Слишком серьёзный бизнес

Кагомэ вошла внутрь. Я разглядел её. Она была всё такой же, лишь немного повзрослевшей под давлением времени. Стала чуть выше, чуть фигуристей, одеваться стала в разы моднее (особенно в сравнении с моей одеждой нищеброда), но в остальном осталась почти такой же. Я же изменился, причём, как бы ни было обидно, но было очевидно, что в худшую сторону. Огромные мешки под глазами, боли в печени, побледневшая кожа, сальные волосы... а ещё я очень похудел. — Добро пожаловать в мою... кхм, скромную обитель. — Да... Непорядок у тебя тут, – сухо констатировала девушка, осмотрев помещения, в которых я жил. — Ну... рассказывай. — Что рассказывать? — Как ты докатился до жизни такой. — Садись. Сакэ будешь? Может "Столичную"? — Я за рулём, Нико-сан. Сам как думаешь? — Лады. Тогда я себе ещё стопку, и больше не выпью, а то увалюсь прям возле тебя. Есть, к слову, не хочешь? — Нико-сан, если это нечто дешёвое и может вызвать отравление, то я воздержусь. — Да нет. У меня из съестного в основном овощи да мясо из магазина. — Всё же воздержусь. Тебе же закусывать надо. А я и так перед выездом поела. — Ладно, как хочешь. Я пошёл к холодильнику, достал оттуда пару огурцов, удивился тому, что из крана наконец идёт вода и помыл их. Положив овощи на тарелку, я уселся. Кагомэ смотрела телевизор и спросила: — И это весь твой досуг? Я удивлена, что ты ещё целиком не тронулся. — Да нет. Мой основной досуг – сакэ и водка, как видишь. — Вижу. Рассказывай. — С чего бы начать? Ах, да. После того, как ты ушла, я покинул Токио. Я пытался тебя найти, но не смог, в итоге смирился и после окончания школы вернулся в тот посёлок, где мы жили. Поработал там год шахтёром, приуныл от бедности и вернулся в столицу. Мне предложили подработку в одной... кхм, мутной организации. Они проворачивали интересные схемы на грани закона. Мне обещали, что меня не посадят, но... знаешь, они меня обманули. Три года. — Знаю. А что конкретно тебя до этого довело? — Одиночество. Знаешь, я ещё шесть лет назад искал кого-то, кто был бы мне роднее семьи, ведь у меня тогда никого, кроме Химицу, и не осталось. И что я сделал? Спасал тебя от хулиганов и пытался решить твои проблемы. Признался тебе в любви и попытался наладить всё. В итоге... ты сама знаешь, что в итоге. — Знаю. Ну, ты не на смертном одре. Ещё можно всё исправить. — Да-да, разумеется. У тебя, к слову, что новенького? — Много чего. Закончила школу. Месяц назад закончила университет. Я стала доверенным лицом Кобаяши Джуна, и он потихоньку передаёт мне полномочия в корпорации, готовясь уходить на пенсию. — Машину он тоже тебе подарил? — Да. Поздравил тем самым с дипломом. — Эво как... высшее общество! Машины дарят. Ну и как оно? — В последнее время дела пошли немножко хуже. Совсем чуть-чуть. Кризис, сам знаешь. На её лице, конечно, было видно, что она неплохо так приуменьшает. Очень неплохо. — И что, богатые тоже плачут? — Естественно. Не такими горькими слезами, конечно, как простой народ, но слезинку порой могут пустить. За год Джун-сан пустил всего две. — Мало потерял. — В сравнении с тобой, он потерял золотые горы. Ну, как горы... пару-тройку гор точно. — Кобаяши всё ещё на плаву? — Естественно. Тем более, Эли не у дел, так что компания всецело достанется мне. — А что с ней? — Эли решила создать свою группу и активно употребляет запрещённые вещества. Дедушке это не понравилось, поэтому в завещании он ей пожертвовал всего шесть миллионов долларов. — Да, я слышал про её группу. Жёстко он её... Ужас. Как же она будет теперь жить? – спросил я с явным сарказмом. — Как и любой богатый музыкант: курить, нюхать, пить, петь, играть на гитаре и покупать себе дома, в которых