Слишком серьёзный бизнес

"— Стоять! Ну-ка... – приказал остановиться нам голос одного мужчины в балаклаве. — Ахаха, Кендзи, оцени улов! Это же внучка Джуна! — Самого Джуна? Доставай мачете. Сейчас наедимся. Девушка, не двигайтесь! Слушайте нас и останетесь живы! Так, тут ещё гайдзин какой-то... Слышь, хлюпик! Руки за голову и лицом к стене! – пытались они заговорить на английском. — Не смейте, твари! – сказал голос мужчины, закрывшего за собой девушку, на которую с таким озорством смотрели четверо бандитов. — Делайте, что хотите: я смертник, мне терять нечего. Но лучше бросайте оружие, если жить охота. Кагомэ, беги. — И что ты нам сделаешь? Ты... Резкий выстрел пронзил всю округу. Они попытались напасть на мужчину, но тот открыл огонь на поражение, яростно нажимая на спусковой крючок и выпуская пулю за пулей. Пока все пятеро не лежали в лужах крови, его дело не было закончено. — Кагомэ-сама... я уже говорил... что... люблю тебя? Он терял хватку, но девушка удержала его на ногах. Весь в холодном поту, задыхающийся парень удерживался на ней. — Я... Я тоже люблю тебя... Нико-сама..." Да, это речь обо мне. Хотя, это уже априори так, когда о Кагомэ заходит речь. Наша прогулка пошла не очень по плану. К сожалению, в какой-то момент лицезрение нами красот Токио, его многообразия, его чудесных видов и калейдоскопа цветов и вывесок, а также предавание воспоминаниям было прервано пятью бандитами, решившими покуситься на беззащитную девушку. Мою девушку. И я, собственно, воздал им по заслугам. Откуда во мне такая прыть? Я ещё днём был никому не нужным алкашом, а теперь на моём счету пять жизней... — Кагомэ... что мы будем делать... — Нико-сан... Всё в порядке, я сейчас Кагемару позвоню, он вместе с якудзой всё тут уберёт. — А полиция? — Никто не заплатит им больше деда. С-спасибо тебе, Нико-сан. Ты мне жизнь уберёг... Она так крепко обняла меня сзади, что мне аж перехотелось полноценно встать. Я любил её не меньше, чем она меня, и для меня эти прикосновения любви и благодарности значили так много... в этот момент я и понял, что я готов ради неё на всё. Место действа, к слову – совсем неподалёку от склада, где в своё время Эли просила меня отпустить её, а реальная дама в беде рыдала самыми горькими слезами и просила меня понять её чувства. Я жалею, что не обнял её и не сказал, что я с ней. Я жалею, что пытался освободить Эли и как-либо занимать её сторону. Она ведь была в такой же западне, что и я, и у нас была общая беда... Но это в прошлом. Больше я не совершу такой ошибки. Усевшись на ящике близ одного из складов, мы ждали здоровяка. Любимая японка позвонила ему пять минут назад, и сказала срочно приезжать. И он приехал. Ещё пять минут спустя на тонированном чёрном внедорожнике к месту действия подъехал сильный, как медведь, Кагемару, вместе со свитой таких же "людей в чёрном". Их костюмы стоят, наверное, как моя зарплата перед отсидкой. — Здравствуйте, Ивамура-доно. Чем мы можем помочь? — На нас тут напали... вот трупы... уберите, пожалуйста. — Будет сделано, Ивамура-доно, – сказал Кагемару, после чего обратился ко мне. — Это ты их так? — Они... хотели напасть на неё, – говорил я слегка подрагивающим от шока голосом. — А ты хорош. Зря я тебя недооценивал. Так, парни, загружаем жмуриков в тачку, едем в лес. Копать. — А с кровью что делать будем? – спросил один из них. — Залейте водой, или песком присыпьте, делов-то. Давайте, скорее! Кстати, Ивамура-доно. Вас подвезти? — Не стоит. Мы сами доберёмся. — Вы уверены? — Уверена. Не переживайте, я не одна. — Не подведи её, – сказал он мне, обращаясь так, словно это он сейчас в одиночку грохнул этих пятерых ребят, а я просто мимо проходил. — Уж как-нибудь постараюсь, – выдал я, прежде чем покинуть место преступления вместе с потенциальной пострадавшей. — Ты как? Не задело? – спрашивала она, оглядывая меня и пытаясь найти следы крови. — Да вроде нет. Гады далеко были, чтобы на мне прям разводы своей крови оставить. Да и не тронули меня сильно. — Вот и славно. Нико-сан. Ты мне жизнь спас... мой ангел-хранитель... — Я... Блин, а ведь я всех пятерых... насовсем... — Привыкай. Жуть-жутью, но