающие костяшки, слизывая с них кровь. Ненавижу! Я ненавижу вас всех! Как ненавижу! Мавр не хочет разбираться в своих чувствах, он хочет уйти, сбежать, хочет не смотреть больше. Но ему нужно знать. Ему нужно знать, поцелует ли Хромой Ведьму? Мавр понятия не имеет, зачем. Ему нужно знать, с кем уйдет с пляжа Череп, с кем станет трахаться после того… как недавно был с ним! «Какой же я идиот! — думает Мавр. — Себя я ненавижу больше всех.» Череп танцует уже с… Серной? С Мавровой Серной, точно. Кажется, она тоже расходится, даже перестает стесняться. Ее юбка колыхается, раздуваясь от воздуха и костра, время от времени Че подбрасывает Серну в воздух, а потом как будто ловит, уверенно и крепко сжимая в руках — красиво, пипец. Они словно следуют за пламенем, пламя на них бликует, отражаясь в белизне майки Черепа и светлого девичьего платья. По-настоящему круто это выглядит. Глядя на них, многие выходят танцевать. А некоторые, наоборот, останавливаются, смотрят… Особенно в тот момент, когда Черепу становится жарко, и он вдруг раздевается. Девчонки таращатся на него или смущенно опускают взгляд, равнодушных почти нет. Хромой потирает переносицу пальцами, прикрывая так глаза. Эх! Если бы это от веселья… Хотя Че зажигает, как и положено, и все счастливы, все расслабляются. Хромой смотрит, брови его хмурятся, и близость Ведьмы не спасает достаточно. Пока она вдруг не шепчет ему прямо в ухо: — Пойдем к Седому. Это совсем простые слова и интонация у нее тоже обычная, но Хромой чувствует дрожь и послушно идет с ней к сердцу костра. Седой уже спустился на песок, поближе к огню. У Седого какие-то свои, хорошие отношения с пламенем, его можно сажать очень близко, огонь никогда не трогает его, зато не дает замерзнуть даже при малом движении. Хромой усаживается так, чтобы обнимать Ведьму, а Седой протягивает им одну из своих заветных бутылок. Хромой отпивает осторожно: настойка освежает и бодрит, не туманит разум, но делает немного спокойнее на душе — Хромой передает бутылку Ведьме. Она делает глоток, вкручивает бутылку в песок, чтобы не падала и откидывает голову на плечо Хромого. Хотелось бы ей обещать ему, что все обойдется, но… — Ну и лица, — усмехается Седой. — Кого хороним? — Ты что-то пронюхал, — Ведьма поворачивается в руках Хромого и смотрит на Седого почти обличающе. — И когда успел? Седой только посмеивается и закуривает. — Да так… Одна нога здесь — другая там… Ведьма прыскает от смеха, Хромой смотрит на них с недоумением, но Седой подсказывает ему: — Ночь длинна и полна неожиданностей, брат. Не гони коней, больно… Попались привередливые, — выдает Седой и смеется тоже, подмигивая и Хромому и Ведьме. Седому нравится видеть их вместе, да и кому бы не понравилось, о такой паре только сказки сказывать. Хромой вздыхает, но соглашается: — Тогда подождем. Череп выходит из круга. Забирает свою бутылку у Гиббона, но больше не отпивает, и с тоской думает, что ему даже не напиться по-настоящему. Не упасть расслабленно, как уже удалось кое-кому. Он видит Хромого с Ведьмой рядом с Седым у костра, и еще кого-то и с кем-то. И снова не видит Двойню. Но… Все по плану? Вот у Седого явно есть какой-то план, жаль только что он в него никого не посвящает. Хромой позволяет себе покрепче обвить талию Ведьмы руками, запутываясь носом в ее волосах. Они пахнут травами и грозой, и у Хромого кружится голова, он забывает обо всем, потому что даже вот так вот чувствовать ее — оказывается одуряюще и захватывающе, напряжение в теле от этого приятное, и что-то сжимается, закручивается, словно в груди Хромого они с Ведьмой все еще танцуют, все сильнее вплавляясь друг в друга. Он незаметно целует ее в висок. У Черепа по-прежнему нет своих сигарет, но сейчас он не хочет просить, не хочет, чтобы они снова заметили его. Злой запал, подаренный волшебной бутылкой, кончается, и Череп думает, что завтра будет спать. Сутки. Потому что он очень устал от этого бесконечного дня. Он выдыхает устало и смотрит вдоль берега. Его немного ведет, и, может от того, ему мерещится Мавр. Близко, у скалы. Череп моргает, и видение исчезает. Как странно… Череп окидывает пляж взглядом: они и правда скорее всего теперь его не заметят. Они втроем пьют и шутят о чем-то, и