из-за вечных гастролей постоянными гостями будут разве что пыль и горничные. Это всё ещё не то, что получу я в ближайшие годы. — Хм. И что, на кону стоят миллиарды? — Да. — Ясно... тогда у меня к тебе такой вопрос, Кагомэ-сама, – сказал я, доев последний огурец и взглянув ей в глаза, — Зачем ты тогда пришла ко мне? Явно же не просто повидаться. Я прав? — Знаешь, Нико-сан, мне иногда кажется, что ты думаешь, что я – робот, лишённый чувств. Ты ошибаешься, причём очень глубоко. — А это здесь причём? — Нико-сан. Ты думаешь, что всё мною сделанное было только ради себя любимой? Это было бы несколько тщеславно и алчно, не думаешь? Да и судя по валяющимся бутылкам и обшарпанным стенам... кое-кто очень нуждается в помощи. — Потрясно. А почему ты не говорила так, когда меня судили за мошенничество? — Нико-сан. Я ещё не знала тогда, где ты и что с тобой. Да и в корпорации были времена тяжёлые. Мне удалось узнать, что ты ещё жив и сидишь в тюрьме только около года назад. — Да. И что ты делала всё это время? — Я думала, что ты справишься сам. Но в последнее время ты стал углубляться в свою зависимость. И я решила прийти к тебе, собственно... — И чем мне это поможет? Нет, даже не так. Я не верю в волшебников на голубых вертолётах, которые бесплатно покажут кино, – сказал я ей, смотря в окно за телевизором. — Ты, как никто другой, должна знать, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. — А кто говорит, что этот господин передо мной не уплатит за всё? Ладно, шучу. Просто ты не будешь отказываться отплачивать мне этим, – загадочно протянула она последнее слово. — Но это – лишь слабая подачка. Это не плата за то, чего я реально стою. Ты ведь это понимаешь? — Нет, Нико-сан. Во-первых, ты себе цену не выставил, раз оказался на дне. А во-вторых, это – обмен. И пока ты этого не поймёшь, обмениваться с тобой никто не захочет. Хотя... мне никто, в общем-то, и не нужен, – сказала она, переведя дыхание и как-то по странному проморгавшись, — А если ты откажешься – тебе никто и никогда не будет платить за то, что ты сделаешь для общества. Ибо, знаешь ли, люмпены, да что там, даже офисные работники в золоте не купаются. — Ладно. Ближе к сути. — Я думаю, тебе будет выгодно, если я вернусь в твою жизнь снова. И надолго. — Зачем? — Исправить всё, что ты успел испортить. Пока не стало слишком поздно всё это исправлять. — Хорошо. Что от меня требуется? — Сначала собрать вещи. Ты уезжаешь отсюда. — Стой, стой... погоди, я же здесь живу! — Мне плевать. Ты гниёшь от алкозависимости, сидя в этой отвратной коморке. Я уже достаточно натерпелась этого запаха и вида, хотя я тут только минут пятнадцать. Поехали. — Как скажешь... Благо у меня была туристическая сумка. Вроде бы, от родителей осталась. В тюрьме она была нужна... видимо, её звёздный час настал снова. Пожитков у меня было мало: пять футболок, пара брюк, рубашка, свитер и пальто, а с этим ещё и две пары кроссовок и ещё пара туфлей. Это без того, что на мне. Например, старых и изношенных туфлей, не видевших покоя со школы. Собрав всё оставшееся, в частности, купленный алкоголь, я закрыл сумку. — Нико-сан. Лучше позвони своему арендодателю и скажи, что ты выселяешься. — Н-но... так быстро... — Вы потом решите все вопросы. Звони. — Хорошо... Запомнившиеся и протёртые кнопки на телефоне вновь протыкались в нужном порядке. За шумом гудков последовало: — Алло. Мицуруги-сан слушает вас. — Мицуруги-сан, здравствуйте! Это Анохин. Я выселяюсь. Можете расторгнуть договор по аренде? — Анохин-сан, вы нашли новое жильё? Я вас поздравляю! Я бы хотел раскрыть одну тайну перед вами, на самом деле... — Какую? — Договора не было. Это – фикция, которую не заверил ни один