здесь это реалии. Тут получается так, что либо играешь ты, либо по итогу играют тобой. Нами могли сыграть на выкуп, а то и просто убить. Ты большой молодец – сыграл вместо них... — Жестоко, конечно... — Приходится так. Мне очень жаль, что так вышло, конечно, но такова философия людей из нашей прослойки. Здесь естественный отбор куда жёстче, нежели у простолюдин. Хотя, в моём случае... ах, неважно. — В любом случае, я в порядке. — Нико-сан, ты уверен? — Разве что лёгкий шок. Не каждый же день людей на улицах убиваешь... но я защищал тебя. Они охотились за твоей головой, и я ни капельки не жалею, что отправил их в ад. — Быстро учишься, молодец! – сказала Ивамура, вероятно, в качестве знака восхищения моим действиям и словам. Я всё равно не считаю себя молодцом. Вынужденная мера ради её и моей безопасности – всего-то. Вероятно, я стал карой Господней этих людей за их преступления. В любом случае, с этим сложно свыкнуться – странный опыт. Назад мы шли ещё более забавно. По ночным улицам передвигаться было куда опаснее. Патронов у меня было достаточно, но повторять в очередной раз сцену расстрела я сильно не хотел, да и чем такое могло бы кончиться, нетрудно догадаться: как минимум, это привлекло бы внимание. Мы прижимались друг к другу так, словно в ином случае нас убьют в первую секунду. И шли мы настолько плотно, что я слышал стук её сердца. Как же давно я его не слышал... должно быть, Кагомэ мне очень доверяет. Изначально мы собирались заскочить в один ресторан, но он оказался закрыт, да и мы передумали заранее, предполагая, что члены пострадавшей от меня группировки могут там иногда трапезничать. Лишних бед мне не надо. Видно было, к слову, что это не совсем простые оборванцы. Скорее местные, которые работали на кого-то. Одеты они были неплохо, примерно как один мой преследователь: пальто, шляпы, галстуки – в общем, официальный вид. Однако, каких-либо знаков якудзы я на них не видел, хоть они и напали из тени. Да и с чего бы якудзе нападать на своих, если Кобаяши Корпорейшн и якудза тесно сотрудничают? Я бы ставил на какую-то локальную группировку, русскую мафию или конкурентов. Скорее всего, первое, ибо они не ожидали увидеть нас. Или лишь делали вид... в общем, я уверен, в будущем эта часть истории прояснится. Но надеюсь, что мне не придётся часто заниматься подобным – так и маньяком недалеко стать. Обхватывавшая меня внучка корпората также была очевидно напугана, хоть и скрывала это. Она немного подрагивала (да, в Токио бывает холодно ночью, но оделись-то мы тепло), и в голосе её чувствовалась совсем слабая дрожь. Ясное дело: всё-таки, это не похищение ради достижения благой цели, а наблюдение за смертью пяти человек, пусть и бандитов. С таким сложно свыкнуться, особенно девушке, пусть и ей. Что интересно, у них-то было пару пистолетов, а это значит, что они могли меня убить, но почему-то не сделали этого. — Кстати, могу ли я тебе задать один вопрос? — Спрашивай. — А почему мы вообще оказались здесь? — Знаешь, для меня это весьма важное место. Здесь я силой пыталась вернуть отца, а ещё... кое-кто тут встретил свой конец. — Кто? — Нико-сан, помнишь, как мне подожгли ресторан? — Да, помню. — Я узнала, кто это сделал. Это были те шалавы вместе с их парнями, которые унижали меня. — Ты хочешь сказать, что... — Да, Нико-сан. У всего есть очерченная красная черта. В тот день они её пересекли, и я решила, что не могу остаться в стороне. Я ведь могла и умереть. А они... им сейчас уже плевать, они не первый год уже дышат землёй тех мест. И не только они. — И как они погибли? — Да очень просто: мой покорный слуга Кагемару и его люди всё сделали. Как раз после начала кризиса, когда это не повлекло бы за собой последствия. — Как же это жестоко... — Но ведь оправданно. На человека давить можно только до определённой черты, и после неё уже он начинает давить на тебя. А если быть добрым к тем, кто пытается загнать тебя на дно – можно стать таким человеком, как я. Ты уже становишься, к слову. — Что правда – то правда. Ладно, забыли, земля им пухом. Что кушать будем? – спросил я, пытаясь успокоиться и отвлечься от всей этой бессмысленной