Хромой не сразу замечает, когда меняется не только песня, но и настрой. Вот теперь приходит время котильона — когда все решительно разбиваются на пары. И Хромой хочет знать, с кем останется Че, просто на всякий. Но Че уходит от них, его уже плохо видно, а потом он и вовсе исчезает. — Блядь… И куда он пошел? — вырывается у Хромого. Че этой ночью явно не в уме… А всем уже хорошо так захорошело… Никто, конечно, и не заметит, что к лучшему. — Друзья мои посвященные, куда он намылился? — вопрошает Хромой уже осмысленно. — В горы? Сейчас? Типа… если гора не идет к Магомеду, точнее, если наш Магомед ушел от костра, не пора ли нам с костром пойти за ним? Чтобы он все-таки отдохнул и расслабился? Чтобы у него все-таки тоже был праздник? Че вообще-то заслужил! Если и его теперь потянуло в ваши волшебные края, кто мы такие, чтобы спорить? Тут уже и так всем хорошо, весело, все и без нас и без Че отлично обойдутся… А там… «Мавр сможет прийти, » — додумывает Хромой про себя, понимая, что Седой с Ведьмой услышат и мысли. — Я думаю, пока Че обойдётся без нас, — загадочно улыбается Седой, передавая Хромому новую бутылку. — Дай ему отдохнуть. Всё с ним будет в порядке. — Ты так говоришь, словно у него там свидание, и я собрался помешать! А я просто хочу отвлечь его от одиночества нашей узкой компанией и твоими настойками, ускорив расслабление и вернув чувство победы… Если его не радует большой костер, давай сделаем ему маленький, только для своих Там! Ну, раз уж вы все это можете, то почему нет? Высказавшись, Хромой делает огромный глоток, опустошая бутылку до половины. И его отпускает то ли от настойки, то ли от смелости собственного предложения. И вот теперь ему прямо сразу готовится похорошеть, но не развозит, а просто расслабляет. — А вдруг правда свидание? — вступает в разговор Ведьма. — Череп же… Ждал кого-то. Она склоняет голову набок, рассматривая Хромого. Прямо, давая увидеть и себя. И это все же немного страшно. Хромой и не знает о своей проницательности. Хромой смотрит в ее глаза, такие большие сейчас, в обрамлении темных длинных ресниц. И взгляд этот вовсе не пугающий и не злой. Хороший это взгляд, от чего-то неуверенный немного и грустный. — Очень красивые глаза. Как ночь… спасибо, что не обратила меня в камень, — Хромой немного улыбается, и пропускает намек Ведьмы на Мавра. Все это кажется далеким и нереальным, по сравнению с Ведьмой рядом и сладким привкусом настойки Седого на языке. Седой расслабленно выдыхает дым, он и сам бы рад пойти за Черепом, но вряд ли тот обрадуется. Подождут. Сегодня странная, замечательная ночь. И можно ждать сигнала, а можно и просто переехать, чуть позже, чтобы Че в любой момент мог прийти и знал, что его ждут. Каждому нужно место, куда он может прийти после тяжелого дня. Даже тому, с кем сейчас станет говорить Череп. Череп отходит все дальше в тень. Он идет, думая о людях Мавра. Череп знает в чем разница между ними. И о том, что многие вещи в нем кажутся им глупостью и слабостью. И Мавру тоже. Как он там сказал о Максиме? Не вспомнить. Зато Череп вспоминает, почему не отступал. Почему за ним шли. Череп идет вперед в решимости найти Мавра. Навстречу ему. Череп снова удивляет Мавра. Так сильно, что у Мавра под ногами горит земля, и все в нем орет: «Беги!» Череп не выбирает новую партнершу, он просто вдруг уходит от них — один, с бутылкой в руке. Он не просто идет, он идет целеустремленно — к Мавру так, словно видит его. «Он идет ко мне так, будто хочет ко мне идти.» Воздух шквалом врывается в легкие Мавра, заставляя его кашлять. Он выпускает из рук бычок. Поднимает его неловко, кладет в карман. Надо, конечно сбежать, но Череп уже здесь, он правда видит. Поздно. Мавр не может сделать ни шагу, он не может даже поверить, что Череп дойдет. Мавр прячет руки в карманы, чтобы не протянуть их на встречу. И когда Череп становится ближе, Мавр забывает вдруг, что сердился, снова прикусывая палец, но не сильно. И все же делает шаг навстречу Черепу. Ему хочется спросить: «Почему ты пришел от них ко мне?» — но он просто смотрит на белую повязку Черепа, вспоминая, как касался его. Мавр все еще не верит, что Череп не повернет, не остановится на полпути. Кажется, еще мгновение и Череп растает…