нотариус. Можете считать, что с этого момента он расторгнут. — Странно это, однако, но ладно. Спасибо, Мицуруги-сан. — Не переживайте. Просто у меня мало времени для заполнения таких бумаг. Работа отнимает очень много сил... — Понимаю. Ладно, спасибо вам за столь долгую помощь мне. Я был рад с вами сотрудничать. — И вам спасибо, Анохин-сан! Удачи вам в дальнейшем. — И вам. Ключ оставлю под ковриком. — Угу. Пошли гудки. Я бросил трубку. — Я сделал, как ты и просила. — Вот и отлично. Уходим. Я вышел из дома, закрыл дверь на ключ, положил ключ под ковёр. Свои вещи я засунул в багажник её машины и сел за пассажирское. Кагомэ завела двигатель, и мы поехали. — И всё же. Зачем ты вернулась? И что ты хочешь сделать? — Можешь не бояться, убивать тебя не буду. А зачем... ответ настолько прост, что мне даже не хочется отвечать. — Нет, ну только не говори, что у тебя остались какие-то чувства к нищеброду и поломанному человеку вроде меня. — Не поверишь! А как думаешь, зачем я тебя искала всё это время? Все эти пять лет? "Просто поговорить"? Было бы слишком мелочно, Нико-сан. Всё-таки даже так я помню всё, что было между нами. — То есть... это всё ради меня? — А ты как думал? Считаешь, что того, что было, недостаточно? Я наконец-то свободна и могу тебе помочь. Искупить свою пропажу. — Да уж. Спасибо тебе. Правда. — В любом случае, выбирать тебе больше не из чего. Я хотела узнать, как там твои подруги, и могу сказать, что они не вернутся. — Почему? — Химицу работает в посольстве в России, Кетрин уехала с семьёй в Штаты, а Эли, как ты уже слышал, сейчас занимается ведением рок-группы. В лучших традициях подобных групп, ясно дело. — Ну про Кетрин я наслышан. А что ты имеешь в виду по поводу Эли? Про "традиции"? — Говорила уже... наркотики, алкоголь, беспорядочные связи, туры, закулисные романы, мысли о суициде, давление лейблов и всё такое. Само собой, и отказ дедушки от выдачи наследства, который так на неё рассчитывал. Ну и немного моя заслуга, – загадочно улыбнулась она. Но я видел, что в вопросе о том, зачем вдруг я ей понадобился, она чего-то недоговаривает. Давить, конечно, не стал. — Заслуга? О чём ты? — Не имеет значения. Главное, что я сейчас тут, а не в могиле в лесу. — Не говори так. Лучше скажи, каково оно – жить, зная, что скоро тебе придётся управлять огромным бизнесом? — Если вкратце... опасностей здесь не меньше. Я приехала не просто так именно сейчас и, к слову, очень рискую. — О чём ты? — Нико-сан. Ты знал меня раньше, ты имел связи с Кобаяши Джуном. Ты знал Эли. С рынка ушло КГБ, но зато пришли русская мафия и триады, которые не всегда хотят с корпоратами делиться долей. А ещё они будут готовы горы свернуть за информацию о своём конкуренте. Очевидно, что они будут готовы и Эли при возможности найти, и тебя. С тобой они могут говорить пожёстче, зная, что ты русский, и что ты без связей. А за Эли легко может заступиться какой-нибудь лейбл со связями в крупнейших кэйрэцу, и тогда на неё даже пылинка не упадёт. — Понимаю. Так ты меня спасаешь? — А ты ещё не понял? Ясное дело... Чему-то внутри меня не нравилось то, куда это пошло. Разбогатевшая девушка с потенциально миллиардным состоянием делает мне услугу за наше прошлое и пытается слепить из меня человека, которого я сам в себе уничтожал в отчаянии и разлуке; при этом она находится по положению выше не только меня, а и сотен миллионов японцев. Неужели я настолько ничтожен, что кому-то приходится помогать мне? Конечно, я бы мог с лёгкостью отказаться, сославшись на "честь и достоинство", но я помню нашу любовь. Она была чистой и искренней, и в нас цвели прекрасные чувства. Мы разошлись по воле Кобаяши Джуна, а я до конца думал, что она так же