жестокости. — А ты бы что хотел, Нико-сан? — Борщ готовить умеешь? — Ты не поверишь, но... я научилась. — Правда? — Конечно! Думаешь, не готовилась? Да и мне самой понравилось очень. У вас, русских, хорошая кухня. — Это ты ещё окрошку не видела... – сказал я с весьма забавным выражением лица. — Ч-что не видела? — Неважно. Как-нибудь потом расскажу. — А может, сейчас? — Лады. Это как суп, но там вместо бульона – квас, кефир, молоко и всякое такое. — Квас? Кефир? — Говорил же, что потом расскажу. — Нико-сан, ну интересно же... — Да, но я сейчас устал, как собака. Особенно после... кхм. Давай потом посвящу в это. А пока можешь готовить что-то из японского помимо борщей. — Вообще, этими делами у меня занимался повар, но он недавно уволился. Из Британии был. Гордон-сан его звали... Так мы и гудели о всяком, пока не пришли домой. Кагомэ – лучший психотерапевт: я с ней и забыл, что впервые за всю свою жизнь я совершил убийство, причём ещё и массовое. А ночной Токио действительно потрясающий и успокаивающий, и здесь я не преувеличиваю. Цвета становятся ярче и пестрее, а город всё ещё живёт. Вывески бьют в глаза, в окнах домов постоянный ропот и движение – жизнь бьёт ключом. В России же выход после десяти вечера из дома (если ты не в Москве или Ленинграде) – всё равно, что по городу-призраку ходить. А даже если не так, то всё ещё не так многолюдно. Спустя где-то час мы подобрались к нашему небоскрёбу. Оба выдохшиеся и уставшие. Очень уставшие. Даже Ивамура, которая порой упахивается часами, говорила, что никогда так не уставала. И эта усталость, учитывая ситуацию, которая случилась у складов, была именно моральной. Хотя, стоит сказать, что мы прошлись знатно – не меньше десяти километров. Причём ещё и не ели ничего, страшно голодные... — Нико-сама... признаться честно, я давно так хорошо не гуляла, – сказала Кагомэ, пока мы стояли в лифте. — А когда я успел стать -самой? — Ну я же люблю тебя... — И я тебя люблю, Кагомэ-сан. И всё же, у японцев очень легко показать чувства, которые испытываешь к человеку. Это у нас, в России, надо париться и говорить "любимка", "зайка", "зайчик", "солнышко" и всякие уменьшительно-ласкательные слова, за которыми может скрываться всё, что душе твоей угодно. А у японцев всё просто: любишь девушку – добавляешь "-сан", девушка любит тебя – добавляет "-сама". И никаких заморочек. Мы поднялись на наш этаж. Моя спутница зевала, как не в себя, но несмотря на свою усталось, таки изготовила борщ. Ожидание за экраном телевизора стоило того; пока на моих глазах в десятый раз за полгода разваливалась российская экономика, мой призрак прошлого готовил мне ужин. А когда я его попробовал... чёрт, мне было сложно представить, что кто-то вообще умеет так вкусно готовить. Да, она работала в ресторане, но там-то морепродукты готовили, а не это вот всё. Дай Бог кому-то на родине таких поваров найти. Хотелось отвесить поклон, но после того, как мы доели (а я ждал минут десять, пока Кагомэ доест) и она отошла мыть тарелки, я обнял её сзади и сказал: — Кагомэ-сан, спасибо тебе большое. Никто в России не готовит борщ настолько хорошо и вкусно; это лучший борщ, что я ел. Ты – большая молодец. И поцеловал её в щёку сквозь волосы. Она залилась небольшим румянцем и скромно, но явно искренне сказала: — На здоровье, Нико-сама. Я очень рада, что тебе понравилось. Я долго пыталась его изготовить, и, похоже, на этот раз получилось. Сказать, что у неё получилось лучше, чем получилось у Химицу – ничего не сказать. Чтобы не преувеличивать, использую такое объяснение: многие мои соотечественники выбирают себе девицу красную за то, как она готовит борщ; если умеет и лицом красива – под венец. Я не преувеличу, если скажу, что у Кагомэ в России было бы в несколько десятков тысяч раз больше поклонников, чем в Японии. И слава Богу, что мы в Токио, а не где-то в Новосибирске. Когда она домыла тарелки, мы легли спать. Отправляясь в царство Морфея, сильно прижатый её объятьями, я думал о том, насколько большой и приятный бумеранг я получил в итоге, хотя и поступил неправильно. Но какая уже разница, когда она меня обнимает, а я за неё и убить готов?...