холодна, как этот дед-миллиардер, пусть ему и "повезло жениться на богатой женщине" когда-то там давно, если я правильно помню. Сейчас, сидя в салоне кабриолета, я понимаю, что был прав лишь наполовину: Кагомэ хоть хладнокровна и пугающа до чёртиков, но у неё действительно есть чувства. И перед дорогими людьми она может держать слово. Так что отказаться я просто не могу. Да и дороги назад уже нет, в общем-то... Конечно, я ещё не знаю, куда меня заведёт эта дорожка: будущее покрыто туманом, и она может оказаться кривой дорогой с поворотом в бездну. Но это всяко лучше, чем загнуться в одиночестве от депрессии, цирроза и других болячек, пытаясь не рефлексировать по чувствам к этой девчонке, за которую я в своё время прошёлся по многим хулиганам, которую я пытался защищать перед кем бы то ни было и с которой мы целовались на фестивале под фейерверк. Да, это было давно – почти что в прошлой жизни, но во мне живут эти чувства, как ни крути. В ней, вероятно, тоже. И это несмотря на то, что спустя пять лет мы стали, возможно, совершенно другими людьми... Она, к слову, так и не сказала, что случилось с её отцом. Видимо, его отпуск на волю был связан с тем, что я остался брошен. Эгоистично, конечно, но она пришла, пообещав исправить ошибки прошлого. Если сейчас она со мной не поступает также... лишь ради себя. На глазах горизонты солнечного Токио менялись один за другим. Из района нищих и угнетённых вроде меня, мы въехали в один из самых престижных, в котором находился центральный офис Кобаяши Корпорейшн. Ехали мы, насколько я понимаю, в апартаменты к Кагомэ. Но знать не могу – не спросил и спросить почему-то никак не мог. Меня всегда поражала красота и вычурность центра Токио: стеклянные столбы, уходящие в небеса, сочетаются с европейской архитектурой, японскими зданиями и не менее футуристичными постройками поменьше. Не зря именно этот город стал основой для немалого числа картин, в которых описывается будущее во власти мегакорпораций или прочих капиталистов. Сложно представить, как в подобном месте развивались бы кварталы по подобию советской архитектуры. Может быть, в России тоже когда-то будут такие вычурные районы, как в центре Токио... Мы остановились у одного из "столбов" по соседству с тем самым, который принадлежал "Кобаяши Корпорейшн". Он был поменьше, но всё равно выглядел внушающе. Я вышел из машины, и девушка вышла вслед за мной. — Что это за место? – спросил я, почёсывая голову. — Здесь есть элитные апартаменты. Я сама тут живу, потому что в соседнем они паршивые, да и у деда на виду постоянно быть не хочу. — Я буду жить у тебя? — В целом, я изначально собиралась снять для тебя отдельную квартиру, но если ты хочешь... – сказала она с небольшим прищуром. — Допустим, хочу. — Нико-сан, ты – извращуга. Ладно, так уж и быть. Поживёшь у меня, я всё равно частенько в разъездах. — Окей... может, пойдём? — Да, пошли. Нам всё равно уже давно стоило поговорить... в уединённой обстановке, где нам никто не будет мешать, – ответила Кагомэ, несколько покраснев. — Как скажешь. И мы вошли в здание. Оно встретило нас, как и любой бизнес-центр: кучи этажей, остеклённые лифты, торговый центр на первом и втором этажах... Если верить ей, то квартиры начинаются с шестого и заканчиваются девятым этажом. Ниже – магазины, офисы, центры учреждений, пару ресторанов... в общем, работа тут кипит. Из лифта панорамного вида не открывалось: тот самый центр, куда молодая бизнесвумен ходит почти каждый день, закрывает обзор. Да и даже если бы его там не стояло, он не один такой на пути. Настроили башен, однако... Доехали мы без авралов, остановившись на шестом этаже: Кагомэ-сама жила именно здесь. Двери лифта открылись.